Глава 15. Counterfeit и Violator

 

 

Глава о том, почему Гор сделал ставку на чужие песни для своего сольного альбома, как он чуть не лишил Depeche Mode лучшего хита, и что с ним случалось после того, как он пропустит стаканчик-

 

другой.

 

 

Девятый вал эйфории, охвативший Depeche Mode на заключительном концерте тура Music For The

 

Masses в Пасадене, стал лишь предвестником ожиданий, которые позже будут возлагаться на их седьмой студийный альбом Violator. Площадкой массовой истерии вновь станет Лос-Анджелес.

 

Впрочем, до выхода в свет их первого альбома, разошедшегося миллионами экземпляров, и до сих пор остающегося безусловным и абсолютным бестселлером, оставалось еще много времени. После исторического шоу в Пасадене Мартин Гор понял, что пришло время отправить всех участников группы в длительный отпуск, чтобы они смогли восстановить свои силы после почти непрерывного восьмимесячного марафона и преодолеть первые приступы звездной болезни самостоятельно. Поэтому участники Depeche Mode провели вторую половину 1988 года вместе со своими семьями и вдали друг от друга. В конце августа этого же года звукозаписывающая компания Sire выпустила новое издание их сингла Strangelove, по официальной версии — из-за недовольства музыкантов старой версией. На самом деле представители лейбла не желали упускать возможность подлить масла в огонь бешеного интереса к Depeche Mode на территории США.

 

 

По-настоящему заслуживает отдельного упоминания в версии сингла Strangelove’88 лишь Highjack Mix

Тима Сименона. В конце восьмидесятых этот продюсер и мультиинструменталист с его проектом Bomb The Bass считался в Лондоне основателем новой формы танцевальной музыки. Несмотря на то, что интерпретация песни Strangelove Тима Сименона отличалась от оригинала всего лишь наличием звука синтезаторной сирены и тройными битами в интро, тем не менее, тот факт, что Гор позволил Сименону сделать ремикс своей песни для пластинки с синглом Depeche Mode, был воспринят, как огромная уступка со стороны Гора и его реверанс в сторону новых музыкальных тенденций. Впрочем, все было наоборот: именно молодежная сцена пыталась заполучить Depeche Mode. Группу, которую, как назло,

толпы критиков с хорошим вкусом и чувством стиля годами тыкали носом в их искусственные биты, и

на которую теперь навешивали ярлык пророков электронной музыки будущего. Британский альманах

The Face чуть позже пошел еще дальше и организовал встречу Depeche Mode и Деррика Мэя и обставили ее так, будто эта синти-поп команда и крестный отец техно из Детройта с незапамятных времен были братьями по духу.

 

То, что журнал преподнес своим читателям это событие, как встречу на высшем уровне между двумя гигантами жанра, вынудило Гора лишь устало пожать плечами. Вся эта нелепица не волновала его,

потому что он уже давно был занят параллельным проектом: собственным сольным альбомом. Точно так же, как Алан Уайлдер, который заполнял паузы между работой в Depeche Mode, своим авангардным электронным проектом Recoil, Гор решил посвятить длительный перерыв работе над вещами, которые он не планировал обнародовать в рамках Depeche Mode. За последнее время его самооценка в этом плане улучшилась, особенно, когда выяснилось, что исполняемые им сольно песни из альбома Music For The Masses полюбились и критикам, и поклонникам. Чувственная композиция I Want You Now и

мрачная элегия The Things You Said вновь показали Гора в его неприкрытой душевной наготе. Однако песню, которая стала отправной точкой его сольной карьеры, следовало искать не в альбоме, а на стороне B сингла Behind The Wheel.

 

Песня Rout 66, несущая серьезную смысловую нагрузку в фильме 101 Д. А. Пеннебакера, не принадлежала авторству Гора. Сорок лет назад ее написал американский джазовый музыкант Бобби Трауп. Возможно, сейчас кто-то, оглядываясь назад и анализируя творческий путь Гора, сказал бы, что лишь ирония и скромность заставили одного из талантливейших и самобытнейших сонграйтеров современности включить в свои сольные пластинки лишь кавер-версии чужих песен. Однако корни этой традиции уходят очень глубоко, в самое начало восьмидесятых. В те времена Гор только начинал свою карьеру, тренируясь время от времени на чужих песнях, демонстрируя результаты (если таковые были) исключительно друзьям. Он играл Down In The Boondocks Билли Джо и I Love You Love Me Love

классика глэм-рока Гэри Глиттера. Оба кавера позже будут ошибочно причислять к списку песен первой сольной пластинки Гора Counterfeit E.P., запись которой началась осенью 1988 года и заняла у новоиспеченного артиста, начинающего сольную карьеру, всего лишь несколько недель.

 

 

Его пристрастие к созданию каверов было не единственной причиной того, почему на сольной пластинке оказались только композиции, вышедшие из-под чужого пера. Причина крылась еще и в бескорыстной преданности Гора своей группе: ведь впоследствии каждая песня, написанная им для сольного альбома, могла стать упущенным шансом для Depeche Mode. «Думаю, что каверы вполне целесообразны в данном случае», - прокомментировал он концепцию альбома Counterfeit, а затем сравнил свою роль в Depeche Mode с ролью Фила Коллинза в Genesis — поп-группе, игравшей в прошлом прогрессивный рок и по всем остальным параметрам не сопоставимой с Depeche Mode. «С

одной стороны, мне бы очень хотелось, чтобы на моей сольной пластинке были только мои лучшие вещи», - сказал Гор. «А с другой стороны, моя группа хотела бы, чтобы мои лучшие вещи принадлежали ей. Такое положение вещей чревато конфликтами». Впрочем, Гор давно расставил приоритеты и «ни в коем случае не хотел обделять Depeche Mode». Поэтому он решил, что в его первую сольную пластинку войдут только его музыкальные версии чужих песен.

 

 

В октябре 1989 года он пригласил на работу Рико Коннинга, бывшего участника британского синти-

 

проекта Torch Song. Коннинг стал сопродюсером дебютного альбома Гора, который записывался в лондонской Sam Therapy Studios. У себя дома Гор записал демо-версии шести своих самых любимых

песен, а затем при поддержке Коннинга сыграл их в том же виде, в каком они были записаны в демо-

версии. Роль, отведенная в процессе создания пластинки самому Коннингу, заключалась в том, чтобы передвигать рычажки на пульте и молча наблюдать за происходящим. Обо всем остальном заботился Гор – от записи голоса и бэк-вокала, до самого последнего синтезаторного звучка. В автографе, который красовался на дисках, презентованных немецким лейблом Intercord прессе, значилось: «Counterfeit –

реализация частного хобби. Не больше. Но и не меньше». С момента выхода в свет этой пластинки Гор неоднократно говорил, что раскаивается в том, что удовлетворился записью всего лишь полудюжины песен, вместо того, чтобы превратить Counterfeit в полноценный альбом, подобрав песни в соответствии с собственными широкими музыкальными пристрастиями. И если принять записанные шесть песен за масштаб, то становится понятно, что каждая последующая песня еще больше обогатила бы альбом.

По вокальной манере исполнения можно проследить взаимосвязь между кавером песни Never Turn Your

Back On Mother Earth и трогательным спиричуэлсом Motherless Child и звездными сольными номерами Мартина в рамках Depeche Mode Somebody и A Question Of Lust. Первые строки композиции Compulsion, открывающей альбом, можно интерпретировать как сдержанное обещание человека,пишущего песни, который в течение многих лет оставался до мозга костей верен своему коллективу, но вот, наконец, отважился сделать первый робкий шаг на сольном поприще:

 

There’s no plan, it had to happen

 

Got to move on sometime

 

And it’s about time

 

By putting one foot in front of another

 

And repeating the process

 

Cross over the street

 

 

С музыкальной точки зрения Гор старался сохранить максимальную близость этой кавер-версии к оригиналу Джо Кроу: драйвовые синти-биты, захватывающую мелодию и сдержанную в своей простоте аранжировку, которые превратили эту композицию в настоящий хит, пусть даже и среди посвященных.

 

 

Тем не менее, такая вещь, как Countefeit, так и не стала мейнстримовой. Альбом добрался лишь до 18

позиции американского чарта Modern-Rock. Непосредственно перед выходом пластинки в свет Гор добавил к названию Counterfeit две буквы E.P. – от сокращенного Extended Play – чтобы не создавать необоснованных ожиданий и лишний раз подчеркнуть, что этот сборник слишком велик для сингла и слишком мал для полноценного альбома. Тем не менее, лейбл Mute присвоил альбому Counterfeit номер в каталоге выпущенных альбомов. Еще дальше пошли немецкие коллеги Mute — лейбл Intercord. Они довольно смело, но, как выяснилось позже, ошибочно, напророчили, что эта пластинка — «первый и скорее всего единственный сольный проект Мартина Ли Гора». Более близкой к реальному положению вещей оказалась данная ими характеристика пластинки: «Этот альбом — очень личная работа музыканта и певца, который может себе позволить быть скромным». Эта скромность отлично

прослеживалась и в открытках, которые Intercord распространили среди публики перед выходом альбома. Написанное на них выглядело так, будто признанная поп-звезда спустилась с горних высей своей популярности, и обратилась к потенциальным слушателям и покупателям пластинки с позиции начинающего неизвестного музыканта, заранее благодаря их «за оказанную поддержку».

 

 

После грандиозных шоу предыдущего мирового турне Depeche Mode Гору меньше всего хотелось поднимать шумиху вокруг своего имени и своего первого сольного проекта. Поэтому он задолго до выхода пластинки отправился в свою студию в Западном Лондоне и занялся там новыми песнями для следующего альбома Depeche Mode. «Чем ближе вечер», - сказал он как-то раз, - «тем креативнее я становлюсь». Легко можно представить себе, что на дворе уже стояла глухая ночь, когда Гор уселся за фисгармонию и начал импровизировать. И импровизировал до тех пор, пока глубокое сонорное гудение архаичного инструмента не сложилось в аккорды, которые впоследствии принесут Depeche Mode

миллионы. Гор не был настолько тщеславен, чтобы присовокупить к соответствующему синглу одну из ранних демо-версий песни Enjoy The Silence, наиболее похожую на получившийся окончательный вариант. Ведь несмотря на то, что эта изначальная и совершенно не танцевальная версия пленяет своей интимной глубиной, она же и доказывает, как много ей еще не хватает: резкого ритма, драматических клавишных, рельефного, выпуклого гитарного мотива.

 

 

Альбом за альбомом Depeche Mode следовали одному и тому же скучному, рутинному сценарию: Гор писал песни в тихом укромном уголке, детально прорабатывал мелодии и гармонии, тем самым не давая группе никакого простора при дальнейшей обработке его вещей в студии. Этим и объясняется то, что демо-версии ранних вещей Гора почти не отличаются от окончательных студийных вариантов песен

Depeche Mode. Удивительно это или нет, но в итоге не только участники команды смертельно устали от такой методы — она достала и самого Гора, и он освободил своих коллег от цепей, которые сам же раньше на них и повесил. Единственное, что осталось неизменным — он главенствовал над всеми участниками группы, являясь единственным автором песен Depeche Mode. Демо-версии песен для альбома Violator были предоставлены Гором впервые в виде очень схематичных эскизов, чтобы остальные участники коллектива получили свободу действий и могли предложить свои идеи аранжировок. Большинство «сырых» записей представляли собой всего лишь голос, наложенный на какой-то один инструмент, например, орган или гитару, причем у них не было ни вступления, ни финала.

 

 

Разумеется, Гор осознавал, что во время студийной работы могут возникнуть проблемы, если Гэан или Флетчер не станут активно пользоваться предоставленной им возможностью реализовать собственные идеи и задумки. И чтобы избежать таких спорных ситуаций Гор счел необходимым заменить поборника невмешательства Дэвида Баскомбе новым продюсером, который будет активно участвовать в создании аранжировок. Такого продюсера он нашел в лице Марка Эллиса по прозвищу Флад. Этот лондонец считался самым упрямым и непримиримым представителем своей профессии. Кроме того, ходили

слухи о его необычайном профессионализме, с которым уже имели честь познакомиться вечные задиры и спорщики из U2. Для Гора участие этого продюсера в записи альбома означало еще и то, что он сможет с его помощью реализовать свои планы по усилению гитарного звука и привнесению в композиции классических элементов рок-музыки, потому что Флад пользовался заслуженной популярностью благодаря своей работе с группами вроде New Order и Cabaret Voltair, а также командами, играющими жесткий индастриал, — Nine Inch Nails и Ministry. Он был единственным продюсером, который сумел бы найти компромисс между синти-попом и рок-музыкой.

 

 

В течение трех недель Depeche Mode и Флад присматривались друг к другу в Лондоне, а затем все вместе в сопровождении сопродюсера Франсуа Кеворкяна на полтора месяца вылетели в Милан. Там в студии Logic Studios они посвятили себя записи песни Personal Jesus. Шеф Mute Дэниел Миллер уже при прослушивании демо-записи решил, что эта песня станет достойным предвестником альбома Violator, однако только в Милане композиция развернулась во всю ширь и заиграла новыми красками:

сомнительный текст на грани откровенного богохульства, сопровождаемый отточенными блюзовыми гитарными аккордами Гора и резким битом (в основу этого сэмпла лег стук чемоданов, на которых подпрыгивали в дороге многострадальные участники Depeche Mode) — все это обещало группе триумфальное возвращение после перерыва. Выход сингла был запланирован на 29 августа 1989 года,

то есть за семь месяцев до выхода альбома. На первый взгляд — опрометчивое решение, потому что успех вышедшего в марте 1989 года двойного альбома 101 был достаточным основанием, чтобы предположить, что новая музыка Depeche Mode появится преждевременно.

 

 

В Милане Depeche Mode сражались не только с Personal Jesus. Помимо выматывающих сессий им приходилось бороться с тяжелым похмельем — результатом весело проведенных ночей накануне. Гор и Гэан периодически с головой ныряли в яркие вечеринки модной столицы и в конце концов поняли, что продолжать работу над альбомом Violator необходимо где-нибудь в менее шумном и веселом месте.

 

Уединенная Puk Studios в Дании стала диаметральной противоположностью Милану: заняться там было совершенно нечем, кроме собственной музыки. В конце недели сонграйтер и вокалист все-таки отправлялись в путешествие по скандинавским пивным, а Уайлдер и Флетчер оставались в студии и корпели там до утра над новым звучанием Depeche Mode. Наверное, поэтому Гор и проворонил тот момент, когда его меланхоличная баллада Enjoy The Silence превратилась в классический танцевальный хит всех времен и народов. Уайлдеру удалось прочувствовать истинный потенциал этой песни, и он уговорил Гора дать ему зеленый свет, чтобы «оснастить» композицию клавишными и дискотечным ритмом.

 

 

И конечно же, все усовершенствования Уайлдера пришлись Гору не по душе. «Песня называлась Enjoy The Silence», - вспоминал Гор. «Мне показалось, что она должна быть совершенно не такой, как получившийся дискотечный трек». Потребовалось некоторое время, прежде чем Гор понял, что он пожинает плоды той самой демократии, которую пообещал своим коллегам перед началом записи

альбома. Кое-то из них воспользовался предоставленной свободой очень сдержанно, а кое-кто – на всю катушку. После окончания записи Флетчер вынужден был вернуться в Англию, чтобы подлечить свою депрессию — заболевание, которое досталось ему по наследству от отца и еще больше усугубилось после смерти его сестры Карен, которая скончалась от рака в 1986 году. Гэан остался с группой, но никаких достойных упоминания идей в работу не привнес. Поэтому основная работа над аранжировками альбома Violator легла на плечи Уайлдера и Флада — этих завзятых перфекционистов и придир. Гор с самого начала недооценил, насколько тяжело ему будет передать бразды правления в другие руки, особенно после работы над сольником Counterfeit.

 

 

В течение всех шести месяцев, которые длились студийные сессии альбома Violator, он учился, прежде всего, доверять остальным. Ситуация, в которой ему потребовалось собрать в кулак всю волю и терпение, сложилась в конце лета 1989 года. В то время как свежеиспеченный сингл Personal Jesus производил настоящий фурор на танцполах по всему миру, Depeche Mode выехали из Дании и отправились отшлифовывать Violator в лондонскую студию The Church. На этой фазе основной работой занимался Франсуа Кеворкян, задачей которого было позаботиться о соответствующем уникальном звучании альбома. Выяснилось, что француз склонен фанатично вязнуть в мельчайших деталях, соответственно, работать мог лишь в черепашьем темпе. Прошел целый месяц, но он все еще не добрался даже до второй половины песен альбома. Этот неистовый фетишизм сводил с ума всех остальных участников Depeche Mode. Гор вспоминал, что однажды Кеворкян потратил целый день на то, чтобы подобрать идеальный хай-хэт-саунд для одной единственной песни. Множество раз Мартин уже собирался поставить на место чересчур щепетильного продюсера, но полученный результат примирил их.

 

 

В интервью после выхода в 2006 году Collection Edition альбома Violator Кеворкян признался, что прекрасно понимал недовольство Гора: «Мартин – автор песен, и его больше заботит то, какие эмоции будет пробуждать в слушателе написанная им вещь. Все эти технические фокусы-покусы его мало волнуют. Для него главное, чтобы песня звучала так, как он задумал при ее написании». И когда в декабре 1989 года Violator был, наконец, записан и полностью сведен, звучал он, конечно, совершенно не так, как мнилось Гору, но, тем не менее, даже у него возникало «правильное чувство при прослушивании». Потому что целиком альбом предлагал много больше, чем великолепные хитовые синглы Personal Jesus и Enjoy The Silence. Взрывному настроению песен World In My Eyes и Policy Of

Truth противостояли Sweetest Perfection, Halo и скрытая, накапливающаяся тревожность Clean. Depeche Mode объединили мощные элементы рока с чарующими звуками синти. А мостиком между этими несовместимыми направлениями стали тексты Гора, балансирующие на грани «темной» живописи и осторожного оптимизма.

 

 

Экземпляры альбома Violator в начале 1990 года были переданы прессе и восторженно приняты ею. NME писали о «достойном внимания прогрессе» группы, Vox нашли пластинку «очень реальной и

сексуальной», а Record Mirror обратились к затянутой по уши в черную кожу части своей читательской аудитории со словами: «Violator создал для вас настоящую музыкальную темницу, в которой вы умиротворенно можете греметь своими цепями». Лишь некоторых журналистов эта вещь, которая позже будет признана классикой жанра, заставила почувствовать себя беспомощными. Например, Чака Эдди, который выступил со смелой критикой альбома в Rolling Stone и настоятельно порекомендовал его тинейджерам, которые «слишком стары или слишком странны для New Kids On The Block».

 

Наверное, Эдди слушал мрачную Waiting For The Night, когда написал: «Очарование пронизывает спокойные гимны Depeche Mode». Но затем он подумал о возвращении старого образа поведения и добавил: «Когда мальчишки хотят затащить тебя на танцпол, они прибегают к мрачной попсе, но при этом не рассказывают тебе, что же так подпортило им настроение».

 

 

Но даже самые пристрастные критики опять не заметили, сколько юмора было скрыто в новых песнях

Depeche Mode. «Уже само название альбома — Violator — это шутка», - рассказывал Гор NME. «Мы подобрали для альбома самое смехотворное название в стиле хэви-метал, какое только смогли придумать. Меня бы удивило, если бы до людей дошел смысл этого прикола». Так же редко упоминались в интервью с Гором и знаменитые экзистенциалисты 20 века, мысли которых, по его собственным словам, вдохновили сонграйтера на написание песни World In My Eyes: «Я впечатлен творчеством Кафки, Камю и Брехта ничуть не меньше, чем поп-музыкой», - говорил он. «Любовь, секс и удовольствия я считаю позитивными жизненными моментами». Другие критики по достоинству оценили глубину лирики Гора, не найдя в ней, однако, должного противовеса доступности и понятности музыкального сопровождения. Прими Гор близко к сердцу такую критику, возможно, он нарушил бы свое кредо, которого придерживался со времен Black Celebration: «Настоящая жизнь не экстремальна, и

мы тоже, не говоря уже о нашей музыке».

 

 

Экстремальными стали события, которые последовали сразу же за выходом Violator 19 марта 1990 года. Depeche Mode решили приурочить к выходу альбома автограф-сессию в Wherehouse Record Store в Лос-Анджелесе и столкнулись с таким наплывом народа, который не могли себе даже представить.

Семнадцать тысяч поклонников буквально осадили музыкальный магазин, причем некоторые из них даже расположились вокруг него лагерем, проведя так целый день. Когда, наконец, на лимузине подъехала сама группа, у дверей выстроилась многокилометровая очередь страждущих. Девочки бились в истерике и падали на землю, юноши взбирались на деревья, только чтобы одним глазком увидеть богов из Depeche Mode. Через полтора часа безумия к толпе подтянулись конные полицейские и наряды на вертолетах, чтобы контролировать ситуацию. В результате семь человек получили ранения, а шеф полиции Лос-Анджелеса во всех новостных передачах сообщил, что «в последний раз специальные службы были задействованы так только во время визита президента». Даже много лет спустя, вспоминая о той автограф-сессии, Гор качал недоверчиво головой и говорил: «Наверное, мы обязаны этому мероприятию тем, что прогремели по всей Америке».

Насколько сильно они прогремели, можно было также судить по продаже билетов на World Violation Tour, который стартовал в США 28 мая 1990 года. Только на два концерта на стадионе Giants Staduim в

Нью-Джерси было продано 80 000 билетов. На пресс-конференции Гору не преминули напомнить о том, что после концерта в Пасадене в 1988 году он никогда больше не собирался выступать на стадионах. Гор хитро ухмыльнулся и сказал: «Наверное, я вас обманул». Последний концерт в США

Depeche Mode отыграли перед 50 000-ной аудиторией на стадионе Dodgers Stadium, который располагался всего лишь в десяти милях от знаменитого Rose Bowl.

 

Билеты на концерт фанаты расхватали примерно за полчаса. А затем окрестности огласились ревом и наполнились выхлопами седельных тягачей, перевозивших декорации и оборудование для тура. Сами участники группы следовали за автомобильным кортежем на частном самолете. После турне по Австралии, Японии и Европе количество выступлений World Violation Tour составило 88 шоу. Группа выступила перед полутора миллионами поклонников.

 

 

Безумная эйфория длиной в шесть месяцев завершилась 27 ноября 1990 года в Бирмингеме. Дэвид Гэан,

 

больше остальных ощутивший пьянящий вкус мировой популярности, сел на героин. Гор же предпочитал топить эйфорию в алкоголе. «Мартину очень нужно признание, если он уже пропустил стаканчик», - говорил Уайлдер. «Он собирает вокруг себя таких же безумных приятелей и рассказывает им о своей жизни. Но в отличие от Дейва в алкогольном дурмане Мартин старается не оставлять после себя выжженной пустыни». Отличная организация концертов World Violation Tour не позволяла даже предположить, какие дикие оргии творятся за сценой. Например, Guardian так описали одно из заключительных шоу в Великобритании:

 

 

«Personal Jesus вполне можно назвать праздником, когда Гор неистовствует с гитарой, стараясь приблизить Depeche Mode к Status Quo сильнее, чем когда-либо. Полногрудые деревенские красотки мелькают на экране, а парни из Depeche в ковбойских шляпах невозмутимо и гордо шествуют мимо.

 

Электропоп с шутливым подтекстом?

 

 

Это элементарно, Ватсон.

 

Революция».

 

 

 

 

Глава 16. Живая кожа

 

 

Глава о модных метаморфозах Мартина Гора и об их последствиях для детей Восточной Германии.

 

 

В 1983 году вряд ли можно было бы предсказать, что Мартин Гор в скором времени станет модным идолом подрастающего поколения. В видеоклипе на седьмой сингл Depeche Mode Get The Balance Right! Кевина Хьюитта Гор предстал перед публикой в странном сочетании клоунских клетчатых брюк,

 

рубашки от смокинга и котелке, который так и не смог как следует примять его буйную шевелюру.

Сверху в майке, снизу в фуфайке: если внешний вид Гора и воплощал что-то, то не более, чем ставший реальностью кошмарный сон любого уважающего себя модельера. Даже если предположить, что Кевин Хьюитт заставил Мартина одеться именно так для клипа, то чем объяснить внешний вид сонграйтера во время появления на телевизионных шоу? Гардероб Гора, в котором он обычно щеголял на ТВ, состоял в основном из тренировочных тапочек или кроссовок, морковных джинсов и жутких шерстяных пуловеров, выглядевших как самодельный подарок слепой бабушки внуку на Рождество. Завершало его облик состояние полного анабиоза, в котором он обычно пребывал за синтезатором.

 

 

Нет, даже модные тенденции восьмидесятых извиняют далеко не все.

 

 

Полтора года спустя картина резко изменилась. В клипе на песню Master and Servant Гор увешан цепями поверх облачения садомазохиста и валяется по полу, как побитый пес. Покорная его поза как нельзя лучше соответствует словам этой песни:

 

 

There’s a new game

 

We like to play you see

 

A game with added reality

 

You treat me like a dog

 

Get me down on my knees

 

We call it master and servant!

 

 

Гэан крутится в пируэтах и привносит в короткий фильм толику комизма, а противостоит ему Гор с мрачной гримасой на лице. Камера призвана была улавливать суровость и напряжение в его глазах каждый раз, когда кадр останавливался на его увенчанной кожаной кепкой голове. Уже предыдущий клип на песню People Are People по-новому трактовал свободу в понимании Гора. В клипе участники Depeche Mode изображали матросов на военном корабле, причем воинственность Мартин преподнес в присущем ему модном стиле: в клипе он одет в кожаные штаны, клепаный ремень и черную майку с V-образным вырезом, спускающимся чуть ли не до пупка. В общем, слава богу, если его бабуля действительно подслеповата, потому что этот прискорбный факт, несомненно, спас ее внука от множества лишних вопросов, которые могла бы задать ему старушка.

 

 

Тот, кто в наши дни захочет получить максимально приближенное к реальности представление о том,

 

как выглядел Мартин Гор в 1984 году, может спокойно сделать это в Лейпциге. Здесь живет и работает Штефан Релинг, клон Мартина Гора по убеждению. Хорошо известный, как ди-джей Мартин, этот парень 1976 года рождения является основной достопримечательностью ДМ-вечеринок, которые часто посещает или самостоятельно организует. Релинг вырос в ГДР и «заболел» Depeche Mode, когда впервые услышал Shake The Disease, которую крутили на молодежном радио.

До 1990 года он оставался самым обычным среднестатистическим поклонником группы. Но в 90-м году он впервые попал на концерт и увидел своих кумиров живьем на сцене. После этого события его пристрастие к Depeche Mode превратилось в настоящий фанатизм. «От Мартина исходило сияние. Этот его андрогинный провокационный облик! Мне захотелось выглядеть так же, как он», рассказывал Релинг. Две вещи сыграли на руку превращению обычного немецкого юноши в Мартина Гора: во-первых, свобода, которая воцарилась на территории ГДР после падения стены («в ГДР я бы никогда не смог одеваться так, это вызвало бы озлобление»); а во-вторых, его натуральные кудряшки — ему всего-то и нужно было немножко их отрастить, осветлить и выбрить виски. Немного кожаной амуниции,

браслеты и напульсники — на руки, тушь — на ресницы, на губы — помаду, на ногти – черный лак.

 

Готово. Простой парнишка Штефан стал выглядеть в точности, как его поп-идол.

 

 

Вскоре он стал привлекать внимание к своей персоне на вечеринках готов и груфти. Люди, которых больше интересовало его обучение и воспитание, а не его вечернее времяпровождение, так же не могли оставаться в стороне. «В школе и позже в университете я себе серьезно усложнял жизнь своим внешним видом», - вспоминал Штефан. «Многие мои учителя и наставники морально еще не выбрались из ГДР и были настроены чрезвычайно консервативно. Туго приходилось на устных экзаменах, когда я садился напротив и начинал отвечать. Вот тогда-то и происходило катастрофическое столкновение миров.

 

Уверен, что их отвращение к моему внешнему виду не раз сказывалось на оценках моих знаний». Тем не менее, Релингу удалось блестяще закончить обучение по специальности «инженер декоративного садоводства». После того, как чадо получило диплом о высшем образовании, его родители окончательно успокоились и отстали. «У родителей была установка: у мальчика, конечно, небольшие странности, но до тех пор, пока они ему не мешают учиться, его можно оставить в покое». Терпение вместо раздоров, перемирие в родительском доме — большего Штефану Релингу с его «странностями» ожидать не приходилось.

 

 

Сам Гор в середине 80-х вынужден был оправдываться за свое пристрастие к лаку и коже. Даже не перед своей семьей, нет. Перед общественностью. Журналисты вновь и вновь задавали ему одни и те же вопросы. В зависимости от того, как располагались в тот день звезды на небосклоне, его оборонные стратегии могли ограничиться простым равнодушным пожатием плеча, либо подробным дискурсом о психических предпочтениях людей, которым нравится кожаная одежда. В одном из своих интервью в

 

1985 году он говорил: «Я одеваюсь в кожу, потому что у меня такой имидж. И потому, что в коже мне комфортно. Она не стесняет движения. Ее приятно носить. Кроме того, именно у черной кожи потрясающая притягательность. Я не смогу точно объяснить вам почему, но как только кто-то надевает на себя черную кожаную куртку, он начинает выглядеть сексуально». Далее Гор продолжил исторический экскурс: «Кожа обладает невероятно сильной аурой, привлекающей внимание. Нацисты носили кожу, потому что в ней они казались сильнее, потому что она играла на руку их мировоззрению и их чванливости. Кожа безусловно производит на людей впечатление».

В случае Гора она производила впечатление. И еще какое. Хотя причины, которые заставляли его одеваться в лучших традициях СС, были совершенно иными: свобода, стремление провоцировать общественность и — не в последнюю очередь — юмор, который опять-таки неверно трактовала добрая половина его поклонников и противников. В противовес злобной гримасе в тени козырька кожаной кепки Гора переполняла радость от игры со стереотипами — и в своей тогдашней подруге Кристине Фридрих он нашел достойного партнера для этой игры. Но еще до того, как она познакомила его с соответствующими магазинчиками в Крейцберге, Кристина разрешила ему без стеснения пользоваться ее гардеробом. «Я начал с кожаных мини-юбок, которые надевал поверх брюк, пока наконец не отважился накраситься и надеть юбку с подвязками», - говорил он. «Я очень нравлюсь самому себе в женской одежде. Именно поэтому я не трансвестит, которые заводятся от того, что носят женские вещи.

Мне просто нравится «анти-мачизм», нравится сочетание кожаной куртки, брюк и дамских аксессуаров.

 

Людей подобные вещи приводят в замешательство».

 

 

Двойник Гора Штефан Релинг мог бы, наверное, написать об этом целый роман, хотя он не очень высокого мнения об ассоциации кожаной одежды с нацистами и их модными пристрастиями: именно в этой связи ему пришлось пережить немало неприятных моментов. В середине девяностых ситуация стала попросту невыносимой. Из страха перед «наездами» правых он был близок к тому, чтобы снять с себя всю кожаную амуницию и запереть ее в сундуке на неопределенный срок. Однако в последний момент Штефан решает пойти по пути мирного противостояния, и это позволяет ему сохранить собственный стиль до нынешнего момента. В отличие от самого Мартина Гора, который давным-давно потерял интерес к коже.

 

 

«Я просто не могу себе представить, зачем кому-то сейчас одеваться точно так же, как одевался я двадцать лет назад», - сказал он, когда мы встретились впервые, и рассмеялся. У Штефана есть ответ на этот вопрос: «Во-первых, потому что я к этому привык, и этот облик стал частью моей личности. А во- вторых, потому что с возрастом мы становимся более сентиментальными и склонными к ностальгии.

Вот именно поэтому я и выгляжу так, как выгляжу». Но не является ли такой внешний вид лишним поводом для обвинений в отсутствии самостоятельности? «Подобных упреков я сейчас не слышу ни от кого. Не забывайте, что мой стиль уже давно не ассоциируется со стилем Мартина Гора. Для подрастающего поколения я — типичный груфти».

 

 

Груфти с коммерческой жилкой: в те моменты, когда Релинг в образе ди-джея Мартина не стоит за микшерским пультом и не объясняет толпе любопытных, что превращение в Мартина Гора не отнимает у него много времени («моя подруга дольше возится, когда приводит себя в порядок»), он предается своей настоящей профессии – садоводству. «Нет, в саду я работаю без облачения», - подчеркивает Штефан. «Правда, черные ногти мне даже на руку по роду занятий. Только осветленную шевелюру никак не скрыть». Этого и не требуется, потому что Релинг, кажется, занял на этом рынке

определенную нишу — нишу немолодого преуспевающего фаната Depeche Mode, который занимается разведением садовых растений. «Со многими своими заказчиками я познакомился на ДМ-вечеринках. Я

не шучу. Большинство посетителей этих вечеринок – люди моего возраста, которые уже скопили немного денег и могут позволить себе нанять такого человека, как я, для благоустройства собственного дома». При этом Релинг вовсе не старается перевести разговор на профессиональную тему, это получается само собой. «Людей удивляет мой внешний вид, и они спрашивают, а есть ли у меня

«настоящая» работа — а потом не успевают оглянуться, а я уже хожу с альбомом для эскизов по их саду».