Второе наступление июля в Лизе 4 страница

Первые ночные часы были снова несколько спокойнее. Только минометные нападения продолжались неослабно. Ранним утром русский воздействовал ­на положение высот III. / 138 снова, каждый раз совершенно неожиданно. Состояние обеих компаний было рискованно, и старший лейтенант Лист просил безотлагательно о погашении. Его мужчины засыпали перед усталостью в оружии, и боевые составы ­не гарантировали более длинное содержание положения. Части в 7./137 вдвигались как усиление.

 

Der 15. Juli 1941 war ein „schwarzer Tag" für das Горнострелковый корпус „Norwegen". In der Hölle des Urakessels bluteten die Kompanien der Gruppe Hengl. Der Russe hatte die Umfassungsabsicht des Korps frühzeitig erkannt und hatte den Gegner m einem raffiniert angelegten und meisterhaft getarnten Verteidigungssystem in voller Gefechtsbereitschaft erwartet. Die Überraschung war nicht dem Angreifer, sondern ihm gelungen. Jetzt hatte er die Kompanien dichtgedrängt in dem un­glückseligen Kessel und schlug mit seinen überlegenen schweren Waffen unbarm­herzig zu. Es brauchte gar kein gezieltes Feuer zu sein, denn fast jeder Schuß fand seine Opfer. Wenn der Russe zum Gegenangriff in verstärktem Maße antrat und die Flanke eindrückte, war es um die Gruppe Hengl geschehen.

15 июля 1941 был „черным днем" для Горнострелковый корпус "Норвегия". В аду Urakessels кровоточили компании группы Hengl. Русский заблаговременно определил намерение охвата корпуса и ожидал­ противника метр рафинируемо размещенной и мастерски скрытой системе обороны в полной боевой готовности. Неожиданность удалась не нападающему, а ему. Теперь он имел компании тесно в ­злополучном котле и делал наценку его превосходящим тяжелым оружием сурово­. Это не должно было быть целенаправленным огнем, так как почти каждое звено находило его жертвы. Если русский выступал к контратаке в усиленных мерах и выдавливал боковую поверхность, произошло вокруг группы Hengl.

 

Die Gebirgsjäger wußten um diese Gefahr. Sie kannten nur den Befehl, die er­reichte Linie zu halten! Verbissen krallten sie sich in den steinigen Boden und ließen das Feuer über sich ergehen. Hätte man wenigstens den Gegner genauer erkannt! Man sah den Küssen kaum, höchstens bei seinen Gegenangriffen, wenn sich die braunen Wellen heran wälzten. Dann war es ein Kampf Mann gegen Mann und dann bewährten sich auch der Ausbildungsstand und der höhere Kampfwert des Gebirgsjägers. Viel schlimmer war das ewige Feuer der Granatwerfer, deren Stellungen man nur vermutete und gegen die man auch keine Waffe zur Bekämpfung einsetzen konnte. Die eigenen Werfer hatten nur einen geringen Munitionsbestand, der für Sperrfeuer bei Feindangriffen reserviert war, und die Artillerie hatte sich schon fast verschossen. Die Jäger hielten. Was machte es schon aus, wenn der Kamerad links oder rechts verwundet wurde oder fiel? So lange Gewehr und Maschinengewehr feuerten und genügend Handgranaten da waren, würde man ausharren. Kam der Kusse irgendwo bis auf Einbruchsentfernung heran, wurde er mit der blanken Waffe geworfen.

Горные стрелки знали вокруг этой опасности. Они знали только команду­ считать достигнутую­ линию! Сдержано они цеплялись в каменистый грунт и позволяжеланиели огню о себе издаваться. Если бы точнее определили, по крайней мере, противника! Смотрели поцелуям едва ли, самое большее при его контратаках, если коричневые валы валялись сюда. Тогда это была борьба мужчину против мужчины и тогда оказывались пригодным также уровень подготовки и более высокое боевое значение горного стрелка. Гораздо хуже был вечный огонь минометов, положения которых только предполагали и против которого также нельзя было применять оружие для борьбы. У собственных метателей был только незначительный запас боеприпасов, который был забронирован для заградительного огня при вражеских нападениях, и у артиллерии была уже почти с неверной раскладкой полос себя. Охотники останавливались. Что это уже составляло, если товарищдруг был ранен слева или справа или падал? Так длинная винтовка и пулемет стреляли и там были достаточным количеством ручных гранат, выждали бы. Если поцелуй приближался где-нибудь вплоть до исключения взлома, он бросался с холодным оружием.

 

In diesen heißen Tagen bewährte sich jener Begriff, über den viel gesprochen oder ge­schrieben wurde, der aber erst in solchen Krisenlagen höchste Erfüllung fand: Kameradschaft! Ein Häuflein Menschen, aus verschiedenen Einheiten bunt zu­sammengewürfelt, war hier auf Gedeih und Verderb aufeinander angewiesen. Was zählten in solchen Stunden Namen und Titel, wo es auf den ganzen Kerl darauf ankam? Der Starke half dem Schwachen und der Schwächere stellte sich ganz selbstverständlich unter den Schutz des Stärkeren. Das Schicksal kannte keine Unterschiede, es suchte sich seine Opfer wahllos. Im Hagel der einschlagenden Geechosse waren sie sich alle gleich, die Armen und die Reichen, die Vorgesetzten und die Untergebenen. Vergessen war mancher Groll gegenüber den Offizieren oder Unteroffizieren. Die Männer waren froh, wenn sie sich an einen tatkräftigen, mutigen Führer halten konnten. Und der Leutnant oder Hauptmann verließ sich vollends auf seine Männer.

В течение этих горячих дней оказывалось пригодным то понятие, о котором много говорился или ­писался, который находил высшее исполнение, однако, только в таких положениях кризов: Товарищество! Кучка людей, из различных единиц пестро ­наскоро собранный, была предоставлена здесь на развитии и гибели один за другим. Что считали в такие часы имя и заголовок, где это зависело от обстоятельств на целого парня? Сильный помогал слабому и более слабый ставил себе, само собой разумеется, под защитой более сильного. Судьба не знала различия, это искало себе его жертвы без разбора. В граде разрывающихся Geechosse они были равны себе всех, лестничные марши и государство, начальников и подчиненных. Забвение было некоторой злобой по отношению к офицерам или унтер-офицерам. Мужчины радовались, если они могли держаться за энергичного, мужественного водителя. И лейтенант или капитан полностью полагался на его мужчин.

 

Beispiele höchster Pflichterfüllung und bester Kameradschaft erlebte man immer aufs neue. Da war einer seiner Einheit über eine Fläche weit vorausgeeilt und lag schwer verwundet hinter einem Stein. Ein großer Granatsplitter hatte ihm das Bein zerschmettert. Erschöpft und flehend rief er nach dem Sanitäter. Sollte er am Leben bleiben, mußte er zurück in die Deckung und später zum Verbandsplatz gebracht werden. Der erste, der zu Hilfe eilen wollte, wurde selbst schwer verwundet. Zwei russische Scharfschützen nahmen jeden genau aufs Korn, der nur die geringste Bewegung außerhalb der Deckung machte. Keiner wagte sich mehr nach vorne, von wo das Stöhnen des Schwerverwundeten kam. „Macht Platz!", rief einer und alle starrten ihn an. Es war das „schwarze Schaf" der Kompanie, dem man manches Strafexerzieren verdankte und der alles andere lieber gewesen wäre, als Soldat. „Du kommst unmöglich durch", warnten die anderen, doch da sprang er schon hinaus. Links und rechts spritzten die Einschläge auf. Mit dem Verwundeten auf dem Rücken kroch er zurück. Wenige Meter vor der schützenden Deckung brach er mit einem Brustdurchschuß zusammen. Beide wurden in Sicherheit gebracht. Mit einem Lächeln auf den Lippen ließ er sich verbinden. Die stärksten Leute der Kompanie wurden beauftragt, die beiden Kameraden zum Hauptverbandsplatz zurückzu­bringen.

Испытывали всегда снова примеры высшего исполнения долга и лучшего дружбой. Там далеко опередил одну из его подразделения о плоскости и лежал сложно раненым за камнем. Большой осколок гранаты разбил ему нижнюю конечность. Исчерпает и умоляя он кричал после санитара. Если он остается при жизни, он должен был приводиться назад в кровлю и позже к площади федерации. Первый, который хотел спешить на помощь, был сложно ранен сам. 2 русских снайпера брали каждого точно на зерно, которое делало только самое незначительное движение вне кровли. Никто не осмеливался больше вперед, откуда стенание тяжелораненого прибывало. „Уступает место!", кричал один и все пристально смотрели на него. Это была "белая ворона" компании, которой были обязаны некоторым Strafexerzieren и который был бы дороже все другое, чем солдат.„ Ты проходишь едва ли", другие предупреждали, все же, там он прыгал уже наружу. Слева и справа попадания напыляли. С раненым на спинке он полз назад. Немного м перед защищающей кровлей он обрушивался со сквозным огнестрельным ранением передней поверхности. Оба доставлялись в безопасное место. С улыбкой на скосах он соединялся. Самым сильным людям компании поручали возвращать обоих приятелей к дивизионному медицинскому пункту­.

 

Mit zusammengebastelten Tragbahren aus zwei Birkenknüppeln und einer Zelt­bahn trug man sie zurück zum Verbandsplatz, wo schon dreißig Verwundete hinter einer schützenden Felswand lagen. Seit Stunden arbeiteten hier zwei Ärzte. Die Leichtverwundeten waren nach Anlegen eines Notverbandes sofort weitermarschiert, denn man wußte nie, wann die feindlichen Granaten in diesen Raum einschlugen. Einige Male hatte es ganz nahe im Gebüsch gekracht. Der Mangel an Krankenträgern machte sich besonders arg bemerkbar. Von der kämpfenden Truppe durfte niemand abgezogen werden, und das verfügbare Sanitätspersonal war längst unterwegs. 16 oder 18 Stunden über Höhen und durch schluchtartige Täler, durch dichten, wegelosen Birkenwald, führte der Weg der Verwundeten zum Hauptverbandsplatz am Herzberg. Mancher war den Strapazen dieses Transportes nicht mehr gewachsen und verblutete unterwegs.

С zusammengebastelten носилками из 2 березовых ручек управления и ­брезента носили их назад к площади федерации, где уже лежали 30 раненых за защищающей скальной стеной. Несколько часов работали здесь 2 врача. Легкораненые были сразу далеко-маршировавшие после накладывания временной повязки, так как никогда не знали, когда враждебные гранаты разрывались в это районтерритория. Несколько раз трещало совсем близко в кустарнике. Дефект в санитарах-носильщиках обращал на себя внимание особенно зло. Никто не мог удаляться ­из борющейся воинских частей, и имеющийся в распоряжении персонал санитарии разъезжал дольше всего. Дорога раненых к дивизионному медицинскому пункту в горе сердцевины управляла 16 или 18 ч. о высотах и подобными ущелью долинами, плотным, непроходимым березовым лесом. Он больше не разъезжал трудностям этого транспорта высоко и истекал кровью.

 

Viele Schwerverwundete mußten am Truppenverbandsplatz unmittelbar hinter der Hauptkampflinie liegenbleiben, bis neue Träger kamen. Regimentsmusiker, Panzerjäger und Nachschubleute waren mobilisiert worden, die nicht mehr geh­fähigen Soldaten abzuholen. Sie haben diese Bewährungsprobe glänzend bestanden. Mit beispielgebender Pflichtauffassung versahen sie den ungelernten und ungewohn­ten Dienst. Aber gegen Zwischenfälle aller Art während des Krankentransportes, wie Blutungen, Ohnmachtsanfälle und dergleichen waren sie hilflos. Man hatte sie für diese Aufgaben nicht geschult. Mancher Kamerad starb während des Trans­portes.

Много тяжелораненых должны были оставаться лежать на площади общевойскового соединения непосредственно за передним краем обороны, до тех пор пока новые балки не прибывали. Музыканты правления, истребители танков и люди снабжения были мобилизуемы ­забирать не больше ­пешеходно-способных солдат. Они выдержали это испытание блестяще. Они снабжали неквалифицированный и необычный ­сервис ­примерной обязательной точкой зрения­. Но против инцидентов всякого рода во время санитарного транспорта, как кровотечения, обмороки и так они были беспомощны. Не обучили их для этих загрузок. Некоторый товарищдруг умирал во время ­транспорта.

 

Noch erhoffte sich die Gruppe Hengl durch den Angriff der Gruppe Windisch, wenige Kilometer westlich, eine Entlastung. Als sich Oberstleutnant von Hengl fernmündlich über die Erfolge der Gruppe Windisch erkundigte, erhielt er auch von dort nur enttäuschende Nachrichten. Den 139ern war es erst am 15. gelungen, die Feindnester im Vorgelände der Höhe 258,3 zu nehmen. Alle Angriffe waren vorerst im Sumpf steckengeblieben. In der allerhöchsten Not hatte man eine schwere 8,8-Flakbatterie (l./schwere Flak 5) auf den Herzberg vorgezogen. Im direkten Beschuß kämpfte die Flak den Feind nieder, und mit Hilfe dieser starken und wirksamen Feuerunterstützung war es der Gruppe Windisch gelungen, die bewaldeten Hügel wegzunehmen. Im weiteren Angriff setzte sie sich in den Besitz der Zwillings­berge und des Windischberges. Die feindliche Hauptkampflinie verlief vermutlich entlang des Langenseebaches, und man hatte es bisher mit einer vorgeschobenen Stellung oder mit Gefechtsvorposten zu tun gehabt. Ein tiefgegliedertes Haupt­kampffeld erstreckte sich über die Stromschnellenhöhe und das Berggelände von 183,6. Schweres Werferfeuer lag auch hier Stunde um Stunde auf den vorrückenden Jägern und riß große Lücken. Die Verluste ließen Schlimmstes befürchten. Zu allem Überdruß griff der Russe das links vorgerückte I./139 aus den Senken heraus in seiner Flanke an.

Еще группа Hengl наступлением группы Windisch, немного км ожидала на западе, разгрузка. Когда подпехотный полковник Hengl осведомлялся по телефону об успехах группы Windisch, он получал также оттуда только разочаровывающую информацию. 139ым удалось только в 15. брать вражеские гнезда в пред-местности высоты 258,3. Прежде всего все нападения застряли в масляной ванне. По наивысшей необходимости предпочли тяжелую аккумуляторную батарею зенитной пушки 8,8 (l./тяжесть зенитную пушку 5) на гору сердцевины. В непосредственной бомбардировке зенитная пушка побеждала врага, и с помощью этой сильной и действенной огневой поддержки группе Windisch удалось удалять засаженные лесом холмы. В следующем разъедании она садилась во владение гор двойникового кристалла ­и Windischberges. Враждебный передний край обороны проходил, вероятно, вдоль длинного ручья озера, и были связаны ­этим до сих пор с выдвинутым положением или с боевым охранением. Глубоко-расчлененная ­главная полоса обороны простиралась на высоту быстроты электрического тока и горную местность 183,6. Тяжелый огонь метателя лежал также здесь час за часом на продвигающих охотниках и рвал большие люки. Потери позволяжеланиели опасаться наихудшего. Ко всему пресыщению русский воздействовал на слева поздний I. / 139 из стоков в его боковой поверхности.

 

Die schwere Flak unterstützte den Angriff bis zum folgenden Tag. Dann wurde sie durch eine russische 17,2-Haubitzbatterie schwer zugedeckt. Ein Geschütz fiel nach einem Volltreffer in der Feuerstellung aus. Um die Vernichtung der Batterie zu verhindern, erhielt sie den Befehl, sich etliche Kilometer zurückzuziehen. Im stärksten Artilleriefeuer fuhren die Zugmaschinen am Plateau des Herzberges vor und holten die Geschütze aus dem gefährlichen Raum.

Тяжелая зенитная пушка поддерживала наступление до следующего дня. Тогда она сложно закрывалась русским 17,2-Haubitzbatterie. Орудие отменялось после прямого попадания в огневой позиции. Чтобы предотвращать уничтожение аккумуляторной батареи, она получала команду удаляться несколько км. В самом сильном артиллерийском огне колесные тягачи в плато горы сердцевины обгоняли и несли орудия из опасного пространства.

 

Auch die russische Luftwaffe wurde mit aufhellendem Wetter wieder sehr aktiv. Rollende Tieffliegerangriffe richteten sich gegen die Nachschubstaffeln des Gebirgs-korps. Die Sonne brannte wieder heiß hernieder und die Tragtierführer marschierten in Hemdärmeln. Vom Herzberg ging es den Birkenbusch hinunter bis zum Liza-übergang, auf der anderen Seite wieder durch sumpfiges Gebiet bis zum Westhang der Höhe 258,3 und über offenes, weites Berggelände zur Divisionsschlucht. Zwölf Stunden waren die Männer mit ihren Tieren unterwegs.

Также русская военная авиация становилась снова очень активной с осветляющей погодой. Катящиеся нападения низколетящего самолета выпрямляли себя против ступеней снабжения корпуса Gebirgs. Солнце горело снова горячо внизу и переносные водители животного маршировали в рукавах оболочки. От горы сердцевины дела шли березовый куст вниз до перехода Лица, на другой сторонестранице снова болотистой зоной до западной склонности высоты 258,3 и через открытую, далекую горную местность к ущелью дивизии. 12 ч. разъезжали мужчины с ее животными.

 

Damit sich die Lage des Korps noch schwieriger gestaltete, hatte der Russe schon am 14. Juli, bei Beginn des Anlaufens der eigenen Offensivbewegung, am Nordufer des Lizafjordes mit mehreren Frachtern neue Truppenkontingente gelandet. Es handelte sich um Teile des Schützenregimentes 325 und Marineeinheiten, die noch ihre blauen Matrosenuniformen trugen. Easch drangen die Landeeinheiten nach Westen vor und sammelten sich ostwärts der Seenplatte in Gegend der späteren Obersteiner- und Bopphöhe. Nach Zuführen weiterer Kräfte traten sie zum Angriff in Richtung der Nachschubstraße an.

Чтобы положение корпуса оформлялось еще более трудно, русский уже 14 июля, при раннем сроке начала работы изнашивания подшипника собственного агрессивного движения, в северном побережье фьорда Лица несколькими грузовыми суднами высадил новый контингент войск. Речь шла о частях правления щитов 325 и морские подразделения, которые носили еще ее синие формы матроса. Easch продвигались вперед земельные подразделения на запад и собирались на восток морской плиты в местности более поздний верховный камень и Bopphöhe. После привод следующих главныхмощностей они выступали к разъеданию в направлении пути подвоза.

 

Das eben an der Front frisch eingetroffene schwäbische MG-Bataillon 4 (Oberst­leutnant Braun) wurde zur Abwehr des Feindvorstoßes in der Linie Sapadnaya Liza—Schwarze Wand—Lizaberg—Kranzberg—Seenenge eingesetzt. Über die Mulden nördlich des Fjordes ratterten die Salven der schweren Maschinenge­wehre. Das MG-Bataillon hatte eine enorme Feuerkraft. So gelang es, das Vordringen der Bussen vor der neugebildeten Hauptkampflinie zum Stehen zu bringen.

Как раз свеже-прибывший на передней части кузова швабский батальон мг 4 ­(подпехотный полковника Брауна) применялся ­к защите вражеского удара для линии Sapadnaya Черный Лица Wand—Lizaberg—Kranzberg—Seenenge. О низинадолина к северу от фьорда вибрировали залпы тяжелых пулеметов­. У батальона мг была чрезмерная огневая мощь. Таким образом удавалось останавливать продвижение вперед штрафов перед по-новому-образованным передним краем обороны.

 

Auch das I./137, dessen Kommandeur durch den Führer des Stabsquartieres Major Ruff ersetzt worden war, wurde an die bedrohte Stelle geworfen. Es war beabsichtigt, das Bataillon, das nach dem mißglückten Expeditionsunterneh­men neu formiert worden war, für einen Gegenangriff bereitzustellen. Auf die Dauer bildete der russische Landekopf eine ernste Gefahr. Er band auch stärkere eigene Kräfte. Je eher er liquidiert wurde, desto besser war dies für das Горнострелковый корпус.

Также I. / 137, командир которого был заменен на водителя жилищеубежище штабастержень майора Руффа, бросался в находящееся под угрозой место. Это было запланировано ­предоставлять батальон, который ­по-новому был сформирован после неудачного экспедиционного предприятия,­ для контратаки. На длительный срок русский плацдарм образовывал серьезную опасность. Он связывал также более сильные собственные силы. Когда-нибудь скорее он ликвидировался, был тем лучше этим для Горнострелковый корпус.

 

Im Verlaufe des 16. Juli verschlechterte sich die Gesamtlage noch weiter. Bei der Gruppe Hengl wehrte das I./136-й пехотный полк am ölberg starke Gegenangriffe aus der Polypen­schlucht ab. Der kleine Hügel, auf dem der Bataillonsstab und Teile der 1. Kompanie lagen, war ein einziges Trichterfeld der einschlagenden Wurfgranaten. Die Russen brachten an dieser Stelle auch die überschweren 12-cm-Werfer zum Einsatz, deren Splitterwirkung verheerend war. Trotz des schwersten Feuers und ständiger Feind­vorstöße hielt das Bataillon Hauck seine Stellung.

В про 16 июля ухудшенный себя общее положение еще далее. При группе Hengl I. / 136-й пехотный полк сильных горой Ёль контратак из ущелья полипа отражал­. Малый холм, на котором стержень батальона и части 1-ой компании лежали, был единственным панно воронки разрывающихся гранат броска. Русские вводили в действие на этом месте также слишком тяжелых метателей 12 см, воздействие коробки передач с делителем которых было опустошительное. Вопреки самому тяжелому огню и постоянным ­вражеским ударам батальон считал Hauck его положение.

 

Während das III./138 und Teile des IL/137 weitere Russenangriffe südlich des Langen Sees abwiesen, bezog das HL/137 eine Sattelstellung zwischen Kräutler­wand und Ölberg. Am Abend sollten die vorwärts gelegenen Einheiten zurück­gezogen werden. An eine Fortsetzung des Angriffes war nicht mehr zu denken. Es kam jetzt darauf an, die Gruppe Hengl ohne weitere große Verluste aus der Hölle des Urakessels herauszunehmen.

В то время как III. / 138 и части IL / 137 следующих разъеданий русского отклоняли к югу от Длинного озера, СВ. / 137 занимал положение бойка между стеной фармацевта ­и горой Елеон. Вечером вперед расположенные подразделения ­должны были взяться обратно. О продолжении нападения больше не нужно было думать. Теперь это зависело от обстоятельств вынимать ­­группу Hengl без следующих больших потерь из ада Urakessels.

 

Um 21.30 Uhr begann das Loslösen aus der vorgeschobenen Höhenstellung. Zunächst wurden 60 Verwundete der 11. und 12-ойая./138 sowie der 7./137 zurückgetragen. Die Maschinengewehrkompanie ging abschnittsweise in Stellung, um die Zurück­nahme zu decken. Oberleutnant Köpper blieb mit seiner 7./137 am längsten am Feind und ließ die beiden Kompanien von 138 zurückgehen. Mit ihm verblieb auch der Bataillonskommandeur Major Vielwerth bis zum Schluß am Höhenrand und trug viel dazu bei, daß die Rückverlegung diszipliniert und unbemerkt vor sich ging. Die letzten vier Verwundeten wurden von der 7. Kompanie selbst mit heruntergetragen.

В 21.30 ч. освобождение из выдвинутого положения высот начиналось. Сначала 60 раненых были 11. и 12-ойая./138, а также 7./137 zurückgetragen. Компания пулемета шла по частям в положении, ­чтобы прикрывать взятие обратно­. Старший лейтенант Кёппер оставался с ним 7./137 дольше всего при враге и позволяжеланиел обеим компаниям 138 возвращаться. С ним оставался также командир батальона майор Филверт до замыкания в кромке высот и вносил много тому, чтобы обратная укладка дисциплинировала и происходила незаметно. Последние 4 раненых были от 7-ой компании даже с heruntergetragen.

 

Die Bataillone erreichten ohne Feincldruck die zugewiesenen Räume. Das III./138 kam auf die Kräutlerwand, wo bereits Teile des Bataillons in Stellung lagen. Das IL/137 wurde in eine Ruhestellung am Kleinen See südlich der Höhe 263 zurück­geführt und ging dort zum gesicherten Biwak über.

Батальоны достигали назначенных пространств без Feincldruck. III. / 138 прибывал на стену фармацевта, где уже части батальона лежали в положении. IL / 137 ­приписывался в иммобилизацию на Малом озере к югу от высоты 263 ­и шел там к сохраненному биваку.

 

Während der Nacht war es neblig und kalt. Am Morgen brach aber wieder die Sonne durch. Der 17. Juli, ein schöner, heißer Sommertag, brach an. General Дитль kam zum Divisionsgefechtsstand der 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия und in erregten Debatten wurde die allgemeine Lage besprochen. Es stand fest, daß der Angriff gescheitert war und daß man trachten mußte, die ausgebluteten Bataillone in eine günstigere Verteidigungslinie zurückzunehmen, um sie vor dem vollkommenen Zerfall zu retten. Es war auch anzunehmen, daß der Riisse, gestützt auf seine Überle­genheit in den schweren Waffen und seine Nachschubwege, selbst zum Angriff übergehen würde. Die Versorgungslage der Gruppe Hengl war besorgniserre­gend. Verschiedene Einheiten hatten seit dem 14. keine ausreichende Verpflegung mehr erhalten.

Ночью было туманно и холодно. Утром солнце пробивалось, однако, снова. 17 июля, прекрасный, горячий летний день, начинался. Генерал Дитль прибывал к командному пункту дивизии 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия и в возбужденных спорах общее положение обсуждалось. Это являлось установленным, что наступление терпело неудачу и что нужно было стремиться брать обратно обескровленные батальоны в более благоприятную линию обороны, чтобы спасать их от совершенного разложения. Также нужно было предполагать, что Riisse, основанный на его ­превосходство нарушит в тяжелом оружии и его пути подвоза, даже к разъеданию. Положение со снабжением группы Hengl внушало опасения­. Различные подразделения больше не получили достаточное продовольственное снабжение с 14.

 

Als Folge der Beratungen wurde ein Vorbefehl für das Loslösen und den Übergang zur Verteidigung herausgegeben. Geplant war die Besetzung eines engeren Liza-Brückenkopfes.

Как ряд консультаций пред-команда издавалась для освобождения и перехода для защиты. Оккупация более тесного предмостного укрепления Лица была планируема.

 

Um 7 Uhr früh gelang dem Russen überraschend ein Einbruch bei der 13./138 auf der Kräutlerwand. Eine wilde Schießerei war im Gange, vermischt mit dem Urrähgeschrei der Russen und den Rufen zurücklaufender Landser. Die umliegenden Einheiten wurden alarmiert. Die 12-ойая./137 lag um diese Zeit unterhalb der steilen Wand in Stellung, als plötzlich ein Soldat die Wand eher heruntergeflogen als gelaufen kam. „Die Russen, die Russen...", brachte er in seiner Aufregung nur mehr hervor. Oberleutnant Düwell faßte sofort die umliegenden Gruppen seiner Kompanie zusammen und keuchte mit ihnen die steilen Felsrinnen hinauf. Gemein­sam mit Teilen der 13./138 wurde der Einbruch bereinigt und die alte Hauptkampf­linie wiederhergestellt.

В 7 ч. рано взлом при 13./138 на стене фармацевта неожиданно удавался русскому. Дикая стрельба происходила, смешивает с Urrähgeschrei русских и репутациями бегущих назад вояк. Близлежащие подразделения беспокоились. Она 12-ойая./137 лежаланаходилась на это время ниже обрывистой стены в положении, когда внезапно солдат стену скорее слетел чем прибегал. „Русские, русские...", он производил только больше от его волнения. Старший лейтенант Дювелль сразу обобщал близлежащие группы его компании и пыхтел с ними обрывистые лотки скалы вверх. ­Вместе с частями в 13./138 взлом урегулировался и старый передний край обороны ­восстанавливался.

 

An diesem Tage lagen die Bataillone der Gruppe Hengl weiterhin im schweren Abwehrkampf. Die Hauptlast hatten das HL/137, das I./136-й пехотный полк und die 12-ойая./136-й пехотный полк zu tragen. Die russische Fliegertätigkeit nahm von Stunde zu Stunde zu. Über 200 Verwundete lagen auf den Verbandsplätzen herum und waren schutzlos den Feind­fliegern und dem Artilleriefeuer ausgesetzt. Der Mangel an Krankenträgern wirkte sich erst jetzt in seiner vollen Tragweite aus. Es gelang nicht, die anlaufenden Ver­wundeten abzuschieben. Für die Truppenärzte und das Sanitätspersonal waren es härteste Tage der Bewährung. Ununterbrochen schallte der langgezogene Schrei „Saaniii..."über das Gefechtsfeld. Im schweren Feindfeuer arbeiteten sich Kranken­träger und Arzt an die Verwundeten heran und zerrten sie hinter eine schützende Deckung. Mit geringen Hilfsmitteln wurde unter freiem Himmel manche schwierige Operation durchgeführt.

В этот день батальоны группы Hengl лежали дальше в тяжелом оборонительном бое. 137 должны были исполнять основную нагрузку СВ./, I. / 136-й пехотный полк и их 12-ойая./136-й пехотный полк. Русская деятельность авиации возрастала каждый час. Более 200 раненых окружали на полях федерации и ­были подвержены беззащитно ­вражеским выносным блокам на консоли и артиллерийскому огню. Дефект в санитарах-носильщиках отражался только теперь в его полном запасе хода. Не удавалось ­депортировать тускнеющие ­раненые. Для врачей войск и персонала санитарии были самые жесткие дни испытания. Беспрерывно звучал растянутый крик „Saaniii. "над полем боя. В тяжелом вражеском огне санитары-носильщики ­и врач продвигались ­к раненым и дергали их за защищающей кровлей. С незначительными утилитами некоторая трудная операция проводилась под свободной обивкой крыши.

 

Nach einer ruhigen Nacht traf am 18. Juli um 2-ойая.30 Uhr früh der Regiments­befehl zur Verteidigung ein. Als erste Maßnahme wurde in den frühen Morgenstunden die 12-ойая./136-й пехотный полк auf Höhe 200 von Teilen des I./136-й пехотный полк abgelöst und auf die Verteidigungs­linie der Gruppe Heinzle zurückgenommen. Zur gleichen Zeit verschoben sich die Kompanien des III./137 vom Talgrund auf die Kräutlerwand.