Ситуативная модель перевода

 

Ситуативная (иначе: денотативная) модель перевода исходит из того несомненного факта, что содержание всех еди ниц языка отражает, в конечном счете, какие-то предметы, яв ления, отношения реальной действительности, которые обычно называются денотатами. Создаваемые с помощью языка сооб­щения (отрезки речи) содержат информацию о какой-то ситуа ции, т.е. о некоторой совокупности денотатов, поставленных и определенные отношения друг к другу.

Если отвлечься от несущественных различий, то следует признать, что окружающая нас реальная действительность еди на для всего человечества. Общность окружающего мира, био логической структуры, производственных и жизненных процес сов у всех людей, независимо от их языковой принадлежности, приводит к тому, что все люди обмениваются мыслями, в ос новном, об одних и тех же явлениях действительности. В

принципе, любая мыслимая ситуация может быть с одинако вым успехом описана с помощью любого развитого языка.

Учитывая, что основное содержание любого сообщения заключается в отражении какой-то внеязыковой ситуации, ситу ативная модель перевода рассматривает процесс перевода как процесс описания при помощи языка перевода той же ситуа ции, которая описана на языке оригинала. При этом действия переводчика представляются следующим образом (см. схему № 2). Воспринимая текст оригинала, переводчик отождествляет

Схема № 2. Ситуативная модель перевода.

составляющие этот текст единицы с известными ему языковы ми единицами ИЯ и, интерпретируя их значение в контексте, выясняет, какую ситуацию реальной действительности описы вает оригинал. После этого переводчик описывает эту ситуа цию на языке перевода. Таким образом, процесс перевода осу­ществляется от текста оригинала к реальной действительности и от нее к тексту перевода. В ряде случаев этот же процесс идет более кратким путем, когда интерпретация текста или ка кой-либо его части была проведена заранее, и переводчику из вестно, что определенные единицы ИЯ и ПЯ указывают на одинаковые предметы, явления или отношения реальной дей ствительности. На этом основании он может непосредственно заменять единицы оригинала соответствующими единицами перевода, и обращение к реальной действительности осуществ ляется вне данного акта перевода (на схеме эти два случая обозначены соответственно сплошной и пунктирной линией). Модель перевода при этом сохраняет свою основную ориента-цию: объяснение процесса перевода как обращение к описыва емой ситуации.

При этом речь идет не просто о необходимости ин терпретировать значение языковых единиц в оригинале по от ношению к реальной действительности, учитывать, наряду с лингвистическим, и ситуативный контекст. Как уже отмеча лось, без соотнесения с реальной действительностью невозмож но понять даже самое простое речевое высказывание. Англий ское предложение The table is on the wall интерпретируется как «Таблица висит на стене», в частности, потому, что знание ре альной действительности подсказывает коммуникантам, что из двух значений слова table - «стол» и «таблица» - в данном слу чае реализовано последнее, так как обычно столы на стены не вешают.

Обращение к реальной действительности в рамках ситуа тивной модели перевода имеет в виду не только уяснение со держания оригинала, а сам процесс перевода, тот путь, следуя которому, переводчик может создать текст перевода. «Кусочек» реальной действительности, отраженный в совокупном содер­жании исходного текста, служит внеязыкошй основой перевода. Предполагается, что переводчик описывает этот фрагмент ре альности средствами ПЯ точно так же, как он описал бы этот фрагмент, если бы узнал его не из текста оригинала, а каким-либо иным путем, например, с помощью своих органов чувств.

Ситуативная модель перевода обладает значительной объяснительной силой. Она адекватно описывает процесс пере вода, когда для создания коммуникативно равноценного текста на ПЯ необходимо и достаточно указать в переводе на ту же самую ситуацию, которая описана в переводе. Иначе говоря, при помощи этой модели может достигаться эквивалентность на уровне идентификации ситуации. Наиболее четко ситуатив ная модель «работает» в следующих трех случаях: 1) при пе реводе безэквивалентной лексики; 2) когда описываемая в ори гинале ситуация однозначно определяет выбор варианта пере вода; 3) когда понимание и перевод оригинала или какой-либо его части невозможно без выяснения тех сторон описываемой ситуации, которые не входят в значения языковых единиц, использованных в сообщении.

Поскольку у безэквивалентных единиц ИЯ нет готовых соответствий, любой способ создания окказионального соответствия для таких единиц связан с обращением к ситуации, которая описана с их помощью в оригинале. Даже если создаваемые соответствия (путем транскрибирования или каль кирования) относятся непосредственно к переводимому слову или словосочетанию, они могут быть выбраны лишь на основе правильного уяснения всей ситуации:

The plan is to use a system called "dense pack" which would put the missiles into a narrow strip 14 miles long and one mile wide.

План предусматривает использование системы, именуемой «плотная упаковка», при которой ракеты размещаются на уз кой полосе длиной в 14 миль и шириной в одну милю.

При описании эквивалентности второго типа (на уров не указания на ситуацию) отмечались случаи, когда в ПЯ су ществует лишь один способ описания определенной ситуации, независимо от того, каким образом она описана в оригинале. Переводчик может установить, что в данном случае он имеет дело с ситуативной эквивалентностью подобного вида, лишь обратившись к реальной действительности: если в английском оригинале указывается на свежеокрашенный объект (Wet paint), то в русском переводе эта ситуация будет описана с помощью предупреждения «Осторожно, окрашено», а о наличии хрупких предметов в упаковке (Fragile) по-русски предупреждают «Осто рожно, стекло».

Аналогичным образом ситуация в значительной мере опре деляет выбор варианта перевода и тогда, когда в ПЯ существу ет не единственный, а преобладающий, наиболее распростра ненный способ описания данной ситуации. Именно этот спо соб и будет использован в переводе в большинстве случаев:Keep off the grass - По газонам не ходить, to sit up late - поздно лечь спать, to swallow the bait - попасться на удочку. Хотя ука занные английские словосочетания и высказывания могут быть выражены по-русски и другими средствами, обращение к ситу ации обычно подсказывает переводчику общепринятый способ ее описания. Ср. Stop, I have a gun! - «Стой! Я буду стрелять» и неупотребительное русское: «Стой! У меня ружье».

Решающую роль играет обращение к описываемой си туации в тех случаях, когда содержащаяся в высказывании ин формация недостаточна для выбора варианта перевода. Мы уже знаем, что любая ситуация описывается в высказывании не во всех деталях, а через обозначение некоторой совокупно сти ее признаков. В то же время выбор варианта перевода мо-жет порой зависеть от других признаков, которыми данная си туация обладает в реальной действительности, но которые не вошли в способ ее описания, использованный в оригинале. В этом случае переводчик обращается к описываемой ситуации, ища необходимые сведения. Рассмотрим простой пример. Предположим, нам необходимо перевести следующее англий ское высказывание: Her aunt must be made to tell them about it. Общее содержание этого высказывания понять нетрудно, но выбор соответствия для существительного aunt и глагола made в русском переводе потребует дополнительной информации. Ведь aunt может быть и «тетя», и «тетушка», и «тетка», a must be made может означать, что ее нужно «заставить», «убедить» или «попросить» (...рассказать им об этом). Для того чтобы ре шить этот вопрос, необходимо будет выяснить, о каких людях реально идет речь, какие между ними существуют отношения и какие методы могут быть использованы, для того чтобы по лучить от упомянутой родственницы желаемые сведения.

Необходимые сведения о реальной ситуации могут быть порой получены из различных литературных источников и всякого рода справочников. В следующем примере переводчи ку понадобится основательное знание истории Англии: Cromwell and Bradshaw (not the guide man, but the King Charles's head man) likewise sojourned here. (J.K. Jerome) Переве сти выделенные слова можно лишь при условии, что перевод чику удастся выяснить, что Дж. Бредшо был председателем суда, приговорившего к смертной казни Карла Первого, а его однофамилец - автор известного в Англии путеводителя. В са мом же тексте ни узкий, ни широкий контекст не позволяет правильно интерпретировать сочетания guide man и King Charles's head man.

Таким образом, ситуативная модель перевода правиль но отражает ряд важных сторон переводческого процесса и да ет возможность объяснить те особенности выбора варианта пе ревода, которые связаны с обращением переводчика к реаль ной действительности и последующим ее описанием средства ми ПЯ. В то же время эта модель обладает ограниченной си лой, поскольку она охватывает лишь некоторые способы реа лизации процесса перевода. Как известно, описываемая ситуа ция далеко не всегда однозначно определяет выбор варианта перевода, так как в большинстве случаев она может быть опи сана разными способами. И тогда самое подробное выяснение реальной ситуации, которую описывает оригинал, не дает ещепереводчику указаний, какие признаки этой ситуации надо от разить при создании сообщения на ПЯ. Не дает знание ситуа ции достаточных оснований и для выбора лексико-синтаксиче-ской организации высказывания в переводе в рамках опреде ленного способа описания ситуации. И способ описания ситуа ции, и набор языковых единиц, с помощью которых он реа лизуется, выражают дополнительный смысл, составляющий не маловажную часть общего содержания высказывания. Поэтому содержание высказываний, описывающих одну и ту же ситуа цию, может, в целом, различаться весьма существенно. И для правильного выбора варианта перевода в этом случае перевод чику недостаточно описать средствами ПЯ ту же реальную действительность, которая отражена в оригинале. Он должен еще воспроизвести и другие части содержания исходного тек ста, употребив эквивалентные средства описания этой действи тельности. А для этого необходимо учитывать, не только о ка кой ситуации говорится в оригинале, но и что и как о ней сказано.

Понятно, что ситуативная модель перевода не работает и в тех случаях, когда переводчику необходимо отказаться от описания той же самой ситуации, чтобы обеспечить передачу цели коммуникации оригинала. Если данная ситуация не по зволяет Рецептору перевода сделать необходимые выводы или связана с иными ассоциациями, чем у Рецептора оригинала, то описание переводчиком той же ситуации средствами ПЯ не обеспечит возможности межъязыковой коммуникации.

Из сказанного выше не следует, что ситуативная модель неправильно объясняет процесс перевода. Она адекватно вос производит этот процесс в тех случаях, когда для его осущест вления необходимо и достаточно уяснить описываемую в ори гинале ситуацию и передать ее средствами ПЯ. Однако ее объяснительная сила ограничена тем, что она не учитывает необходимости воспроизведения в переводе и той части содер жания оригинала, которая создается значениями используемых в нем единиц ИЯ.

 

 

37. Трансформационно-семантическая модель перевода, в отличие от ситуативной, исходит из предположения, что при переводе осуществляется передача значений единиц оригинала. Она рассматривает процесс перевода как ряд преобразований, с помощью которых переводчик переходит от единиц ИЯ к единицам ПЯ, устанавливая между ними отношения эквива лентности. Таким образом, Трансформационно-семантическая модель ориентирована на существование непосредственной свя зи между структурами и лексическими единицами оригинала и перевода. Соотнесенные единицы рассматриваются как на­чальное и конечное состояния переводческого процесса. В рам ках трансформационно-семантической модели процесс перевода может быть представлен в виде следующей схемы (см. схему № 3).

Схема № 3. Трансформационно-семантическая модель перевода.

Согласно указанной модели процесс перевода проходит три этапа. На первом этапе - этапе анализа (I) - осуществляется уп рощающая трансформация исходных синтаксических структур в пределах ИЯ: структуры оригинала (А) преобразуются (сво дятся) к наиболее простым, легко анализируемым формам (В). Предполагается, что такие простые «ядерные» (или «около ядерные») структуры в разных языках достаточно близки и легко заменяют друг друга при переводе (В = Bj). Так, пред ложение She is a good dancer трансформируется в более «про зрачную» структуру She dances well; предложение The thought worried himможет быть представлено в виде двух упрощенныхпредложений и указания связи между ними: (a) he thought, (b) he worried, (с) первое предложение (he thought) обусловливает второе (he worried).

Упрощающим преобразованиям на стадии анализа подвер гаются и отдельные слова, в значениях которых выявляется набор элементарных смыслов (сем). Подобные элементы смысла выделяются в семантике слова при его сопоставлении со словами с близким значением и обнаружении различий между ними. У членов такого семантического ряда можно найти как общие элементы смысла, так и дифференциальные, отличающие значения каждого синонима от других членов ря да. Так, в ряду английских слов speak, sing, whistle, whisper, hum общим (ядерным) компонентом значения будет «произне сение звуков с использованием речевого аппарата». А значе ние, например, whisper - «шептать» включает этот ядерный смысл плюс два дополнительных дифференцирующих призна ка «использование звуков (членораздельной) речи» (в отличие от whistle и hum) и «отсутствие голоса» (в отличие от speak илиsing).

Аналогичным образом выявляются элементарные смыслы у любых слов с пересекающимися или смежными значениями (например, run, walk, jump, hop,etc.) или у слов, значения ко торых связаны отношением «род - вид» (гиперо-гипонимиче-скими отношениями): animal и mammal, dog и poodle и т.д.

Элементы сходства и различия можно обнаружить и при сопоставлении близких по значению слов разных языков. Так, в русском слове «студент» компонентный анализ выявляет та кие семантические признаки, как «мужчина» (в отличие от «студентка»), «учащийся в ВУЗе» (в отличие от «ученик»), «обучаемый» (в отличие от «преподаватель»), «единственное число» (в отличие от «студенты»). В английском student пер вые две семы будут отсутствовать, а две другие будут совпа дать. Именно совпадение хотя бы части сем и дает возмож ность словам разных языков выступать в качестве эквивален тов друг другу.

201. Упрощение синтаксических структур и разбиение зна чений лексических единиц на этапе анализа позволяют осуще ствить второй этап перевода (II) - «переключение», т.е. переход к ядерным структурам и семантическим компонентам языка перевода (В -»• В}). Как было указано, на уровне таких струк тур и элементарных сем у разных языков обнаруживается зна чительное сходство. Поэтому в принципе эквивалентные еди-ницы на этом уровне отыскиваются сравнительно легко. Не трудно убедиться, что если предложение She is a good singer может вызвать определенные трудности при переводе, если это высказывание не относится к профессиональной певице, то трансформированное высказывание She sings well переводится без труда: «Она хорошо поет». Аналогичным образом при пе реводе предложения Не was humming a merry tune выбор рус ского соответствия будет облегчен, если будут учитываться та кие семы английского hum, как to produce musical tones и without words, т.е. «напевать без слов».

202. На третьем этапе (III) - «реструктурирование» - осуще ствляются транс4юрмации на ПЯ с ядерного («околоядерного») уровня в окончательные структуры и единицы оригинала (Bj —»-А1). При этом в соответствии с нормами языка меня ются такие формальные признаки, как порядок слов, структура предложения, число и распределение семантических призна ков. По трансформационно-семантической модели три этапа процесса перевода, в результате которого английское высказы вание Immediate expulsion of flunked students was felt to be inadvisable было переведено на русский язык как «Считалось нецелесообразным немедленно исключать студентов, провалив шихся на экзаменах», описываются следующим образом:

I этап: Английское предложение трансформируется в ряд ядерных структур: 1. Students flunked (examinations). 2. Somebody expels students. 3. The action (2) is immediate. 4. The action (2+3) is inadvisable. 5. Someone felt something. 6. (1) is the reason for (2). 7. (4) is the object of (5). Одновременно анализируются зна­чения лексических единиц: Student - one who attends a school, especially a higher institution of learning, flunk - to fail at an examination + colloquial style, etc. В ряде случаев нет необходи мости отыскивать более мелкие семантические компоненты в некоторых словах оригинала, так как их семантическая струк тура достаточна проста и они могут быть переведены методом «прямого переключения», т.е. непосредственной подстановкой русского слова: expel - исключать,immediate - немедленный и т.п.

II этап: Английские ядерные структуры и семантически уп рощенные слова заменяются соответствующими русскими структурами и словами: 1. Студенты (или учащиеся) не сдали экзаменов. 2. Кто-то исключает студентов, 3. Это действие (2) осуществляется немедленно. 4. Действие (2 + 3) является не­целесообразным. 5. Некто чувствовал. 6. (1) является причи-ной (2). 7. (4) является объектом (5). В результате объедине ния ядерных структур в соответствии с указанными связями между ними в конце второго этапа может получиться пример но следующее русское высказывание: «Некто чувствовал, что исключить студентов (учащихся) за то, что они не сдали экза менов и делать это немедленно, является нецелесообразным».

III этап: Окончательно синтезируется русское высказывание путем перехода к структурам и лексическим единицам, более полно соответствующим нормам русского языка и значению единиц оригинала: 1. В связи с отсутствием конкретного дейст вующего лица неопределенное местоимение опускается и гла гол ставится в обобщенно-возвратной форме. 2. Глагол ощуще ния заменяется глаголом мышления, поскольку речь идет о рациональном, а не эмоциональном отношении. 3. Разверну тые предикативные единицы компрессируются в именные и глагольные группы: «считалось нецелесообразным», «студенты, не сдавшие экзаменов» и «немедленно исключить». 4. Меняет ся порядок слов. 5. Выбирается надлежащая форма слова: «ис ключать», а не «исключить», если речь идет о постоянной практике. 6. Отбрасываются ненужные варианты: «студенты», а не «учащиеся». 7. Уточняются коннотативные значения слов: «провалившихся на экзаменах». В результате получается ука занный вариант перевода: «Считалось нецелесообразным не медленно исключать студентов, провалившихся на экзамене».

203. Трансформационно-семантическая модель перевода об ладает значительной объяснительной силой. Она позволяет описывать многие стороны переводческого процесса, недоступ ные для непосредственного наблюдения. Особенно важно, что, в отличие от ситуативной модели, данная модель дает возмож ность отразить роль значений языковых единиц в содержании исходного текста и зависимость (хотя и не всегда прямую) от этих единиц средств ПЯ, используемых в переводе. Тем са мым моделируются способы достижения эквивалентности чет вертого и пятого типов, где сохраняется основное значение синтаксических структур и лексических единиц исходного тек ста. Способ представления процесса перевода, который исполь зуется в трансформационно-семантической модели, во многом соответствует интуиции переводчика, который нередко ломает себе голову над тем, как поточнее передать ту или иную сему в значении слова оригинала. В рамках этой модели делается попытка объяснить общность содержания оригинала и перево да на уровне микрокомпонентов семантики языковых единиц, т. е. сем. Общность сем составляет основу переводческой экви валентности как в случае максимального совпадения состава сем в оригинале и переводе (I saw him yesterday - Я видел его вчера), так и в тех случаях, когда для осуществления межъ языкового общения оказывается достаточным хотя бы части семантических признаков. Далеко не все семы, имеющиеся в содержании оригинала, коммуникативно релевантны для дан ного акта общения. Задача переводчика, в первую очередь, за ключается в том, чтобы сохранить коммуникативно релевант ные семы. Сопоставление семного состава оригинала и перево да показывает, что именно такие семы и воспроизводятся в процессе перевода.

Заменяющие друг друга семы могут не совпадать, а быть связаны отношениями семантического перефразирования, характерными для третьего типа эквивалентности:

Last year saw a rapid growth of industrial production. - В про шлом году отмечался быстрый рост промышленного производ ства. (А видит X у себя = Xналичествует у А = X существу ет в период, когда А.)

She was preceded by her father. - Она вошла вслед за своим отцом. (А предшествует Б = Б следует за А = Б идет вслед за А.)

Подобное перефразирование может также сопровождаться добавлением или опущением отдельных семантических при знаков:

McDermot spoke briefly into the telephone, then waited again. - Макдермот отдал краткое распоряжение по телефону и снова стал ждать.

As he stood there he heard a shot fired. - Вдруг он услышал выстрел.

Вместо с тем очевидно, что и трансформационно-се-мантическая модель не является универсальной и не претен дует на моделирование любого переводческого акта. Она не предусматривает тех случаев, когда между синтаксическими структурами и значениями лексических единиц в оригинале и переводе нет отношений трансформации и эквивалентность двух текстов основывается исключительно на общности описы ваемой ситуации. АнглийскоеAnswer the telephone равноценно русскому «Возьми трубку» не потому, что у глаголов to answer и «взять» есть общие семы, а на знании того, что в реальнойдействительности, отвечая на телефонный звонок, надо взять телефонную трубку и что, следовательно, оба высказывания оз начают «одно и то же», называют разные стороны одной и той же ситуации. В таких случаях во втором типе эквивалент ности для объяснения процесса перевода лучше «работает» си туативная модель перевода.

Не моделирует трансформационно-семантическая модель процесса перевода и тогда, когда в переводе необходимо пере дать образные и иные ассоциации, связанные с текстом ориги нала, когда в процессе перевода происходит замена ситуации, чтобы воспроизвести цель коммуникации. Иными словами, трансформационно-семантическая модель не предназначается для описания процесса перевода и в первом типе эквивалент ности:

"Different brands of courage," Charles said. "Serge and barathea." - «Потому что существуют разные сорта храбро сти, - сказал Чарльз. - Одна - сержантская, а другая - офицер ская».

Ситуация, описываемая сообщением serge and barathea, важ на не сама по себе, а теми выводами, которые может сделать из нее Рецептор, знающий, что это - названия двух видов тка ни, причем первая ткань - простая, дешевая, а вторая - доро гая. Подобные выводы не сможет сделать русский Рецептор, в языке которого названия таких тканей отсутствуют. Поэтому в переводе названа иная ситуация, дающая возможность понять подразумеваемый смысл английского высказывания. Следует отметить, что в подобных случаях процесс перевода не моде лируется и ситуативной моделью. Замена ситуации для сохра­нения цели коммуникации должна описываться моделью, ко торая учитывала бы различие в фоновых знаниях и культур но-историческом опыте ИР и ПР.

 

 

38. Информативным переводом называется перевод текстов, основная функция которых заключается в сообщении каких-то сведений, а не в художественно-эстетическом воздействии на читателя. К таким текстам относятся все материалы научного, делового, общественно-политического, бытового и пр. характера. Сюда же следует отнести и перевод многих детективных (по лицейских) рассказов, описаний путешествий, очерков и тому подобных произведений, где преобладает чисто информацион ное повествование. Деление на художественный и информатив ный перевод указывает лишь на основную функцию оригина ла, которая должна быть воспроизведена в переводе. Фактиче ски, в оригинале, требующем, в целом, художественного пере вода, могут быть отдельные части, выполняющие исключи тельно информационные функции, и, напротив, в переводе информативного текста могут быть элементы художественного перевода.

В информативном переводе подвиды перевода выделяются на основе принадлежности переводимых текстов к различным функциональным стилям ИЯ. При этом необходимо, чтобы функционально-стилистические особенности оригиналов опреде ляли и специфические черты перевода таких текстов. По это му признаку выделяются в особые подвиды перевод научно-технических материалов, перевод официально-деловых матери алов, перевод политико-публицистических материалов, перевод газетно-информационных материалов, перевод патентных мате риалов и др.

 

 

39. Из предложенной ранее дефиниции перевода следует, что в переводоведении существует два взаимосвязанных уровня исследований: процессуальный и текстовый. Процессуальный опирается главным образом на дедуктивные методы, так как процесс перевода не дан нам в непосредственное наблюдение. Он происходит в святая святых человека, в его сознании. Материальным объектом, доступным для конкретного переводоведческого анализа, являются тексты оригинала и перевода, письменные или звучащие. Функциональная, содержательная и эмоциональная специфика этих текстов в значительной степени влияют на методологию и методику исследования. Поэтому классификация текстов (в самом общем плане), которые в существующей практике могут подлежать переводу, необходима.

Тексты для переводов чрезвычайно разнообразны по жанрам, стилям и функциям. Поэтому переводчику важно знать, какой вид текста ему надлежит переводить. Типы текстов определяют подход и требования к переводу, влияют на выбор приемов перевода и определение степени эквивалентности перевода оригиналу. Цели и задачи переводчика оказываются различными в зависимости оттого, что он переводит, поэму или роман, научную статью или газетную информацию, документ или техническую инструкцию. И закономерности перевода каждого из жанров имеют свои отличия.

Филологи давно пытаются произвести классификацию текстов. Однако сделать это нелегко: слишком велико их многообразие и слишком заметно взаимопроникновение языковых средств и разновидностей речи в некоторых типах текстов. Наиболее убедительными представляются классификации, в основу которых положены функциональные признаки. В свое время академик В. В. Виноградов предложил подразделять стили языка и речи, исходя из трех основных функций языка: общения, сообщения и воздействия (предупредим, что у языка выделяются и другие функции). Эта идея используется и для классификации текстов, так как они относятся к какому-либо стилю речи, а этот последний является системной реализацией функционально-обусловленных языковых средств, т. е. стилей языка.

Функция общения основная в сфере повседневного общения людей. Текстам, информирующим о чем-либо носителей языка, свойственна преимущественно функция сообщения. Функция воздействия чрезвычайно важна для художественных и публицистических текстов, которые не только обращены к разуму, но и к чувствам человека. Они рассчитаны на то, чтобы определенным образом воздействовать на реципиента, на того, кто их воспринимает.

Хотя стиль материально воплощается в тексте, но отождествлять эти два понятия нельзя. Стиль - это лексико-грамматическое единство в многообразии текстов, которое оказывается характерным для определенной категории текстов. А раз это так, то при классификации текстов должна учитываться их принадлежность к тому или иному функциональному стилю. Конечно, жесткая текстовая классификация вряд ли возможна. Речетворчество многослойно. Речевые стили взаимовлияют друг на друга и взаимопроникают. Есть переходные и периферийные стилевые реализации. Однако в каждом тексте есть нечто определяющее, составляющее его специфику. Это и позволяет подразделять тексты на классы. В детальной классификации- неизбежно появятся подклассы, виды, подвиды и т. д.

Итак, принимая во внимание функции языка и стили языка и речи, целесообразно выделить шесть основных функционально-стилевых типов текстов:

Разговорные тексты. Они могут подразделяться на разговорно-бытовые, разговорно-деловые и др. Разговорные тексты выполняют, функцию общения, реализуются в устной диалогической форме и ориентируются на взаимную коммуникацию ради каких-нибудь целей.

Официально-деловые тексты, к которым относятся великое множество государственных, политических, дипломатических, коммерческих, юридических и тому подобных документов. У них основная функция сообщения. Как правило, они существуют в письменной форме, которая в некоторых видах документов бывает сравнительно жестко регламентированной.

Общественно-информативные тексты. Они содержат самую различную информацию, проходящую по каналам массовой коммуникации, газетам, журналам, радио и телевидению. Их главная функция - сообщение. Эти тексты могут быть тенденциозными и рассчитанными на определенное воздействие, на обработку общественногомнения. Однако функция сообщения остается у них основной, формирующей типологию текста. Форма этих текстов чаще всего письменная. На радио и телевидении письменные тексты ретранслируются в устной форме. Нечто подобное происходит и с ораторской речью, когда она воспроизводит письменный оригинал.

Научные тексты, имеющие много подтипов, видов и подвидов, в зависимости от областей знаний и назначения. Среди них выделяются, прежде всего, тексты специальные, рассчитанные на профессионалов, и научно-популярные, предназначенные для массовогочитателя. Всем им присуща функция сообщения и ориентация на логически последовательное, объективное и доказательное изложение содержания. Научные тексты реализуются главным образом в письменной форме. На конференциях, съездах, симпозиумах и т. п. их форма может быть устной.

Художественные тексты, охватывающие все жанровое разнообразие художественной литературы, литературной критики и публицистики. У них две основные взаимосвязанные текетообразующие функции: воздействия и эстетическая. В таких текстах особое значение приобретает форма изложения. В литературе воплощается не только и не столько рациональное, сколько художественное и эстетическое познание действительности. От того, как и в какой форме материализуется содержание, зависит эстетическая ценность произведения и уровень эмоционально-экспрессивного воздействия на читателя. В художественных текстах используются единицы и средства всех стилей, но все эти стилевые элементы включаются в особую литературную систему и приобретают новую, эстетическую функцию. Конечно, художественные тексты следует подразделить на виды, например, соответствующие литературным жанрам. У каждого из видов» окажется своя художественная, языковая и функциональная специфика.

Религиозные сочинения. Их содержание, характеристики отличаются особым своеобразием. Основное место среди них занимают канонические книги Священного писания, апокрифы, Жития святых, проповеди, теологические сочинения. Переводы библейских книг имеют многовековую историю. Библейские переводы связаны с экзегетикой - разделом богословия, трактующем многозначность некоторых текстов Библии и библейской лексику уточнением текстов.

В. С. Виноградов "Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы)."

 

43. Поверхностная и глубинная структура текста (Комиссаров)

Особое значение для теории и практики перевода имеет детальное описание глубинной структуры содержания текста. Эта структура отражает процесс построения высказываний и включения их в текст. Языковые средства, которые говорящий использует для передачи задуманного сообщения, служат своего рода «кирпичиками смысла». В каждом высказывании они отбираются и организуются таким образом, чтобы, интерпретируя их значения относительно друг друга и относительно обозначаемой ими реальности, другие коммуниканты, обладающие необходимыми языковыми и фоновыми знаниями, могли бы извлечь из высказывания передаваемую информацию.

Эта информация не сводится к простой сумме «кирпичиков смысла», из которой сложено высказывание. С одной стороны, интерпретация значений языковых средств в высказывании отсекает часть их семантики, включая в содержание высказывания лишь те ее компоненты, сочетание которых осмысленно и отвечает замыслу сообщения. Таким образом, содержание высказывания оказывается значительно более ограниченным, чем совокупность всех возможных значений единиц, входящих в высказывание.

С другой стороны, сочетание языковых единиц в высказывании создает новую информацию, которая отсутствовала в используемых «кирпичиках смысла». Каждый из таких «кирпичиков» содержит информацию о каких-то отдельных классах предметов, свойств, процессов или отношений (Что я тебе Мать Тереза?). А их сочетание позволяет уже определенным способом (через набор ее признаков) описать целую ситуацию (ряд предметов мысли, связанных между собой определенными отношениями) и реализовать тем самым какую-то общекоммуникативную функцию (общую цель коммуникации). В этом смысле содержание высказывания оказывается более информативным, чем совокупное значение составляющих его единиц.

Информация, которую коммуниканты получают путем интерпретации значений языковых единиц, составляющих высказывание, выступает в качестве собственно языкового содержания высказывания. Это — как бы «поверхностное»вербальное содержание, которое всецело зависит от набора языковых средств. Оно всегда носит обобщенный характер, описывает типовую ситуацию, которая может существовать во множестве реальных вариантов.

Даже очень конкретное, на первый взгляд, высказывание типа «Вчера вечером Николай срубил дерево, которое росло перед нашим окном» фактически лишь в общем виде содержит указание на субъект, объект, время и место действия. Можно лишь сказать, что некий говорящий сообщает, что некто по имени Николай срубил какое-то дерево, находившееся перед одним из окон какого-то строения, и что все это произошло накануне того дня, когда говорящий делает свое сообщение. Подобных ситуаций может быть огромное количество, и любая из них может быть описана с помощью такого высказывания. Это высказывание вполне осмысленно, оно может быть понято и переведено на другой язык с большей или меньшей полнотой в зависимости от соотношения семантических структур двух языков, участвующих в процессе перевода. Однако само по себе оно обеспечивает лишь весьма поверхностную, неполную коммуникацию, поскольку не включено в текст, в конкретную обстановку общения и может относиться к любому Николаю и к любому дереву, стоящему у чьего-то окна.

Такие высказывания, взятые изолированно от конкретной единичной ситуации общения, В.А.Звегинцев называл «псевдопредложениями», считая, что они не существуют как реальные единицы речи (можно сказать – это предложения, а не высказывания).

Однако в реальном речевом общении несомненно бывают и такие случаи, когда содержание отдельных высказываний и целых текстов воспринимается (а порой и продуцируется, а также переводится) лишь на самом поверхностном уровне понимания, которое не соотносится с конкретной ситуацией (например, когда я слышу, как незнакомые мне люди обмениваются замечаниями о совершенно неизвестных мне лицах или событиях).

В любом акте общения «глубина» понимания передаваемого сообщения может быть неодинаковой для разных коммуникантов, и некоторые из них могут довольствоваться обобщенным языковым содер­жанием высказывания (диалог в автобусе и присутствие постороннего при нем). Можно даже представить довольно пространные рассуждения или беседы, в которых языковое содержание высказывания не соотносится с какой-либо конкретной ситуацией. В этом случае для осуществления коммуникативной функции речи (например, функции фатической) достаточно того, что коммуниканты обмениваются осмысленными высказываниями, составляющими достаточно связное целое.

Несомненно, бывают случаи, когда и языковое содержание высказывания оказывается понятым лишь частично или вообще не осознается коммуникантом вследствие отсутствия у него необходимых языковых или фоновых знаний, что лишает его возможности сопоставлять и правильно интерпретировать «кирпичики смысла».

Например, без знания прецедентных текстов невозможно полноценное общение в языковом коллективе. Например, следующий отрывок содержит ПТ, без их знания, он не будет понят адекватно:

Пример несовпадения ПТ в языковом сознании двух ЯЛ (из одного из интернетовских сайтов):

Вопрос: Подскажите, пожалуйста, допустимо ли написание прозвищ не с прописной буквы (любимая бабушка нации – об английской королеве; любимый руководитель – о Ким Ир Сене; «Русская ракета»)? Елена.

Ответ: Согласно правилам русской орфографии прозвища следует писать с прописной буквы: Любимая Бабушка Нации, Любимый руководитель. Однако эти прозвища малоизвестны и могут поэтому восприниматься не как собственные имена, а как определения и нарицательные существительные. Орфографически корректным является также оформление с помощью кавычек и написание со строчной: «любимая бабушка нации», «любимый руководитель». Кроме того, кавычки указывают на заимствованность этих названий. Что понимается под «русской ракетой»?

(2)Весна… Как много в этом звуке. Вы еще не почувствовали ее приход? Все признаки налицо. Звенят ручьи, кричат грачи, сердце тает, кто-то березкой стать мечтает, кто-то президентом всея Руси… А Генпрокурор трубит весеннюю тревогу. Ему захотелось большой и чистой любви. Забыл, бедняга, что в России до сих пор секса нет. Если же вдруг кто-то кое-где у нас порой… пиши пропало. Сразу по центральному телевидению покажут (МК, 20.03.1999).

Языковое содержание текста составляет лишь первый слой его «глубинной» смысловой структуры. Этот слой играет роль основы такой структуры, поскольку глобальное содержание текста извлекается из него и через него. Однако он обычно содержит лишь меньшую, а иногда и менее важную часть информации, передаваемой в тексте.

Хотя, как мы видели, языковое содержание текста может самостоятельно выполнять некоторые коммуникативные функции, его главная роль в речевом общении осуществляется благодаря тому, что это описание типовой ситуации соотносится с конкретными референтами. Тем самым каждое высказывание включается в единичный контекст, связанный с такими же контекстами других высказываний в том же тексте, становится реальным речевым высказыванием, единицей текста.

Теперь «кирпичики смысла», составляющие содержание высказывания, дополнительно интерпретируются по отношению к конкретным предметам мысли. Такая вторичная актуализация значений языковых единиц в значительной степени расширяет и обогащает информацию, которую коммуниканты могут извлечь из отдельных высказываний и текста в целом.

В нашем примере фраза «Вчера вечером Николай срубил дерево, которое росло перед нашим окном» будет описывать действия конкретного человека, совершившиеся в определенном месте и в определенное время. Поэтому коммуниканты могут иметь, реально или потенциально, массу дополнительных сведений о том, кто такой Николай, что это было за дерево, украшало оно участок перед домом или затемняло окно, имел ли Николай право или основание его рубить, много ли для этого понадобилось труда и т.д. В одном случае это высказывание будет содержать похвалу Николаю, в другом — осуждение, в третьем —удивление, что он сумел справиться с такой работой, и т.д.

Именно конкретно-контекстуальный смысл высказывания является главным содержанием большинства актов речевого общения. Возможность описывать с помощью одного и того же набора языковых единиц множество конкретных ситуаций значительно расши­ряет коммуникативные потенции языка, включает речевое общение в практическую деятельность людей, связывает то, что говорится, с тем, что воспринимается с помощью органов чувств.

Контекстуализация высказывания — основа речевой коммуникации, обязательное условие функционирования языка в качестве средства общения между людьми. Умение соотносить языковые выражения с конкретными ситуациями присуще всем носителям языка. Поскольку конкретно-контекстуальный смысл высказывания и всего текста во многом зависит от индивидуальных знаний, эмоций и ассоциаций коммуникантов, он неодинаков для каждого из них. Однако все они, хотя и с разной полнотой, в процессе общения воспринимают языковое содержание высказывания как основу порождения контекстуального смысла.

Глобальное содержание текста редко ограничивается двумя семантическими слоями, о которых речь шла выше: языковым содержанием и конкретно-контекстуальным смыслом. Немаловажное значение в речевой коммуникации имеет способность языкового содержания выска­зывания передавать дополнительный смысл, имплицитно связанный с ним и выводимый из него коммуникантами.

В лингвистической литературе понятие импликации заимствовано из логики и основано на логической связи: «Если А, то Б», когда Б не выражено, а лишь подразумевается. Иначе говоря, импликация представляет собой вид подразумевания, а имплицитный смысл текста — это особый вид импликации. Отдельные разновидности имплицитного смысла различаются как по способу возникновения такого смысла, так и по степени вероятности его восприятия коммуникантами.

Изучение текстовой импликации связано с филологическим или литературоведческим анализом, главным образом, произведений художественной литературы. Литературное произведение, как правило, многослойно: помимо внешнесюжетного повествования оно обладает дополнительными смысловыми планами, выводимыми из основного содержания. «Песня о буревестнике» — не просто описание птиц во время бури, а горячий призыв к революционной борьбе. «Преступление и наказание» — не только рассказ об убийстве старухи-ростовщицы и о разоблачении убийцы (можно ли разрешить себе кровь по совести. Есть ли оправдание убийству).

Подразумеваемый смысл часто оказывается самым важным в произведении, отражает замысел автора, главную цель, побудившую его взяться за перо (Зимняя ночь. Пастернак). Подобные импликации могут возникать как из содержания текста в целом, так и из содержания отдельных его частей, эпизодов, абзацев. В любом случае подобная импликация не дана непосредственно коммуникантам, которые будут по-разному формировать этот дополнительный смысл, а иногда и по-разному его интерпретировать и даже подчас не осознавать его совсем. Текстовая импликация находится на значительной семантической «глубине», и для ее восприятия необходимы не языковые знания, а аналитическое мышление, эмоциональная восприимчивость и художественное чутье.

Иначе обстоит дело с импликацией, связанной с семантикой отдельного слова. Известно, что в значении слова обобщены не все признаки обозначаемого класса объектов, а лишь некоторые из них, позволяющие отграничить данные объекты от всех других.

В то же время наименования конкретных объектов связаны в сознании коммуникантов с целостными представлениями об этих объектах, охватывающими и те признаки, которые не включены в семантику самих наименований. Отражение в сознании подобных признаков может рассматриваться как своего рода импликация слова, то есть элементы смысла, имплицитно связанные со значением слова.

На базе такого импликационала может возникнуть новое образное употребление слова. Так, в семантике слова «море» возникло образное употребление «множество» (море голов, цветов, улыбок), а в семантике слова «лиса» появилось переносное значение «хитрец». Можно предположить, что образование любой метафоры проходит через стадию импликационала. При этом импликация может быть многоступенчатой, последовательно развиваться от одного представления к другому, например: «шляпа» — головной убор «образованных», «ученых» людей; «ученые» — люди, витающие в облаках, «не от мира сего», рассеянные и непрактичные. Имплицитно этот процесс отражается в сознании и связях между объектами реального мира, что, по-видимому, лежит в основе метонимических переносов (шляпа, как характеристика человека).

Особые переводческие проблемы возникают в связи с имплицитным смыслом высказывания и текста. В подразумеваемом смысле высказывания можно выделить два вида имплицитности:

1)первый вид связан с конкретно-контекстуальным смыслом, а

2) второй — с языковым содержанием высказывания. В конкретном контексте любое высказывание может приобретать дополнительный смысл. Простая фраза, например, «Я иду в школу» может подразумевать «Поэтому я тороплюсь», «Я уже не маленький», «Я не хочу с вами разговаривать» и т.п. Имплицитность такого рода слабо связана с набором языковых единиц и всецело обусловливается индивидуальными особенностями конкретного акта об­щения. В силу этого она обычно наглядна и ясно осознается коммуни­кантами.

Второй вид импликации непосредственно связан с языковым содержанием высказывания. Определенный набор «кирпичиков смысла» способен создать дополнительный смысл, играющий важную роль в коммуникации. Такая имплицитность, с одной стороны, составляет часть текстовой импликации, а, с другой стороны, определяется собственно языковыми факторами. Поэтому она носит более устойчивый характер и сохраняется при включении высказывания определенного состава в различные текстовые ситуации. В отличие от индивидуально-контекстуальной имплицитности ее можно назвать общекоммуникативно й.

Общекоммуникативная имплицитность различается по характеру ассоциаций, на основе которых возникает дополнительный смысл. Между выраженным и подразумеваемым смыслом могут существовать

- отношения предметной тождественности («повернуть ключ в замке» подразумевает запереть дверь),

- логического следствия («он пробежал 100 метров за 8 секунд» и, следовательно, значительно превысил мировой рекорд),

- символического выражения («он кивнул головой» подразумевает выражение согласия), этикетного иносказания («У мужчин тоже бывают критические дни»),

- образной репрезентации («он на нее пылинке сесть не дает» — очень любит и заботится) и т.д.

Связь импликации со значением языковых единиц, составляющих высказывание, отражает положение высказывания на границе языка и речи: с одной стороны, высказывание — это единица текста, составная часть более крупного речевого целого, а, с другой стороны, — единица реализации языковой системы. В рамках этой системы происходит актуализа­ция языковых средств, интерпретация их значений, их воспроизведение и развитие.

Такое развитие возможно в рекламе:

В обуви «Эверест» вы всегда на высоте.

Не хочешь сесть в лужу? Памперсы на сто рублей дешевле.

В худ тексте:

А мы как птицы садимся

На разные ветки и засыпаем в метро.

Или в речи:

Базовые отрасли упали вон туда, под стол, ниже, вон там валяются (Из выступления Ишаевав. Час губернатора)

Коммуникативная способность владеющих языком включает, помимо языкового знания, умение интерпретировать языковое содержание высказывания и выводить из него контекстуальный и имплицитный смысл. Потенциально коммуниканты имеют возможность извлекать из высказывания всю совокупность содержащейся в нем информации. Однако в конкретном акте общения получатель информации может порой воспринимать лишь часть глобального содержания текста. Наряду с полным пониманием этого содержания может иметь место неспособность:

а) интерпретировать имплицитный смысл («буквальное» понимание),

б) соотнести языковое содержание с предметным знанием для интерпретации конкретно-контекстуального смысла («вербальное» понимание),

в) интерпретировать — частично или полностью — языковое содержание высказывания (неполное понимание или полное непонимание сообщения).

Например:

… Но тут меня не оказалось, и дверь открыл город Тернополь [по имени свекровь зятя не называет, сама москвичка, а он провинциал, поэтому заслуживает презрения, недостоин по имени называться].

Еле-еле этот город Т. на нас женился, ему резко намекнули в деканате, что будут сложность вплоть до ухода в армию, если не женится. Мы его увидели в семье, уже когда стукнуло восемь месяцев беременности, привели его моя страдалица, моя вечная боль, моя Алена. ОН пришел с таким видом, что они недовольны, Они с большой буквы, всея Руси и Тернополя (Л.Петрушевская. Время жить).

Задача перевода заключается в передаче содержания текста оригинала. В идеале переводчик должен бы стремиться к воспроизведению всего глобального содержания этого текста (в связи с этим в теоретических работах по переводу нередко указывается, что следует переводить не просто текст оригинала, а «текст плюс контекст»). Мы видим, что это глобальное содержание складывается как из выраженного смысла, так и из смысловых компонентов, которые лишь подразумеваются или добавляются к языковому содержанию текста самими коммуникантами.

Из таких же компонентов складывается и глобальное содержание текста перевода. Поэтому оптимальным решением задачи было бы точ­ное воспроизведение в переводе языкового содержания оригинала, с тем чтобы рецепторы перевода могли бы на его основе самостоятельно вывести конкретно-контекстуальный и имплицитный смысл. Однако при этом возникают определенные трудности.

Прежде всего, как известно, языковое содержание оригинала практически никогда не воссоздается в переводе в полном объеме, и добиться здесь тождества невозможно. Фактическая близость содержания текстов оригинала и перевода достигается на разных уровнях эквивалентности с утратой отдельных элементов смысла. И в одном языке языковое содержание высказывания может варьироваться, сохраняя в разной степени инвариантный смысл. Варьироваться могут

А) компоненты значения (семы) отдельных слов («Английские власти устроили суд над восставшими солдатами — Английские власти устроили судилище над восставшими солдатами»), шпион был пойман – разведчик был пойман;

Б) компоненты значения синтаксических структур («Английские власти устроили суд над восставшими солдатами — Английскими властями был устроен суд над восставшими солдатами»),

В) набор признаков, через которые в высказывании описывается данная ситуация («Английские власти устроили суд над восставшими солдатами — По приказу властей солдаты-участники восстания были отданы в руки английского правосудия»).

Можно даже обнаружить наличие общих элементов смысла в некоторых высказываниях, где различаются и сами описываемые ситуации. Очевидно, например, что фразы: «Не совершай опрометчивых поступков», «Семь раз отмерь, один раз отрежь», «Береженного и Бог бережет», «Сначала хорошенько подумай», «Не спросясь броду, не суйся в воду», «Горячая голова до добра не доведет» и т.п. имеют общий смысл — совет быть осторожным. Высказывания «Ты поступил совершенно правильно», «Молодец!», «Вот это да!», «Дай я тебя расцелую!», «Нет каков, а?» по-разному выражают общую идею одобрения и т.д. Все эти виды семантических расхождений могут обнаруживаться и между планами содержания взаимно эквивалентных высказываний в текстах оригинала и перевода.

Воспроизведение языкового содержания оригинала на разных уровнях эквивалентности может по-разному отражаться на способности рецептора перевода воссоздать конкретно-контекстуальный смысл оригинала. Роль конкретной обстановки общения и индивидуальных знаний и опыта рецептора в формировании конкретно-контекстуального смысла очень велика. Настолько, что смысл способен сохраняться при значительном варьировании языкового содержания.

Следует также учитывать, что принадлежность рецептора к иному языковому коллективу свидетельствует о том, что он (рецептор) лишен каких-то знаний, имеющихся у рецептора оригинала и необходимых для полной интерпретации языкового содержания исходного текста (вспомните русскую ракету). Здесь уже возникает необходимость сообщить эти знания рецептору перевода, включив их в содержание текста или во внетекстовые ссылки и примечания.

По-разному может воспроизводиться в переводе и имплицитный смысл оригинала. И здесь в идеале информация, подразумеваемая в оригинале, должна оставаться имплицитной и в переводе. Во многих случаях эквивалентное воспроизведение языкового содержания оригинала сохраняет и имплицитный смысл текста. Однако нередко сохранение первоначального соотношения явно выраженного и подразумеваемого смыслов в процессе перевода оказывается невозможным.

В любом случае переводчику приходится решать, достаточно ли полно воспроизведение языкового содержания оригинала обеспечивает и передачу подразумеваемого смысла.

Проблемы перевода — это, в основном, проблемы анализа, понимания и построения текста. Не случайно, многие переводоведы рассматривают текст в качестве основной единицы перевода (ЕП). Для этого есть несколько оснований.

1) Во-первых, поскольку текст представляет собой единое смысловое целое, значения всех его элементов взаимосвязаны и подчинены этому целому. Поэтому понимание отдельных высказываний в большей или меньшей степени зависит от содержания всего текста и от того места, которое они занимают в тексте. Таким образом, текст является той единицей, в рамках которой решается вопрос о контекстуальном значении всех языковых средств.

2)Во-вторых, при оценке значимости неизбежных потерь при переводе действует принцип преобладания целого над частью. Это означает допустимость пожертвования менее существенными деталями ради успешной передачи глобального содержания текста.

3)В-третьих, конечной целью переводчика является создание текста, который отвечал бы требованиям когезии и когерентности, и все решения переводчика принимаются с учетом этих требований. Конечно, признание текста основной единицей перевода не решает проблем, связанных с передачей отдельных элементов его содержания, но оно подчеркивает важность текстологических аспектов перевода.

Учитывая первостепенную роль текста в переводе, теоретики перевода пытаются разработать переводческую типологию текстов. Она должна отражать

а) различия в общей стратегии переводчика,

б) разную степень воспроизведения отдельных элементов или функций оригинала и

в) роль переводчика как создателя текста перевода. Примером попытки связать классификацию текстов оригинала со стратегией переводчика может служить концепция немецкой исследовательницы К. Раис. Эта концепция исходит из теории основных функций языка, предложенной известным австрийским лингвистом К.Бюлером. Согласно этой теории, язык выполняет три главных функции:

- функцию описания (сообщение информации),

- функцию выражения (эмоциональных или эстетических переживаний) и

- функцию обращения (призыв к действию или реакции). Перенося эту классификацию функций языка на содержание текста, К.Райс предлагает различать три типа текстов: в первом типе доминирует функция описания, во втором — выражения, в третьем — призыва. Эти три типа текста, выделяемые на основе функций языка, предлагается дополнить четвертым типом — аудиомедиальным, к которому относятся тексты, предназначаемые для использования в устной форме.

Такая типология текстов непосредственно увязывается с задачами перевода. Предполагается, что первый тип текста ориентирован, в первую очередь, на содержание, и при переводе этих текстов (коммерческих, научных, деловых и т.п.) задача переводчика заключается в том, чтобы как можно полнее передать это содержание.

Второй тип текста считается ориентированным на форму (художественная литература), и задача переводчика заключается прежде всего в сохранении художественно-эстетического воздействия оригинала.

Третий тип текста, ориентированный на обращение, стремится достичь определенный экстралингвистический эффект, и поэтому в переводе должно быть четко передано это обращение к слушателю или читателю.

Аудиомедиальные тексты (тексты радио и телепередач, сценических произведений и пр.) составляют часть более крупного целого, поэтому при их переводе прежде всего необходимо учитывать условия неязыковой (технической) среды, в которой они будут использоваться. Хотя на практике текст оригинала может включать признаки разных типов, один из них, как правило, является доминантным и именно он будет определять метод перевода.

 

40 Проблема эквивалентности в связи с типом переводимого текста

С эквивалентностью перевода оригиналу происходит нечто подобное заключению врачей в справках общего характера. Врачи пишут: «Практически здоров», т. е. пациент может работать, хотя теоретически у него Бог знает какие хвори. Так и с перевод ческой эквивалентностью. Переводчик-профессионал всегда добьется практической информационной эквивалентности перевод подлиннику, но в теоретическом плане она, эта эквивалентность, весьма различна. Можно заранее утверждать, что любой перевод никогда не будет абсолютно идентичен каноническому тексту оригинала. Эквивалентность перевода подлиннику — всегда понятие относительное. И уровень относительности может быть весьма различным. Степень сближения с оригиналом зависит от многих факторов: от мастерства переводчика, от особенностей сопоставляемых языков и культур, эпохи создания оригинала и перевода, способа перевода, характера переводимых текстов и т. п. Нас будет интересовать последний из названных факторов. Но прежде разберемся в терминах.

В теории и практике перевода оперируют такими сходными понятиями, как эквивалентность, адекватность и тождественность. В широком плане эквивалентность понимается как нечто равноценное, равнозначное чему-либо, адекватность — как нечто, вполне равное, а тождество как нечто обладающее полным совпадением, сходством с чем-либо. Видимо, эта меньшая семантическая категоричность слова «эквивалентность» и сделало его предпочтительным в современном переводоведении¹. Хотя, конечно, понятия адекватности, тождественности, полноценности и даже аналогичности остаются в том же семантическом поле, что и термин «эквивалентность» и иногда

 

¹ См. Латышев Л. К. Разноязычные тексты как объект отождествления в перево де // Текст и перевод. М-, 1988. С.

 

дублируют друг друга. На наш взгляд, под эквивалентностью в теории перевода следует понимать сохраненине относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и в переводе.

Следует особо подчеркнуть, что эквивалентность оригинала и перевода – это прежде всего общность понимания содержащейся в тексте информации, включая и ту, которая воздействует не только на разум, но и на чувства реципиента и которая не только эксплицитно выражена в тексте, но и имплицитно отнесена к подтексту. Эквивалентность перевода зависит также от ситуации порождения текста оригинала и еe воспроизведения в языке перевода. Такая трактовка эквивалентности отражает полноту и многоуровневость этого понятия, связанного с семантическими, структурными, функциональными, коммуникативными, прагматическими, жан­ровыми и т. п. характеристиками. Причем все указанные в дефи­ниции параметры должны сохраняться в переводе, но степень их реализации будет различной в зависимости от текста, условий и способа перевода.

В переводоведении нередко встречается тезис о том, что главным определяющим принципом эквивалентности текста является коммуникативно-функциональный признак, который складывается из равенства коммуникативного эффекта, производимого на реципиентов оригинального и переводного текстов ¹. С этим постулатом можно было бы согласиться с некоторыми оговорками и пожеланиями. Однако при трактовке коммуникативно-функциональной эквивалентности утверждается, что переводчик, создавая текст на языке Б, строит его таким образом, чтобы получатель на языке Б воспринял его так же, как и получатель на языке А. Иными словами, в идеале сам переводчик не должен привносить в текст сообщения элемент своего собственного восприятия, отличного от восприятия этого сообщения тем получателем, которому оно было адресовано. На самом деле восприятие переводчика и любого из получателей речи не способно оказаться одинаковым в силу самых различных личностных, культурных и социальных причин. Переводчик, например, художественной литературы, воспринимает текст не как некий неизвестный среднеарифметический носитель языка, а как данный рецептор, как конкретный служитель «высокого искусства» перевода. И конечно же при переводе он не ориентируется на восприятие двух абстрактных существ: заграничного читателя икса и отечественного книголюба игрека. Потому что у этих иксов и игреков восприятие не может быть клонированным. Оно обязательно в чем-то разли чно. И к тому же не следует забывать, что подлинный смысл, например, художественного произведения никогда не исчерпывается полностью и что приближение к нему бесконечный процесс.

Цель перевода состоит не в подгонке текста под чье-то восприятие, а в сохранении содержания, функций, стилевых, стилистических, коммуникативных и художественных ценностей оригинала. И если эта цель будет достигнута, то и восприятие перевода в языковой среде перевода будет относительно равным восприятию оригинала в языковой среде оригинала. Преувеличение роли коммуникативно-функционального факторав переводе приводит к размыванию внутреннего содержания, информативной сути самого текста оригинала и перевода, к замещению сущности объекта реакцией на него со стороны воспринимающего субъекта. Определяющим становится не сам текст, а его коммуникативная функция и условия реализации.

Коммуникативно-функциональная эквивалентность является понятием относительным, одним из важных, но не основных компонентов понятия переводческой эквивалентности.

Следует решительно подчеркнуть, что главное в любом переводе — это передача смысловой информации текста. Все остальные ее виды и характеристики — функциональные, стилистические (эмоциональные), стилевые, социолокальные и т.п. - не могут быть переданы без воспроизведения смысловой информации, так как все остальное содержание компонентов сообщения наслаивается на смысловую информацию, извлекается из нее, подсказывается ею, трансформируется в образные ассоциации и т.п.

Известно, что перевод материализуется в двух формах, устной и письменной. Уровень эквивалентности устных и письменных переводных текстов весьма различен. Вначале рассмотрим сферу устного перевода¹, который обычно подразделяется на последовательный (включая абзацно-фразовый) и синхронный.

Устный перевод

Наиболее сложным для достижения эквивалентности является синхронный перевод. Сама сущность этого вида перевода не позволяет добиться высокой степени эквивалентности. Ведь при синхронном переводе устная переводная речь порождается почти одно временно с восприятием устного сообщения на языке оригинала. Именно временной фактор влияет, прежде всего, на снижение уровня эквивалентности. Синхронист запаздывает в передаче смысла по сравнению с речью оригинала, возникает так называе­мая «синфазность», фазовый сдвиг.

С другой стороны, переводчик обязан закончить перевод в тот же временной отрезок, что и оратор. Неизбежность фазового сдвига и временного ограничителя обязывает переводчика изыскивать возможность для линейных (горизонтальных) синтаксических трансформаций, для словесного уплотнения (спрессовывания, свертывания) передаваемой информации и сокращения семантической избыточности, если она есть в сообщении оратора.

Приемы синхронного перевода

Под линейными синтаксическими трансформациями понимается, например, употребление слова вместо фразеологизма или глагольного оборота, или превращение сложноподчиненного предложения в сложносочиненное или в самостоятельное предложение, снятие местоименных повторов и т. п. Все это позволяет получить необходимый резерв времени для синхронного перевода.