Глава 17. Songs Of Faith And Devotion

 

 

Глава о том, как Гору открылась ложь его матери, почему ему не писалось в мажоре, и что с ним сотворил самый «отвязный» тур всех времен и народов.

 

 

World Violation Tour вышел на финишную прямую осенью 1990 года в Европе. В этот же момент Мартин Гор узнал, что его подруга Сюзанна Бойсверт беременна. Казалось, что наступил идеальный момент для создания семьи: участники Depeche Mode договорились, что весь следующий год после тура будут отдыхать и набираться сил еще интенсивнее, чем в прошлые разы. Единственной весточкой от любимого коллектива, которая долетела до фанатов в 1991 году, стала песня Death’s Door, которая стала саундтреком к фильму Вима Вендерса Bis ans Ende der Welt (ремикс этой песни также стал би-сайдом сингла Condemnation два года спустя). Гор и Алан Уайлдер записали эту меланхоличную композицию вдвоем, потому что как раз в этот момент Флетчер отгородился от окружающего мира, а Дейв Гэан переехал в Лос-Анджелес, где пытался «беспроигрышным» способом — наркотиками — развеяться и снять стресс после развода со своей юношеской любовью Джоан Фокс. Строки этой песни стали своеобразным пророчеством, предвосхищением всего того, что будет происходить вокруг восьмого студийного альбома Depeche Mode и тура в его поддержку:

 

 

Well I’m knocking on death’s door

 

Will I take my rest

 

Among the blessed?

 

 

У себя дома в Англии Гор и Сюзанна Бойсверт поселились в небольшом и весьма странном имении в Хартфордшире к северу от Лондона, где Гор сразу же оборудовал небольшую музыкальную студию прямо в гараже с чудесным видом на зеленые насаждения. Поначалу он планировал до рождения своего первенца записать в этой студии вторую сольную пластинку, однако затем решил не торопиться. «Я

предпочел сконцентрироваться на своей роли будущего отца», - рассказывал он позже. «Наблюдать за возникновением новой жизни – невыразимо прекрасно. Это одухотворяет и вдохновляет».

Впрочем, случилось в его жизни еще кое-что уже не столь вдохновляющее: мать Мартина, узнав о беременности Сюзанны, рассказала сыну о том, что Дэвид Гор на самом деле вовсе не был любящим отцом Мартина. Оказывается, Мартин появился на свет после короткой любовной связи Памелы Гор с неким афроамериканцем, военная часть которого одно время размещалась в Англии. Расовые конфликты начала шестидесятых заставили испуганную девушку сохранить в тайне свое грехопадение.

 

Слава богу, что о происхождении сына напоминали только буйные кудри мальчика, но Памела опасалась, что гены передадутся через поколение, и ее внук или внучка появятся на свет со всеми признаками негроидной расы. Что не сможет не бросить тень на репутацию Сюзанны.

 

 

Сначала Гор был вне себя. Он не мог понять, как его мать могла так поступить с ним. «Дружище, ты не поверишь, мой старик, оказывается, черный, прикинь?», - говорил он одному своему старинному школьному приятелю. Следуя совету этого же приятеля, Гор позже отыскал своего родителя, который проживал на юге США вместе со своим отцом — любящим дедушкой Мартина. Годы спустя Флетчер рассказал журналу Revolver о том, что сказал ему Мартин после встречи с настоящим отцом: «Мы похожи с ним как две капли воды». Автор статьи в Revolver был убежден, что песня Goodnight Lovers из альбома Exciter 2001 года посвящена несчастливому роману его родителей:

 

 

When you’re born a lover

 

You’re born to suffer

 

Like all soul sisters and soul brothers…

 

 

В любом случае «объединение» семьи в Вирджинии (спс, Леша!:-***) вовсе не стало для него праздником. «Мне не повезло», - резюмировал Гор после возвращения из Америки. И до сей поры он старательно избегает этой темы в разговорах.

 

Дочь Мартина Вива Ли Гор появилась на свет 6 июня 1991 года. Кожа ее, кстати говоря, была безупречно белой. Несколько недель спустя счастливый отец организовал празднества в своем доме в Хартфордшире. Вечеринка объединила в себе и празднования по случаю появления на свет новорожденной, и празднования по случаю дня рождения самого Гора. Ему исполнилось тридцать, и он никак не желал расставаться со своей славой хлебосольного хозяина шумных вечеринок.

 

 

В итоге он превзошел самого себя: именно в этот знаменательный вечер на свет появился глэм-рок-дуэт

 

The Sexiest Boys, в котором Гор, разумеется, был гитаристом-вокалистом, а его друг из группы The Mission Уэйн Хасси играл на ударных. Наверное, идея создания такого дуэта родилась на одном из совместных вечеров: Хасси много лет приходил в гости к Гору, чтобы послушать богатую коллекцию пластинок, разумеется, под чутким профессиональным руководством самого хозяина. Такие вечера, как правило, тонули в реках алкоголя, и по словам Гора, в конце ему единственному удавалось устоять на ногах, чтобы добраться до шкафа с пластинками. «Вот эту ты обязательно должен послушать», -

заплетающимся языком говорил Гор своему гостю, который уже давно сладко спал лицом в салате.

Основной задачей дуэта The Sexiest Boys вовсе не была попытка раскрыть глубину творчества любимых сочинителей Гора — Курта Уэйла и Леонарда Коэна. Первое и последнее выступление дуэта было всего лишь шуткой Гора и Хасси, которая должна была развлечь гостей. Нацепив на себя гламурную амуницию, парни «выделывались» в павильоне, оглашая сад песнями Гэри Глиттера и грубыми интерпретациями композиций группы ABBA. Словно бабочки-однодневки «самые сексуальные парни» выдавали одно рок-н-ролльное клише за другим. Гор даже не подозревал, что за тысячи километров от Англии в далеком Лос-Анджелесе его фронтмен Дэвид Гэан занимался примерно тем же самым. За одним исключением — Гор ломал комедию, а Дэвид предпочел серьезный и основательный подход к делу. Полгода спустя, когда Гор позвонил Гэану в Лос-Анджелес, чтобы сообщить ему о планах относительно записи следующего студийного альбома, он сразу же почуял неладное. Перспектива вновь отправиться в студию вызвала у Дэвида, скорее, приступ дурного настроения, чем взрыв восторга. Он даже оговорился о своей мысли покинуть группу. И только присланные демо-записи песен нового альбома убедили его вернуться в Европу.

 

 

Продюсер Флад сразу же почувствовал наметившийся разлад, когда Гор пригласил его поработать над следующим альбомом Depeche Mode. Из своего сотрудничества с U2 он извлек идею, которую предложил участникам Depeche Mode: по его мнению, в создавшейся ситуации лучше было отказаться от стерильной рабочей атмосферы в студии и арендовать дом, который будет заранее оснащен всем необходимым для записи. После долгих поисков выбор пал на красную виллу в отдаленном районе Мадрида, где жили дипломаты. Участники группы до сих пор шутят, что дипломатией на той вилле и не пахло. Было большим заблуждением полагать, что парни моментально преодолеют отчуждение,

которое воцарилось между ними на прошедшие годы, если, даже не успев пожать друг другу руки,

 

сразу же с головой уйдут в работу над альбомом. Подготовка к записи и предпродакшн стали впустую потраченным временем. Уже больше года они не чувствовали себя группой. И вот февральским вечером

 

1992 года они вновь встретились в одном из лондонских баров перед вылетом в Испанию.

 

 

Все они, конечно, изменились. Но самым большим сюрпризом для Гора, Флетчера и Уайлдера стали разительные метаморфозы, которые произошли с фронтменом группы Дейвом Гэаном. Он отрастил волосы, отощал и обзавелся полудюжиной новых татуировок, которые стали результатом его бесшабашных прогулок по Сансет Стрип в Западном Голливуде. В знак любви к своей новой супруге Терезе он выбил на руке аббревиатуру «TCTTM-FG», что расшифровывалось как: «Teresa Conway to the motherfucker Gahan» (Засранцу Гэану от Терезы Конвей). Уже на первой встрече после долгого расставания Гэан высыпал на головы остальных участников группы ворох жаргонных словечек,

 

которых нахватался, общаясь с молодыми альтернативными рокерами Лос-Анджелеса. Живейший интерес в нем пробудила эзотерическая группа Jane’s Addiction, которая, выставляя напоказ свое увлечение сексуальными излишествами и расширяющими сознание препаратами, вовсе не являлась образцом сдержанности.

Дейв ожидал от нового альбома Depeche Mode пламенного рок-н-ролла, что плохо вязалось с блюзовой направленностью демо-записей Мартина. Как только все они прибыли в Мадрид, Дейв потребовал,

чтобы группа испытала новые методы работы и начала писать песни, более ориентированные на отдельные инструменты. У Гора и Уайлдера его предложение вызвало смешанные чувства: неприятие пополам с любопытством. Гор взял в руки электрогитару, Уайлдер схватился за бас, включили драм-

машину и устроили небольшой джем-сейшн.

 

 

Для группы, которая до сих пор воспринимала написание песен, как программирование синтезаторов,

 

этот пробный прогон стал настоящей революцией. Гора, правда, новая метода угнетала. С одной стороны, он хотел поддержать Дейва, чтобы тот не растерял последнее воодушевление. А с другой стороны, ему было неизвестно, куда заведут эти новшества и можно ли ожидать от них дельного результата. Терпение позволило выяснить кое-что — а именно то, что Depeche Mode не могли надолго сохранять один и тот же настрой. Гэана, после того, как он огорошил всех новыми идеями, работа над

 

Songs Of Faith And Devotion больше не заботила. В то время как скептицизм всех присутствующих превратился в воодушевление, фронтмен и вокалист группы заперся в своей комнате на верхнем этаже виллы, зажег свечи и ароматические палочки и занялся созерцанием своего богатого внутреннего мира.

 

Насколько сильно этому способствовали наркотики, которые он принимал за пределами дома и втайне от окружающих, можно только предполагать. Ясно одно: в тот момент его вдохновляло еще кое-что помимо ломко-хрипловатого напева Condemnation. После окончания студийных сессий Гор категорически отверг предположение о том, что все его новые песни написаны будто бы для Дейва и о Дейве: «Неправда. Я никогда не пытался писать с позиции Дейва. Если ты, будучи сонграйтером,

начнешь загружаться по поводу того, что другие люди могут думать иначе, ты рано или поздно потеряешь нить. Только если ты пишешь о том, что сам чувствуешь, ты точно знаешь, о чем пытаешься сказать».

 

Для подобного вживания в чужую роль Мартину, пожалуй, не хватало знаний о подробностях жизни фронтмена. Конечно, от Гора не укрылось, что Гэан регулярно сбегал с виллы и подолгу отсутствовал.

 

Но, тем не менее, он был «слишком слеп и наивен», чтобы понять истинные причины этих отлучек:

 

Дейв все больше и больше погружался в пучину своей героиновой зависимости, и ему было на руку то,

 

что остальные участники группы заняты сами собой и ни о чем не подозревают. Уайлдера эскапады Дейва удручали намного меньше, чем ухудшившиеся отношения с Гором. Гэан пел свои партии, не вмешиваясь в процесс создания музыки, и основная работа над песнями представляла собой взаимодействие между Гором и Уайлдером, между сонграйтером и аранжировщиком. «Мои взаимоотношения с Мартином достигли дна», - говорил Алан. «Мы и без того никогда не были на одной волне, а тогда вообще перестали быть частями единого целого».

Это был замкнутый круг, разорвать который помог бы один единственный откровенный разговор. Но время откровенных разговоров для Depeche Mode безвозвратно ушло. Гор молчал, и это молчание для Алана означало только одно — отсутствие заинтересованности в его участии. И он платил Мартину той же монетой, общаясь с ним односложно и через силу. На самом деле, Гор никогда не сомневался в идеях Уайлдера, намного сильнее сомневаясь в собственных идеях, и сдержанное поведение аранжировщика утверждало его в этих сомнениях. Он чувствовал, что на него давят со всех сторон.

 

Работу над Songs Of Faith And Devotion он воспринимал, как вызов самому себе, не сомневаясь при этом, что «написал хорошие песни». И только кризис, в котором группа оказалась, прилетев в Мадрид, заставил его почувствовать, насколько неподъемно то бремя, которое взвалил на него успех альбома

Violator. Его мало утешили слова Дэниела Миллера, который ненадолго приехал в Испанию. Шеф Mute Records сказал, что даже если новый альбом будет продаваться в два раза хуже предыдущего, это все равно будет означать грандиозный успех. Солнце, которое по утрам заглядывало в широкие стеклянные окна виллы, освещало с каждым разом все более растерянные лица. А на усилителях и инструментах от бездействия начинала мало-помалу скапливаться пыль.

 

 

Спасти Depeche Mode в том плачевном состоянии могли только две вещи: во-первых, возможность хотя бы в течение пары часов в день не видеть и не слышать остальных участников группы (что было сложно, потому что жить, спать и работать приходилось в одном и том же доме, находящемся у черта на куличках); а во-вторых, четкая позиция руководителя группы, которой он будет следовать,

вытаскивая свой коллектив из тупика. Гор же за последние шесть недель успел основательно подрастерять свои качества руководителя, как и умение делать комплименты и хвалить. И тут за дело взялся неунывающий Уайлдер. Именно ему Depeche Mode обязаны тем, что привезли из Мадрида шесть почти готовых песен. Гэан интересовался только наркотиками, Гор воодушевленно играл в видеоигры,

 

Флетч утопал в депрессии. Единственный, у кого хватало честолюбия продолжать работу, был Уайлдер.

 

Вместе с Фладом он до утра пропадал в студии, пытаясь объять необъятное — объединить аналоговые синтезаторы с тяжелым гранжевым саундом таких композиций, как I Feel You и Rush. «Это не в духе Мартина — рассыпать похвалы», - говорил он. «Все дело в его застенчивости. Я не думаю, что он делает это нарочно. Просто не может выразить свои чувства словами».

 

 

Редким исключением из правил стало интервью Гора на MTV. Неожиданно он заговорил о том, что рождение дочери наполнило его жизнь небывалым оптимизмом, отголоски которого непременно прозвучат в новом альбоме Songs Of Faith And Devotion. Слушатели, видимо, должны были принять тяжелое звучание композиций и болезненно-мрачные тексты альбома за проявление ничем не омраченной жизнерадостности. «Я пишу в миноре, потому что категорически не могу писать в мажоре.

 

Если я пишу что-то в мажоре, на мой вкус это звучит слишком попсово и совершенно не жизненно. А

минор мне кажется вполне реалистичным. О жизни нужно писать в миноре. В своих песнях я хочу говорить о вещах, которые меня волнуют. И если у меня получается перенести то, что меня волнует, в мои песни, я знаю, что и других людей это не оставит равнодушными».

Вернувшись из Испании, Depeche Mode продолжили работу над альбомом Songs Of Faith And Devotion

в студии Chateau du Pape в Гамбурге. Что еще раз подтвердило, что совместное проживание в Мадриде было большой ошибкой. Потому что как только окружающий мир перестал напоминать коммуну, группа начала делать успехи. Одновременно всплыла на поверхность проблема Гэана с наркотиками.

Гор перехватил инициативу, вызвал Гэана на откровенный разговор, в котором потребовал от него немедленно начать лечение от наркотической зависимости. И поспешил подать положительный пример.

 

Выразилось это в том, что он снизил количество потребляемого пива во время своих ночных прогулок по Гамбургу до разумных пределов. Время от времени к нему присоединялся Уайлдер, что позволило обоим опять немного сблизиться. Они даже сыграли новые песни на рояле в баре отеля, где остановились. Впрочем, в студии, где нужно было работать, а не развлекаться, Мартин и Алан держались по традиции отчужденно. И в последний день студийных сессий, по воспоминаниям Флада,

они страшно поругались из-за структуры и особенностей аранжировки баллады Judas.

 

 

С помощью певиц госпела и музыканта, который играл на волынке, им таки удалось завершить запись

Judas в лондонской студии Olympic Studios и поставить, наконец, точку в работе над альбомом Songs Of Faith And Devotion, которая длилась почти год. После изматывающих сессий Гор отправился в бессрочный отпуск вместе со своей семьей. Именно там его настигло срочное сообщение от Дэниела Миллера. Он написал Мартину, что альбом Songs Of Faith And Devotion после выхода в свет 22 марта

 

1993 года занял первое место в 17 странах. Журнал Melody Maker сделал правильный прогноз, оценивая первый сингл альбома I Feel You: «Эта песня, как тяжелая артиллерия, с которой Depeche Mode идут на приступ чартов. Они перемалывают в пыль собственный backing track, в то время как их лидер-

вокалист, инфицированный бациллой гранжа, прямо в студии бьет татуировки на собственных яйцах.

Синтезаторы стонут, трещат и скрежещут, завывают усилители, и кажется, что на пару тактов к этой вакханалии присоединяется симфонический оркестр лондонских дантистов». Резюме журнала, которое последовало за всей это словесной эквилибристикой, звучало просто и примирительно: «Времена меняются».

 

 

Журнал NME интерпретировал звучание альбома Songs Of Faith And Devotion, как выражение пропащего рок-н-ролльного стиля жизни Дэвида Гэана, и назвал альбом «прихотливым и чересчур мудреным». Большинство же критиков на первый план выдвинуло Мартина Гора и духовность его текстов. Газета The Guardian безудержно радовалась выходу альбома, называя его «новым шедевром»,

особенный акцент был сделан на «преследовании, желаниях и чувстве вины», как лейтмотиве песен Гора. «Согласен, такая проблема у меня есть», - говорил он L.A. Times. «Бог знает почему – и это,

поверьте, никакая не игра слов, - но каждый раз, когда я пишу песню, мне хочется, чтобы в ней был религиозный мотив». Он также пояснял, почему говорит о любви и сексе через призму религии: «Это такие вещи, которые я чувствую. В которые я могу верить. Я никогда не был страстным приверженцем какой-либо религии, но желание верить во что-то у меня в крови». Опыт молодого отца еще больше

усилил в нем эту потребность. «Если бы до этого дошло, сегодня я бы с уверенностью сказал, что верю в бога. В то время, когда я написал Blasphemous Rumors, я, скорее, был неверующим».

 

 

Впрочем, песни Blasphemous Rumors не было в сет-листе нового Devotional Tour, стартовавшего 19 мая

 

1993 года в Лилле. Впервые за всю историю Depeche Mode привлекли своего фотографа и режиссера к оформлению сцены. Если сейчас оглянуться назад, то кажется, что декорации Антона Корбайна стали квинтэссенцией всего того, что творилось тогда с Depeche Mode: двухэтажная сцена, дорогостоящие проекции одновременно подчеркивали возросший статус группы и разобщенность между музыкантами,

которая только усилилась во время Devotional. Огромное количество концертов – 160 за 14 месяцев – объяснялось тем, что Depeche Mode хотели, прежде всего, окупить громоздкие 90-тонные сценические декорации. Гор сказал Корбайну, что помпезные световые инсталляции должны вызывать у публики чувство причастности к грандиозному, невиданному до сих пор рок-спектаклю. Ведь именно так воспринимали свое шоу и сами участники группы, особенно Гэан, который то и дело раскидывал руки, как распятый, на глазах многотысячной толпы, постоянно подходил к краю сцены, не обращая внимания на пот, заливающий ему глаза и струящийся с длинных волос на изукрашенную татуировками грудь.

 

 

Гор и Уайлдер тоже все больше и больше вживались в дух песен их первой роковой пластинки. Все чаще Мартин выходил из-за синтезатора и брался за гитару, а Алан вообще занял место за ударной установкой в духе рок-н-ролльных студийных сессий. На одном из концертов в Лондоне 31 июля 1993

года, апофеозом которого стало исполнение Мартином сокрушительной по своей мощи One Caress в

сопровождении струнного квартета, присутствовал репортер журнала Observer. Он писал: «Его голос так беспомощно-раним, что стадион, забитый до отказа фанатичными детьми, замирает в гробовом молчании». После такой оценки большим упущением группы стало то, что на записи Songs Of Faith And Devotion Live эта песня была исполнена под звуки смычковых инструментов, воспроизводимые с помощью синтезаторов. Лайв-версия альбома вышла в свет в декабре 1993 года, став одновременно финальной точкой тура Devotional и затравкой для нового Exotic Tour, который Depeche Mode планировали начать после того, как немного переведут дух.

 

 

Личные воспоминания Гор о том туре были далеки от триумфаторских. После семимесячного лайв-

марафона на его счету оказались многочисленные денежные штрафы, арест и несколько аварий. Но все это были мелочи в сравнении с тем, что однажды он чуть не простился с жизнью. На одной из встреч группы в Лос-Анджелесе после пьяного загула, который продолжался всю ночь напролет, у Гора случился сосудистый криз. Тут-то и выяснилось, что этот приступ был уже не первый. Две недели назад, когда он находился один в своем номере в отеле, он почувствовал те же симптомы. О том приступе он счел разумным умолчать, но во второй раз скрыть свое плохое самочувствие ему не удалось: «Все, что я мог, - это лечь на пол и на все вопросы отвечать только «да» или «нет». «Когда стали выводить из организма алкоголь и наркоту, у меня начались судороги», вспоминал он.

Сопровождающему группу врачу удалось стабилизировать состояние сонграйтера. «Был такой момент,

когда мы все подумали: «Вот оно! Допрыгались!», - рассказывал Флетчер. «Мне пришлось собрать в кучку собственные нервы, ведь Мартин, как ни крути, был и остается моим лучшим другом».

 

 

Гор не увидел в том происшествии ничего фатального. По-настоящему в глаза смерти ему пришлось заглянуть, когда он отправился на уик-энд в южную часть Тихого океана. Уайлдер, который сопровождал его в той поездке, так описывал ситуацию: «Мы с Мартином летели из Далласа на Карибы. Минут через двадцать раздался сильный щелчок, и прямо перед нами оказались кислородные маски. Возможно, возникла какая-то неполадка с давлением на борту. Началась паника, и стюардессы, которые, рыдая, упали в объятия друг друга, вовсе не способствовали всеобщему спокойствию. Пилоты развернули самолет, и еще двадцать ужасающе долгих и страшных минут мы возвращались обратно в Даллас. Мне удалось немного взять себя в руки. А Мартин, который на самом деле еще больший пессимист, чем принято думать, всю дорогу плакал и повторял: «Мы все умрем!» Оказавшись на земле,

оба музыканта арендовали за 15 000 фунтов частный самолет, до беспамятства напились в баре аэропорта и уже на следующий день катались на катере по теплым волнам Тихого океана.

 

 

Все эти переживания Гору пришлось затолкать на самое дно памяти, потому что Depeche Mode

 

предстоял еще один тур, который начался в феврале 1994 года концертами в Южной Африке. В ходе тура планировалось выступить на Дальнем Востоке, в Австралии, на Гавайях и в Южной Америке.

 

Экзотичность Exotic Tour дала о себе знать во время концерта в Чили 10 апреля 1994 год, когда Depeche Mode должны были ехать на Национальный стадион в Сантьяго. Двое бородачей, распространяя вокруг себя сивушное амбрэ, захватили группу возле отеля и затолкали всех ее участников в фургон без окон.

 

По дороге на стадион сопровождающие, похожие друг на друга как две капли воды, переехали колесами фургона какую-то собаку и хохотали так, что чуть было не надорвали животы. Незадолго до приезда в эту страну, Depeche Mode видели в новостях, как разъяренные толпы футбольных болельщиков устроили бойню на улицах и поджигали магазины. Впрочем, настоящим испытанием нервов на прочность стала даже не поездка на стадион, а те события, которые произошли сразу же после их прибытия на концертную площадку. Как только они явились к месту выступления, вокруг них началась безобразная вооруженная свара. Выяснилось, что местные организаторы, предчувствуя поживу,

продали права на рекламу во время шоу сразу десяти компаниям, которые и пытались отстоять свои права буквально с оружием в руках. Спор удалось решить, слава богу, без кровопролития.

 

 

Концерт в Сантьяго запомнился еще одним знаковым событием: в тот вечер до Depeche Mode долетела весть о самоубийстве Курта Кобейна. Дейв по понятным причинам принял смерть наркозависимой суперзвезды гранжа близко к сердцу. Но и Гор считал, что утомленный собственной славой, смертельно больной фронтмен группы Nirvana дошел в ненависти к себе до такой пиковой точки, что иного выхода,

кроме смерти, у него просто не оказалось. Гораздо позже Мартин узнал, что в своей предсмертной записке Курт процитировал Нила Янга — любимого музыканта самого Гора: «It’s better to burn out than

to fade away». Трагическая смерть Кобейна, казалось, сплотила Гора и Гэана, однако ненадолго. После шоу на Национальном стадионе в Сантьяго между ними состоялся откровенный разговор об их отношении друг к другу. То, что они оба были зависимы от различного рода стимуляторов, для Гэана роли не играло: «Мартин рассказывал мне, что его песни приходят к нему от Бога. Он был убежден, что они могут быть услышаны только через меня, что фактически я – его голос. Это были самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышал от него».

 

 

После они почти не разговаривали. На заключительном этапе тура, который получил название Summer Tour и проходил по городам Северной Америки, все участники группы жили отдельно друг от друга и с трудом заставляли себя находиться рядом друг с другом на сцене. После концертов они разъезжались кто куда на разных лимузинах и встречались только следующим вечером перед началом очередного концерта. Чтобы не мозолить друг другу глаза, они даже заказывали себе номера на разных этажах отеля. У Флетчера тем временем уже три месяца были другие заботы: непрекращающийся стресс,

постоянные разборки с Гэаном и Уайлдером, непроходящая депрессия привели к тому, что с ним случился нервный срыв. По настоянию Гора ему пришлось вернуться обратно в Англию, а на замену ему пришел Дэрил Бамонте, старый приятель всей группы. Именно он после заключительного концерта в Индианаполисе 8 июля заказал для всех участников тура памятные значки с надписью: «Я пережил тур Songs Of Faith And Devotion». Гору было более близко высказывание журнала Q, который назвал

Devotional «самым отвязным туром за всю рок-историю». «Мне кажется, что среди нас нет такого человека, который действительно ПЕРЕЖИЛ этот тур», - вспоминал он. «После этого тура ни один из нас не остался прежним».