Ребенок с повреждением слуха

Обучение глухонемых детей чтению, письму и речи началось в XVI- XVII столетии. Вероятно, этот период можно считать и началом специального лечебного воспитания. Участь глухого ребенка в начале прошлого столетия напоминала, по-видимому, судьбу больного церебральным параличом или аутизмом ребенка в наше время. Но уже тогда стало ясно, что, несмотря на такое тяжелое нарушение, интеллект глухих детей может оставаться совершенно неповрежденным, более того, иметь весьма высокий уровень развития.

Глухота ребенка может быть единственным заметным врожденным нарушением; такой ребенок, насколько это возможно, обучается чтению с губ и так хорошо овладевает речью, что его болезнь становится почти незаметной. Но, к сожалению, подобные случаи - редкость. Правда, за последние двадцать лет все более очевидным становится тот факт, что дети страдают полной глухотой довольно редко, поэтому раннее стимулирование еще сохранившегося слуха может обеспечить хорошее использование того потенциала, которым ребенок обладает.

Ниже речь пойдет лишь о тех формах глухоты, с которыми связана фундаментальная и общая проблема развития ребенка. Понять процесс развития глухоты нам поможет наблюдение за тем, как глухота развивается у здорового взрослого человека. Если взрослый лишается слуха, он сразу оказывается не только в состоянии прогрессирующей изоляции, но и теряет доверие к людям. Это легко понять, наблюдая за тем, как глухой человек постоянно прислушивается к чему-то в надежде что-либо услышать; но поскольку человек слышит все хуже, он начинает либо не понимать речь, либо вообще перестает слышать. В конце концов глухому человеку начинают слышаться такие вещи, которых в действительности никто не говорит. Таким образом, в общем комплексном процессе слушания можно выделить два основных элемента: "воспринять нечто слухом" и "услышать" (слышать и слушать). Слух - это первичное сенсорное восприятие, слушание - активное поведение человека.

Если нормальный человек, взрослея, постепенно лишается слуха, то поврежденной оказывается способность слышать, а не слушать. В совершенно ином свете предстает перед нами процесс развития глухоты у ребенка, независимо от ее формы: врожденный или приобретенной позже. Поэтому необходимо очень точно определять форму глухоты и так же точно дифференцировать компоненты собственно слуха и слушания. Считается, что наилучшая помощь ребенку при затруднениях со слухом - это усиление звука с помощью слухового аппарата. Взрослым в большинстве случаев именно это и необходимо, но ребенку, имеющему определенное нарушение, слуховой аппарат не принесет ожидаемой помощи.

Использование слухового аппарата предполагает наличие неповрежденной способности слушать и наличие необходимого дифференцированного интеллекта для целесообразного пользования этим аппаратом.

Но, по-видимому, многие дети с врожденной глухотой не обладают такой способностью в достаточной мере. Далее, существует вполне обоснованная надежда на то, что соответствующее стимулирование слуха может возбуждать способность слушать. Но и в этом случае нередки неудачи; вопрос об использовании других возможных средств, способных побудить ребенка к активному слушанию, остается открытым. Легко поддаться искушению использовать зрительные методы, разумеется, таким способом можно пробудить интерес ребенка и его внимание. Но следует иметь в виду, что "союз" зрительного и слухового восприятия - союз несчастливый и что между этими формами восприятия возникает своего рода конкуренция.

Если человек будет на что-либо смотреть, то он уже меньше будет вслушиваться, и наоборот: вслушивание станет более напряженным, если при этом никуда не смотреть и закрыть глаза. Определенное впечатление о качестве и активности слушания можно, например, получить в том случае, когда человек сидит в комнате, где тихо и тикают часы; сначала тиканье часов еще осознается, а через некоторое время оно становится все менее и менее заметным.

Человек понимает, что можно научиться управлять волей, вслушиваясь или не вслушиваясь в тиканье часов, и что можно овладеть сознательным контролем за силой слышимого. Человек убеждается, что активность слушания сопровождается очевидным расслаблением и покоем мускулатуры и что вся двигательная активность, присущая конечностям, мышцам и возникающая в процессе видения, в данной ситуации ориентируется на слуховое поле.

Возможно, мы еще сможем убедиться в том, что проблема развития ребенка, имеющего повреждение слуха, включает в себя два аспекта: у ребенка может отсутствовать достаточная активность и инициатива, необходимые для концентрации внимания на слушании, либо он тем или иным образом будет проявлять повышенную активность, что сделает его неспособным к расслаблению мышц, позволяющему направлять всю инициативу и активность внутрь себя, на слышание и слушание.

Мы должны различать два вида глухоты у детей. В первом случае дети постоянно находятся в состоянии готовности что-либо делать, они проявляют чрезмерную любознательность, беспокойство, торопливость, нервозность, в другом - они склонны к летаргическому состоянию, медлительны, спокойны и ленивы. Каждый вид глухоты может сопровождаться ярко выраженными симптомами, либо состоять из различных комбинаций. Иногда беспокойство и сверхактивность глухого ребенка сочетаются с незначительным, свойственным атетозу, нарушением движений. У такого ребенка при рождении могла быть желтуха с последующим повреждением центральной нервной системы, обусловившая беспокойные мышечные движения с типичными симптомами и, тем самым, еще более усилившая обычное беспокойство глухого. В подобных случаях использование слухового аппарата не только не приносит ожидаемого результата, но обычно усиливает беспокойство и нарушение движений атетозного характера и, следовательно, глухоту ребенка.

Бывают и такие дети, которые, как может показаться, страдают глухотой, но в действительности речь идет об афазии, т.е. не о поврежденности слуха; в данной ситуации имеют место нарушения восприятия и понимания произнесенных звуков и слов, т.е. устной речи. Это состояние в известной степени сопоставимо с корковой слепотой, о чем подробнее мы поговорим в следующей главе. В подобных случаях за счет усиления звука через слуховой аппарат у больного улучшается интенсивность слуха, а не возможность понимания звуков и языка. Напротив, чувство тревоги вызывает ребенок, ошибочно решивший, что он должен радоваться странным звукам и шумам, возникающим в слуховом аппарате за счет акустической обратной связи; свои слуховые переживания он начинает воспринимать как подобие электронной музыки. Это, в свою очередь, только усугубляет трудности понимания ребенком языка.

Я никоим образом не хочу быть неправильно понят, когда говорю о негативных последствиях использования слуховых аппаратов детьми. Если у ребенка обнаружили обычное повреждение слуха и не смогли подобрать подходящий слуховой аппарат, то не исключено, что он так и не научился ни слышать, ни говорить, что было бы равносильно катастрофе. Слуховой аппарат можно использовать только при правильном диагностировании и четком понимании того, чего в данном случае хотят и могут добиться.

Последствия нарушений слышания, а также собственно слуха могут быть весьма серьезными. Самое первое и очевидное последствие такого рода - неспособность обретения языкового опыта и овладения языком, из-за чего ребенок в значительной мере оказывается исключенным из процесса общения. У детей с врожденной глухотой также может быть серьезно нарушено развитие понятийного опыта. О непосредственном распознавании слов и речи и восприятии понятий на основе сенсорных функций подробно будет рассказано в главе, посвященной афазии. Здесь же мы лишь отметим, что живое восприятие понятий и, особенно, абстрактных, чрезвычайно трудно для ребенка, который вынужден довольствоваться, главным образом, визуальной методикой обучения.

Мне хотелось бы привести один пример: ребенку показывают стул, затем показывают слово "с-т-у-л" и учат писать его после того, как ребенок узнает, что это слово и этот предмет, стул, означают одно и то же. Но в один прекрасный день ребенок видит другой стул, например, зеленого цвета, и уже не знает, что это такое.

Несмотря на все усилия, в реальной жизни невозможно сформировать понятие "стул". Этот простой и типичный пример демонстрирует всю сложность проблемы.

Ребенок, исключенный из сферы языкового общения и вследствие этого - из сферы восприятия идей и абстрактных понятий, без способности к самокритике оказывается во власти неупорядоченного духовно-душевного и нравственного развития.

Слушание и слышание - это окна в культурный мир человека. Поэтому очень важно любыми способами дать глухому от рождения ребенку пусть даже самое минимальное представление о сущности мира, раскрывающейся через слух и слушание.

Я уже упоминал о том, как важно разговаривать в присутствии таких детей, даже если их немота вовсе не побуждает вас к разговору; компонентой слуха человека является речь другого человека.

Произнесенное слово обладает определенной силой, активизируя в другом человеке слышание и слушание. Таким образом, речь - это тот инструмент, которым мы должны пользоваться как можно чаще.

Чтобы наши требования к ограниченному потенциалу глухого ребенка не оказались чрезмерными, при стимулировании слуха с помощью речи вначале следует использовать небольшой лексический запас, с однозначными словами, избегая синонимов и омонимов, чтобы без надобности не осложнять процесс развития речи.

У ребенка с тяжелыми нарушениями слуха с помощью одной лишь речи не удастся в достаточной степени стимулировать развитие процессов слышания и слушания. В этом случае необходима непосредственная и целенаправленная терапия слуха. Например, прямо в ухо ребенка нужно сильно и громко пропеть какой-либо звук, после чего он должен будет определить произнесенный вами звук, используя свой собственный голос, причем вы будете показывать ему соответствующую высоту звука, поднимая и опуская руку. Таким образом можно научить ребенка усваивать высоту звука и интервалы между звуками в виде собственно слухового восприятия, а также в попытке воспроизведения звука собственным голосом. Эти первые шаги имеют необыкновенно большое значение, даже если глухота ребенка настолько серьезна, что он вообще не в состоянии слышать устную речь; тем не менее первые шаги - это первое наступление на вал глухоты, окружающей ребенка.

Первые слуховые упражнения, подобные вышеописанному, могут стать основой коммуникативного восприятия. Занятия лучше всего начать с того, чтобы небольшая группа детей села в круг'вместе с терапевтом. Вначале терапевт напевает звук в ухо сидящего ребенка и помогает ему воспроизвести этот звук так, как было описано выше. Затем ребенок передает этот звук другому, а врач и первый ребенок вместе корректируют высоту звука. Так один звук проходит по всему кругу и вновь достигает терапевта. Если подобные упражнения будут проводиться в группе, то стимулирование слуха и способность детей к восприятию окажутся связанными не только с co6cтвенной способностью к воспроизведению звуков, но превратятся в общение с другими, особенно ценное для дальнейшего развития глухого ребенка. Воспроизведение звуков должно поддерживаться различными вспомогательными средствами;,так, например, дети во время разговора и пения должны дотрагиваться до области гортани у терапевта и у себя. Те же принципы работы с группой детей используются тогда, когда на более поздних этапах лечения начинается процесс формирования собственной речи. Разумеется, все терапевтические мероприятия должны проводиться специалистами; более подробная информация о такой терапии выходит за рамки данной книги.

На сегодняшний день общепризнанным считается тот факт, что глухих детей нельзя подвергать воздействию ненужного для них шума, которого можно избежать. С другой стороны, очень важным может стать их участие в концертах, причем сидеть им лучше всего на тех местах, где звук обладает достаточной полнотой. Если детям будет предоставлена соответствующая возможность для этого, то многие из них научатся ценить музыку.

При интенсивной речевой терапии, включающей в себя, естественно, визуальные и фонетические занятия, а также все средства обучения слуху, в дополнение к стимулированию формирования понятий важно содействовать эмоциональной и нравственной мотивации поведения детей. Ребенок с поврежденным слухом в состоянии быстро осмыслить внешнюю природу и очевидное проявление вещей, на все же более глубокий смысл и значение остаются для него такими же неизвестными, как чужая страна, на территорию которой его должны ввести со всей заботливостью, терпением и пониманием, пo этой же причине особенно сложно религиозное и нравственное воспитание детей.

Много полезного могут дать спектакли и кукольные представления, если они воспроизводят нечто сущностное и значимое, а не только одну внешнюю канву событий. При этом ребенок может научиться распознавать, а затем и любить то, что достойно любви, или реально переживать драматические ситуации, где речь идет о справедливости и несправедливости, ситуации, которые для самого ребенка и его жизненных поступков становятся реальной действительностью.

Как мы уже говорили выше, у глухого от рождения ребенка в связи с центральным поражением эмоциональной и нравственной сферы способности оценивать те или иные явления значительно затруднены, и потому такие нарушения особенно серьезны.

По этой причине воздействие искусства имеет жизненно важное значение для лечения и воспитания глухих детей, поскольку именно средствами искусства, обладающего различными коммуникативными возможностями, можно познакомить детей с жизненным опытом, который невозможно передать с помощью одного языка и таким образом помочь ребенку найти необходимые средства для самовыражения. Некоторые дети с тяжелыми, а особенно - множественными нарушениями, у которых глухота сочетается с аутизмом или психозом, сами обнаруживают необыкновенную одаренность в изобразительном искусстве. У слепых детей художественные способности нередко выражаются в их музыкальности.

Благодаря самовыражению в искусстве ребенок с поврежденным слухом открывает для себя значение предметов, учится раскрываться перед другими людьми и быть им понятным.