Так и соответственно способности познания 2 страница

' По всей видимости, Бэкон имеет в виду составителей Ветхого Завета.

² Т. е. Роберт Гроссетест.

³ Адам из Марча (Adam de Marisco) (7-1258/59) был одним из учеников Ро-
берта Гроссетеста и другом Бэкона. О его научной деятельности сохранилось
немного сведений. Известно, что около 1250 г. он преподавал в Оксфорде.

жество, он, отрицая чужое и выпячивая собственное знание, делает
сам себя авторитетом, но авторитетом шатким. И тогда, поскольку
никто не ошибается в одиночестве, но распространяет свое безумие
на ближайших, как указывает Сенека во второй книге «Писем»¹, этот
авторитет распространяет свое мнение и заражает им самое множе-
ство. И так как любой человек любит свои труды, как говорит Арис-
тотель в четвертой книге «Этики»², и ясно, что любимое мы охотно
превращаем в обычай, то этот авторитет обращает собственное мне-
ние в обычай и воспитывает в нем толпу. И, тем самым, эти три зла,
а именно шаткий авторитет, суждение толпы, обычай, проистекают
из защиты собственного невежества с выставлением напоказ того,
что известно, и отвержением того, что неизвестно. Итак, откроем
свое невежество в поисках лекарства мудрости и не будем похва-
ляться ничем, но смиренно учить других и не отвергнем то, что нам
неизвестно, и без споров, не приводя никого в смущение, оставим то,
о чем мы знаем, что оно ложно, с извинениями за человеческую сла-
бость! И отклонив множество примеров и всегда относясь с подозре-
нием к обычаю, да будем мы среди немногих, и, насколько сможем,
войдем в число мудрецов и святых, и избежим мнения толпы. Ибо
всегда от начала мира все мудрые — святые и истинные философы —
отмежевывались от мнения толпы как в науке, так и в жизни, пото-
му что тот, кто принадлежит к большинству, заблуждается и никог-
да не совершенен.

Всю первую часть Opus Maius я посвящаю данному предмету,
потому что никакое убеждение не может стать истинным, если
эти причины не будут исключены. И я никогда не хотел [ни в чем]
убеждать человека — ни в отношении научных занятий, ни в то,
что касается жизни, не призвав его прежде отбросить эти [причи-
ны заблуждения], как отраву. И я желал бы, чтобы он, по крайней
мере, удержал в памяти это суждение из второй книги «Писем»
Сенеки: «Среди причин наших бедствий — то, что мы живем по
примерам и не умозаключаем с помощью разума (ratio), но сле-
дуем обычаю. Поэтому, если [тем или иным образом] поступали
немногие, мы не желаем подражать им; когда же многие начина-
ют [так] делать, делаем и мы, поскольку более употребительное
как бы более достойно. Среди нас, там, где совершается обще-
употребительное, ошибка занимает место правильного»³. Во всей
мудрости теологии, канонического права и философии нет столь
прекрасного высказывания об этом предмете, где в одном после-
довательном суждении перечислялись бы эти три причины наших
заблуждений. Прекрасное изречение, достойное любого мудреца
и открытое самим Богом. Отчего ап. Павел и говорит в письме

' Seneca. Epist. XCIV.

² Аристотель. Никомахова этика. 1120Ь 14.

³ Seneca. Epist. CXXIII.

 

 

к Сенеке: «Тебе, многознающему, отрыто то, что Бог (Divinitas)
дал [знать] немногим»¹.

Итак, если бы мы захотели исключить три эти язвы и четвертую
наиглавнейшую, тогда мы смогли бы во всем видеть истину и изба-
вить себя от лжи как в жизни, так и в мудрости. И если мы началь-
ствуем над другими, мы смогли бы отвести от них всякую возмож-
ность невежества и греха. Поэтому данное размышление наиболее
важно для князей и прелатов, поскольку они должны иметь попече-
ние не только о себе самих, но и о вверенном им простом народе, ко-
торый всегда направляем властью начальствующих, ведь то, что
угодно первому [среди народа], имеет для него силу закона. И мно-
жество, приняв истину, изменит мнение о простом, как говорит Ие-
роним в комментарии к Исайе². Поэтому хотя и нельзя привести [на-
род] к совершенству, поскольку оно противоречит природе толпы,
но вполне можно привлечь к познанию истины, если тот, кто предво-
дительствует, являет ее словом и делом (ведь причина того, что не-
верные не обращаются к вере, заключается в том, что их князья
и прелаты удерживают их в заблуждении, и так — во всех отношени-
ях). Но бесчисленны недостатки тех, кто предводительствует в наше
время и в научных занятиях, и в жизни. Отсюда понятно, что подчи-
ненное им множество бесконечно ошибается.

Глава XXIII

Далее я перешел к части второй, в которой показываю, что су-
ществует только одна совершенная мудрость, данная одним Бо-
гом одному человеческому роду с одной целью, а именно ради
жизни вечной. Эта наука целиком содержится в Священном Пи-
сании, но должна разъясняться посредством канонического права
и философии. И в самом деле, все то, что противоречит или чуж-
до мудрости Божьей, является пустым и ошибочным и не может
иметь значения для рода человеческого. И это я показываю благо-
даря особенностям канонического права и различными способа-
ми — посредством философии; а право гражданское я описываю
как [входящее] в философию, поскольку, без сомнения, оно есть ее
часть. Действительно, гражданское право содержится во второй

части моральной философии, как отмечено выше¹ и как явствует
из Opus Maius.

И здесь обнаруживается много достойного внимания. Именно
там с помощью [изречений] святых объясняется, что вся филосо-
фия тесно связана с божественным законом и в нем обретается.
И приведено прекрасное размышление о данном предмете Авгус-
тина, и Иеронима, и Беды. Далее это же показано на основании то-
го, что вся философская мудрость богооткровенна и [Им] дана
философам, и Сам [Бог] иллюминирует человеческие души во
всякой мудрости; и на основании того, что то, что иллюминирует
наши умы (mentes), ныне называется теологами действующим ин-
теллектом (intellectus agens), что является выражением Философа
из третьей книги «О душе»², где он проводит различие между дву-
мя интеллектами, а именно интеллектом действующим и интел-
лектом возможным (intellectus possibilis). И, исходя из моего поло-
жения о том, что всякое философское озарение (illustratio) от
Бога, я показываю, что этот действующий интеллект есть в первую
очередь Бог, а во вторую — ангелы, которые иллюминируют нас.
Действительно, Бог по отношению к душе есть все равно что солн-
це по отношению к телесному взору, а ангелы — все равно что
звезды. И я показываю это здесь, не только руководствуясь своим
замыслом, но для того, чтобы разрушить одно величайшее заблуж-
дение, каковое имеет место и в теологии, и в философии. В самом
деле, все новые (moderni)³ утверждают, что интеллект, действую-
щий в наших душах, и нас иллюминирующий, есть часть души, так
что в душе есть две части, а именно действующая и возможная;
и возможным интеллектом называется тот, который есть в воз-
можности к знанию, но не обладает им в себе. Но когда он получа-
ет формы (species) вещей и действующий [интеллект] наполняет
(influere) и иллюминирует его, тогда в нем рождается знание.
И это истинно. Но ложно то, что действующий [интеллект] есть
часть души. Ведь это совершенно невозможно, как я и показываю
там, опираясь на подходящие авторитетные мнения и аргументы.
И все древние мудрецы и те, которые остались еще в наше время,
утверждали, что [действующим интеллектом] является Бог. И я
дважды слышал, как в связи с этим высокочтимый настоятель Па-
рижской церкви, господин Гильом Овернский⁴, при стечении [всего]
университета, опровергал их⁵ [учение], спорил с ними и доказал

¹ В настоящее время практически не подвергается сомнению тот факт, что
ап. Павел не был знаком с Сенекой и, соответственно, никогда ему не писал.
Так называемая «Переписка ап. Павла с философом Сенекой» в 14-ти пись-
мах (в других списках насчитывают 6 писем) — один из новозаветных апо-
крифов, написанный неизвестным автором или авторами. Не ясно и то, когда
была составлена переписка, но известно, что она упоминается уже у св. Иеро-
нима (De viris illustr. XII). В Средние века переписка считалась подлинной,
что видно и на примере Бэкона.

² Hieron. Super Esaiam, III, 7.

¹ Fratris Rogeri Baconis Opera quaedam hactenus inedita. P. 50.

² Аристотель. О душе. 430а 14.

³ Под «новыми» Бэкон подразумевает сторонников католического аристо-
телизма, прежде всего — Альберта Великого и св. Фому Аквинского, отстаи-
вавших идею единства человеческого разума.

⁴ Гильом Овернский (ок. 1180-1249) — епископ Парижа, один из наибо-
лее видных представителей схоластики начала XIII в.

⁵ Т. е. представителей «новой» школы.

 

 

посредством некоторых аргументов, каковые я привожу [в Opus
Maius], что все они ошибались. А господин епископ Линкольна Ро-
берт и брат Адам из Марча, первостепенные клирики в мире и со-
вершенные в мудрости Божественной и человеческой, подтверж-
дали это же самое. Оттого, когда по искушению или в насмешку
некоторые самонадеянные минориты¹ допытывались у брата Адама,
что есть интеллект действующий, он отвечал им: «Ворон Илии»²,
желая этим сказать, что — Бог или ангел. Но не хотел разъяснять,
когда они спрашивали по искушению, а не по мудрости.

Но поскольку я не разрешил там³, отчего происходит эта ошиб-
ка, то, чтобы не держать в недоумении душу Вашей Милости⁴, го-
ворю, что это заблуждение происходит от неправильного перево-
да текста Аристотеля. Но не таков этот неправильный [перевод],
чтобы хороший и добросовестный толкователь не мог бы разъяс-
нить его в должной мере и обосновать [свою точку зрения] с по-
мощью его (то есть Аристотеля. — А. А.) текста (там же или где-
либо в другом месте). Итак, Аристотель желает показать, что для
действия (effectum) знания и интеллекта необходимы две [вещи],
а именно действующее, которое является иллюминирующим,
и материя, претерпевающая и принимающая иллюминацию, и до-
казывает это через подобие во всем. Ведь в любом действии и де-
ятельности (operatio) необходимы две вещи: действующее и мате-
рия, принимающая действие действующего. И это касается не
только естественного, но и рукотворного: например, мастер по от-
ношению к материи, над которой он трудится, или, в качестве ес-
тественного примера, свет по отношению к видимому и к наблю-
даемым цветам. И поскольку так обстоит во всем, то же будет и в
отношении души, и в действии мышления (intelligendi). Отсюда
следует, что человеческая душа рождена для принятия иллюми-
наций от действующего, и что нечто действующее переходит (соп-
cedere) в душу, иллюминируя ее посредством некоего духовного

¹ Т. е. францисканцы.

²17 гл. 3-й Книги Царств повествует о том, как вороны, посланные Богом,
приносили хлеб и мясо пророку Илии, когда он удалился в пустыню.

³ В Opus Maius об интеллекте действующем и возможном сказано следу-
ющее: «Поэтому лучшие философы полагали, [что существует] интеллект
действующий и возможный. И человеческая душа называется ими возмож-
ной; она сама по себе не способна к знаниям и добродетелям и получает их
откуда-то еще. Действующим интеллектом называется то, что проникает
в наши души, иллюминируя их в отношении знания и добродетели. И, таким
образом, действующий интеллект не является частью души, но [самостоя-
тельной] мыслящей (intellectiva) субстанцией, отдельной по сущности от ин-
теллекта возможного, хотя и возможный интеллект также называется дейст-
вующим от акта познания (ab actu intelligendi)» (Opus Maius, cap. V).

¹ Бэкон обращается к Клименту IV. Что имеет в виду Бэкон под «этими тре-
мя», не совсем ясно. Вероятно, речь идет о математике, оптике и эксперимен-
тальной философии, но сохраняются возможности и для иного толкования.

света, как свет солнца — видимое. И это имел в виду Аристотель
в первой части и в первой главе [книги «О душе»]. Но там переве-
дено так: «Но поскольку во всякой природе есть нечто, что дейст-
вует, и нечто, что претерпевает, так же будет и в отношении ду-
ши»¹. Из этого заключают, что действующее и претерпевающее
находятся в душе, и есть две части души, что невозможно и проти-
воречит [тому, что] там же [говорит] Аристотель. Ведь примеры
показывают, что он хочет сказать только, что для деятельности ду-
ши требуются две вещи, равно как и для всякого действия в при-
роде и искусстве. Отсюда, говоря «так и в душе», он намеревается
показать, что это касается и деятельности души, в соответствии
с чем приводит примеры, говоря: «как мастер по отношению к ма-
терии, как свет по отношению к цветам». Конечно же, плотник вне
материи по своей сущности (essentia), и мастер и материя не явля-
ются частями одной вещи, равно как и свет солнца — не цвет, ко-
торый он иллюминирует. Кроме того, строка в конце главы² ут-
верждает, что действующий интеллект отделен от возможного по
субстанции и по бытию (secundum substantiam et secundum esse),
и что [этот] дух (anima) познает всегда и актуально (in actu); и это
не творение, но один только Бог. И я доказываю это с помощью
Авиценны и аль-Фараби, и посредством многих умозаключений,
возразить которым невозможно. И потому, хотя перевод там не
столь ясен, как было бы необходимо, однако, благодаря примерам
самого [Аристотеля], и дальнейшим [его словам], и благодаря зна-
менитым и наиболее значительным его комментаторам, явствует,
что мысль [Аристотеля] состоит в том, что интеллект, действую-
щий в наших душах, есть в первую очередь — Бог, а во вторую —
ангелы.

В самом деле, мы можем объявить перевод [Аристотеля] невер-
ным почти полностью вследствие испорченности, отрывочности
и сомнительности [отдельных мест]. Это известно всякому и явст-
вует также из почти повсеместных противоречий между толкующи-
ми. И более того, мы знаем, что переводчики предлагают неверное
толкование в силу невежества и испорченных греческих копий. Так,
в третьей книге «О небе и мире»³ содержится [мнение], что среди
плоских [фигур] — круглая фигура, а среди телесных — шарообраз-
ная, способны заполнять место. Межу тем мы знаем, что это ложно,
и в других переводах содержится иное. Это показывает Аверроэс,
да это ясно и так. Равным образом и в третьей книге «Метеоров»⁴
содержится [мнение], что радуга возникает от лунных лучей толь-
ко дважды в пятьдесят лет, а мы знаем, что это ложно, ведь [радуга]

¹ Аристотель. О душе. 430а 10.

² Аристотель. О душе. 430а 23.

³ Аристотель. О небе. 306Ь 5.

⁴ Аристотель. О метеорологии. 372а 28.

 

 

может случиться в любое полнолуние, если идет дождь и луна не за-
крыта тучами. И так во многих местах.

Следовательно, первым возражением против этой ошибки яв-
ляется недостоверность и сомнительность перевода, что может
быть показано на примере различных [вышеприведенных] фраг-
ментов, равно как и бесчисленного множества иных мест. Во-вто-
рых, это может быть показано на примерах из сентенций [Аристо-
теля] и дальнейших [слов], которые явным образом содержат то, что
противоречит этому заблуждению, а также посредством приведения
суждений Авиценны и аль-Фараби. А Аверроэс здесь сомнителен
и ненадежен в словах [своей] невнятностью то в одном, то в другом.
Здесь два свидетельства предпочтительней одного. Однако Аверроэс
неясно отделяет ложное [мнение] и значительнее его будет Авицен-
на — первейший толкователь Аристотеля и первый учитель филосо-
фии после него, как говорит Комментатор¹ в [комментарии] к треть-
ей книге «Метеоров». И все мудрые соглашаются с этим и это
показывает состав его философии. Ведь [Авиценна] составил пол-
ную философию: общепринятую — в одном томе, а относящуюся
к подлинной истине философии — в другом, и она не страшится уко-
лов копий ложных [мнений], как он сам указывает в прологе к Liber
Sufficientiae², где излагает философию, общепринятую среди фило-
софов.

Но к чему задерживаться на этом, ведь эту ошибку очевидным
образом разрушают сами слова Аристотеля, поскольку он гово-
рит: «Так как во всякой природе есть две [вещи] — действующее
и материя, то это же признаю и в отношении души». Но ни в ка-
кой природе действующее и материя не соединяются как ее части,
о чем [Аристотель] говорит во второй книге «Физики»³. Ведь там
он говорит, что материя не соединяется с производящим в одно
ни по числу, ни по виду, но скорее форма соединяется с произ-
водящим в одно по виду. Ведь действующее производит форму,
подобную себе по виду, например, человек порождает человека, а
осел — осла. Поэтому ясно: или Аристотель заблуждается и про-
тиворечит сам себе, или ложно то, что полагают новейшие. Пото-
му что ни в одной вещи в мире материя и производящее не могут
существовать совместно, как учит [Аристотель] во второй книге
«Физики», так чтобы они находились по своей субстанции в од-
ном и том же и были бы частями одной и той же вещи. И поэтому,
как уже говорилось, надлежит разъяснить, что сказано [Аристоте-
лем]; а сказано им, что во всякой природе и в душе, то есть во всяком

¹ Т. е. Аверроэс.

² «Книга о достаточном» (Liber Sufficientiae), или «Достаточное из физи-
ки» (Sufficientia Physicorum) — так был назван неполный латинский перевод
посвященного физике раздела из трактата Авиценны «Аш-Шифа» («Книга
исцеления»).

³ Аристотель. Физика, 192Ь 27.

действии (operatic) природы и души, необходимы две [вещи], дей-
ствующее и материя, а не то, что они являются частями одного и то-
го же или что они находятся в одном и том же по субстанции, но что
одно отделено от другого по сущности (essentia), как мастер и мате-
рия. А не то можно объяснить, в соответствии со способами произ-
несения, что одно находится в другом. Ведь есть восемь [способов
нахождения одного в другом], как говорит Аристотель в четвертой
книге «Физики»¹, из которых один — как движущееся в движении
и производящее в материи. Но там не [сказано] «по субстанции»,
но по силе (virtus) и распространению (influentia). Так солнце нахо-
дится повсеместно в мире, за исключением затемненной [стороны]
земли, поскольку распространяет свой свет повсюду, за исключением
этой затемненной [стороны], и иллюминирует звезды и все прочее.
Так же и действующий интеллект находится в душе: по распростра-
нению своего света, а не по своей сущности, и не так, что они (то есть
интеллект действующий и возможный. — А. А.) суть одной и той же
сущности и природы, а именно являются частями души. Я говорю
это, поскольку Бог везде не только по распространению своей силы
(virtus), но и по своей бесконечной сущности. Но Его сущность не
есть часть какой-либо вещи, и Он не одной природы с чем-либо, в том
смысле, в каком здесь говорится, что интеллект действующий и воз-
можный суть части одной природы, а именно разумной души.

Итак, если это исследование соединить с доказательством, ко-
торое предложено в Opus maius, будет прекрасное и полезное рас-
суждение о той истине, которая столь обычно обсуждается в фи-
лософии и теологии, хотя при этом и [имеет место] большая
ошибка.

Глава XXIV

Далее я доказываю, что вся мудрость философии дана от Бога,
поскольку от начала мира святые патриархи и пророки, которым
Бог даровал долгую жизнь, получали ее от Бога; и это рассуждение
должно быть особо отмечено. Ведь для того, чтобы доказать, что
святые обладали всей философией и мудростью прежде неверных
философов, я вновь окидываю взглядом все время от начала мира,
прохожу через все эпохи и столетия, чтобы обнаружить, когда
впервые появились те, кто единственно заслуживали некоего по-
четного звания мудрых: были ли это знаменитые поэты или си-
виллы, или семь мудрецов, или философы, которые пришли после
этих семерых и которые пожелали называть себя не мудрецами,
а любителями мудрости (отсюда «философ» — любитель мудрос-
ти), первым из коих был Пифагор. Ведь когда его спрашивали:

'Аристотель. Физика, 210а 14.

 

 

«Кто ты?», он отвечал: «Философ». И от него все последующие
получили это имя, а прежде они назывались sophi, то есть мудрецы.

Эта глава должна быть особо отмечена, поскольку она обос-
новывает не только то, что было намечено ранее, но все, что есть в
небесах и на земле, и всю мудрость философов, и показывает нам,
откуда они знают те чудеса, которые рассказывают о небесном и о
секретах природы, и о [тайнах] наук о великих делах, и о [различ-
ных] учениях, и о Боге, и об учении Христа, и о красоте добродетели
и о почитании законов, и о вечной жизни в славе или в осуждении,
и о воскресении мертвых, и о прочем. Ибо философы получили все
это [знание] от святых Господа, из чего следует, что не философы
первыми обрели его и не человек, но Бог открыл его своим святым.
Ибо какой человек сам по себе мог бы познать небесное и, благода-
ря этому, — знаки (indicia) вещей и прочее бесконечное, о чем пи-
шут философы? Определенно, и не Соломон, и не ветхозаветный
Адам, и не какой-либо иной [человек], но сам Бог открыл закон
своим святым и философию, ради постижения, распространения,
обоснования, возвещения и защиты закона. И эти святые написа-
ли все книги по философии. И они вели речь об истине веры не
только в Св. Писании, но и в своих философских книгах и провоз-
вестили всякое [знание] прежде, чем появились философы. И за-
тем от них философы получили всякую мудрость, как признает
главный из философов Аристотель в «Книге тайн»¹. И с помощью
этого я делаю вывод, что совершенство философии состоит не в ис-
пользовании ее сообразно путям неверных философов, но что она
обязана восходить до положения (status) христианского закона.
И она [необходима] в теологии и для церкви, и в управлении госу-
дарства верных, и для обращения неверных, и для опровержения
тех, кого обратить невозможно. И я добавляю для подтверждения
мудрости философов пророчество Сивиллы² о Христе и о церкви,
и о жизни грядущей. Ибо если одна ничтожная женщина могла по-
лучить это от Бога, то куда более правдоподобным и разумным яв-
ляется то, что столь достойные и столь мудрые мужи, как Пифагор,
Сократ, Платон, Аристотель и другие ревнители высшей мудрости,
получили от Бога особые иллюминации, благодаря которым они
познали многое о Боге, спасении души и, возможно, [это было дано
им] скорее ради нас, христиан, чем ради их собственного спасения.

И так заканчивается вторая часть, в которой [моим] первей-
шим намерением было показать, что вся мудрость содержится в
Св. Писании, хотя и должна разъясняться посредством права

¹ «Книга Тайн» (Liber Secretorum, или Secretum Secretorum) имела,
по всей видимости, арабское происхождение, хотя и приписывалась Аристо-
телю. Бэкон составил комментарий к этой книге.

² Имеются в виду подложные свидетельства о Христе приблизительно
II-III в., приписываемые в Средние века древней римской пророчице Сивил-
ле, которая якобы предрекала Его пришествие. (Примеч. ред.)

и философии; и как в кулаке собирается то, что более широко раз-
вернуто в ладони, так и вся мудрость, полезная человеку, заключе-
на в Св. Писании, но не полностью разъяснена и ее разъяснение есть
каноническое право и философия. Ведь они пребывают в глубинах
Св. Писания и оттуда исходят, и на этом основывается все то, что
считается полезным в каноническом праве и философии. И я по-
казываю это посредством многих рассуждений, которые здесь не
представляю. Поистине, в буквальном смысле [Писания] лежит вся
сила философии в [исследовании] природ (naturae) и свойств при-
родных, рукотворных и моральных вещей. И [далее я показываю],
как посредством подходящих соответствий и подобий извлекаются
смыслы духовные и что таким образом одновременно познается фи-
лософия и теология, поскольку философия занята не чем иным, как
разъяснением природ и свойств естественных вещей, которые от
высших до низших пределов небес находятся в Св. Писании, что я
[показываю] там, приводя пример с радугой. И [то же касается ве-
щей] рукотворных и моральных. И исходя из этого, [я показываю],
что это — путь знания Писания, и путь святых, и всех мудрецов ста-
рой [школы], например, линкольнского епископа, и брата Адама
[Марча], и других, и что таким образом вся мудрость философии
познается в Книге Божией.

И вся сила канонического права лежит в буквальном и духов-
ном смыслах Писания и от них проистекает. Ведь все то, что свя-
тые и высочайшие понтифики установили в каноническом праве,
они подтвердили авторитетом Св. Писания и изречениями свя-
тых, что явствует из всего корпуса канонического права; отсюда
следует, что наука совершенно одна и та же, поскольку и здесь
и там обнаруживается не что иное, как закон Божий, посредством
которого управляется церковь. Действительно, как церковь древ-
них управлялась посредством буквы (litteraliter) Ветхого Завета,
так ныне церковь управляется духом Ветхого Завета и Новым За-
ветом. Но никто не сможет отрицать, что она управляется посред-
ством канонического права. Следовательно, это право содержит-
ся в мудрости божественного закона и они, соприкасаясь между
собой различными способами, будут единой мудростью.

И все это доказательство я предпринимаю по определенным
причинам, полностью [здесь] излагаемым. Первая — следствие ва-
шего поручения показать, что философия бесполезна и пуста, ес-
ли она не восходит к божественной мудрости, и, соответственно,
к церкви, чтобы беспрекословно ей служить, и [это же относится
к] трем другим¹, [для которых] служить ей, как и ее создателю,
Богу, — значит царствовать. И что пользу от философии нельзя

Что имеет в виду Бэкон под «этими тремя», не совсем ясно. Вероятно,
речь идет о математике, оптике и экспериментальной философии, но сохра-
няются возможности и для иного толкования.

 

 

ни узнать, ни помыслить, если не рассматривать ее для священных
целей. Ведь творения лучше изображены в Писании, чем сумели
бы помыслить неверующие философы, что я доказываю посредст-
вом примера с радугой, целевую причину которой они не знали,
а она есть рассеяние воды влажных и затопленных мест (dissipatio
aquae humiditatis et diluviorum), как учит книга Бытия. И вследст-
вие этого они не знали и ее происхождения, поскольку незна-
ние цели необходимо есть незнание прочего, ведь цель есть то, что
познается в первую очередь, и затем, действуя, движет во всяком
труде и размышлении. Поистине Бог сотворил свои создания и
изобразил их в своем Писании, и поэтому позволил описать их со-
образно всей истине, к каковой истине стремилась философия не-
верных. Но поскольку они не пользовались этим Писанием, они не
могли полностью достичь достоверности истины. И поэтому тот,
кто желает знать философию, пусть познает ее по обычаю Писания,
следуя тому, что требует Писание, и тогда он сможет знать ее под-
линным образом. И так я был подготовлен к изучению философии
лучшим образом, чем мог бы [сам] благодаря помощи мудрых, ко-
торых назову в свое время в соответствии с тем, что представлю ни-
же. И это, безусловно лучше, чем сочинять тома философии самой
по себе и затем снова ширить изложение Писания посредством
философии. Однако я не отрицаю, что должна быть составлена ка-
кая-нибудь книга по философии о некоторых общих [вещах], кото-
рые не могут быть даны при изложении Писания. Тем не менее, они
должны быть представлены ранее, чтобы все составляло один том.
И он будет не столь велик, даже совсем ничто, по сравнению с кни-
гами по философии и теологии. И так будет исключена всякая не-
ограниченная избыточность, которая ныне имеет место, и устранят-
ся всякая ложность и пустословие и добавится все необходимое для
мудрости человеческой и Божественной, что ныне почти полностью
отсутствует, и изучение мудрости вернется к должному состоянию
в соответствии с возможностью нашего времени.