Глава 17. Философия космизма

Место человека в космосе. Концепция «общего дела» Н. Ф. Федорова. Идея воскрешения умерших. К. Э. Циолковский о земном и космическом существовании человечества. Концепция ноосферы В. И. Вернадского. Условия для космической эволюции человечества. Мотивы космизма в учении об этногенезе Л. Н. Гумилева.

Основная проблема космизма — место человека в космосе. Для космизма в целом характерно убеждение, что, с одной стороны, содержание космоса определяет человеческую природу, а с другой — что у человечества есть космическая миссия и деятельность человечества должна иметь космический характер.

Русский космизм XX в. использовал предшествующие мотивы космизма в различных областях — искусстве, философии, науке. Идеи космизма можно видеть в фантастике XVIII-XIX вв. («Новейшее путешествие» В. А. Левшина, «Путешествие в страну Офирскую» М. М. Щербатова, повести О. И. Сенковского («Барон Брамбеус»), В. Ф. Одоевского и др.). Искусствоведы говорят о космических мотивах в симфониях П. И. Чайковского, А. Н. Скрябина, С. В. Рахманинова, в живописи М. В. Нестерова, Н. К. Рериха, в поэзии В. Брюсова, В. Хлебникова и др. Языком искусства выражается понимание единства космоса, Земли, человека, гармонии мира. Идеи космизма представлены в русской религиозно-идеалистической философии.

Особое место в христианской философии занимает Николай Федорович Федоров (1828-1903), который считается центральной фигурой так называемого религиозного русского космизма. Родился Федоров в селе Ключи Тамбовской губернии. После окончания Тамбовской гимназии учился в Ришельевском лицее в Одессе. Осенью 1851 г. в мировоззрении Федорова произошел переворот, когда ему, по его словам, открылась основная идея его учения, «мысль, что через нас, через разумные существа, природа достигает полноты самосознания и самоуправления, воссоздает все разрушенное и разрушаемое по ее еще слепоте». С этого времени в центре его интересов —

разработка учения «общего дела» и попытка его пропаганды.

В течение четырнадцати лет Федоров работал преподавателем истории и географии в уездных училищах средней полосы России. Он стремился добиться активного участия самих учащихся в процессе обучения, в ходе которого знания получались не столько из учебников, сколько из непосредственного изучения родного края, его географии, растительного и животного мира, истории, запечатленной в местных памятниках, из наблюдения за природными явлениями, звездным небом. Затем Федоров много лет был библиотекарем Румянцевской библиотеки в Москве.

Федоров жил напряженной духовной жизнью. Он свел до минимума свои материальные потребности: занимал крошечную комнату, спал не более четырех-пяти часов в сутки, причем на сундуке. Питался он тоже по-спартански — чай с черствыми булочками, сыр, соленая рыба, часто месяцами не употреблял горячую пищу. Получая небольшое жалованье (менее четырехсот рублей в год), он отказывался от его повышения. Значительную часть жалования Федоров ежемесячно раздавал своим «стипендиатам». Он не хотел владеть каким-либо имуществом и не имел даже теплого пальто.

Человек огромной эрудиции, Федоров многих привлекал к себе своими идеями. С его взглядами были знакомы и давали им высокую оценку Достоевский, Толстой, Соловьев, Фет. Опубликованная посмертно в двух томах «Философия общего дела» (1906-1913) вызвала значительный интерес в обществе.

Федоров ставит вопрос об отрыве мысли от дела, разделении людей на «ученых» и «неученых». Основной порок «ученых» — пассивное, созерцательное, теоретически-познавательное отношение к миру. Крайним следствием такого отношения становится превращение мира в представление, в фикцию. По-другому относится к миру большинство «неученых», которые своим трудом непосредственно вторгаются в безусловную материальную реальность мира. Но их действие ограничено узкими, прагматическими мотивами. Людям нужно дать возможность творчества, осветив их знанием, одушевив высокой целью. Важная роль в этом принадлежит «ученым». Но при этом необходимо преодолеть разрыв знания и дела. «Все должны быть познающими, и все должно быть предметом знания, но так, чтобы знание не отделялось от дела, ибо без последнего не может быть и первого».

Федоров — религиозный мыслитель, но он расходится с официальной религиозной доктриной. Он противопоставляет «посюсторонние», собственно человеческие интересы «потустороннему» содержанию религий. Федоров отмежевывается от мистицизма. Он не признает темные, иррациональные начала в жизни мира и человечества, волю к злу, с которой не может справиться знание и сознание. Он верит в возможность рационального регулирования и управления всей жизнью мира. Федоров вносит в христианство активный антропологизм; он выступает против той пассивности человека, которую рекомендует христианство. Ему чужда евангельская беззаботность птиц небесных, он — за трудовой дух, трудовой образ жизни, он не выносит праздности и шалостей.

По мнению Федорова, философия должна радикально изменить свою ориентацию. «Вся философия и всякая философия несостоятельна, если она — мысль без дела». Философия должна ориентировать человека на активное преображение действительности. Ведь именно разделение мысли и дела обрекает человеческий род на взаимные распри, порабощение природой. «Чтобы сделаться знанием конкретным и живым, философия должна стать знанием не только того, что есть, но и того, что должно быть, т. е. она должна из пассивного умозрительного объяснения сущего стать активным проектом долженствующего быть, проектом всеобщего дела». Все люди должны быть участниками в знании и все должны быть деятелями.

Смысл радикального поворота в философии заключается в выработке плана преобразовательной деятельности. Общее дело — это преобразование природы, общественных отношений, самого человека. При этом каждый несет ответственность за все.

Федоров говорит, что природа противостоит человеку как определенный порядок существования, основанный на рождении, взаимной борьбе и смерти. В при роде господствуют слепые и часто враждебные силы. Федоров пишет, что сама природа ищет в человеке своего «хозяина», а не только «исследователя», «космос нуждается в разуме, чтобы быть космосом, а не хаосом». Необходимо превратить вселенную в целесообразный, сознательный мир. Посредством знания и деятельности нужно превратить все слепые и враждебные силы природы в органы человечества. Для этого нужны объединенные действия людей. «Мир или природа придет к самосознанию и самоуправлению через объединившиеся в общей цели и в общем деле существа, ныне в розни и в бездействии находящиеся».

Вторая сторона «общего дела» — переустройство самого человека. Федоров говорит о том, что человек — далеко не совершенное существо. «Всякая индивидуальная жизнь построена на костях других, уже живших и живущих... Дети растут, пожирая силы родителей, а в борьбе и в розни, в которых проходит жизнь, люди медленно подтачивают друг друга и словом и делом». Федоров говорит о человеке как об источнике зла: «Человек сделал, по-видимому, все зло, какое только мог, относительно и природы (истощение, опустошение, хищничество), относительно и друг друга (изобретение истребительных орудий и вообще средств для взаимного уничтожения); самые пути сообщения, чем особенно гордится современный человек, и те служат лишь стратегии или торговле, войне или барышничеству; а барышничество смотрит на природу именно как на кладовую, откуда можно добывать средства для удобства жизни и наслаждений, и хищнически истребляет и расточает веками накопленные в ней богатства».

Федоров говорит о двусоставной природе человека: он имеет животно-природную и самодеятельно-трудовую сторону. То, что человек произвел сам себя через труд и сознание, — и есть основа его собственно человеческой сущности, которая непрерывно расширяется и в итоге должна совершенно преобразить его природно-биологическую основу.

Сегодня люди разобщены, между ними отсутствуют братские отношения; поэтому они должны активно работать над преодолением своей нынешней «промежуточности» и несовершенства. Ведь у нас есть идеал человека — это Бог или высший преображенный человек в составе богочеловеческого единства.

Для общего дела необходимо братство людей. Но предварительно нужно понять причины небратского состояния: Федоров говорит о том, что «исследование причин небратского состояния людей может быть только братским», коллективным, соборным. В этой связи он говорит, «что люди в отдельности не могут быть мудрыми». Федоров не согласен с призывом: «Познай самого себя!» Это индивидуалистический, эгоистический принцип. «Познайте друг друга!» — вот призыв Федорова. Братство людей зависит от их знания, от его глубины и широты. Федоров призывает: «Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех».

В социальном плане Федоров противопоставляет классовой борьбе в обществе мирное осуществление всемирного братства на основе слияния «ученых» с «неучеными», интеллигенции с народом, расцвета земледельческой общины под эгидой самодержавия как богоданной инстанции, призванной умиротворить взаимную рознь и вражду. В идеальном социальном строе, основанном на единстве знания и действия, не должно быть ни классовых различий, ни военного или полицейского принуждения, ни «демиургической», т. е. промышленной деятельности. Характерно, что Федоров как убежденный антиурбанист (город в его понимании — средоточие «искусственной» жизни, суеты) идеализирует русскую деревню как хранительницу патриархально-родственных отношений. Федоров выступает за здоровье, за трезвость, он не понимает и не принимает болезни, духовный кризис, усложненность и утонченность. Ему свойственно неприятие возвышения личности, культа великих.

В основе федоровского плана регуляции лежит убеждение, что человечество начинает новый этап развития мира, когда оно отказывается быть пассивным созерцателем этого развития и направляет развитие в новую сторону. В «Философии общего дела» формулируются два вопроса регуляции: продовольственный и санитарный.

Санитарный вопрос Федоров понимает как всеобъемлющий «вопрос об оздоровлении Земли и притом всей, а не какой-либо отдельной местности». «Восстановление здоровья телесного и душевного всего рода человеческого, освобождение от болезней не только хронических и эпидемических, но и от наследственных, органических пороков — вот в чем заключается содержание санитарного вопроса».

Продовольственный вопрос в первом приближении разрешается через овладение атмосферными явлениями, регуляцию метеорологических процессов, когда «ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара как общего хозяйства». Далее Федоров говорит о поисках новых источников энергии, овладения энергией Солнца.

Труд человеческий не должен ограничиваться пределами Земли, тем более что таких пределов, границ, и не существует; Земля, можно сказать, открыта со всех сторон, средства же перемещения и способы жизни в различных средах не только могут, но и должны изменяться. Н. Ф. Федоров

Разрабатывая проект регуляции, Федоров с самого начала подчеркивал неотделимость Земли от космоса, тонкую взаимосвязь происходящего на нашей планете с процессами во Вселенной: «Сельское хозяйство, чтобы достигнуть обеспечения урожая, не может ограничиваться пределами земли, ибо условия, от коих зависит урожай, или вообще растительная и животная жизнь на земле, не заключается только в ней самой. Если верно предположение, что солнечная система есть переменная звезда,...а с сим явлением находится в связи весь метеорический процесс, от коего непосредственно зависит урожай или неурожай, — в таком случае весь теллуросолярный процесс должен бы войти в область сельского хозяйства».

Федоров подчеркивал также своеобразную открытость Земли космосу. Нужно преодолеть предрассудок о «недоступности небесного простора». Федоров обосновывает неизбежность выхода человечества в космос. «Когда же к неблагоприятному влиянию климата присоединяется истощение Земли, тогда обратят внимание, поймут значение Земли как небесного тела и значения небесных тел как земных сил; поймут, откуда истощенная Земля может и должна почерпать силу». «Вопрос об участи Земли приводит нас к убеждению, что человеческая деятельность не должна ограничиваться пределами земной планеты... Фантастичность предполагаемой возможности реального перехода из одного мира в другой только кажущаяся; необходимость такого перехода несомненна для трезвого, прямого взгляда на предмет, для того, кто захочет принять во внимание все трудности к созданию общества вполне нравственного, к исправлению, всех общественных пороков и зол, ибо, отказавшись от обладания небесным пространством, мы должны будем отказаться и от разрешения экономического вопроса,...и вообще от нравственного существования человечества».

В качестве одной из возможностей регуляции природы Федоров рассматривает использование вооруженных сил. «Если бы вменить войскам в обязанность все применяемое ныне к войне применять также и к управлению силами природы, в таком случае военное дело само собой обратилось бы в общее дело всего человеческого рода». Приводится и конкретный пример такого управления: «...увенчавшийся блестящим успехом опыт произведения искусственного дождя посредством артиллерийского огня, или вообще огненного боя, посредством взрывчатых веществ дает новое великое назначение войску, делающее ненужным разоружение, ибо орудие истребления себе подобных превращается в орудие спасения, обращая слепую, неподобную себе силу из смертоносной в живоносную».

В процессе регуляции, по мнению Федорова, должен изменяться и сам физический организм человека. Нужно превратить питание в «сознательно творческий процесс — обращения человеком элементарных, космических веществ в минеральные, потом растительные и, наконец, живые ткани». Иными словами, нужно поддерживать и воссоздавать свой организм, не уничтожая другой жизни, а, подобно растениям, «из самых простых природных, неорганических веществ».

Однако Федоров не ограничивается рассмотрением проблемы питания. До сих пор господство над стихийными силами человек осуществлял главным образом с помощью искусственных орудий — технических средств, которые продолжали его органы. При этом разрыв между мощью техники и немощью самого человека как такового все более увеличивается и порой становится пугающим. Нужно, считает Федоров, чтобы человек ту же силу ума, которую он направляет на развитие техники, обратил на свои органы, на их развитие и преображение. Это и станет задачей «психофизиологической регуляции».

В итоге «человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры,...когда он сам будет воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому что только тогда он будет способен жить во всех средах, принимать всякие формы».

Когда человечество научится управлять силами природы, изменит себя, тогда оно покончит с голодом, удовлетворит иные свои потребности и тем самым покончит и с источником человеческой вражды.

Но общее дело на этом не заканчивается. Центральным пунктом, вершиной регуляции для Федорова становится воскрешение всех умерших на Земле («воскрешение отцов»). Он связывает свое учение с христианской религией, которая придает особую ценность идее воскресения и вечности жизни. У Федорова речь идет о земном внутриприродном воскрешении путем собирания рассеянных в природе частиц праха умерших. «Мы полагаем возможным и необходимым достигнуть... управления всеми молекулами и атомами внешнего мира так, чтобы рассеянное собрать, разложенное соединить, т. е. сложить в теле отцов, какие они имели при своей кончине». Воскрешение видится Федорову как происходящее в родственно связанном ряду: сын воскрешает отца как бы из себя, отец своего отца и т. д.

По мнению Федорова, творчески-преобразовательная деятельность людей не замкнется пределами нашей планеты. Он говорил о будущем заселении человечеством других небесных тел.

Таким образом, программа Федорова включает регуляцию природы в противоположность ее эксплуатации и утилизации, переустройство самого человека, победу над смертью и выход в космос. Федоров рассматривал свой проект не как утопию, а как особую радикальную «рабочую» гипотезу.

За общим делом стоит воля Бога. «Бог-Царь, который делает все не только лишь для человека, но и через человека; потому-то и нет в природе целесообразности, что ее должен внести сам человек, и в этом заключается высшая целесообразность. Творец через нас воссоздает мир, воскрешает все погибшее». Любопытно, что «культ предков» Федоров объявил единственно истинной религией.

«День желанный, от века чаемый, необъятного неба ликования тогда только наступит, когда земля, тьмы поколений поглотившая, небесной сыновнею любовью и знанием движимая И управляемая, станет возвращать ею поглощенных и населять ими небесные, ныне бездушные, холодно и как бы печально на нас смотрящие, звездные миры... Этот день будет дивный, чудный, но не чудесный, ибо воскрешение будет делом не чуда, а знания и общего труда. День желанный, день от века чаемый, будет Божьим велением и человеческим исполнением».

Философия космизма продолжается и в XX в. Неотделимость человека от космоса подчеркивал С. Н. Булгаков. Через человека преодолевается отрыв природы от Софии, как «души мира». Флоренский говорил о дуализме человека и мира. Этот дуализм разрешается в церкви, где «действительность одухотворяется, освящается, обоживается». Мистики (Е. П. Блаватская, Г. И. Гурджиев, П. Д. Успенский) говорили о том, что перед лицом космоса человечество должно предстать единым, устремленным в вечность целым, а также о том, что необходимо уважительно относиться к космосу. В русской философии подчеркивалась идея ответственности человечества за свою космическую деятельность.

Представители естественнонаучной мысли XX в. внесли новые идеи в космизм. Это — концепция космического бессмертия человечества (К. Э. Циолковский), эволюция биосферы в ноосферу и проблема автотрофности (В. И. Вернадский), космобиология (А. Л. Чижевский) и др. Рассмотрим концепции главных представителей русского естественнонаучного космизма.

Константин Эдуардович Циолковский (1857-1935) в философском плане считал себя материалистом. «Я — чистейший материалист. Ничего не признаю, кроме материи». Если же и существуют духи, то это не потусторонние существа, а просто «неизвестные силы неба», состоящие из той же материи, но только «более разреженной и элементарной, чем известная нам». Наши знания ограниченны, но чем глубже проникаем мы в бездны космоса, тем лучше получается «естественное объяснение» таинственных явлений и загадок природы.

Циолковский говорит о материи и ее свойствах: «Без материи не существует ни времени, ни пространства, ни силы. И обратно, где есть одно из этих понятий, там есть и материя. Она определяется этими тремя понятиями». Кроме того, вся материя обладает чувствительностью. Обладающая чувствительностью материя «периодически, неизбежно, через громадные промежутки времени принимает сложный организованный вид, называемый нами жизнью». Со смертью какого-нибудь живого существа его атомы переходят в «неорганическую обстановку», чтобы через сотни миллионов лет снова воплотиться в каком-нибудь живом теле или человеке. Циолковский говорит: «Атом всегда жив».

Комбинации атомов могут быть различными — совершенными и несовершенными. Отсюда вытекает возможность существования зла в космосе. Но в целом, считает Циолковский, в бесконечном космосе царят совершенство, разум и счастье. «Космос породил не зло и заблуждения, а разум и счастье всего сущего. Чтобы понять это, надо только стать на высшую точку зрения: вообразить будущее Земли и обнять разумом бесконечность Вселенной или хоть один наш Млечный Путь. Тогда мы увидим, что космос подобен добрейшему и разумнейшему животному».

На планетах, в том числе и на Земле, идет постепенный процесс развития. Плоды развития «должны быть высокими». Но если ограничиваться Землей, ее ресурсами, то в силу земных условий человечество должно погибнуть. Выход Циолковский видит в освоении человеком космоса. Изучение новых видов вещества, научно-технический прогресс откроет человечеству путь в космос, а следовательно, укажет путь к бессмертию человечества.

Циолковский различает земное и космическое существования человечества. Первое — «младенческое», включающее несовершенство, страдания, болезни, моральное зло и т. д. Циолковский разрабатывает общие принципы «нравственности неба и земли». В первую очередь необходимо усовершенствовать человечество на Земле. В нем еще слишком крепки «звериные задатки», связанные с его животным происхождением. Они «приносят свои ужасные плоды в форме самоистребления и всякого рода бедствий». Нужно исправить человеческую природу, применить «подбор». Все, «уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства».

«Совершенное» человечество с расширенным воспроизводством людей будет заселять своим «собственным зрелым родом» другие планеты. Если на них будут встречены «несовершенные задатки жизни», то они «без страданий» должны быть уничтожены, подобно тому как «огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи». Уничтожение несовершенного Циолковский связывает с уничтожением страданий. «Этика космоса, т. е. сознательных существ, состоит в том, чтобы не было нигде никаких страданий, ни для совершенных, ни для других недозрелых или начинающих свое развитие животных». (Отметим, что здесь имеет место явное противоречие.)

Задача разума — путем размножения и расселения людей распространить в космосе совершенство. Во Вселенной не будет страданий, там будет царить счастье. Все космические цивилизации объединятся в одно целое. «Страх естественной смерти уничтожается от глубокого познания природы, которое с очевидностью покажет, что смерти нет, а есть только непрерывное, сознательное и блаженное существование».

Владимир Иванович Вернадский (1863-1945) излагает свои идеи космизма в книге «Научная мысль как планетарное явление» (1937-1938). Основная задача исследования — определить место человека «не только на нашей планете, но и в космосе».

Вернадский считал, что в современную эпоху происходит переход от биосферы в ноосферу (напомним, что термин «биосфера» был предложен в начале XIX в. Ламарком). Биосфера — область Земли, охваченная «живым веществом». В биосферу входят нижняя часть атмосферы, вся гидросфера и литосфера от верхней части до глубины 2-3 км. Кстати, Вернадский считал, что живое вещество вечно присутствует в космосе, повсеместно распространено («космичность жизни»).

Биосфера представляет собой целостное образование из живого и неживого. «Между косной и безжизненной частью и живыми веществами, ее населяющими, идет непрерывный материальный и энергетический обмен, материально выражающийся в движении атомов, вызванных живым веществом». Биосфера — особая геологическая оболочка Земли, преобразованная деятельностью живого вещества; в ней идет биогеохимический круговорот вещества и энергии. Вернадский выступает против одностороннего подхода к соотношению среды и живого организма, когда говорят об исключительном влиянии среды на организм, без учета обратного влияния организма на среду.

В биосфере со временем усиливается влияние живого вещества на косное окружение; эволюция биосферы приводит к появлению человечества. Биосфера также создает условия для размножения человечества.

Последующая эволюция приводит к возникновению ноосферы (термин «ноосфера» предложен Т. де Шарденом и Е. Ларуа). Биосфера под влиянием человеческой мысли и человеческого труда переходит в новое состояние — ноосферу. Здесь «проявляется как мощная все растущая геологическая сила роль человеческого разума (сознания) и направленного им человеческого труда». Ноосфера, по Вернадскому, такая стадия развития биосферы, на которой жизнедеятельность человека приобретает планетарный характер. К факторам, характеризующим переход к ноосфере, Вернадский относит:

♦ распространение человека по всей планете и победу в борьбе с другими видами живых существ;

♦ развитие средств связи;

♦ создание новых источников энергии;

♦ демократизацию государственного устройства;

♦ взрыв научного творчества в XX в.

В переходе к ноосфере первостепенная роль принадлежит науке и связанным с ней достижениям техники передвижения, возможностям «мгновенной передачи мысли». Человечество все более становится единым и неделимым, оно начинает «мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетном аспекте». С появлением ноосферы открывается новая эра в истории Земли — антропологическая, которая становится эрой борьбы «сознательных укладов жизни против бессознательного строя мертвых законов природы». На стадии ноосферы человечество охватит как единое целое весь земной шар и окончательно решит «вопрос о лучшем устройстве жизни».

Человечество, конечно, ни в прошлом, ни сейчас не мирилось с условиями своего существования. Имели место поиски лучшего, прежде всего в религии. Но они переносили «вопрос в другую плоскость — из области жестокой реальности в область идеальных представлений», например о бессмертии души. Но такие решения должны быть оставлены в стороне как «не вытекающие из научных фактов». Политическая мысль призывала к единству человека в форме единой государственной организации. Но и это оказалось нереальным. «Духовное единство религии оказалось утопией. Религиозная вера хотела создать его физическим насилием — не отступая от убийств, организованных в форме войн и массовых казней. Религиозная мысль распалась на множество течений. Бессильной оказалась и государственная мысль создать это жизненно необходимое единство человечества в форме единой государственной организации. Мы стоим сейчас перед готовыми ко взаимному истреблению многочисленными государственными организациями — накануне новой резни». (Это было сказано накануне Второй мировой войны.)

Вернадский делал исключение для философии. Он признавал «огромное значение философского мышления в структуре духовной жизни человечества. Она играет огромную, часто плодотворную роль в создании научных гипотез и теорий».

Переход к ноосфере обусловливается «взрывом научного творчества». В ходе развития ноосферы должна сформироваться автотрофность человечества, освобождающая его от необходимости получать энергию от растительного и животного мира Земли^{^[4]}. Автотрофность создает условия для космической эволюции человечества. После сознательного преобразования своей земной жизни человечество со временем устремляется «за пределы своей планеты в космическое пространство». Предстоит заселение человечеством других частей космоса, «куда раньше не проникала его жизнь и местами даже какая бы то ни было жизнь».

Вернадский подчеркивает, что перестройка биосферы, переход к ноосфере должен совершаться «с точки зрения добра и зла», эта деятельность должна быть направлена «на пользу людей». Таким образом, наука открывает перспективы для человечества, рассеивая опасения относительно будущего человеческой цивилизации.

Александр Леонидович Чижевский (1879-1964), основатель космобиологии, подчеркивал космичность человечества:

Мы дети Космоса. И наш

родимый дом

Так спаян общностью

и неразрывно прочен,

Что чувствуем себя

мы слитыми в одном,

Что в каждой точке мира —

весь мир сосредоточен...

Для нас едино — все;

и в малом и в большом

Кровь общая течет

По жилам всей Вселенной...

(«Гиппократ», 1915).

Чижевский доказывал, что периоды стихийных бедствий на Земле, эпидемических и инфекционных заболеваний совпадают с циклами солнечной активности, что биологические и психические стороны земной жизни связаны с физическими явлениями космоса. Научное познание земно-космических связей, которое по-настоящему еще только начинается, даст, по убеждению Чижевского, возможность управлять ими.

Николай Алексеевич Умов (1846-1915) говорил о небольшой вероятности жизни в космосе. «Жизнь есть пасынок Вселенной». Космос в лучшем случае равнодушен к живому. Но, возникнув на Земле, жизнь развивается в сторону форм, наиболее способных к борьбе за существование. Перед человечеством стоит трудная задача — «охранение, утверждение жизни на земле».

Мотивы космизма прослеживаются в концепции этногенеза Льва Николаевича Гумилева (1908-1992). Два главных понятия в философской системе Гумилева — этнос и пассионарность.

Этнос представляет собой «коллектив»: племя, народ, народность, нацию. «Все такие коллективы более или менее разнятся между собой по языку, иногда по обычаю, иногда по происхождению, но всегда по исторической судьбе». У всякого этноса есть начало и конец. Между этносами возможны контакты благодаря наличию «комплементарности». У русских легко устанавливались контакты с «монголоидами» и с большим трудом — с европейцами. Как это можно объяснить?

Этносы подвержены воздействию «энергетических импульсов», исходящих из космоса. Они вызывают «эффект пассионарности», т. е. высшей активности. В результате появляются «пассионарии», люди особого темперамента и дарований. Они становятся создателями новых суперэтносов, новых государств. Линия прохождения «пассионарного толчка» образует «зону этнических контактов», благоприятную для «интенсивной метисации».

Гумилев говорит, что восточные славяне дважды подвергались пассионарному толчку — в VIII—IX и XIII вв. «История Древней Руси и России — результат двух взрывов пассионарности, двух разных пассионарных толчков». Москва и Киев не имеют этнической общности, исторического наследования.

Вопросы для повторения

1. Что понимал Н. Ф. Федоров под «общим делом»?

2. В чем заключаются «продовольственный» и «санитарный» вопросы в федоровском плане регуляции?

3. Как Н. Ф. Федоров обосновывает неизбежность выхода человека в космос?

4. В чем видит различие земного и космического существования человека К. Э. Циолковский?

5. Какие факторы, по В. И. Вернадскому, характеризуют становление ноосферы?

6. Чем вызывается «эффект пассионарности» в концепции этногенеза Л. Н. Гумилева?