Исторические корни экологического

СОЗНАНИЯ

С момента появления Homo sapiens в его сознании фиксировались явления и объекты природы, их динамика и существующие между ними причинно-следственные связи. Особенно большое значение имело запечатление в сознании события «действие - результат».

Не входя в детали логического мышления первобытного человека, следует подчеркнуть, что в тот далекий период впервые появилась дифференциация в логике бытия. Человек все еще ощущал себя частью, элементом природы и переносил некоторые характеристики своего самосознания на нее, отождествляя ее с человеком, но в то же время он чувствовал себя отличным от природы и наделял ее функциями, которых не было у человека.

В сознании доминировало ощущение зависимости от окружающего мира как источника удовлетворения потребностей, прежде всего в питании, и как источника опасностей, угрожающих жизни человека. В картине взаимоотношений человека с природой преобладали отношения типа сильный-слабый, дающий-берущий и т. п. Слабость человека, его зависимость от природы, отразились в появлении представлений о добрых и злых силах природы, в их очеловечении, а динамика природных явлений объяснялась поступками богов, олицетворяющих природу.

Это и привело к появлению первичного экологического сознания в его мифологически-религиозной форме. Для этого сознания очень важно, что существовали боги-объекты и боги-отношения. Развитие общественных отношений, особенно связанное с включением в систему потребления, помимо собирательства и охоты, скотоводства, а позже - земледелия, внесло в экологическое сознание принципиально новый элемент - возможность воздействия на природу, вначале пассивное, а затем и активное изменение экологической среды. Другой важной вехой в содержании экологического сознания явилась вызванная практической необходимостью, а также, вероятно, развитием мозга возможность формирования связей (на основе отражения конкретных ситуационных связей) с более высоким уровнем абстрагирования. Это позволило объяснять неизвестные явления известными и включить в экологическое сознание способность прогнозирования более комплексных процессов, чем простая суточная или сезонная периодичность природы.

В этом отношении показательными являются данные, полученные при анализе наскальных изображений (особенно некоторых рисунков в пещерах), когда более древние тотемные изображения, близкие к естественному прообразу (например, мамонт, бык), постепенно теряли натуральные черты и заменялись абстрактным символическим изображением. Абстрактное понятие (рисунок, слово) становилось тождественным своему природному прообразу.

Религиозные воззрения, предполагавшие полную зависимость человека от божества и исключавшие любую возможность взаимодействия Бога и человека, стали допускать диалог, основанный на простейшем принципе купли-продажи типа религиозных жертв.

В процессе исторического развития накапливался не только опыт общественных отношений и потребительских связей с природой, но и опыт взаимодействия с изменяющимися природными условиями, прежде всего климатического и погодного характера, переживания изменений катастрофического характера, изменения флоры и фауны в результате намеренной или спонтанной интродукции скота и растений. Существенно то, что это уже был не опыт рода или племени, а опыт этноса, народа.

В этом отношении представляется важным для понимания эволюции экологического сознания провести анализ некоторых исторических данных, характеризующих поведение масс людей в ответ на такие изменения природной среды, как сдвиг материковых линий, изменение климата, ландшафта, природные катастрофы. Пожалуй, наиболее ранние сведения и предположения о поведении людей в результате изменений природной среды относятся к восьмому тысячелетию до нашей эры, когда огромный ледник, покрывавший Северную Европу и Азию, стал отступать к Арктике. Уход ледника, с одной стороны, открыл для человечества новые, пригодные для освоения площади, а с другой - вызвал водный дефицит в районах, где прежде имелись реки и озера. На месте нынешних североафриканских пустынь находились богатые растительностью степи и леса, текли полноводные реки, был очень разнообразен животный мир, что подтверждают знаменитые фрески Тассилин-Аджер.

Появились регионы, которые не могли обеспечить проживание человека, поэтому возникла необходимость перемещения людей либо на территории, освободившиеся от ледника, либо к местам, где протекали большие реки или сохранились родниковые источники воды, т. е. на восток и на север.

Такая ситуация не могла не отразиться на экологическом сознании человека. Для мигрирующих народов новым в экологии были незнакомые растения и животные, изменившиеся условия кругооборота природы, иные биоценозные связи. Для людей, остававшихся на прежних местах проживания, возникла необходимость перестройки старых связей с природой.

Для тех и других наиболее важным было то, что в экологическое сознание вошел элемент активности. Наряду со старыми, привычными формами пассивного принятия элементов природы все чаще и настойчивее возникали мотивы выработки активных мер поддержания приемлемых форм взаимодействия с природой либо активных мер преобразования в интересах человека тех природных явлений и процессов, которые по тем или иным причинам оказались непригодными для жизни.

Для экологического сознания оставшегося населения стала характерной концепция ограничения с различными правилами, предписаниями и табу, которые позволяли обеспечить проживание человека при проведении некоторых природоохранных мер, вначале пассивного характера. Элементы такого отношения сохранились до нашего времени, например нормы поведения бедуинов, туарегов и других племен, населяющих оазисы в пустынных районах Африки и Аравийского полуострова.

Экологическое сознание мигрирующих этносов было направлено, с одной стороны, на приспособление к новым условиям, что означало ломку старых представлений и правил поведения, а с другой - на сохранение некоторых элементов отношения с природой, которые были характерны для их родины. Пожалуй, наиболее ярким доказательством этого второго аспекта экологического сознания является совпадение путей распространения культурных растений с путями миграций народов. Особую роль в экологическом сознании мигрировавших народов играла пассио-нарность, о чем будет сказано далее.

По-видимому, изменение климата сыграло особую роль в формировании экологического сознания, поскольку здесь впервые в очень большом объеме вместо прежнего, преимущественно суммарного, накопления знаний произошла перестройка многих исходных позиций экологического сознания у людей, населяющих места с меняющимся климатом. Способность к перестройке образа жизни оказала огромное влияние на зарождение и развитие древних обществ. Для некоторых племен перемена'климата оказалась в итоге губительной, например для народов Южной Мавритании, где под натиском пустыни погибла развитая земледельческая цивилизация, о чем свидетельствуют археологические раскопки П.Мансона. В то же время, по мнению ряда историков, египетская и шумерская цивилизации возникли в результате активных экологических преобразований, осуществленных племенами, покинувшими из-за ухудшения климата афро-азиатские степи.

Нарушение ранее существовавшей структуры отношений человека и природы, отражавшихся в экологическом сознании в виде гармонии, и необходимость противостояния неблагоприятным факторам природы, отказа от старых установок, выработки новых и при миграции, и при жизни на старых местах оседлости привело к качественно новым характеристикам экологического сознания, в котором наряду с охранительными, ограничительными компонентами появились компоненты созидательные. От осознания перемены климата и до понимания возможности его изменить или противопоставить нечто этому изменению экологическое сознание должно было совершить огромный количественный скачок.

Активное противопоставление себя природе - принципиально новая характеристика экологического сознания, достигшая, однако, предельной гипертрофии в некоторых современных экологических течениях и превратившаяся в негативную характеристику в других экологических концепциях.

Экологическое сознание, отражая изменения климата и его связь с продуктивностью скотоводства и земледелия, было направлено прежде всего на сохранение необходимого режима, главным образом водоснабжения, и на выявление периодичности циклов климатических характеристик, знание которых необходимо для получения устойчивого урожая.

В Древнем Египте, где вся жизнь была связана с Нилом и зависящими от него ирригационными системами, проблема прогнозирования сроков полноводья, объемов ожидаемой воды и характеристика микроклимата для различных орошаемых посевов имели первостепенное значение, и в экологическое сознание вошло убеждение, что возможно направленное вторжение в природные процессы, преобразование и формирование новых микроклиматических условий и, что очень важно, представление о наличии связи между микроклиматом и макроклиматом, позволившее подойти к пониманию макроклиматической структуры и ее динамики. Это в принципе означает, что появилось научное экологическое сознание, направленное на решение ряда практических проблем. Начиная с постройки систем ирригации, позволивших египтянам удобрять посевы илом и орошать их нильской водой, экологическое сознание заложило основы практической астрономии и геодезии.

Регистрация и анализ циклических изменений в природе и зависимость благосостояния от этих циклов позволили включить в научное экологическое сознание еще одну очень важную характеристику - способность предсказывать изменения. Вследствие этого стало возможным использовать во благо ожидаемые изменения или же заблаговременно обеспечить защиту от этих изменений и их последствий.

Л.Н.Гумилев обосновал в историографии очень интересную концепцию пассионарности, пассионарного поведения общества. Согласно концепции Л.Н.Гумилева, пассионарность - это целенаправленное напряжение, целенаправленная, энергичная, инициативная деятельность ядра общества, увлекающего за собой большинство его членов. Нет сомнения, что одной из составляющих пассионарности является экологическое сознание, характеризующееся возможностью предсказания динамики природы, т. е. наличием плана действий.

В связи с этим возникает весьма интересный вопрос: не является ли миграция результатом плановых пассионарных действий, инициированных экологическим сознанием. В своей работе «Этногенез и биосфера Земли» Л.И.Гумилев пришел к выводу, что двумя наиболее существенными факторами, влияющими на этногенез, являются хорономический (ландшафтный) и исторический.

Исследуя изменения природной среды в IV-Х вв., связанные с перемещением пути циклонов на север, в лесистую зону Евразии, Л.Н.Гумилев отметил, что они вызвали ряд переселений народов. Оказавшись под угрозой затопления водами Волги и Каспия, хазары стали заселять Нижний Дон. Карлуки переместились с Балхаша в среднеазиатские оазисы, печенеги перекочевали от Аральского к Черному морю, гузы двинулись к Уралу и Эмбе. Такая ситуация интересует нас потому, что эта вызванная природными факторами миграция и связанные с ней изменения природного ландшафта, условий жизни на новых местах обитания по-разному сказались на судьбах народов. Некоторые из них, для которых было характерно ригидное экологическое сознание, не смогли найти необходимого адекватного ответа, не были готовы настолько изменить свои отношения с окружающей средой, насколько это было необходимо для выживания в пределах данного природного окружения и окружения своих "исторических соседей. В результате эти народы практически исчезли с исторической арены - и хазары, и печенеги, и карлуки. Гунны в Западной Европе, монголы на территории Древней Руси, несмотря на огромное военное превосходство, не смогли изменить характер своего экологического сознания (например, монголы не смогли отказаться от пастбищного скотоводства в лесистой Руси) и оказались неспособны к полноценному существованию, потеряв все свои завоевания.

В то же время, если люди перемещались в районы с экологической ситуацией, схожей с той, которая была на оставленном месте, или если народу удавалось изменить содержание своего экологического сознания, миграция проходила успешно. Об этом говорит, например, история Британских островов, Венгрии, где доминировал процесс ассимиляции, и т. п. Есть предположение, что сложность и комплексность экологических условий на территории исторического Китая потребовали от народов, населяющих эту территорию, огромных коллективных усилий для обеспечения проживания и формирования единого по содержанию экологического сознания. Очевидно, именно это стало одним из поводов формирования китайцев как нации и явилось причиной успешной ассимиляции китайской культурой всех завоевателей, поскольку они стали перед выбором: или принять все компоненты китайского экологического сознания, прежде всего те, которые послужили основой экономики и структуры государственного управления, или погибнуть. Вероятно, не случайно позже в отдаленных районах китайского военного и экономического влияния с отличной от центрального Китая экологией жители сумели сохранить свое национальное самосознание (монголы внутренней Монголии, жители Сицзяна и Тибета).

Таким образом, можно сделать вывод, что судьба народа во многом определяется содержанием экологического сознания, его сложностью и активностью.

Большое значение в формировании экологического сознания и экологического поведения имели крупные экологические катастрофы. История человечества во многом связана с историей катастроф, многие из которых навечно остались в памяти народа задолго до появления письменности и лишь потом были запечатлены в письменном виде. Одно из наиболее древних описаний такой катастрофы содержится в Библии и известно как всемирный потоп, когда внезапно разверзлись хляби небесные и лил дождь 40 дней и 40 ночей и покрылись водой самые высокие горы.

В настоящее время считается доказанным, что описанное в Библии событие произошло в междуречье Тигра и Евфрата около 5 тысяч лет назад и охватило территорию к северу от нынешнего Персидского залива. Для нас очень важна трактовка этого события в Библии. Дело заключается в том, что в период создания библейских книг в экологическое сознание семитских народностей уже вошло представление о регулярности и периодичности явлений природы и все, что нарушало эту периодичность, оценивалось как результат вмешательства каких-то потусторонних сил. Именно поэтому библейский Всемирный потоп - это результат Божественного вмешательства, наказание за грехи народа.

Одна из самых известных катастроф такого рода - исчезновение Атлантиды, некогда могучей державы Средиземноморья. Информация об этом событии содержится в двух диалогах Платона - «Тимей» и «Критий». В результате многолетних исследований историков, геологов, этнографов было доказано, что в основе легенды лежало извержение вулкана Санторин, произошедшее около 3300 лет назад. Извержение Санторина, находящегося всего в 120 км от Крита, сопровождалось сильным землетрясением и цунами, в результате чего была практически полностью уничтожена блестящая минойская цивилизация Крита.

В отличие от истоков экологического сознания, связанных с изменением климата, ландшафта и других сравнительно медленно протекающих природных процессов, природные катастрофы не вошли в действенный созидательный компонент экологического сознания. Здесь произошла весьма любопытная метаморфоза.

Медленно развивающиеся изменения внешней среды, влияние этих изменений на человека и их связь с избытком или недостатком продуктов потребления, необходимость учета происходящих изменений и, что особо важно, прогнозирования времени начала и конца природного цикла и его некоторых количественных характеристик потребовали расширения объема экологического сознания, изменения его содержания и, конечно, роста форм и способов реализации, т. е. экологического поведения.

С одной стороны, все более и более увеличивалась роль научных знаний, хотя говорить о научно обоснованном сознании было еде рано. С другой стороны, сохранялась существенная связь элементов мифологического сознания, которое было связано с различными формами олицетворения сил природы и отношений между человеком и природными объектами и между человеком и обществом. Ирония судьбы заключалась в том, что носителями обеих тенденций в экологическом сознании были одни и те же люди - представители сословия жрецов. Именно поэтому научные знания и основанные на них действия человека и общества Приобрели религиозно-символическую окраску, в которой боль-ввую роль играли наглядность действий и необходимость ритуала купли-продажи по отношении к религиозному символу.

С этих позиций большой интерес вызывает трактовка ряда используемых приемов. Историкам и археологам хорошо известен факт применения египетскими и греческими жрецами различного рода фокусов во время религиозных церемоний. Существует упрощенное, имеющееся даже в школьных учебниках толкование этих действий как жульнических приемов для наживы, укрепления власти или иных корыстных или политических целей. Такие представления были широко распространены в произведениях с ярко выраженной антиклерикальной направленностью и использованы во многих романах и повестях, например в «Декамероне» Боккаччо, а Внимательный анализ экологического сознания и особенностей религиозного сознания позволяет нам не согласиться с этой позицией, признавая, однако, что в ряде случаев был возможен и сознательный обман в корыстных целях, особенно процветавший в, средние века, когда первоначальное мифологическое сознание исчезло, а религиозная, особенно католическая, пропаганда использовалась в целях борьбы за политическую власть. - Для первичного религиозного сознания был очень важен так называемый наглядный символизм. Если Бог был носителем огня, то необходимо, чтобы в олицетворяющем Бога изображении тоже Ожигался огонь как символ того огня, которым владеет Бог. Поэтому важно было то, что огонь зажигался, а не то, как он зажигался. Статуя Бога или его любое другое изображение делались людьми, поэтому всем было понятно, что людьми могли Делаться и внешние атрибуты, которые лишь наглядно символизировали «реальные» божественные атрибуты. Одним из доказательств такой трактовки является, по нашему мнению, содержат сохранившихся ритуальных песнопений Древнего Египта, которые объясняют и расшифровывают символы в виде «реальных» божественных функций и действий.

Таким образом, первичное объективное научное знание вошло в экологическое сознание в виде теологической концепции, ее образов, норм и предписаний, под которыми скрывались еще не понятые до конца реальные причинно-следственные и иные связи, прикрытые религиозным символизмом.

Другим историческим источником экологического сознания явился вековой опыт взаимодействия человека с природой, который частично вошел в систему религиозного сознания, а частично обобщен в виде традиций, обычаев и примет. Он также был направлен на осознание, понимание имеющихся связей и прогнозирование последствий общения с природой, однако здесь символическая форма была выражена значительно слабее и ведущей была конкретная норма, конкретное предписание.

Отражение опыта народа в виде конкретных запретов или указаний по-разному было закреплено в различных религиях. Очень сильна была конкретика в иудаизме, мусульманстве, языческих религиях славян, бриттов, значительно меньше - в религиях древних греков и римлян, еще меньше - в христианстве и религиозно-философских настроениях Индии и Китая. Примером конкретного запрета, ставшего элементом религиозного построения, может явиться запрещение использования свинины как пищевого продукта в иудаизме и мусульманстве. Символический образ свиньи как «нечистого» животного попросту отражал опасность гельминтозного заражения.

В общем можно говорить, что чем более локальна по происхождению религия, тем больше в ней конкретных указаний экологического характера. Именно это приводило к явным экологическим несуразицам в случае более широкого, глобального распространения этой религии.

Надо сказать, что роль мифологического сознания со временем падала. Так, рационализм агрономических и других сельскохозяйственных предписаний у римлян в период расцвета и особенно упадка Римской империи полностью исключал этот тип сознания.

Экологическое сознание, отраженное в традициях, приметах, обычаях, является очень устойчивым и в какой-то форме дошло до наших дней. Этнология располагает огромным материалом, описывающим эти формы и источники их происхождения. Они достаточно полно для целей рационального ведения хозяйства отражают конкретные экологические условия региона, где проживает та или иная популяция, или того региона, откуда эта популяция мигрировала. На последнее указывает опыт освоения сельскохозяйственных угодий Сибири и Средней Азии пришлым населением России в конце XIX - начале XX в.

Обычаи и традиции соответствуют динамике экологической ситуации, часто связанной с изменениями годового цикла и началом или окончанием той или иной деятельности этого цикла. Приметы и некоторые схожие предписания имеют более локальный характер и также регламентируют прогнозируемые сроки деятельности. Если сравнить прогнозы, которые делают фенологи на основе народных примет, то можно видеть, что одно и то же природное событие, например заморозки, дождь, прилет птиц и т. п., в разных районах России связано с различными приметами. Грибоедовское «все врут календари» можно трактовать как констатацию неудачи переноса локальной приметы подмосковного региона на ситуацию России в целом.

Для дореволюционной России, как, впрочем, и для всей Европы, характерным было микрорайонирование примет в целях прогнозирования урожая. Земские издания XIX-XX вв. полны заметок и рекомендаций, сделанных на основе народного опыта для каждого конкретного уезда или даже волости. Расширенное землепользование на больших площадях, занятых монокультурой, характерное для коллективных хозяйств СССР, появление гигантских фермерских хозяйств в США привело к исчезновению многих примет.

Развитие науки и расширение сферы ее прикладного использования начиная с XV в. резко изменило экологическую ситуацию в мире.

С одной стороны, Великие географические открытия и возможности осуществления коммерческого дальнего мореплавания Привели к заселению или колонизации вновь открытых территорий. Непосредственным следствием этого была взаимная инвазия образцов флоры и фауны. Уже классическими стали такие примеры, как появление в Европе картофеля и кукурузы, размножение кроликов в Австралии. Это привело к значительному Нарушению существовавшей структуры биоценоза и к исчезновению многих представителей фауны..< С другой стороны, освоенные территории стали источником получения сырьевых ресурсов и местом их первичной обработки. Мех и древесина, минералы и драгоценные металлы стали в огромных количествах поступать в развитые страны Европы, что привело к значительному изменению и опустошению мест их Добычи, образованию экологических ниш и распаду прежних экологических связей.

Трудно судить о том, какое влияние это оказало на изменение экологического сознания аборигенов, но исходя из некоторых исторических и этнографических исследований можно думать, что экологическое сознание довольно четко отражало изменившиеся условия и обозначило субъект угрозы экологическому благополучию - пришельца. Достаточно вспомнить так называемые картофельные бунты XVIII столетия.

Здесь, вероятно, прослеживается следующая последовательность: вторжение в регион обитания - нарушение экологического равновесия - ухудшение условий жизни вследствие недостаточного опыта культивирования - формирование образа угрозы. Образ угрозы включал непосредственный объект и его носителя - человека.

Интересно, что там, где отсутствовало агрессивное воздействие на природу и пришлое население не изменяло важнейшие для существования местного населения природные характеристики, как правило, отсутствовали сколько-нибудь серьезные конфликты и формировалось сообщество представителей различных народов, проживающих на совместной территории, в котором доминировали взаимовыгодные отношения. Подтверждением такой ситуации являются Сибирь и Казахстан.

Значительно больше можно сказать о характере экологического сознания пассионарных народов Европы. Развитие научных знаний позволило ввести новые формы землепользования, племенное скотоводство и птицеводство, освоить новые сельскохозяйственные культуры, упростить ремесленное и организовать промышленное производство.

Обобщая, можно сказать, что произошло увеличение производства продукта и, следовательно, увеличение потребления и потребительских интересов. В процессе такого изменения выявилась одна очень важная особенность, впервые отмеченная К.Марксом, однако мало разработанная впоследствии - удовлетворение одной потребности приводит к появлению нескольких новых. (Правда, это еще раньше подметил А.С.Пушкин в своей замечательной философской «Сказке о рыбаке и рыбке»).

Удовлетворение растущих потребностей стало своеобразным фетишем общества, что и привело к формированию агрессивно-хищнической формы экологического сознания, особенно коллективного. Агрессивно-хищническое коллективное экологическое сознание доминировало вплоть до начала XX в. Оно не вызывало особых опасений, хотя у наиболее прозорливых представителей общества уже появились довольно мрачные прогнозы.

Можно считать, что история пессимистического прогнозирования, базирующегося на анализе потребления, началась с Т.Маль- туся, заложившего основу одного из главных направлений современного экологического движения - опасность продовольственного кризиса в результате перенаселения.

Однако у большей части общества агрессивно-хищническая форма экологического сознания поддерживалась благодаря тому обстоятельству, что рост потребления еще компенсировался известными или вновь открываемыми в процессе развития науки резервами, т. е. существовало представление о неисчерпаемости Природных ресурсов. Для эгоистического сознания этого периода,; особенно той части общества, которая занималась эксплуатацией природных богатств, применимо высказанное за два столетия до этого выражение маркизы де Помпадур - «после нас хоть и о топ».

Правда, следует сказать, что параллельно с этим развивался и ряд запретительных механизмов, регулирующих некоторые экологически уязвимые стороны потребления, например охотничьи законы, протекционистская политика в отношении производства нужных технических сельскохозяйственных культур и т. п., Пожалуй, наиболее ранними объектами, для которых наметилось какое-то начальное ограничение агрессивно-хищнического Потребления, были леса и реки. Реки очень долго являлись основными транспортными артериями, от их водного режима зависела продуктивность сельского хозяйства, существенный вклад вносило рыболовство. О важной роли рек в жизни народа говорит хотя бы то, что в России казачьи войска и округа назывались до имени рек - Донское, Кубанское, Уральское, Амурское, СеИреченское. Казачий фольклор буквально насыщен «водной» тематикой.

Не меньшую роль в жизни Европы, в том числе Центральной и Северной России, играли леса - «поставщики» охотничьих трофеев и, самое главное, строительных материалов и топлива.

Первичным толчком для регулирования природных условий было уменьшение площади лесов в результате их неограниченной эксплуатации и использования древесины в качестве топлива, особенно в металлургическом производстве. Вырубка леса привела к осушению рек, нестабильности водного режима. В свою очередь, металлургическое производство было тесно связано с потреблением воды, хотя выраженной опасности антропогенного загрязнения рек еще не наблюдалось - это стало «достоянием» XX в.

Отметим большую роль введения в экологическое сознание элемента необходимости защиты лесов и рек, и это объясняется тем, что их экологическая динамика наиболее чутка к массовому вторжению. Изменения происходили буквально на глазах одного поколения. Именно это позволило ввести ряд законодательных ограничений в использование рек и лесов, а также в проведение некоторых компенсационных мероприятий, например лесоразведение, облесение русла рек.

Интересно, что в этот же период возникла одна новая, ранее практически отсутствовавшая у представителей европейской формы цивилизации активная часть экологического сознания - его эстетическая составляющая. Конечно, отражение красоты природы в сознании человека уже давно считалось признанным фактом и выражалось в буколической поэзии, пейзажной живописи, городской и ландшафтной архитектуре, но настоящее развитие этого процеса началось в XVII-XVIII вв. и во второй половине XIX в. стало самостоятельным направлением. Оно базировалось на творчестве поэтов озерной школы в Великобритании, пейзажной живописи К.Коро и импрессионистов во Франции, работах И.Шишкина и И.Левитана в России.

Мы не будем здесь касаться таких своеобразных, но в чем-то схожих направлений в сознании представителей других цивилизаций - творчества поэтов Китая, Японии и Кореи, сложнейших пейзажных построений-аллегорий у арабских поэтов суфического толка (например, Аль-Араби), а также положений ряда религий, близких к буддизму, особенно к дзен-буддизму.

Утверждению об отражении особенностей эстетичесго восприятия в экологическом сознании не противоречит мнение о том, что творчество выражает в символической форме философские построения, и можно думать, что эти философские воззрения основаны на структуре природы.

Как альтернатива агрессивно-хищническому экологическому сознанию в XIX в. большее распространение получила та составляющая сознания, которую можно обозначить как ностальгическое экологическое сознание. В основе этого вида сознания лежала тревога, связанная с сомнением по поводу происходящих изменений экологического баланса, неспособность к перестройке стереотипов сознания, которые обеспечивали ранее жизнь и деятельность человека.

Главным признаком этого сознания было сожаление о прошлом, идеализирование тех времен, когда «и леса были гуще и реки полнее». Согласно представлениям носителей этого созна-

Ш1Я, поток времени в силу известных и неизвестных причин приводит к постоянному ухудшению не только условий жизни, но и нравственности людей. Единственной мерой, способной остановить неизбежную катастрофу, является консервация образа жизни, возврат к прошлому. Десятки веков назад это утверждалось Екклезиастом.

Идущее еще от древних греков представление о веке золотом и веке железном переформировалось в отрицание всякого прогресса как процесса, ускоряющего гибель человечества. Изучение творчества наиболее ярких представителей ностальгического экологического сознания показывает, что в нем отсутствует элемент всестороннего критического рассмотрения динамики тех или иных изменений экологических отношений человека и природы, человека и общества, игнорирование или замалчивание недостатков прошлого и достоинств будущего. Однако ностальгическое сознание не стало коллективным, общественным экологическим дознанием, носителями его были лишь отдельные личности, а доминировало и определяло развитие общества, его экономику агрессивно-хищническое экологическое сознание.

Лишь с приходом XX в. с его бурным развитием промышленности, великими открытиями физики и химии экологические проблемы стали объектом серьезного научного рассмотрения, что И позволило во второй половине столетия сформулировать основные положения современного экологического сознания как альтернативу ностальгическому сознанию. Это новое содержание экологического сознания, его направленность мы будем называть научно обоснованным экологическим сознанием, особенно в той его части, которая связана с социальной позицией общества. Первой причиной ее появления стало бурное развитие естественных наук, а также экологии как самостоятельной науки. Второй причиной было развитие экономики, которая из преимущественно региональной стала национальной, а затем транснациональной, глобальной системой. Третьей причиной явилось усиление прогнозного компонента в экономических и социальных планах и моделях.

Для массового сознания огромную роль сыграли печальные результаты хищнического отношения к природе, появление мегаполисов и ставшая очевидной опасность появления локальных и глобальных экологических катастроф. Формированию и развитию научно обоснованного экологического сознания во многом способствовало увеличение и усиление информационной сферы, особенно той, которая связана со средствами массовой информации, хотя, конечно, они во многом зависят от социальных и политических факторов, не всегда правдиво отражают реальную ситуацию. Это привело к появлению ложной информации, замалчиванию или гиперболизации ряда имевших место экологических ситуаций в интересах тех или иных общественных слоев или формаций. Важность информационной среды заключается в том, что к наглядно-чувственному, непосредственно опытному источнику экологического сознания массы присоединился абстрактно-логический, когнитивный источник.

Влияние государственных, национальных и классовых интересов на экологическое сознание, конечно, всегда имело место, однако наиболее выраженным оно стало в XX в., являясь мощным средством манипулирования сознанием.

Однако, по нашему мнению, наиболее значимым изменением экологического сознания стало появление направленности экологического сознания на природу, т. е. отказ, хотя бы частичный, от целиком антропоцентрического сознания прошлого. Одним из ведущих лозунгов стал призыв к защите природы.

Такое охранительное экологическое сознание также имеет несколько форм, каждая из которых отличается своими достоинствами и недостатками, своей идеологической мировоззренческой базой. Наиболее дискуссионным является вопрос о допустимости такой формы воздействия на природу, которая выступает в виде формул «преобразование природы» и «господство над природой».

В заключение можно сделать вывод, что экологическое сознание было неотъемлемым атрибутом сознания на всех, начиная с самых ранних, этапах развития человечества, изменялось и развивалось параллельно развитию общества и отражало изменения природы и климата, связанные как с геологической историей, так и с антропогенным воздействием. Компоненты экологического сознания сохранялись на протяжении всей истории человечества, но менялись их значимость и соотношение.

Глава 4