Глава 20. Невидимая поп-звезда

 

 

Глава о том, как далеко не прирожденный шоумен достиг со временем успехов на этом поприще.

 

 

Поклонники бывают разные. Эшелон фанатов группы Depeche Mode невозможно разделить на два лагеря: поклонников только Гора и поклонников только Гэана, как это традиционно случалось с остальными известными группами. Леннон или Макартни, Пейдж или Плант, Ноэль или Лайем Галлахер. В случае с Depeche Mode нет никакого «или», есть только «и». Гор и Гэан. Создатель и выразитель его идей. Грустная и веселая маски. Человек в тени и человек в свете рампы. Гор и Гэан образуют единое целое, основу группы, которая не сможет быть тем, чем она является, как без одного,

 

так и без другого. Поклонники это знают. Поклонники видят эту разницу. А те, которые где-то когда-то услышали эту музыку вскользь, — нет.

Тот, кто знает Depeche Mode только по радиоэфирам, знает голос Гэана. Тот, кто знает Depeche Mode по передачам на телевидении, знает, прежде всего, характерное поведение и жесты вокалиста. И понятия не имеет, что и голос этот, и все эти движения не так много значили бы без скромного музыканта, который редко поет и еще реже эротично вертит бедрами. Мартин Гор – одна из самых незаметных поп-звезд во всем мире. Для него существует только одно место, где его незаметность превращается в ощутимое присутствие. И место это — сцена.

 

Над своими выступлениями Гор работал все тридцать лет, что существует Depeche Mode. И за это время ему удалось стать заметнее, реальнее для публики. Он стал увереннее в себе. Он стал менее запуганным

и незаметным. В самом начале творческого пути для этой незаметности имелось отличное алиби: за спинами фронтмена Гэана и автора песен Кларка Гор играл лишь третью скрипку, хотя его буйная шевелюра и привлекала к нему немного больше внимания, чем к четвертому человеку в составе группы Энди Флетчеру. Иногда суровый, иногда мечтательный и почти всегда немного испуганный Гор прятался за своим синтезатором. Он так сосредоточенно следил за манипуляциями и скольжением своих пальцев по клавишам, как будто собирался нажать на ядерную кнопку, а не играл на сцене. Видя эту скованность остальные участники команды засомневались в многофункциональности талантов Гора

и освободили его от необходимости исполнять перед публикой единственную спетую им песню из их дебютного альбома. Any Second Now превратилась в инструментал и во время тура Speak & Spell

исполнялась, как интро перед шоу.

 

 

Во время концертов в поддержку A Broken Frame Гору также не удается завоевать ни одно фанатское сердце. И это несмотря на то, что после ухода Кларка он нежданно-негаданно становится ответственным сонграйтером команды. Тем не менее, на сцене он неизменно уступает ведущую роль Гэану, а сам лишь иногда подпевает ему вторым голосом. Группа, сначала превратившись в трио, а

затем благодаря появлению Уайлдера вновь ставшая квартетом, казалось, сама стремилась выйти из зоны турбулентности за счет четкого распределения ролей. Так было нужно и для самих участников, и

для публики. Гор пишет, Гэан поет, Гор, Флетчер и Уайлдер играют. Все это было на руку и будущему гению, и его застенчивой натуре. «Вот же ж свезло — так свезло!» наверняка думал он, незаметно и подчас безучастно стоя за синтезатором, вместо того, чтобы предаваться мрачным размышлениям,

наблюдая, как Гэан концерт за концертом пожинает плоды его труда и наслаждается близостью к публике. Наверное, во время одного из таких выступлений Гор и понял, что у Дэвида есть и желание, и

возможность заниматься тем, к чему у него самого не лежала душа: развлекать людей. То есть, делать то, что, собственно говоря, являлось и является ключевым моментом настоящего успеха на поп-сцене.

Оставалось только поддержать Гэана в его стремлениях.

 

Работа сонграйтера в начале восьмидесятых и без того занимала у Гора так много времени, что не оставалось сил даже думать о собственных сольных выступлениях. И только после выхода в свет альбомов Construction Time Again и Some Great Reward, когда ситуация с написанием нового материала

немного «устаканилась» и пришла в относительное равновесие, а сам Гор стал намного раскованнее благодаря своему берлинскому опыту, он почувствовал, что готов сделать первые робкие шаги на поприще публичных выступлений. Во время тура в поддержку Construction Time Again в 1983 году песня Pipeline в исполнении Гора впервые была включена в постоянный сет-лист, а год спустя, когда

 

Depeche Mode поехали по миру с концертами после выхода Some Great Reward, сольные номера в исполнении Гора стали неотъемлемой частью любого выступления группы.

 

В те годы он крайне редко исполнял трогательную синти-балладу It Doesn’t Matter, чаще всего предпочитая выходить на сцену с песней Somebody, которая постепенно превратилась в фаворита поклонников группы. И даже сейчас, спустя 25 лет, в зале неизменно начинается бурная истерика при первых аккордах этой композиции.

 

Начиная с середины восьмидесятых, все более откровенно демонстрируемое Гором пристрастие к лаку и коже весьма способствует восприятию его спокойных сольных номеров, как чего-то экзотического и более интимного, особенно на фоне неприкрытого эротизма Гэана. Многие фаны с замиранием сердца ждали тех моментов, когда свет на концертах становился приглушенным, и один единственный прожектор освещал Мартина. Словно на модном показе для садомазохистов Гор, облаченный в свой одиозный костюм, выходил из тени, приближался к толпе, застывал, не дойдя до края сцены, и пел песни, которые совершенно не соответствовали его агрессивному облачению. Клоунские шляпы, дополнявшие его гардероб, и адресуемая толпе рассеянная улыбка завершали этот странноватый образ.

 

Тех, кто никогда не видел живых выступлений Гора, его внешний вид мог бы сбить с толку. Но во время тура Music For The Masses у публики появилось достаточно возможностей привыкнуть: три раза за концерт Гор выходил на сцену вместо Гэана, а в завершение исполнил кавер на песню Never Turn Your Back On Mother Earth, предвосхищая выход своего сольного проекта 1989 года Counterfeit.

Впрочем, такое количество скрытой рекламы было вполне позволительно.

 

 

В то время как горовское пристрастие к вычурным костюмам в начале девяностых ослабело (чтобы в течение следующих десяти лет достигнуть своего апогея), его присутствие на сцене стало заметнее.

 

Причина: Мартин все чаще и чаще выходит на сцену с гитарой, более динамичным инструментом в отличие от неподвижного синтезатора. Гитара намного теснее связана с телом музыканта и реагирует на каждое движение. Напряженная мимика Гора во время выступлений на World Violation Tour явственно свидетельствовала о том, что он еще не до конца свыкся со своей ролью гитариста, особенно, когда для исполнения песен наподобие World Full Of Nothing приходилось менять электрогитару на акустическую. Шоу Devotional-тура, проходившие три года спустя, доказали, что все сомнения остались в прошлом. Гор с видимой гордостью выставлял напоказ свою гитару hollowbody, совершал на сцене проходки с выпадами и даже тряс головой в духе истинных металлистов. И все это — на фоне гранжевого спектакля, исполняемого немилосердно потеющим фронтменом. В общем, Гор был начинающей рок-звездой, которая вскоре столкнулась с серьезной проблемой: титанические нагрузки

во время концертов, обязательный пьяный разгул после них и непременное жестокое похмелье, в

 

состоянии которого на следующий день опять приходилось идти на сцену, привели к тому, что Гор начал испытывать приступы паники перед выходом к публике.

 

 

В течение многих лет ему удавалось скрывать их, еще и благодаря тому, что все взгляды в тот период с удвоенным интересом вновь устремились к Гэану, наркоману в завязке и несостоявшемуся самоубийце,

который подчеркнуто скрывал попытки свести счеты с жизнью и во время концертов в поддержку Ultra

и во время последовавшего за ними Singles Tour. Гор тем временем нашел в лице Питера Гордено, нового клавишника группы Depeche Mode, замечательного аккомпаниатора для своих певческих этюдов. И стал получать от их совместных номеров столько удовольствия, что при возможности всячески старался увеличить их количество: во время Exciter Tour Гордено и Гор сыграли более полудюжины песен из двадцатилетнего репертуара Depeche Mode, причем решение сыграть некоторые из них возникло совершенно спонтанно, незадолго до начала концерта. Подобные импровизации в исполнении группы, которая с возрастом позволяла себе все меньше и меньше экспериментов и старалась держаться в рамках утвержденного сет-листа, вызывали у фанатов безудержное ликование.

 

 

Несмотря на неизменный горячий прием и аплодисменты зрителей, Гору удалось справиться с внутренним чувством дискомфорта только после ряда концертов, которые он дал после выхода своей второй сольной пластинки Counterfeit 2. Удалось, потому что «когда я один, у меня нет времени, чтобы поддаваться приступам паники», - говорил Гор. Постоянные попытки сконцентрироваться на тексте заставили его забыть о боязни сцены и страхе провала.

 

 

Однако предательские мыслишки вновь вернулись к нему, когда в 2005 году Depeche Mode отправились в тур, приуроченный к выходу альбома Playing The Angel. Одно из его интервью, которое он дал несколькими годами ранее после выхода концертного DVD One Night In Paris, дает понять, что странный сценический костюм Гора во время Touring The Angel, все эти эксцентричные перья и обилие макияжа были не только хитроумной уловкой, но и своего рода доспехами, защищающими их хозяина от слишком пристальных взглядов толпы.

 

 

В том интервью Мартин говорил: «На сцене всегда царит напряжение. Мне нужно пережить несколько песен, чтобы освоиться, почувствовать себя в своей тарелке. Но после того, как это произойдет, я

обычно получаю массу удовольствия от концерта». Конечно, он прилагал усилия для того, чтобы это неопределенное «обычно» превратилось в твердое «всегда»: в 2006 году Гор полностью отказался от алкоголя. «С тех пор, как я бросил пить, я стал менее подвержен паническим приступам. И у меня не появляется чувство, что я выйду на сцену и тут же сдохну», - рассказывал он журналисту FAZ. «И это по-настоящему прекрасно». Все поклонники группы, несомненно, заметили это, глядя на Гора в переливающемся блестками костюме а-ля Дэвид Боуи во время Tour Of The Universe, первого тура

 

Depeche Mode, во время которого не было выпито ни капли алкоголя.

 

Глава 21. Exciter

 

 

Глава о том, как у Мартина Гора случился первый творческий кризис, о том, что он задолжал своей техасской подруге после 11 лет в Англии и о том, почему Гор рекомендовал группам, играющим у него на разогреве, носить защитную одежду.

 

 

История создания альбома Exciter началась с творческого кризиса, а история самого творческого кризиса — с идеи, которая когда-то была уже отвергнута группой Depeche Mode. После выпуска четырех успешных синглов с февраля по октябрь 1997 года, парни вспомнили о том отложенном на дальнюю полку плане, который предлагался в качестве вынужденной меры, когда студийная работа над альбомом Ultra зашла в тупик. Спустя десять лет они решили выпустить вторую компиляцию лучших хитов Depeche Mode.

 

 

Несмотря на то, что после выздоровления Дейва Гэана в группе воцарились равновесие и стабильность,

 

Мартин Гор все еще опасался проверять свою команду на прочность, запустив новый крупный проект.

 

Выпуск сборника синглов казался ему не таким рискованным мероприятием, даже несмотря на то, что на этот раз пластинка должна была стать минимум двойным альбомом и охватить втрое больший период, чем его предшественник Singles 81>85, который тем временем был перевыпущен после доработки дизайна: группа решила убрать «детсадовское» фото с обложки.

 

 

Первой ласточкой, появившейся в преддверии выпуска новой компиляции, стала прохладная и элегантная песня Only When I Lose Myself, которая лишний раз продемонстрировала сложные взаимоотношения Мартина с самым непостижимым из всех человеческих чувств. «Я всегда воспринимал любовь, как особую форму зависимости», - говорил он. «Людям нравится рассказывать о своей независимости. Мое отношение к любви – иное. Для меня любовь – это сильная зависимость одного человека от другого».

 

 

Но намного сильнее, чем Only When I Lose Myself, к новому сборнику привлекли внимание приуроченные к его выходу концерты. 2 сентября 1998 года Depeche Mode отправились в четырехмесячный тур по Америке и Европе. Оформление сцены, разработанное Антоном Корбайном для этого тура, было более чем спартанским. Но это никак не сказалось на бурном ликовании изголодавшихся по концертным выступлениям фанатов, которые не видели Depeche Mode на сцене с того самого момента, когда группа решила поберечь здоровье и воздержаться от тура после выхода Ultra.

Во время этого ревю группа предстала перед поклонниками окрепшей и еще более сплоченной и представила публике двух своих новых участников, которые заняли пустующее место Алана Уайлдера:

ударника Кристиана Айнера, а также музыкального единомышленника и любимого аккомпаниатора Мартина Гора, клавишника Питера Гордено.

 

 

Начало тура и бурное обсуждение собственной компиляции Depeche Mode совпало с выходом трибьюта

For The Masses: An Album Of Depeche Mode Songs. Рок- и поп-звезды записали каверы на песни Мартина Гора, причем некоторые из этих каверов приобрели впоследствии достаточно широкую известность, что не так часто случается с проектами такого рода. В записи пластинки принимали участие такие величины как Smashing Pumpkins, Rammstein, Deftones и The Cure. «Мартин Гор — фантастический сонграйтер», - мечтательно рассказывал Джеф Турцо из группы God Lives Underwater,

которая решила сделать кавер на композицию Fly On The Windscreen. «Он написал так много замечательных песен. А мы слушали их и думали: блин, ну почему нам не пришли в голову подобные идеи? Его песни так просты и одновременно филигранны». От такого почитания и преклонения Гор почти терял дар речи: «Разве это не огромная честь для тебя, как для музыканта, когда целая плеяда знаменитых команд собирается, чтобы перепеть твои песни и еще раз продемонстрировать тебе, какое влияние оказала на них твоя музыка?»

 

 

Однако именно это массовое почитание повергло Гора в тяжкие раздумья. Его слава летела впереди него, одновременно все выше и выше поднимая планку. После завершения Singles Tour в декабре 1998

года Гор заперся в своей студии в Хертфордшире и начал сочинять песни для нового альбома Depeche Mode. По-крайней мере, он намеревался заняться сочинительством. На деле же Мартин часами просиживал перед чистым листком бумаги, безо всякого удовольствия перебирал гитарные струны или отстраненно наигрывал что-то на пианино. Впервые в жизни он узнал, что такое творческий кризис. «Чем дольше ты пишешь песни, чем больше их у тебя, - говорил он позже, - тем сложнее создавать по-настоящему интересные вещи. Прошло много месяцев, прежде чем я смог «родить» хоть что-то. И

чувствовал я себя при этом так, как будто никогда в жизни не написал ничего стоящего».

 

Дэвид Гэан расценил творческий кризис Гора, как реакцию отторжения на многолетний отработанный алгоритм написания песен. «Возможно, - говорил он, - этот процесс навевает на Мартина скуку».

 

Флетчер умудрился разглядеть в происходящем структурную проблему: «Мне кажется, что Мартину не очень-то нравится творческий процесс. Он пишет не постоянно и написал не так много песен. По-

настоящему он берет себя в руки только перед тем, как отправиться в студию, и только там начинает серьезно работать». У менеджера группы Джонатана Кесслера тоже было свое объяснение причин всех тех затруднений, которые испытывал сонграйтер. «Мартин непомерно давит сам на себя, когда пишет.

 

У него в голове песни возникают намного быстрее, чем ложатся на бумагу». На самом деле сочетание всех трех аспектов привело Гора в ступор. Ответственность за то, что десятый альбом Depeche Mode Exciter в течение почти полугода высился перед уже готовым капитулировать сонграйтером мертвой грудой многообещающих набросков, лежала только на нем одном.

Идея, которая спасла положение, неожиданно пришла в голову Дэниелу Миллеру. Он отправил к Гору двух его старинных приятелей: продюсера Depeche Mode Гарета Джонса и клавишника Пола Фригарда.

 

По необходимости «палочки-выручалочки» впрягались в процесс написания песен, выступая в соавторстве и подстегивая мотивацию Гора. Много лет спустя Фригард вспоминал, что к началу совместных сессий осенью 1999 года Гор представлял собой чрезвычайно жалкое зрелище: «Дошло до того, что он внушил себе, что больше никогда не напишет ничего достойного внимания». Гарет Джонс так описывал их встречу с Гором: «Мартин — как робкий дух, сквозь который пробивается сияние настоящей музыки. Но вот дверь почему-то захлопнулась дверь, и сияние угасло. Это повергло его в депрессию». Джонс считал, что первым шагом для выхода из творческого кризиса должно было стать устранение давления на самого себя. «Мы попытались сделать так, чтобы все, что его окружало,

способствовало творчеству. Мы экспериментировали с песнями в здоровой, ненапряженной атмосфере.

 

Иногда даже занимались групповыми медитациями, слушали музыку, ели вместе и почти не выходили из студии».

 

 

Порочный круг разорвался непосредственно в процессе написания песен. Фригард заявился в студию Гора, когда тот безуспешно сражался за фортепиано с ранней версией I Feel Loved. Клавишник предложил Мартину взять гитару, а сам занял его место за клавиатурой. И… «Это помогло ему раскрыться», - рассказывал музыкант. «Он никогда в жизни не позволял себе играть в присутствии других людей «сырые» вещи. Но он сделал над собой усилие, оковы упали, он сказал: «У меня есть идея по тексту этой песни!» и «А вот это нужно изменить!». Меня это очень впечатлило тогда, потому что я наблюдал за тем, как этот талантливый человек вновь обрел веру в себя. Наблюдал за тем, как работает его голова». Те же впечатления были и у самого Мартина. «Мы с Дейвом и Флетчем втроем торчали в студии и — ничего!», - рассказывал он. «Но когда в студию пришли Пол и Гарет, сидели и ждали, когда же им найдется применение, я подумал: «Дайте мне два часа, и я напишу песню, которая станет отправной точкой». В тот момент для меня это было очень важно».

 

 

Если сказать честно, то произошедшее стало для Гора настоящей революцией. Открытость, не свойственная замкнутому чудаку Мартину, обескуражила даже его давних соратников и друзей. Дэниел Миллер вспоминал: «Мартин вообще не из тех, кто охотно раскрывает карты. Услышать новую вещь от него можно, только если он на сто процентов в ней уверен. И мы понятия не имеем, сколько по-настоящему хороших песен он от нас таким образом утаил».

 

 

Как бы то ни было — песни полились из него рекой, как только с помощью Джонса и Фригарда ему удалось выйти из творческого тупика. В благодарность за это Гор сразу же пригласил Джонса принять участие в работе над Exciter в качестве инженера звукозаписи. После этого состоялась встреча с Дэвидом Гэаном. Полностью реабилитированный фронтмен привез с собой из Нью-Йорка не только грандиозные планы относительно нового альбома, но и тайную надежду, что на этот раз на пластинке

появятся и его собственные песни. Правда, он ничего не сказал Гору об этом своем желании вплоть до окончания студийной работы. На то были свои причины.

 

 

«В течение многих лет я периодически писал песни, но ни одну так и не доделал», - рассказывал Дэвид в 2003 году в вебмастеру Depeche Mode Дэниелу Барасси. «Первой написанной мной песней, которую я отважился показать Мартину, стала Closer (позже она станет бисайдом сольного сингла Гэана I Need You). Во время работы над Ultra я сыграл Гору демоверсию этой композиции, и мне показалось, что вещь ему понравилась. Был момент, когда я поверил даже, что эта песня войдет в альбом. Я был очень воодушевлен. Три дня летал как на крыльях, но потом группа собралась, чтобы в процессе ожесточенной дискуссии выбрать песни для Ultra. Про Closer было сказано, что она не гармонирует с остальными композициями. Мы тогда, помнится, сыграли парочку с Тимом Сименоном».

 

 

У Гора о той ситуации сложилось аналогичное впечатление, которым он поделился в 2005 году в одном из своих интервью: «Я никогда не пытался загнать Дейва в рамки. Особенно в его желании проявить себя более активно. Во время записи Ultra он принес весьма неплохую песню, но она, к сожалению, не гармонировала с остальными композициями, отобранными для пластинки. Дейв признал это. Тот случай был единственным, когда он предложил мне какую-то песню собственного сочинения».

 

 

Поведение Дейва стало для Гора доказательством того, что он похоронил свои амбициозные намерения однажды выступить в роли сонграйтера. Дэвид же со своей стороны не предлагал больше никакие идеи из опасения вновь нарваться на отказ. Даже годы спустя, когда они уже работали над альбомом Exciter,

 

впечатление о тех неприятных переживаниях никак не желало тускнеть: «Меня тогда это сильно задело.

 

Я чувствовал себя так, словно меня отбросили на несколько лет назад».

 

 

Мартин мог бы избежать множества неприятностей и неблагоприятных отзывов в СМИ, если бы перед началом студийной работы над Exciter вызвал на разговор своего фронтмена, вместо того, чтобы в очередной раз «замолчать» начинающийся конфликт в лучших традициях группы Depeche Mode. Гор мог бы предположить, что Гэан в создавшейся ситуации очень нуждался в поддержке. Тем более, что собственный творческий кризис, который ему пришлось с таким трудом преодолеть, лишний раз подтвердил, что написание песен — явление не само собой разумеющееся, и что создание каждой песни

— это борьба. В общем, хандра Гэана могла бы вообще не коснуться Гора, тем более, на глазах общественности.

 

 

Ущемленное самолюбие Дэвида заставило его предусмотрительно воздержаться от того, чтобы предложить Гору новые песни для альбома Exciter, написанные им за то время, которое прошло с момента выхода Ultra. Потому что, как ему казалось, любые переговоры привели бы их к одному единственному выводу: его песни, написанные в классическом роковом стиле, скорее, не смогли бы органично вписаться в проникнутую футуристичной атмосферой электронную пластинку. Тем более,

что занимался записями приглашенный по рекомендации Дэниела Миллера Марк Белл. Свою работу в качестве продюсера он начал в 1997 году с альбома Bjork Homogenic и после этого боевого крещения длительное время сотрудничал с эксцентричной исландской певицей.

 

 

«Несмотря на то, что демозаписи новых песен были достаточно серьезно проработаны», - вспоминал Гор, - «нам все равно хотелось превратить их в нечто особенное. Мы вспомнили про Марка». Белл счел предложение музыкантов за честь и отправился вместе с ними в лондонскую студию RAK. Именно в этой студии была записана стартовая композиция альбома Dream On — расслабленная блюзовая вещь,

заново определяющая прохладную сдержанность в понимании группы Depeche Mode.

 

Для второй сессии музыканты мужественно отправились в студию, ставшую свидетелем их позора во время записи Ultra, а именно — в нью-йоркскую студию звукозаписи Electric Lady Studios. Спустя некоторое время музыкантов навестили представители их американского лейбла Reprise, которые хотели получить достоверную информацию о текущей ситуации и согласовать с парнями собственные планы по выпуску новых пластинок. Этим визитом они, сами того не ведая, привели Гора в угнетенное состояние. Потому что чем сильнее ему хотелось, чтобы изысканная и нежная Dream On стала первым синглом и провозвестником выхода альбома Exciter, тем больше он понимал, что звукозаписывающая компания отдаст свое предпочтение хитовой танцевальной I Feel Loved. Гор дал указание Беллу пропустить динамичный трек во время демонстрации нового материала, и его хитрость удалась: Dream On стала первым синглом Exciter. «Эта песня странным образом напоминала мне о семидесятых, в ее гармониях слышалось что-то от Кросби, Still & Nash», - пояснял Гор. «После всех этих лет нам только на пользу пойдет нечто столь необычное, особенно в качестве первого сингла альбома».

 

 

Заключительная композиция Goodnight Lovers тоже стала своеобразным соревнованием Гора с одной из его любимых групп. Мягкий, схожий со спокойным сердцебиением ритм, клавишное наполнение,

сопровождаемое причудливым эхом, приглушенный, нежный голос Гэана и фоновый «гудящий» баритон Гора вызывали ассоциации с колыбельной, написанной тремя сентиментальными отцами для своих детей. Даже Белл во время записи этой песни попросил музыкантов представить себя на месте отцов, поющих колыбельную. У Гора было несколько иное понимание этой композиции. «Мне чудилось в ней что-то, свойственное группе The Velvet Underground», - говорил он. Гор давно уже являлся поклонником арт-рок-команды и Лу Рида. Особенное удовольствие он получил от прослушивания совместного проекта этой группы и немецкой певицы Nico The Velvet Underground & Nico 1967 года. Композиция Goodnight Lovers стала попыткой Гора сымитировать песню I’ll Be Your Mirror, используя при этом средства Depeche Mode. «Очень сложно воплотить в жизнь нечто подобное,

но мы попросили Дейва петь очень мягко, почти шепотом. Музыкальные эффекты и манера его пения создали нужную атмосферу. Я был очень доволен полученным результатом».

После сессий в Нью-Йорке Гор в последний раз вернулся в британский Хертфордшир, и вскоре весь его дом оказался завален коробками, в которых обычно перевозят вещи при переезде. Что только не сделаешь ради любви всей твоей жизни! «Моя жена – американка, она прожила со мной 11 лет в Англии», - говорил он газете Metro. - «Но теперь сказала, что с нее хватит».

 

 

Горы уехали из Хертфордшира и купили виллу в популярном калифорнийском курортном городке Санта-Барбаре. Мартин сразу же организовал дома музыкальную студию, а Сюзанна занялась разработкой линии дамского белья «Boisvert Lingerie», параллельно обдумывая планы открытия собственного спа-салона. В 2001 году салон «Aviva Spa» был открыт. Своим названием он обязан именам двух дочерей Мартина и Сюзанны Авы и Вивы. «Конечно, я скучаю по своим друзьям и таким бессмысленным вещам как футбол», - говорил Гор. «Но если отвлечься от всего этого, то жизнь,

кажется, наладилась. В отличие от калифорнийцев я не помешан на здоровом образе жизни, но тут даже погода способствует отличному самочувствию. Классно каждое утро просыпаться от лучей солнца,

падающих через открытое окно».

 

 

Вскоре остальные музыканты группы получили возможность увидеть Гора в его новом окружении. В

 

конце 2000 года он — загоревший, постройневший и в зеркальных солнечных очках, сползающих на кончик носа — встречал Дэвида, Эндрю и всю остальную команду, прибывшую в Санта-Барбару для третьей студийной сессии. Работа в Sound Design Studios стала, пожалуй, самой расслабленной за всю их карьеру. По странному стечению обстоятельств именно в этой ненапряженной атмосфере была записана самая душная, пропитанная клаустрофобией вещь The Dead Of Night. Настоящий сгусток инферно, замешанный на индустриальных битах и искаженном вое синтезаторов. Даже вокал Гэана казался пропитанным ядом, когда он пел в микрофон:

 

 

We are the dead of night

 

We’re in the zombie room

 

We’re twilight’s parasites

 

With self-infected wounds

 

 

О чем именно повествовали эти строки, Гор открыл журналу Flaunt. В свойственной ему манере Гор рассказал о лондонском ночном клубе Browns, который теперь — через годы и расстояния — казался ему еще более странным и причудливым.

 

 

«Печальное было зрелище», - говорил он. «Клуб занимал три этажа — в подвале веселилась обычная публика, звездульки средней руки – на первом этаже, а на самом верху, в так называемой «Красной комнате» тусовались настоящие випы. Они только и делали, что одурманивали себя самой разнообразной наркотой, несмотря на заявления в прессе, что ни у кого из тамошних завсегдатаев нет с этим никаких проблем. Поэтому я и окрестил «Красную комнату» «Комнатой зомби». Там все говорили

либо слишком быстро, но при этом ни о чем или просто тупо таращились в пустоту перед собой. Пока ты тусуешься с этими людьми — они твои лучшие друзья. Но на следующий день, если ты встретишь кого-то из них на улице, они вряд ли припомнят, как тебя зовут».

 

 

Ни музыкальная составляющая, ни текст The Dead Of Night не позволяли этой композиции органично вписаться в альбом. Она выделялась из ряда подобранных для пластинки песен, пожалуй, даже больше,

чем танцевальная I Feel Loved и мощная I Am You, тоже немного не вписывающихся в общее светлое настроение альбома. Тот, кто не воспринял The Dead Of Night как камень, взбудораживший спокойную водную гладь, увидел в ней связку между по-настоящему волшебной балладой When The Body Speaks и

инструменталом Lovetheme, плавно переходящим в темпераментную и страстную Freelove.

 

Заслуженно или нет, но по результатам обзоров вышедший в свет 14 мая 2001 года Exciter побил рекорды своего предшественника Ultra. Американский медиа-эксперт Майкл Паньотта в своей статье к выходу коллекционного издания Exciter в 2007 году расценил воодушевление критиков по поводу этого альбома, как результат смены поколений в редакционных офисах. «Молодые журналисты постепенно вытеснили старичков», - писал он. «Теперь у руля оказались люди, выросшие на пластинках

Speak&Spell и Construction Time Again». Журнал Rolling Stone мечтательно описывал «неземное настроение и чистоту» новой пластинки Depeche Mode, USA Today увидели в Dream On «самый лучший сингл, написанный Мартином Гором со времен Enjoy The Silence». NME вообще молитвенно преклонили колени: «Осталось не так много групп старой когорты, которые на двадцатом году своего существования способны создать настолько свежий и независимый альбом. И нет ни одной группы,

умеющей так искусно соединить не подверженный капризам моды соул и андеграундую музыку в стиле техно. И если в наше время сумасшедшей музыкальной мешанины и засилья поп-культуры кому-то понадобится серьезная, взрослая музыка, то это должна быть музыка Depeche Mode».

 

 

Парни из Depeche Mode тоже позволили себе немного ностальгии, пригласив в Exciter Tour по Европе своего старинного коллегу по звукозаписывающей студии Mute и пионера электро-попа Фрэнка Тови,

известного как Fad Gadget. «Я услышал, что Фрэнк вновь выступает как Fad Gadget, исполняя с новой командой старые хиты», - рассказывал Мартин. «Я предложил остальным пригласить его с нами в тур.

 

Я подумал, что именно так круг замкнется. Ведь когда-то мы стали известны благодаря тому, что играли у него на разогреве». Тови согласился, несмотря на то, что в качестве разогрева Depeche Mode он подвергался определенной опасности. «Некоторые из групп, игравших у нас на разогреве, фанаты забрасывали монетами, чтобы те быстрее ушли со сцены», - рассказывал Гор. «Мы предупредили об этом Фрэнка, и он тут же распорядился изготовить плексигласовые щиты и защитные шлемы. Правда,

уже на втором шоу выяснилось, что в этих ухищрениях не будет нужды». Фанаты прекрасно знали о той роли, которую Fad Gadget сыграл в становлении Depeche Mode, и относились к нему с уважением.

 

Кроме того, большинство из них видели Фрэнка Тови в последний раз: он умер в апреле 2002 года в возрасте 45 лет от острой сердечной недостаточности.

У тому моменту уже был смонтирован и готов к выходу в свет документальный фильм Антона Корбайна One Night In Paris. Если бы не это обстоятельство, Depeche Mode обязательно включили бы фрагмент выступления Фрэнка в этот двойной DVD, чтобы почтить его память. А так — фильм был полностью посвящен выступлению группы в Париже в Palais Omnisports 9 и 10 октября 2001 года.

Концерты проходили в экстатическом угаре — что для группы, что для поклонников. Только один момент постоянно менялся: после совместного исполнения Waiting For The Night Гор выбирал новую песню для сольного исполнения и просил Гордено аккомпанировать ему. На первом парижском концерте это была It Doesn’t Matter Two (она-то и попала на DVD), на втором — Sister Of Night. На концертах в других городах Мартин исполнял Judas, Surrender или Condemnation, The Bottom Line, Dressed In Black или неизменную любимицу публики — песню Somebody.

 

 

Кстати, именно Somebody стала когда-то отправной точкой подобных сольных номеров. Во время

 

Singles Tour Гор и Гордено выступали перед поклонниками с этой песней. Ежевечернее бурное ликование публики и натолкнуло их на мысль использовать эту же идею во время Exciter Tour. Однако во втором туре основной «фишкой» стал эффект неожиданности. Даже сами музыканты удивлялись своей смелости: «Внезапно мы начали исполнять каждый вечер разные песни», - вспоминал Гордено. «Бывало, что и репетировали-то их всего за полчаса до того, как выйти к двадцатитысячной толпе».

Гор и Гэан на сцене являли собой образец единства. На время концертов они словно забывали все те недомолвки, которые рано или поздно должны были столкнуть их лбами. Журналист NME, присутствовавший на одном из двух берлинских концертов, так описал свои впечатления: «При всем внутреннем напряжении Depeche Mode кажутся такими сплоченными, какими не были уже лет десять.

В наше время бесцветных мега-шоу и вульгарных суперзвезд перед лицом такого профессионализма можно только снять шляпу».

В то время, когда в ноябре 2001 года в Хорватии и Германии гремели заключительные концерты Exciter Tour, на другой стороне Атлантики одна живая легенда решила устроить небольшую авантюру. Джонни Кэш, общепризнанный король кантри, решил перепеть Personal Jesus для своего альбома American IV: The Man Comes Around, который должен быть появиться год спустя после триумфального выступления

Depeche Mode в Мангейме. И все было бы прекрасно, но об оказанной ему чести Гор узнал только тогда, когда Кэш песню уже исполнил и записал. В интервью London Times Гор кокетливо рассказывал,

что его, как автора и правообладателя этой песни, попросту поставили перед свершившимся фактом. «Думаю, что такие величины как Кэш не спрашивают разрешения». По словам Гэана реакция Гора на готовый кавер короля кантри была такой:

Гор: «Да, хороши дела».

Гэан: «Мартин, да ты подумай только! Это все равно, что сам Элвис взял бы и перепел одну из твоих песен!»

Нанести предательский удар в спину рокеру Мерилину Мэнсону, чья кавер-версия той же песни, что так приглянулась Кэшу, могла на любого нагнать суеверной жути, Гор поручил Флетчеру. Тот во время нашей встречи в 2005 году ответственно заявил под диктофон: «Кавер Джонни Кэша на песню Personal

Jesus — самая большая награда, которую мы только могли себе вообразить. А ты слышал кавер Мэнсона? Вот это уже не копия. Это караоке!»

 

 

 

Глава 22. Counterfeit2 & Playing The Angel

 

 

Глава о том, почему Гор после одного из своих сольных туров оказался у разбитого корыта, как ему удалось пережить одно расставание вместо двух, и о том, почему он играл роль петуха в фильме по роману Жюля Верна.

 

 

Обязанностью музыкальных журналистов является составление разнообразных топ-листов. Эти нехитрые рейтинги составляются для любого жанра, любой эпохи, любых обстоятельств. Некоторые из них традиционные, некоторые — забавные, а некоторые составляются потехи ради: «50 знаковых электронных пластинок», «25 песен, которые помогут вам бросить курить» или «10 самых ценных альбомов U2». В лучшем случае они вызывают интерес, в самом лучшем — улыбку, а в худшем — воспринимаются, как откровенная дешевая провокация. Для читателей это все равно что авария на дороге или броский заголовок бульварной газеты: смотреть вроде бы и не хочется, но глаз отвести невозможно. И поскольку никто из нас не исключение – все чувствуют одно и то же, и каждому кажется, что можно было бы выбросить из этих списков что-то, есть здесь реальная возможность спорить до хрипоты.

 

 

Сборник Counterfeit2 тоже начался с топ-листа. С топ-листа благородного и возвышенного без всяких сомнений. Для своей сольной пластинки — первой за прошедшие полтора десятилетия — Гор решил отобрать «важнейшие песни своей жизни» и сделать на них каверы. Целыми днями он копался в своей коллекции пластинок, ища кандидатов. В итоге страшно растерялся, поняв, что важнейших песен его жизни набирается всего двадцать. Я думал, их будут сотни, говорил он позже.

 

 

Весной 2002 года, несколько месяцев спустя после окончания тура в поддержку Exciter, стало известно,

 

что Гор и Гэан параллельно работают над сольными альбомами. Таблоиды моментально подхватили эту новость и зашелестели на разные голоса. Некоторые вещали о наконец-то явленной миру конкурентной борьбе, некоторые многозначительно предсказывали скорый конец Depeche Mode. Изменения, которые произошли с Гэаном к моменту выхода его дебютной работы, подлили масла в огонь. Хотя, если честно,

 

пока не случилось ничего особенного: фронтмен всего лишь занялся своими делами, а Гор воспользовался паузой для того, чтобы записать преемника своей сольной пластинки Counterfeit EP 1989 года. «Меня давно уже занимала эта мысль», - рассказывал он газете Metro. «Но мне мешали обязательства перед группой. Кроме того, я, наконец, оценил, какое это счастье — проводить время со своей семьей. Достаточно сложно сочетать семью и работу в группе, так что мысль мыслью, а реализацию приходилось все время откладывать». И только после того, как Мартин узнал о том, что Дэвид работает над записью собственного альбома, что означало достаточно длительный перерыв в работе Depeche Mode, он решил, что настало время и ему заняться тем же самым.

Новая пластинка — так же, как и ее предшественница — должна была состоять только из каверов. Гор ни секунды в этом не сомневался. «Мне казалось, что будет неправильно использовать собственные песни для сольного проекта», - говорил он. «Я все-таки часть Depeche Mode, кроме того, не отношусь к числу особенно плодовитых сонграйтеров, поэтому если уж я что и напишу, то приберегу лучше для группы. Вряд ли остальные участники команды будут в восторге, если я стану писать для сольников,

еще больше затягивая работу над нашим совместным проектом. Она и без того продвигается не слишком быстро».

 

 

Гэану было совершенно ясно, что в ближайшее время нечего и ждать нового альбома Depeche Mode. А

 

Гор и не подозревал, что на другом конце США, в печально известной студии Electric Lady Studios Гэан записывал свой альбом Paper Monsters. А заподозрив, послал Манхэттену горячий привет, окрестив свою домашнюю студию Electrical Ladyboy, название, которой, к слову сказать, позже появилось на обложке его пластинки Counterfeit2.

В итоге только одиннадцать песен из с величайшими усилиями отобранных двадцати вошли в альбом.

 

План Гора спеть одну из композиций дуэтом с треском провалился, потому что подходящего партнера не нашлось. «Мне никто не пришел в голову», - признался Гор. Мартин отказался и от намерений записывать альбом с теми, кто служил для него примером для подражания, — Скоттом Уолкером и Делом Шенноном. Он также не стал делать кавер-версию композиции Тони Фишера The Big Hurt,

потому что, на его взгляд, эта вещь не вписывалась в медлительную, прохладную атмосферу, которой,

как ему грезилось, должен был быть проникнут новый альбом. Бессменный кумир Гора Элвис на этот раз остался в стороне. «Он был в списке, но мне ни в коем случае не хотелось, чтобы мой кавер был один в один похож на оригинал», - признался Гор онлайн-журналу laut.de, с ехидством поглядывая на сидящего рядом Винса Кларка. «Очень важно, чтобы песня засияла по-новому, индивидуально, а в электронном оформлении Элвис прозвучал бы, как нечто из нового альбома Erasure».

 

Позже в своем интервью к промо-видео Гор признался, что недооценил, каким испытаниям подвергнет себя, записывая Counterfeit2. «После того, как песни были выбраны, я подумал, что отправиться в студию и записать их — невеликое дело», - говорил он. «Но я боготворю эти песни почти как язычник.

 

Мне необходимо было перепробовать кучу всего, чтобы понять, что именно так тронуло меня в оригинальной версии, что мне самому хотелось бы показать в своем кавере. А это очень длительный и выматывающий процесс». Чтобы пощадить свои нервы, Гор вторично отдался в руки несравненного мастера-мотиватора Пола Фригарда, а в качестве сопродюсера пригласил в студию Эндрю Филпотта,

который в предыдущих двух турне Depeche Mode трудился на должности саунд-программиста. В целом,

подход к работе над альбомом Counterfeit2 очень напоминал подход к работе, принятый в Depeche Mode

после ухода Алана Уайлдера: Гор чувствовал себя бесспорным предводителем трио, но вмешивался в работу лишь в исключительных случаях. «Разумеется, последнее слово за мной, потому что в итоге именно мое имя будет стоять на обложке альбома. Однако для меня чрезвычайно важны были мнения других участников процесса».

Неприкосновенным был только список песен. Этот альбом в отличие от Counterfeit E.P. Гор посвятил преимущественно известным музыкантам, хотя и не самым известным их творениям. «Почему-то меня не притягивают признанные хиты», - рассказывал он laut.de. «Работа с мировыми хитами подразумевает заранее, что к тебе станут относиться предвзято. Потому что кто-то будет ждать от тебя невероятного, а

кто-то будет помнить прежние версии композиции. Мне кажется, что я бессознательно стараюсь уйти от этого». Пытаясь отыскать новые фишки для минималистичной интерпретации ленноновской Oh My Love и Candy Says группы Velvet Underground, наполняя капризными, причудливыми интонациями кейвовскую Loverman, он размышлял над собственной звездной жизнью вместе с автором Stardust

Дэвидом Эссексом, оберегал композицию Игги Попа Tiny Girls от лаунж-звучания, погружался в свой любимый глэм-рок вместе с Life Is Strange Марка Болана и T.Rex (позже эта композиция стала бисайдом сингла Stardust).

 

Но наивысшими точками Counterfeit2 стали другие композиции: как ранее Боб Дилан и Led Zeppelin

 

Мартин Гор был навсегда покорен госпелом In My Time Of Dying, который в данном случае стал гнетущим вступлением к альбому. Он наполнил кантри-композицию Хэнка Томпсона I Cast A Lonesome Shadow прохладной отчужденностью с помощью мощных битов и чрезмерного клавишного сопровождения. Кроме того, в альбоме прозвучали две немецкие песни, которые вряд ли кто-то смог бы сделать более непохожими на оригиналы: композиция Курта Вайля Lost In The Stars получила свое второе рождение в качестве фортепианной баллады с элементами синти-попа, а Das Lied Vom Einsamen

Maedchen, исполненная на немецком, прозвучала за счет горовского акцента не менее эксцентрично,

 

чем панковский оригинал в исполнении Nico. «Мне всегда казалось, что Нико была довольно мрачным человеком, немного оторванным от жизни», - пояснял Гор свой выбор песни, намекая на некоторую общность характера с кельнской певицей. «У нее было сложности в общении с другими людьми. Мне хотелось исполнить эту песню хотя бы потому, что она так много значила для самой Нико».

Гор, Фригард и Филпотт часами просиживали в студии, занимаясь филигранной шлифовкой мельчайших нюансов каждой композиции. Случайных посетителей такой подход почти мгновенно обращал в бегство. «Однажды один из моих приятелей заглянул ко мне минут на десять, чтобы поболтать», - вспоминал Гор в своем интервью журналу Visions. «А потом сказал, что больше не может слышать отрывок, над которым мы работали. Что было бы, проведи он с нами все четыре недели,

которые мы потратили на запись этой песни?»

 

 

Гору нравилось работать, не чувствуя давления. Как нравилось и то, что не нужно писать песни самостоятельно. В самый разгар работы над альбомом, 27 июля 2002 года, на свет появился его сын — Кало Леон. После кратковременного отсутствия Гор вновь появился в студии, повесил на усилители фотографии своих троих отпрысков и вновь — как ни в чем не бывало — погрузился в музыкальную меланхолию.

Разительный контраст между сравнительно безбедной личной жизнью Гора и мрачной атмосферой его творчества очень заинтересовали репортера из Visions, который сразу же осведомился, как отреагировала супруга Мартина на Counterfeit2. «Ну, ей кажется, что пластинка не так уж ужасна», -

 

рассмеялся Гор. «По-крайней мере, она мне так сказала. Впрочем, ей нравится то, что я делаю в Depeche Mode и сольно, хотя музыкальный вкус у нее более коммерциализированный чем, у меня. У нас постоянно возникают проблемы при выборе музыки, которую мы могли бы слушать вместе. Есть у меня такое чувство, что большей части женщин нравится более позитивная музыка, чем мужчинам».

 

Даже в тот безоблачный период жизни Гор и не пытался впустить в свое творчество немного солнечного света. «Я всегда тяготел к минору. Как в музыке, которую пишу сам. Так и в той, которую слушаю. Даже при написании песен о любви я всячески стараюсь сохранять этот тонкий флер мрачности. Жизнь для меня — вовсе не упоительный спектакль в нежно-розовых тонах. Грусть намного сильнее и точнее передает суть вещей, чем радость. И так будет всегда».

Деликатная ненавязчивость музыки Counterfeit2 с легкостью позволила отмахнуться от альбома, как от чего-то, чему не достает мощи. И как результат этого — возросшее число продаж и неоднозначная реакция прессы. «Depeche Mode лайт», - категорично высказался журнал Blender. «Это песни истинной страсти в стерильном электронном сопровождении, а преувеличенно серьезный вокал Гора не способен вдохнуть в них новую жизнь». Самое сильное брожение умов наблюдалось вокруг сингла Stardust.

 

Журнал Pitchfork Media назвал эту композицию «настоящим сюрпризом, не кавером, а, скорее,

 

спасательной операцией» и предпочел кинуть камень в сторону оригинальной версии авторства Дэвида Эссекса: «В исполнении Гора эта глэм-роковая чепуха прозвучала с грустью и достоинством».

 

Диаметрально противоположным было мнение журнала NME, перепутавшего хрупкость с бессодержательностью и выступившего с критикой сингла Stardust в тоне, балансировавшем на грани оскорбления чести и достоинства: «Для нас он всегда останется пергидрольным блондинчиком из

Depeche Mode с лицом брюзги, который приплясывал, как толстая девчонка, наложившая в штанишки.

 

Но он богат, он принес Mute миллионы, поэтому они позволяют ему творить все, что заблагорассудится. В том числе и такую вот низкопробную фигню с претензией на какую-то чрезвычайную значимость».

 

Несмотря ни на что, Гор был воодушевлен. И это воодушевление даже сподвигло его отправиться в небольшой тур. Концерты в Стокгольме, Кельне, Гамбурге, Милане, Лондоне и Лос-Анджелесе были приурочены к выходу Counterfeit2 28 апреля 2003 года. Концерты были проникнуты атмосферой интимности, которая воцарилась во многом благодаря тому, что Гор при выборе залов руководствовался, прежде всего, их непритязательностью и скромностью. В Кельне он вообще выступал в зале электростанции, закутанный в джинсовую куртку с пышным меховым воротом,

который в сочетании с его блондинистой шевелюрой производил довольно странное впечатление. Пока он стеснительно улыбался собравшимся, музыканты — Эндрю Филпотт и Питер Гордено — заняли

свои места. Вечер открыла композиция In My Time Of Dying. Помимо пяти композиций из альбома

 

Counterfeit2, в сет-лист выступлений вошли Never Turn Your Back On Mother Earth, в качестве единственного представителя пластинки Conterfeit E.P., композиция Леонарда Коэна Coming Back To You (эту кавер-версию Гор записал еще в девяностые специально для альбома-трибьюта), а также несколько песен Depeche Mode в акустике, которые, как и ожидалось, сорвали самые бурные аплодисменты.

 

В минималистичных фортепианных аранжировках такие песни, как Walking In My Shoes, In Your Room

и Shake The Disease звучали как демо-версии. Впечатление, что Гора совсем не тяготит та роль, которую обычно исполнял Гэан, — роль вокалиста и шоумена — вовсе не было обманчивым. «Я намного меньше нервничаю, когда мне приходится на полтора часа становиться фронтменом на таких шоу,

нежели чем во время выступлений Depeche Mode», - рассказывал Гор под занавес концерта в миланском Алькатрасе. «Причина моей нервозности заключается в том, что я подвержен приступам паники,

которые тем острее, чем больше я об этом думаю. Но если ты постоянно отвлекаешься, потому что поешь и размышляешь над текстом, у тебя просто не остается времени на панику». Вполне возможно,

 

именно такими словами Гор избавил своих дочерей от страха рампы, когда они вышли к нему на сцену на заключительном концерте тура в Лос-Анджелесе.

 

 

Ава Ли — к тому моменту ей уже исполнилось семь — скромно спряталась за огромной шляпой

 

(которая, очевидно, не могла не порадовать ее отца), вцепилась в микрофон и старалась держаться по возможности незаметно. Совсем иначе повела себя одиннадцатилетняя Вива Ли: она встала рядом с Гором, взяла его за руку и исполнила вместе с ним песню Кейва Loverman. Трогательная картина заставила всех забыть о том, что недвусмысленное содержание этой песни совершенно не подходило для совместного выступления отца и ребенка. Впрочем, Гора вполне мог порадовать факт, что в итоге он таки нашел себе достойную партнершу для пения дуэтом.

 

Пока он размышлял, а не поехать ли ему в конце лета в новый тур A Night With Martin L.Gore, охота к таким занятиям у него бесследно испарилась. Он и глазом моргнуть не успел, а в его сторону уже посыпались неодобрительные реплики. Виновником общественного порицания стал Дейв Гэан,

которому, очевидно, ударил в голову успех его первого сольника Paper Monsters, вышедшего почти сразу после Counterfeit2. Интервью, целью которых являлась поддержка пластинки, он использовал для того, чтобы выставить Гора этаким диктатором, который душил в зародыше любую инициативу, исходившую от Гэана. «До сих пор я не был уверен в себе. Да и как бы это у меня получилось?», -

говорил он репортеру Spiegel. «Мартин — вот креативный и музыкальный мозг Depeche Mode. Я был всего лишь вокалистом, который должен был превращать в хиты то, что написано другими». Дейв прошелся и по односложной манере Мартина выражать свои чувства: «Иногда я бываю ужасно зол на него. Меня бесит, что он со мной не разговаривает», - жаловался Гэан. «За последние пять лет я стал более зрелым. И надеюсь, что Мартин сможет это принять и не станет бояться потерять единоличный

контроль. Потому что я не знаю, стану ли я и дальше работать в Depeche Mode, если условия моей работы не изменятся. И склоняюсь к мысли, что не стану».

 

Несмотря на неоднократные предложения журнала, Гор так и не выступил с ответным заявлением. Он молчал несколько месяцев подряд и, похоже, надеялся попросту «пересидеть» гэановский мятеж.

Словом, придерживался своей традиционной линии поведения в критических ситуациях. И только в конце 2003 года в интервью французскому изданию Elegy Гор выразил свое отношение к происходящему: «В данный момент я понятия не имею, что ожидает нас в будущем. Перспектива появления еще одного альбома Depeche Mode с каждым днем мне самому кажется все более туманной.

 

И это при том, что я всегда оптимистично смотрел на вещи. Когда мы с Дейвом затеяли работу над сольными альбомами, мы договорились, что встретимся в конце года, чтобы обсудить следующую совместную пластинку. Но после всего того, что мне пришлось выслушать, у меня создается впечатление, что он больше не желает быть частью Depeche Mode и что мои новые песни ему не интересны. И если это так — он волен делать все, что ему угодно». Они поменялись ролями. На этот раз Гор обвинил Гэана в скрытности, а не наоборот: «Он со мной не разговаривает. Предпочитает СМИ».

 

 

На долгие месяцы между обоими установилась ледяная стена отчуждения. Причина того, что именно Гор стал первым, кто задавил в себе гордость и обиду и предоставил Гэану возможность предложить собственные песни для нового альбома Depeche Mode, была печальной. Гор испугался, что вместе с группой потеряет еще одну постоянную составляющую своей жизни, так как его брак с Сюзанной Бойсверт распался. Из уважения к частной жизни всех сторон Гор лишь намекнул на причины бракоразводного процесса (который из-за внушительных размеров состояния Гора должен был завершиться только в январе 2008 года). По его словам, Сюзанна и он уже долгое время жили раздельно и больше не видели смысла притворяться. Гор старался закончить отношения с оглядкой на двух своих дочерей и недавно родившегося сына. В интервью изданию Mojo он говорил: «Я потерпел неудачу в браке. Мое чувство вины перед моими детьми бесконечно. Возможно, наш брак уже давно был лишь красивым фасадом, и возможно, именно поэтому я уже много лет ужасно себя чувствую».

 

Отражением переживаний Гора по поводу расставания стала написанная им песня Precious. Вопреки сложившейся традиции он не стал скрывать имена тех, кому она посвящена.

 

 

Things get damaged

 

Things get broken

 

I thought we’d managed

 

But words left unspoken

 

Left us so brittle

 

There was so little left to give…

Precious не стала оправданием бывшего мужа перед женой. Это была мольба о прощении, обращенная к детям. Прощении за то, что на их хрупкие плечи легли неподъемной тяжестью проблемы родителей.

 

 

Precious and fragile things

 

Need special handling

 

My god, what have we done to you?

 

We always tried to share

 

The tenderest of care

 

Now look what we have put you through.

 

 

Покорная интонация сохраняется до самых заключительных строк:

 

 

I pray you learn to trust

 

Have faith in both of us

 

And keep room in your hart for two…

 

 

В беседе с репортером Mojo Гор сказал: «Меня часто упрекают в том, что я скрываю свои чувства. Эти упреки не безосновательны. Иногда мне бывает сложно приноровиться к жизни. Очень помогает музыка».

 

Но нет худа без добра. Личные неурядицы и семейный кризис Гор захватил с собой в проверенную альбомом Exciter студию Sound Design Studios в Санта-Барбаре, где в 2005 году началась работа над одиннадцатым студийным альбомом Depeche Mode Playing The Angel. Гор и Гэан, наконец, сложили оружие, которым воинственно размахивали в течение предыдущих нескольких месяцев. Бен Хиллер — новый продюсер будущего творения группы — поначалу ощущал «некоторое напряжение, витавшее в воздухе». Но оно вскоре сменилось всеобщим весельем. «Мне кажется, что Мартину очень помогло присутствие старых друзей», - говорил Хиллер. «Флетч так заботился о нем. Он пригласил его в кафе и вызвал на откровенный разговор. А с Дейвом они даже посмеялись над ситуацией: он рассказал Гору о собственном печальном опыте, причем некоторые истории были по-настоящему комичными, несмотря на весь трагизм случившегося». У самого Гора было собственное объяснение вновь проснувшегося командного духа трио: «Когда мы не хотим чего-то, мы говорим. Глубоко внутри мы все хотим одного и того же, но стоит одному из нас взять не ту ноту, сразу же все остальные начинают фальшивить, и

гармония рушится. А можно посмотреть на ситуацию еще и так: мы вместе уже 25 лет, поэтому должны были хотя бы что-то сделать правильно».

 

К правильным поступкам относилась как раз таки готовность Гора пойти на компромисс и позволить Гэану стать вторым сонграйтером для новой пластинки Playing The Angel. Позже во время одной из наших встреч Гор вспоминал: «Сначала мне вовсе не казалось, что кто-то снял с моих плеч часть той ноши, которую мне приходилось нести. Я, скорее, чувствовал, что у меня пытаются что-то отнять.

Сегодня я уверен в одном: моя потеря обернулась победой Depeche Mode». Разделение пространства,

 

именуемого Playing The Angel, было неравномерным: на одну песню Гэана пришлось три песни Гора.

Однако композиция Suffer Well, полная намеков на героиновое прошлое автора, превзошла все остальные песни, предложенные Дейвом, и стала одним из ключевых моментов альбома.

 

 

Where were you, when I fell from grace

 

A frozen heart, an empty space…

 

 

Голос Дэвида звенел, наложенный на монотонный бит и электрическое похрустывание синтезаторов. «Когда я пел эти строки, я вспоминал о Мартине», - говорил Гэан. «Я словно говорил ему: «Как это так ты не заметил, что был нужен мне тогда? Когда я ползал по полу в своей квартире, а внутри все разрывалось от крика: «Ну где же ты, мать твою?»

По ходу работы над альбомом Гор все больше и больше убеждался, каким облегчением его работы стало участие вокалиста в написании песен: каждая песня Гэана означала минус одну песню, для создания которой он вновь должен был сражаться с самим собой. «Мне всегда было жутко от мыслей,

что мне нужно написать девять или десять песен за раз, чтобы получился альбом», - рассказывал Гор в документальном фильме Making The Angel немецкого режиссера Уве Фладе, которого группа пригласила также для съемки клипа к первому синглу альбома Precious (внимание к себе этот режиссер привлек благодаря своей футуристичной версии клипа на ремикс Enjoy The Silence 04,

предшественнику компиляции 2004 года The Remixes 81>04). Имея рядом Гэана в качестве второго сонграйтера, Мартин мог только удивляться скорости, с какой создавался новый альбом. Первые пять недель они одновременно работали над одиннадцатью композициями и даже шутили, что для них такая скорость – мировой рекорд. Дэниел Миллер воспринял это рвение с облегчением: «На создание Ultra и Exciter ушло много времени, что не пошло группе на пользу. Ускоренная работа над Playing The Angel

наполнит альбом креативом и энергией».

 

Не только непривычно быстрый темп работы сбивал Гора с толку — темп некоторых песен ему также не удалось заранее предугадать. Позже он объяснял это своим постоянно растущим интересом к диджейству и, соответственно, увлечением быстрой танцевальной музыкой. А с другой стороны,

сыграла свою роль студийная философия Хиллера, который хотел поднять новый альбом над его предшественниками за счет «резкого, разрушительного звука» и всячески подстегивал группу в этом направлении. Его девизом стала фраза: тот, кто слишком долго концентрируется на деталях, теряет понимание существенного. «Depeche Mode являются исключением среди прочих команд, потому что в студию они приносят слишком подробно проработанные вещи», - говорил Хиллер, ранее продюссировавший такие группы, как Elbow, Blur и Doves. «Тем не менее, мы вновь разобрали все песни на запчасти, а затем собрали их по винтику, чтобы достигнуть общей звуковой атмосферы альбома».

 

На пластинке Playing The Angel группа впервые позволила себе самоцитирование и ностальгию. Резкое,

напоминающее рев сирены воздушной тревоги интро вступительной композиции A Pain That I’m Used

To прозвучало отголоском инфернального трека The Dead Of Night. Музыкальная составляющая песни

Lilian стала прямой отсылкой к периоду Music For The Masses, а идеи, затронутые в композиции John

The Revelator, — продолжением темы, начатой еще Blasphemous Rumors.

 

 

Не без гордости Мартин подтвердил догадку о том, что Depeche Mode целенаправленно хотели записать ретро-альбом: «Мы уже четверть века работаем вместе, и нам вдруг стало любопытно, а что получится,

если в своей работе мы будем ориентироваться не на будущее, а на прошлое. Ирония состоит в том, что нам помогал человек, который раньше никак не был связан с нами. Бен не фанател от Depeche Mode и кроме пары синглов ничего о нас не знал. Мы пригласили его из-за его репутации человека,

помешанного на контроле. Мы искали в тот момент именно такого. Отправили Хиллеру наши старые пластинки, чтобы он получил хотя бы какое-то представление о нашей работе». А потом Гор добавил,

смеясь: «И мне кажется, что он их так ни разу и не послушал».

 

 

Чтобы не обидеть никого из участников, Depeche Mode после сессий в студии в Санта-Барбаре переехали в звукозаписывающую студию Stratosphere Sounds Studios, расположенную в районе Манхэттен, в двух шагах от апартаментов Дэвида Гэана, а затем — в лондонскую Whitfield Studious,

теперь уже неподалеку от места проживания Энди Флетчера. Запись альбома заняла не более полугода,

включая длительные многонедельные паузы между сессиями.

 

 

Альбом, вышедший 17 октября 2005 года, был моментально осыпан похвалами и доброжелательными рецензиями музыкальных критиков. В тот период одержимости ретро онлайн-журнал Sputnikmusic

моментально уловил ностальгическую нотку Playing The Angel, однако подчеркнул разницу между

Depeche Mode и группами, которые слепо сбегали в прошлое: «Сейчас, когда возрождение восьмидесятых в самом разгаре, такие мрачноватые электронные альбомы, звучащие свежо и мощно,

 

как Playing The Angel, — большая редкость. Наверное, причина в том, что Depeche Mode нет нужды подражать одному из знаковых явлений того периода. Потому что они сами были таким явлением».

 

«Playing The Angel покончил с акустическим трюкачеством, когда-то обезобразившим Exciter», -

ликовал журнал Times. Издание Mojo назвало Precious, тяжелую и немного заторможенную The Sinner In Me и финальную The Darkest Star «настоящими бриллиантами». «Playing The Angel – это самая осознанная, самая доступная их пластинка за последние десять лет с такими хитами, которых мы не слышали со времен Violator», - писали об альбоме в Entertainment Weekly, параллельно довольно жестко раскритиковав «вялые, тонущие в жалости к себе баллады». Скорее всего, издание недвусмысленно намекало на сольную и довольно неожиданную вещь Гора Damaged People, которая для всех скептически настроенных слушателей прозвучала отголоском Counterfeit2.

 

 

Журнал Observer, вооружившись строкой из гэановской песни Nothing’s Impossible «How did we get this far apart?», решил вспомнить о внутренних неурядицах в группе, предшествовавших записи альбома, и

порекомендовал Depeche Mode взять несколько сеансов психотерапии у Фила Тоу