Тема 6. Немецкая классическая философия

Основоположник немецкой классики – Иммануил Кант. Он совершает «коперниканский переворот» в проблеме познания; он утверждает: не разум должен сообразовываться с вещами, а вещи должны сообразовываться с разумом. Кант, основоположник трансцендентальной, т.е. той, которая изучает условия возможности опыта, философии. Как возможно познание, знание, опыт (это синонимы), что должно быть, чтобы происходило понимание истины вещей. Кант отвечает: это структуры, формы и понятия самого разума. Разум понимается Кантом активно, синтетично, как деятельность спонтанная, свободная, оформляющая чувственный материал, вносящая категориальные особенности в сферу опыта. Это временные структуры разума обеспечивают непрерывный континуум смысла опыта, в разуме находятся синтезирующие категории. Их нет реально, но они есть трансцендентально. Трансцендентальные формы идеальны, но их нужно допустить как обеспечивающих систему научного знания. И в данном случае, проблемой здесь становится возможность соединения чистых трансцендентальных категорий с реальным опытом. Здесь важно помнить, что Кант принимал за истину всю ньютоновскую систему. Мир в его глазах жестко скреплен механическими законами, но как эту законность оправдать с точки зрения познания? Только так, если само познание разума считать законотворцом опыта. Опыт для Канта – это необходимый научный опыт. Разум строит этот опыт и дает знание. Однако в данном случае разум тогда только верно судит и познает истину опыта, когда своим предметом имеет опыт явлений, который сам же сотворил.

Повторим. Кант говорит, что какие-то «вещи в себе» задевают нашу чувственность и дают неопределенный материал, но оформляется этот материал в «формах чувственности» (пространстве и времени), в формах рассудка (категориями, понятиями), а регулируется и получает завершенность процесс формирования опыта разумом (идеями). Поскольку категории применяются правильно только по отношению к пространственно-временному опыту, то науки, которые ориентированы на опыт, оправданы в своем существовании, а философия, которая любит переступать границы опыта – наука об иллюзиях. Нет самостоятельного существования идей. Они оправданы только как регуляторы научного познания (без идеи лошади нельзя составить полное категориальное представление об этой конкретной лошади). Философия как наука невозможна и ее претензия на познание сущности самих идей, на доказательство Бога и тому подобное не оправданы. Кант, размышляя над познанием, ограничивает его сферой явлений. Он критикует всякую попытку «догматического» (наивного) рассуждения о вещах вообще. Познание ограничено опытом, а в этом опыте есть его же закономерности и в этом смысле познание несвободно.

В сфере опыта все необходимо, все подчинено причинно-следственным связям, но Кант не отрицает, что в сфере практического разума человек свободен. Он есть мир целей, ценностей, идей. Это сфера свободы и в моральном плане человек знает, что такое добро, как нужно себя вести, он говорит, что в человеке врожденно чувство долга, врожден нравственный закон. Этот закон гласит: поступай так, чтобы акт твоей воли мог стать примером для всеобщего законодательства. «Главное – видеть в других цель, а не средство», и другой такой же носитель чистого разума; но люди обычно поступают наоборот. Они руководствуются не общим знанием долга, а конечными временными целями. Но если спросить, откуда у нас этот долг, то можно сказать – просто врожден, он формален, ни на что не опирается. Разум, по Канту, сам законодатель морали, мало того, исходя из понимания опыта разума, религия также находится в пределах разума. Кант предлагает дешевую трактовку библейской книги Бытия. Но по Канту получается, что мир это мир науки, мир Ньютона, а какова его внутренняя система знать нельзя. Философия оказывается не более чем критикой разума.

Данное утверждение встретило критику со стороны философов Готлоба Фихте, Фридриха Шеллинга и Георга Гегеля. Первым, кто попытался снять противоречия между «миром явлений» (научного опыта разума) и «вещи в себе», как не познаваемой истиной мира был Фихте. Он целиком воспринял Канта, но трансформировал его мысль; в своем «наукоучении» он разворачивает диалектику «я» и «не-я». Мир разума динамичен, активен и в процессе становления взаимодействия с миром он получает большую конкретность, он наращивает свои категории, он все больше и больше созерцает себя универсальным. «Не-я» – это только граница, которая постоянно снимается. Разум по содержанию есть сфера сущностей, а в этой сфере нет случайностей, нет фактичности. А это значит, что сам мир опыта совпадает с миром разума и вне этого тождества подумать ничего нельзя, а следственно миру возможного «не-я» («вещи в себе») присущи формы существования «я». Фихте говорит, что «вещи в себе» нет: «я» абсолютно; хотя у него это «я» еще понимается субъективно, а у Гегеля оно будет лишь моментом становления мирового разума. Из этого следует, что философия реабилитирована в правах, что именно она есть основная наука, а другие науки – это лишь региональные онтологии, имеющие относительную ценность. Позже свою систему предлагает Фридрих Шеллинг. Он привносит категорию реальной живой природы. «Не я» Фихте – природа. Между разумом и природой существует опыт взаимоопределения, иногда доходящий до тождества, но Шеллинг осторожен, он сохраняет значимость границы и он вносит лейбницианский принцип «параллелизма» между разумом и природой. Он был поэтом, романтиком и не мог не ощущать глубину природы. Постигнуть ее в ее сущности может только поэт, гений, и то в минуты озарения. Вот это постижение и есть момент тождества между мыслью и истинным бытием. У Шеллинга дух еще витает, еще рефлексия парит над своим актом и природой, она понимает, что природа – это скованный разум, имеющий ступени распредмечивания. Шеллинг говорит об «интуиции» и «непосредственном знании».

Идею тождества, но уже не в критическом смысле, довел до логического конца Георг Гегель. У него нет теории познания (нельзя научиться плавать на берегу, нужно броситься в воду и в самом процессе учиться плавать). Нелепо спрашивать как познание возможно, познание уже есть жизненный процесс. Гегель развивает феноменологию субъективного духа, где он показал моменты внутреннего движения разума от чувственного к рассудочному, к разуму, потом к духу и в конце к абсолютному духу. Действительно, это можно только пережить, только опытно познать. Одни люди остаются на уровне представлений, другие на уровне научной рассудочности. Моментами абсолютного духа являются искусство, религия и философия. Философия самая высшая ступень познания, только в ней, понимаемой как диалектика, все возможные противоречия снимаются. Философия – наука о «конкретном», но конкретностью здесь является схваченная в понятии система диалектических категорий. Философия не остается на уровне веры (непосредственного знания) – она пытается опосредовать, отрефлексировать и объективировать в понятии разумную определенность или опыт разума. Всему должно быть придано понятие, другое дело, что это постигнутое понятие подразумевает дальнейшее развитие, в нем присутствует момент движения; любое понятие должно разворачиваться из самого себя. Понятие открыто для дальнейшего уточнения, понятие развивается, потому что оно как истина любого опыта есть развитие категориальной системы. Любой опыт, любая вещь – это система, это нечто целое, в котором есть внутреннее качество, части, есть и отношение к внешнему миру и т.п., и ни одна система не есть нечто застывшее. Опыт постоянно развивается, истина исторична, она имеет ступени саморазвития, абсолютная истина – это мировая идея, это бог, это развернутая наука, но для Гегеля эти понятия совпадают с понятием диалектики, которой занимается философия. Итак, по Гегелю диалектика есть учение о конкретном, диалектические категории самые емкие, адекватные, способные передать динамизм развития системы. Диалектика – наука о единстве и противоречивом взаимодействии противоположностей, это наука о взаимодействии всех категорий, которые задают ритм постоянного полагания и вместе с тем отрицания и постоянного перехода системы в свое другое. Диалектика вещь не простая. Сегодня говорят о мистических истоках диалектики, о влиянии еврейской каббалы на интуицию диалектики. Понять диалектику нельзя ни чувством, ни рассудком, а только разумом. Ибо рассудок удерживает определенности, а разум может пояснить противоречивое, может понимать целое, только он может понимать, что мир – противоречив, что человек противореча сам себе, на самом деле выражает свое целое, свое отношение к целому.

После Гегеля образовалось несколько школ. Показательной является мысль Фейербаха о том, что вся новоевропейская философия, претендующая на богопознание, не что иное, как рациональная антропология: она присваивает рациональность самому богу. Это просто есть перевод антропологического в теологическое, причем с доминантой разумного. Поэтому нужно от этого отказаться и развивать простую материалистическую антропологию. Философия это учение о человеке, в котором чувственное даже преимущественно, «человек человеку бог». Фейербах пишет работу «Сущность христианства», где доказывает антропологическое происхождение религии.

Известный Карл Маркс (1818-1883) творчески вырос под влиянием философии Фейербаха, перешел на позиции материализма, и в итоге создал самостоятельное философское учение – диалектический материализм. В своих ранних работах, например, в «Экономическо-философских рукописях» 1844 г. Маркс развил гегелевское учение об отчуждении и попытался дать свою оригинальную трактовку этой проблемы. В работе «Немецкая идеология» (написанной совместно с Фридрихом Энгельсом) и в «Капитале» Маркс осуществил глубокий анализ феномена идеологии, показал, что идеологические схемы обладают силой, довлеют над человеком в его практической деятельности, определяют его жизнь и понимание мира. Среди важнейших положений марксизма – учение о повторяемости в истории, о наличии в ней объективных, независимых от человека законов, которые можно не только выявить, но и использовать это знание, манипулируя (направляя, ускоряя или замедляя) развитием общества.

Несмотря на прижизненную и посмертную популярность Гегеля в Европе, огромное число сторонников, имелось и немало противников, резко выступавших против его философии. Среди них – Артур Шопенгауэр (1788-1860), написавший главный труд своей жизни, книгу «Мир как воля и представление». С точки зрения Шопенгауэра, мир может обнаруживаться нами и как воля, и как представление. Воля – это абсолютное начало всего бытия, некая космическая, в определенном смысле, биологическая по своей природе сила, создающая и мир и человека. Когда появляется человек, возникает мир как представление – как человеческая картина мира. Появляются субъект и объект, пространство и время, множественность отдельных вещей и причинная связь между ними. Все это существует постольку, поскольку так устроено человеческое сознание с его априорными формами чувственности и рассудка. Человек в этом мире является рабом воли, она создала его интеллект, чтобы он познавал законы мира, лучше выживал и приспосабливался к миру. Человек всегда и во всем служит воле, а не своим интересам. Воля заставляет его жить, каким бы бессмысленным и жалким ни было человеческое существование. Индивид имеет для природы косвенное значение, поскольку он служит средством для ее сохранения. Вне этого она равнодушна к его существованию. Своей работой Шопенгауэр создал философское обоснование пессимизма. Вся жизнь – сплошные разочарования и страдания. Человек под влиянием воли все время чего-то желает. Но желания никогда не удовлетворяются, а если удовлетворяются, то приносят с собой равнодушие и скуку. Есть лишь одна разновидность людей, которые перестают быть рабами воли, побеждают в себе желания и стремления – гении в искусстве и святые в земной жизни. Гениальность – это способность пребывать в чистом созерцании, теряться в нем, избавляя познание от служения воле, оставаясь чистым познающим субъектом, ясным оком мира созерцания.