Она сказала, что приустала чуть-чуть, и что у неё голова болит. Прилегла отдохнуть. У тебя, кстати, голова не болит?

Есть немного, а что?

-Сейчас пройдёт…

И выстрелил в лоб бармену! Тот, без звука, рухнул под стойку. Монах снова достал красную Библию, что-то пробубнил себе под нос, взял деньги, что остались лежать на стойке, спрятал пистоль, трижды перекрестился, и ушёл…

Странное поведение для монаха. Он уже так давно не был церкви. Ни в какой вообще. Старался их обходить стороной. Он разочаровался в Боге. Но монах постоянно ходил в рясе, с которой не расставался уже долгое время. Изначально эта ряса была чёрной, но монах её перекрасил. В то время, монах носил при себе три вещи: уже упоминавшуюся Библию в красном твёрдом переплёте, допотопный потёртый пистоль, или как его ещё называют - кольт Патерсон, и маленькая коробочка с запасными патронами. В рясе не было карманов, поэтому монах всё это добро таскал в рукавах. Сделал несколько надёжных резинок внутри рукавов и всё складывал туда. Рукава у рясы просторные, поэтому ни у кого не вызывали подозрений. Но, читатель, наверное, не понимает такое поведение монаха. Поэтому стоит вернуться к тому моменту, когда всё это началось…

Монаху, на момент начала рассказа было около двадцати пяти лет. Родился он в хорошей, глубоко верующей семье. Отец - православный священник, мать - приличная домохозяйка, попадья. У монаха не было ни братьев, ни сестёр. Единственный ребёнок в семье. Его не баловали. Монах сам просил называть именно так, потому что своего настоящего имени он не помнил, а церковное имя никому не говорил, потому что терпеть его не мог. Что-то на " С ". В десять лет монах осиротел. Его папочку убили кавказцы какого-то экстремиского учения, когда папаша тёмной ночью шёл домой. С тех пор монах стал призирать религию, и вообще веру во всяких богов. Но, он умел разбираться в людях, и они ему от этого настолько опротивели, что монах вступил в церковное братство. К этому времени скоропостижно скончалась старушка мать. От естественных причин…

А эта семейка накопила довольно приличный денежный запас. И дома вещей было много. Мебель, какие-то дорогие церковные побрякушки, антиквариат столетней давности, и ещё много всего. Монах оказался единственным наследником всего этого добра…

Он отказался от части этого всего добра в пользу приюта для бездомных собак. И себе одну собачку завёл, кобеля. Назвал его - Крематорий, так как любил эту группу. Пёс, с тех пор, к монаху сильно привязался. Попал к монаху маленьким щенком благородного волкодава, а к моменту начала рассказа сам стал настоящим, в меру упитанным, немного свирепым и злым на людей, изысканным волкодавом. Монах выдрессировал пса по высшему разряду. Пёс, по началу, боялся окружающего мира, как пекла адского огня. Но, со временем, Крематорий привык к такой жизни, какую вёл монах. Не знаешь, где спать, что есть, кто нападёт из-за угла, и что с тобой случится через минуту-другую. Но, пожив немного под открытым небом, монах понял, что так жить очень тяжело. С большим трудом он отбил себе квартиру, которую сам "подарил" приюту. К тому времени, монах, как и пёс, совсем разочаровался в людях. Монах сдал квартиру на пару лет каким-то студентам, и поступил в церковное братство. И пса, заодно, забрал с собой, так как сильно к нему привязался, и полюбил его всем сердцем…

В церкви Крематория сначала не приняли, виду его очень уж грозного вида. Особый страх главного священника вызывали огромные клыки Крематория. Но, монах всех убедил, что пёс может охранять церковь. Нет нормального человека, который завидев волкодава приличного размера, пойдёт на него. Тем более, церковных служителей и послушников, Крематорий трогать не будет. А остальные, уж простите, сами виноваты…

Монах провёл в этом церковном братстве пять долгих лет. Привязался к святому месту. Как любил говаривать главный священник: "Свято место пусто не бывает"…

А псу было, на это место, просто наплевать. Он очень сильно привязался к монаху. Монах, чаще всего, использовал только четыре свиста для пса. Первый, короткий, в два пальца. На этот свист пёс подходил к монаху. Второй, долгий, и тоже в два пальца, (вообще-то все свисты были в два пальца), это, если пёс находился далеко. Третий свист разбивался на два коротких. Это знак, чтобы Крематорий сел. И четвёртый - чуть дольше второго - это знак к атаке. И несколько команд, когда пёс у ног. Числом две: "лежать" и "фас".

В церкви, монах достиг того "звания", что к нему приходили на исповедь. Несколько последних закончились летально. Монах просто пристрелил несколько последних, очень сильных грешников. Свой пистоль монах достал через посредника. Так как, ствол был потёртый, стоил он не особо дорого. И небольшой запас патронов (двести штук), и специальную коробочку под них. Патроны простые, но жестоко пробивные. Приделал внутри рукавов рясы несколько прочных и надёжных резинок. Они крепко и надёжно держали всё богатство монаха: красную Библию, ствол, и маленькую коробочку…

После последней исповеди, монах пристрелил главного священника церкви, и, взяв Крематория, ушёл на большую дорогу. К тому моменту, когда монах, в доску пьяный, сидел в вонючем рок-н-ролльном кабаке, он провёл вне церкви два долгих года. Подрабатывал у нескольких криминальных авторитетов, и, однажды, засветился в одном из отрядов банды "пылающий костёр" под главенством "малышки два кинжала", пока ту не убили. Монах был полезен тем, что мало говорил, без особо сильных принципов, надёжный. Отстранённый от мира. Привязан только к собаке. "Работал" монах не ради денег, а только ради собственного изощрённого удовольствия. Ему всю жизнь нравилось красться за жертвой, натравлять на неё Крематория, выслушивать последние слова. В один из таких "походов", монах придумал следующее: свою коронную фразу, которую он говорил перед тем, как нажать на крючок -"Нет. Жить не стоит. Если только не кроить жизнь по своей собственной мерке. Вот в чём её смысл. Для тех, кто плывёт по течению, она всего лишь — жестокая шутка. А те кто, управляют ею, сами шутят, над жизнью". И спускал курок, прямо в лоб жертве. И был таков. Пёс не отставал ни на шаг. Не успел монах пройти и парочку кварталов от того места, его остановил патруль.