Глава 23 магический клавесин

 

Выпрашиваемой новинки актеры добились и 6 августа 1666 года разыграли

новый фарс Мольера "Лекарь поневоле". Фарс был прелестный, понравился

парижанам чрезвычайно и дал прекрасные сборы, принеся около семнадцати тысяч

ливров в сезон. Сам же Мольер, пожимая плечами, заявил, что этот

фарс-безделица и чепуха и что не о фарсах нужно думать, а о том, что бы

приготовить для торжественных празднеств, которые намечаются на декабрь

месяц в Сен-Жермен ан Ле. Тут следует отметить большое событие, случившееся

гораздо ранее этих празднеств и "Лекаря поневоле", но именно в этом году.

Во Франции в то время существовала одна детская труппа, носящая название

Труппы комедиантов дофина. Управляла ею госпожа Резен, супруга органиста

Резена. Некоторое время труппа играла в провинции, а затем появилась в

Париже. Супруг госпожи Резен отличался, по-видимому, великолепными

изобретательскими способностями и, напрягая их в должной мере, изобрел в

конце концов магический клавесин, который мог играть разные пьесы по выбору

Резена, без всякого прикосновения к нему рук человеческих. Само собой

разумеется, что на публику волшебный инструмент произвел сногсшибательное

впечатление, и тогда клавесин велено было продемонстрировать во дворце, так

как слух о нем достиг и короля. Демонстрация эта дала плачевный результат-

королева упала в обморок при первых же звуках инструмента, который заиграл

сам собою. Король, которого, очевидно, трудно было поразить сомнительными

чудесами, велел открыть инструмент, и тут на глазах у ахнувших зрителей из

клавесина вытащили скорчившегося, замученного и необыкновенно грязного

мальчишку, который играл на внутренней клавиатуре.

Мальчугана звали Мишель Барон. Он был сыном покойного комедианта

Бургонского Отеля Андре Барона и выступал в детской труппе госпожи Резен.

Подростки дали несколько спектаклей в Пале-Рояле, причем выяснилось, что

тринадцатилетний сирота Барон отличается редкой красотой, а кроме того,

такими актерскими способностями, которых, пожалуй, и не было еще видано.

Мольер заявил всем, что это будущая звезда парижской сцены. Он извлек

Барона из рук госпожи Резен и взял его к себе в дом на воспитание.

Разошедшийся с женою и не связанный с нею ничем, кроме общей квартиры и

театральных дел, одинокий и больной директор необыкновенно привязался к

талантливому мальчишке. Он нянчился с ним, как с сыном, старался исправить

его буйный и дерзкий характер и учил его театральному искусству, причем в

короткий срок добился очень больших результатов.

Награжден был за это Мольер, первым долгом, самым скверным слухом из

всех, которые когда-либо о нем распространялись. Увидев, насколько Мольер

нежен с Бароном, добрым людям стали рассказывать, что комедиант любит

мальчика вовсе не отцовской любовью, а любовью противоестественной и что он

соблазнил и развратил Барона.

Осложнен был вопрос пребывания Барона в мольеровском доме тем, что

Арманда невзлюбила мальчугана. И трудно было понять, в чем тут дело. Очень

возможно, что большую роль в этом сыграло то обстоятельство, что Мольер стал

писать для Барона специальную роль Миртила в героической пасторали

"Мелисерта", которую Мольер готовил для декабрьских королевских празднеств.

Опять-таки о плагиате: сюжет "Мелисерты" Мольер явно заимствовал в романе

старой нашей знакомой госпожи Скюдери "Артамен, или Великий Кир".

Эти носившие название "Балет муз" празднества начались в Сен-Жермене в

декабре. Большой балет, либретто которого написал специалист-либреттист

Исаак де Бенсерад, прошел с большим успехом, тем более что в нем опять-таки

танцевал сам король, а с ним- мадемуазель Ла Валльер. Но когда дело дошло до

"Мелисерты", то ее удалось сыграть только один раз, и сорвали дальнейшие

представления Арманда и Барон. Перед самым представлением "Мелисерты"

разъяренная до предельной степени не то развязным поведением Барона, не то

тем обстоятельством, что она в "Мелисерте" отходила на второй план, получив

небольшую роль пастушки Эроксены, Арманда дала пощечину Барону.

Гордый, как дьявол, мальчишка бросился к Мольеру и категорически заявил,

что он уходит из труппы. Мольер чуть не плакал, умоляя его остаться, но

Барон стоял на своем, и директору еле удалось его уговорить не срывать хотя

бы премьеру и сыграть Миртила. Барон на это согласился, один раз сыграл, а

затем имел смелость явиться к королю, нажаловаться ему на Арманду и просить

разрешения уйти из мольеровской труппы.

Король ему это позволил, и Барон вернулся в первобытное состояние, то

есть отправился к госпоже Резен.

Мольер был в неописуемом горе. Заменить в Миртиле Барона было некем,

"Мелисерту" пришлось снять, и в короткое время Мольер набросал пустую и

ничтожную пастораль под названием "Коридон", с какими-то танцующими

цыганами, волшебниками, демонами и тому подобными персонажами. "Коридон"

вошел в "Балет муз", но спасло это произведение только то обстоятельство,

что Люлли сочинил для него очень милую музыку.

Кроме "Коридона" Мольер ввел в празднества третью вещь-одноактную

комедию-балет "Сицилиец, или Любовь художника", и ее сыграли 5 января 1667

года.

После сен-жерменских праздников Мольер слег, захворав на этот раз очень

серьезно. У него открылись легочные кровотечения. Тут близкие Мольеру люди

очень забеспокоились, и доктора велели Мольеру немедленно уехать из Парижа.

Это был хороший совет. Мольера увезли в деревню и стали лечить правильно,

отпаийая молоком. Удалось поставить его на ноги в июне месяце, так что он

мог вернуться в театр и играть в летнем сезоне.