Вопрос: Мир как школа. Особенности схоластического познания

Христианин не только мист посвященный в таинства Божества, не только верующий в Христа, он еще и ученик Христа, питомец его школы. Средневековая культура во многом формировала способы отношения и познания мира, исходя из того, что христианство это особое учение. За этим учением признавалась высшая ценность. Оценивая христианство с этой точки зрения, можно считать, что ему удалось придать космическую универсальность (т.е. абсолютную всеобщность) образам учительства и ученичества. И тогда весь мир во времени и пространстве поставлен под знак школы. Пределы такой школы совпадают с пределами Вселенной (если не в реальности, то в идее), но если Вселенная - школа, то история, и прежде всего священная история, педагогический процесс. Он ведет человеческие души к спасению, к перерождению, совершенствованию, а значит и воспитанию душ. В этом процессе особая роль принадлежит Церкви. Уже у Афанасия Александрийского (один из представителей Александрийской школы) мы находим такое понимание роли Церкви: церковь училище наше.

Если весь мир предстает как школа, то какое место отводится в этом мире человеку? Он ученик Христа, питомец его школы. Все верующие ученики Христовы, а Иисус Христос архиучитель, т.е. тот единственный учитель, по отношению к которому все люди братство учеников.

Итак, важнейшая составляющая жизни средневекового человека заключалась в том, что он, непременно, являлся учеником, школяром, принимающим уроки своего учителя. Мир как школа научал правилам жизни, воспитывал и формировал души, предрасположенными к праведному образу жизни. В этом смысле средневековый быт был до предела заполнен учительско-ученическими взаимоотношениями и в самых будничных повседневных делах у простых мирян и в возвышенных - у знатных и благородных людей. Каждодневные, ежемесячные учительско-ученические занятия от мала до велика: от мужа и жены до рыцаря и короля; от школяра-студента до декана, от служки до первоосвященника-папы:

Ученик подмастерье мастер

Студент бакалавр магистр

Паж оруженосец рыцарь и т. д.

Все население средних веков, каждый его представитель, непременно, выступал в роли ученика и учителя, но только в разных отношениях.

Центр выучки опыт молитв. Карл Великий объявил: молитву Господню и символ Веры должны знать все. Мужчин, которые не знают, поить только водой, покуда не выучат; женщин не кормить и пороть розгами.

Организационные формы ученическо-учительского процесса это и ремесленные мастерские и цеха, и монастырские и соборные школы, университеты. Университетов к концу средних веков насчитывалось уже около 80. Они были созданы во всех столицах Европы и не только в них (в Болонье (1158), Оксфорде (1168), Кембридже (1209), Париже (1200). Само слово университет вначале означало союз учителей, а позднее - совокупность отраслей знания (или факультетов).

Вместе с тем следует признать такой, казалось бы, парадоксальный факт, а именно: учительско-ученический пафос, пронизывающий средневековую культуру, уживался с малограмотным бытом средневековья. Даже начальное овладение грамотой (начальное с нашей современной точки зрения) до Х Х111 вв. было большой редкостью. Пример: Один средневековый автор Гартман фон Ауэ писал о своем герое: Жил однажды рыцарь, который был так учен, что мог читать книги. Но при этом мы постоянно сталкиваемся у средневековых мыслителей с такой оценкой знание наша свобода и родина, а незнание изгнание и рабство

В чем заключалось содержание этого процесса обучения, в чем его особенности?

Смысл и содержание средневекового учения были связаны со Словом. Это было обращение к особому Слову, запечатленному в одной Книге слов Библии. Книга в средневековье имела иные ассоциации и смыслы. Сам Мир это книга, написанная рукой Бога, в которой всё и вся представляют собой отвердевшие Слово и Слова, наполненные особым смыслом.

Книга как письменный текст занимает почетное место в средневековой культуре. Овеществленное Слово Божье учит о мире, учит того, кто учится, - учеников Христовых, которые сами есть персонифицированные (по имени) слова Бога.

Учительско-ученический пафос средневековья вгонял дух в букву (как единицу слова). Ведь каждая буква Писания - письменное отвердение слова божия Логоса Голоса. Буква и Слово в средневековой культуре находились в ореоле славы. И мы сегодня, может быть, еще близки этой традиции. Ведь для нас тоже именно книга главный символ образованности, а интеллектуал это прежде всего читатель книг. И эта ценностная установка была задана Европе именно средневековой культурой. Греческая культура изустная культура, она принципиально некнижная культура. Платон считал, что книга способна извратить личностный контакт между собеседниками, между учителем и учеником, поскольку книга без разбора твердит достойному и недостойному одни и те же слова. Он отмечал при этом, что письменный текст может быть предназначен для наихудшего из собеседников, который не умеет самого главного отвечать на вопросы, а задавая вопросы сам, - выжидать и выслушивать ответ. Свободный гражданин греческого полиса ни в каком смысле не был книжником или писцом, хотя при этом он с детства умел читать и писать. А в уме афинянина собирание книг ассоциировалось не столько со свободной или общей образованностью, сколько с низменной ремесленнической или даже рабской деятельностью. На греческом Олимпе не нашлось места для Божественного Писца или Книжника. Свободный гражданин греческого полиса оставался гражданином среди граждан, воином среди воинов, мужем среди мужей, а право на устное слово сама суть свободы. Судьбу человека в в афинском Народном собрании решало только устное слово.

Не то в европейском средневековье. Религиоведы называют христианство религией Писания.; мусульмане зачисляют христиан в категорию людей книги. Кассиодор (уже в У1 в) писал: Мне более по душе труд книжного переписчика: широко и далеко рассеивается написанное им, Прекрасна воля, похвальна усидчивость тех, кто вещает людям рукою, несет молчаливое добро и борется против зла пером и чернилами.

Итак, средневековый учительско-ученический процесс развертывается как действия со Словом, а значит с текстом. Средневековая культура это культура текста. Действия и работа с текстом заключались в истолковании, комментировании, прояснении смысла Возвещенного Слова.

Средневековый процесс познания (представавший как учение) не был исследованием или уразумением подлинной сути вещей и бытия (как это понималось в античности). Ведь сущность (как содержательный смысл) уже задана, Истина возвещена, она укоренена в Писании. Ветхий Завет первая запись Слова Бога, сотворившего мир. Священное Писание и становится предметом толкования познается не мир, а Слово о мире. Обнаружить смысл текста значит раскрыть тайну Бытия. Умение толковать Ветхий Завет определяющий признак средневековой учености. Из этого вытекает, что средневековый способ познания, средневековая образованность принципиально не несли в себе ничего нового, не были эвристичными. Познание как истолкование это обращение к уже известному. Ни о каком принципиально новом знании о мире и не могло идти речи. Познание предполагает умение отыскивать смыслы, познание это схватывание запредельных смыслов бытия. Средневековое познание-научение держится на Слове и обращено к Слову. Слово и предмет и метод познания. (Первая ступень университетского образования - тривиум (троепутье) начиналась с грамматики (риторика, диалектика) В учительских предписаниях отрабатывались приемы и навыки овладения смыслом слов, а также и представления этих смыслов. Средние века открывают знание как умение, т. е. как систему правил овладения смыслом. Итак, знание-деяние, знание-умение, знание-правило.

Отсутствовало авторское сознание ученых. авторство с точки зрения оригинальности и новизны, оно не входило в критерии и признаки учености. Средневековый ученый знаток, эксперт, эрудит, доктор. Всем этим и обусловлена та огромная роль, которая принадлежала логике. Виртуозное мастерство по ведению диспутов, но большие проблемы с овладением теоретического материала (ведь теория это созерцание сущности). Большинство студентов университетов на ступени четверопутья - (квадривиума (арифметика, геометрия, астрономия, музыка)) добиралось лишь до 1-ой теоремы 1 книги Начал геометрии Эвклида (в равнобедренном треугольнике углы при основании равны). Теорему Пифагора усваивали лишь магистры.