Сатира на смерть императора Клавдия 8 страница

Глава 17

Скажи мне, что побуждает нас к той (добродетели)? Выгода? Кто ее не презирает, тот неблагодарен. Тщеславие? Но что за слава — заплатить должное? Страх? Никакого (страха) не бывает для неблагодарного, так как, единственно для этого порока, мы не постановили закона как бы потому, то природа уже достаточно позаботилась об этом. Подобно тому как никакой закон не приказывает любить родителей, прощать детям, ибо излишне побуждать (нас идти туда), куда мы идем (сами); подобно тому как нет нужды побуждать к тому, чтобы любить самого себя, каковой любовью каждый руководится с самого рождения, так (никого нет нужды убеждать) в том, чтобы он стремился ко (всему) высокому ради самого высокого. Оно нравится самой своей природой,— и добродетель до того привлекательна, что даже у злых есть врожденная склонность одобрять (лучшее) ⁴⁹.

Есть ли кто-нибудь, кто бы не желал казаться благодетельным? кто бы среди преступлений и обид не старался приписывать себе честности? кто бы даже самых дерзких своих действий не прикрывал некоторым видом справедливости и не желал казаться сделавшим благодеяние даже тем, кому нанес оскорбление? Таким образом, (такие люди) допускают, чтобы им приносили благодарность те, кого они обидели, и представляются добрыми и щедрыми потому, что не могут быть (таковыми на деле) ⁵⁰. Они бы не делали этого, если бы любовь ко (всему) высокому и к тому, что само по себе достойно быть предметом желаний, не принуждала их искать репутации, противной их нравам, и скрывать порок, плода которого они страстно желают, между тем как сам он возбуждает в них ненависть и стыд; и никто не удалился настолько от естественного закона, никто не удалил от себя настолько все человеческое, чтобы сделаться злым ради удовольствия души. Ибо скажи кому угодно из тех, которые живут хищением, не пожелают ли они лучше добрым путем достигнуть того, что они приобретают разбоем и грабежом? Тот, ремесло которого нападать на прохожих и убивать (их), скорее пожелает найти (приобретаемое своим ремеслом), чем похищать. Не найдешь никого, кто бы не пожелал лучше пользоваться плодом

 

==86

беззакония помимо (самого) беззакония. Величайшая услуга нам природы состоит в том, что добродетель проливает свой свет в души всех, даже те, которые не следуют ей, видят ее.

Глава 18

Дабы ты знал, что стремление души к благодарности должно быть желательно само по себе, (доказательством для тебя может служить то, что) неблагодарности самой по себе должно избегать; ибо ничто так не разъединяет и не расторгает союза рода человеческого, как этот порок. В самом деле, от чего иного зависит наша безопасность, как не от того, что мы пользуемся взаимными услугами? Единственно благодаря этому обмену благодеяний ⁵¹. Наша жизнь (становится) более благоустроенной и более огражденной от внезапных нападений. Разъедини нас,— чем тогда мы будем? Добычей и жертвой животных, кровью, ничего не стоящей и весьма легко проливаемой. Тогда как у прочих животных есть достаточно сил для своей защиты и все те, которые рождены для блужданий и жизни обособленной, вооружены, человека окружает слабость: ни сила когтей, ни сила зубов не делает его страшным для других; безоружного и бессильного, его ограждает общество. (Природа) дала две силы, которые человека слабого сделали весьма крепким,— разум и общество; благодаря им тот, кто, взятый в отдельности, не может даже ни с кем поравняться, обладает миром. Общество дало ему власть над всеми животными, его, рожденного на земле, общество ввело во владение иной природой и дало ему власть господствовать над всей природой. Оно сдерживает приступы болезней, приготовляет опору старости, дает утешение в скорбях; оно делает нас мужественными, потому что позволяет призывать (себя на помощь) " против судьбы. Уничтожь общество, и ты разрушишь единство человеческого рода — единство, которым поддерживается жизнь; а оно уничтожится, если ты будешь утверждать, что человек должен избегать неблагодарности не ради ее самой, а ради того, что ему надобно опасаться чего-то другого. Ибо (в самом деле) как много таких, которым безопасно можно быть неблагодарными? Наконец, я называю неблагодарным всякого, кто благодарен из-за страха.

Глава 19

Никто, обладая здравым умом, не боится богов ", так как неразумно страшиться спасительного, и никто не любит тех, кого боится.

Ты, Эпикур ⁵⁴, наконец делаешь Бога безоружным: ты совлек с него все оружие и всю власть и, дабы ни для кого он не был предметом страха, изверг его за пределы мира. Таким образом, Его, огражденного какой-то громадной и непроницаемой стеной, отделенного от соприкосновения и созерцания смертных,

==87

ты не имеешь причин бояться: нет у него никаких средств ни для благотворения, ни для вреда. Помещенный в срединном промежутке между этим и другим небом ⁵⁵, далекий от человека, от животного, от (всякой) вещи. Он избегает развалин миров, падающих над Ним и вокруг Его, не слыша ни (наших) обетов и не заботясь о нас. А ты хочешь казаться почтительным и к Нему, как к родителю, питая в душе, как я полагаю, чувства благодарности. Если же ты не желаешь казаться благодарным, потому что не имеешь от Него никакого благодеяния, и тебя, по твоему мнению, образовали свои1л случайным и бесцельным сочетанием атомы и те твои маленькие частицы ⁵⁶, то зачем ты Его почитаешь? «За Его,— говоришь,— величие? за Его высокую и исключительную природу?» Пусть так, соглашусь с тобой. Конечно, ты это делаешь, не побуждаемый никакой надеждой, никакой наградой; если же, следовательно, что-то такое, что желательно само по себе, самое достоинство чего привлекает тебя ⁵⁷. Это и есть добродетель. А что может быть добродетельнее, как не быть благодарным? Предмет этой добродетели открывается в такой широте, как сама жизнь.

Глава 20

«Но,— говорит Эпикур,— этому благу присуща даже некоторая польза», ибо, в самом деле,— какой добродетели она не присуща? Однако только о такой вещи говорится, что к ней стремятся ради ее самой, которая хотя и имеет некоторые внешние по отношению к себе выгоды, тем не менее нравится и после их отделения и удаления. Полезно быть благодарным; однако я буду благодарным и в том случае, когда мне это повредит; Что преследует благодарный? чтобы эта добродетель снискала ему новых друзей, новые благодеяния? А если кто может вызвать против себя оскорбления, если кто понимает, что он не только ничего себе чрез нее не может приобрести, но даже многое должен будет потратить из того, что было им ранее приобретено и отложено про запас,— что тогда? охотно ли он пойдет на

убытки?

Неблагодарен тот, кто в признательности предвидит новое

благодеяние ⁵⁸, кто, возвращая (полученное им), надеется (чрез это получить еще). Я называю неблагодарным того, кто сидит при постели больного потому (только), что этот последний намерен сделать завещание, у кого много (тогда бывает) свободного времени подумать о наследстве или о завещанном имуществе. Пусть такой человек сделает все, что обязан сделать добрый и помнящий о своем долге друг, но если в его душе таится надежда, если он алчет наживы и (только) забрасывает уду ⁵⁹, то этот человек следует за смертью и витает около трупа подобно тем птицам, которые питаются терзанием тел и поблизости высматривают ослабленных болезнью и близких к падению животных.

 

==88

Глава 21

Благородный дух восхищается самым достоинством своей цели. Желаешь знать, что это так, что его не подкупает выгода? Бывают два рода благодарных: благодарным называется тот, кто возвращает что-нибудь взамен того, что сам получил. Этот, быть может, имеет возможность показать себя: у него есть чем гордиться, что выставить напоказ. Благодарным называется и тот, кто с добрым расположением души принял благотворение и с добрым расположением сознает свой долг. Такой человек (со своим чувством благодарности) заключен внутри своей совести ^б0. Какая выгода может произойти для него от скрытого чувства? Но и этот, хотя не в состоянии ничего сделать более, тем не менее является благодарным: он питает любовь, сознает за собой долг, стремится воздать благодарностью. И нет у него недостатка ни в чем, чего бы ты ни пожелал (от него, как благодарного человека) еще сверх этого. Художником ведь бывает даже и тот, у кого недостает инструментов для занятия искусством; не менее бывает опытен в пении и тот, голоса которого не позволяет слышать шум криков.

Я желаю воздать благодарность, после этого еще мне остается нечто сделать, но остается не воздать благодарность, а уплатить долг ⁶¹. Часто ведь и воздавший благодарность бывает неблагодарным, и не воздавший ее — благодарным, потому что оценка достоинства как всяких других добродетелей, так и этой (т. е. благодарности) всецело относится к душе. Если эта последняя исполняет свою обязанность, то во всем, чего недостало, виновато уже (счастье).

Подобно тому как бывает красноречивым даже тот, кто молчит, и храбрым даже тот, кто (сидит) сложа руки ⁶², или даже — у кого руки связаны; как кормчим бывает и находящийся на суше,— ибо совершенное знание не заключает в себе никакого недостатка и в том случае, когда что-нибудь препятствует им пользоваться,— так является благодарным и тот, кто только желает (этого), (хотя) и не имеет никакого другого свидетеля этого желания, кроме самого себя. Скажу даже более. Иногда бывает благодарным и тот, кто представляется неблагодарным, кого общественное мнение — этот дурной истолкователь — выводит в противоположном свете. Чему иному следует, этот человек, как не (голосу) самой совести, которая доставляет радость, даже будучи подавлена, которая протестует против общества и молвы, все полагает в себе самой и которая, усмотрев на другой стороне громадную массу людей, мыслящих противоположным образом, не пересчитывает голосов, но одерживает верх одним своим приговором? ⁶³

Если же такой человек видит, что честность подвергается гонениям со стороны вероломства, то он не сходит со своей высоты, а стоит превыше того мучения (которому его· подвергают): «Я обладаю», говорит он, тем, чего желал, к чему

 

==89

стремился; я не раскаиваюсь и не стану раскаиваться; никакой невзгодой судьба не доведет меня до того, чтобы слышать (от меня такие слова): «Чего желал я себе? Какую пользу мне приносит теперь мое благое желание?» Да, оно приносит пользу и на дыбе ^м, и на огне. Если огонь этот приближается к каждому члену и мало-помалу обнимает все живое тело, то пусть само сердце, исполненное благих чувств, истекает: ему (тем не менее) будет доставлять наслаждение тот огонь, благодаря которому предстанет в полном свете его непорочная честность.

Глава 22

Приведем теперь снова аргумент, хотя он уже и был высказан нами ранее, именно: почему мы желаем быть благодарными, когда умираем? Почему мы (старательно) взвешиваем (оказанные нам) каждым услуги? Зачем делаем мы это, пробегая в памяти всю свою жизнь, дабы не оказаться забывшими чьего-либо одолжения. Ведь (у нас) ничего не остается (более), на что могла бы простираться наша надежда? Однако и находясь на этом пороге (жизни) ^б5, мы желаем удалиться от дел человеческих насколько возможно более благодарными. Очевидно, в самом этом подвиге заключается большая награда за него и (очевидно, что) добродетель обладает великой властью — привлекать умы людей. Прелесть ее объемлет души и восхищает их, очарованных созерцанием ее света и блеска ⁶⁶. Но много проистекает отсюда и выгод. Для лучших людей и жизнь безопаснее ⁶⁷, (на их стороне) любовь и благосклонное суждение добрых, да и более беспечными бывают лета той жизни, которая сопровождается невинностью и признательностью души. Ибо несправедливой была бы природа (вещей), если бы она сотворила только это жалкое непостоянное и суетное благо. Но помышляй о том, будет ли у тебя желание идти к добродетели, которая часто достигается безопасно и легко, идти даже по камням и скалам и пути, занятому дикими зверями и змеями ⁶⁸.

Глава 23

То, чему присуща какая-нибудь внешняя польза, еще не становится, благодаря этому, недостойным само по себе служить целью наших стремлений. Ибо все почти наиболее прекрасное сопровождается в то же время и многими извне приходящими благами: но оно влечет их (за собой), а само — предшествует им. Можно ли сомневаться, что круговращение солнца и луны ⁶⁹ своими сменами дает благоустройство этому жилищу человеческого рода? что теплотой первого (светила) питаются тела, размягчается почва, сдерживается чрезмерная влажность, сокрушается суровость все связующей зимы, а действенной и всепроникающей теплотой другого регулируется созревание плодов, что его течению соответствует плодоношение людей? что круговым дви-

 

К оглавлению

==90

жением своим перво& (т. е. солнце) (определяет) год,, а второе (т. е. луна), вращаясь в сравнительно меньшем пространстве,— месяц?

Тем не менее и по устранении (всех) этих (благ) — разве солнце само по себе не представляло бы зрелища, пригодного для взоров и достойного благоговения, если бы мимо нас совершало свой путь? Разве луна не была бы достойна созерцания даже и в том случае, если бы совершала свой путь лишь как праздное светило? А чьего внимания не привлекает к себе сам мир ⁷⁰, разливший по ночному небу такое множество огней, возжегший такое бесчисленное количество звезд? Но кто же помышляет о пользе для себя от этих светил в тот момент, когда им удивляется? Посмотри на эти звезды, катящиеся безмолвным сонмом: каким образом они скрывают свою быстроту под видом состоящих и неподвижных тел?

Сколько движения совершается в ту ночь, которую ты наблюдаешь только для определения числа и различия дней? какое множество предметов развертывается под (покровом) этого молчания, какой ряд судеб производит известный путь (зодиака)? Те светила, на которые ты смотришь не иначе как на рассеянные для красы, каждое в отдельности делают свое дело. Нельзя ведь представлять (себе), что только семь светил совершают свое течение, а прочие стоят неподвижно: для нас заметно движение немногих, бесчисленное же множество этих божеств ⁷¹ идут своим путем и снова возвращаются, будучи более удалены от нашего зрения. Да и из числа тех светил, которые доступны нашим взорам, многие идут непостижимым для нас ходом ⁷² и втайне совершают свое движение. Что же? Разве ты не станешь восхищаться созерцанием их величия, хотя бы даже они и не управляли тобой, не охраняли, не согревали, не порождали жизни и не орошали своим дыханием?

Глава 24

Как эти светила хотя прежде всего и заключают в себе пользу, составляют предмет необходимости и дают жизнь, но тем не менее всецело умом нашим овладевает их величие, так и всякая добродетель, и преимущественно добродетель благодарности, хотя и много доставляет пользы, тем не менее не желает быть предметом любви только ради этого. Она заключает в себе нечто более широкое, и недостаточно понимает ее тот, кто считает ее в числе полезных. Он бывает благодарным (только) потому, что это приносит пользу? Следовательно, и благодарным бывает (лишь постольку), поскольку это приносит пользу. (Но) добродетель не принимает скупого: в возлюбленные к ней надобно идти с лоном отверзтым. Неблагодарный размышляет таким образом: «Я желал бы отблагодарить, но боюсь издержек, боюсь опасности, остерегаюсь обиды: стану делать лучше то, что приносит пользу». Не может одно и то же побуждение

 

==91

делать и благодарным и неблагодарным. Подобно тому как различны дела, так различны между собой и намерения их: тот неблагодарен, хотя бы так поступать и не надлежало, неблагодарен потому, что это для него полезно, а этот благодарен, хотя бы для него и не было полезно, благодарен потому, что этого требует долг.

Глава 25

Мы ⁷³ поставили себе целью жить сообразно с природой вещей и следовать примеру богов. А какую цель преследуют боги во всех своих делах, кроме самого содержания этих дел? Разве только ты, быть может, полагаешь, что они получают плод своих трудов от дыма приносимых в жертву внутренностей и благоухания фимиама? Посмотри, какие труды они ежедневно предпринимают, сколько раздают даров, каким множеством плодов исполняют землю, какими благоприятными ветрами, несущимися во все страны, они волнуют моря, каким множеством внезапно выпадающих дождей умягчают почву, восстановляют пересыхающие жилы источников и обновляют их содержанием, наливаемым сокровенными путями.

Все это они делают безвозмездно, безо всякой для себя выгоды. Это же самое должен наблюдать и наш разум, если не уклоняется от своего идеала, дабы не идти к добродетели в качестве наемника. Да устыдится какое-либо благотворение быть продажным: мы имеем бескорыстных богов!

Глава 26

«Если,— говорит (эпикуреец),— ты подражаешь богам, то оказывай благодеяния и неблагодарным, ибо и над преступными восходит солнце, и пиратам открыты моря».

Здесь ставят вопрос: захочет ли добрый человек благотворить неблагодарному, зная, что он неблагодарен?

Дозволь мне несколько перебить эту речь, дабы нам не быть захваченными (врасплох) коварным вопросом. Согласно положению стоиков, прими два разряда неблагодарных: один неблагодарен потому, что безрассуден ⁷", а безрассудный — дурной человек, но дурной человек не свободен ни от какого порока, следовательно, он и неблагодарен. Так, мы всех называем дурными, невоздержными, алчными, расточительными, лукавыми не потому, что все эти пороки в каждом человеке в отдельности велики и явны, но потому, что они могут быть таковыми и существуют, хотя и скрыты.

Другого рода неблагодарный, называемый так толпой, есть тот, кто от природы бывает склонен и расположен к этому пороку. Неблагодарному первого рода, который не чужд этой вины настолько же, насколько он не чужд никакой, добрый человек будет оказывать благодеяние, ибо если станет отталки-

 

==92

вать таких людей, то у него не будет возможности никому делать добра ⁷⁵.

Неблагодарному же (второго рода), который скрывает сделанное ему добро и склонен к этому (пороку) душой, он не станет делать благодеяния точно так же, как не станет доверять денег расточителю или поручать на сохранение вещь тому, кто уже многим отказал (в возвращении ему вверенного).

Глава 27

Боязливым называется иной потому, что он безрассуден, и это (название) преследует всех дурных людей, которым присущи все неразлучные и общие пороки. Но в собственном смысле называется боязливым (только) тот, кто от природы бывает склонен пугаться даже пустых звуков.

Глупец обладает всеми пороками, но не ко всем он склонен от природы. Один. бывает склонен к корыстолюбию, другой к роскоши, иной к дерзости.

Таким образом, заблуждаются те, которые спрашивают стоиков: «Так что же Ахилл (по-вашему) трус? Аристид, которому справедливость дала имя, несправедлив? Фабий, поправивший дело медлительностью, безрассуден? Деций боится смерти? Муций — предатель? Камилл — изменник?» ⁷⁶

Мы не говорим того, что все пороки присущи всем в такой же мере, в какой каждый из них в отдельности выдается в некоторых людях. Но дурной и безрассудный человек (утверждаем мы) не чужд никакого порока. И смелого мы не считаем свободным от страха и даже расточителя не освобождаем от обвинения в корыстолюбии. Подобно тому как каждый человек обладает всеми чувствами и, однако, не все люди, в силу этого, обладают остротой зрения, подобно Линкею ⁷⁷, так и безрассудный не содержит в себе всех пороков в той же степени остроты и силы, в какой некоторые обладают иными (из этих пороков).

Все пороки присущи всем, но не все они одинаково проявляются в каждом человеке в отдельности. Одного природа побуждает к корыстолюбию, иной предался сладострастию, а иной вину или если еще не предался совершенно, то устроен таким образом, что по своему характеру стремится к этому.

Итак, возвращаюсь к своему предмету речи. Неблагодарен всякий дурной человек, ибо он заключает в себе все семена порока. Однако в собственном смысле называется неблагодарным лишь тот, кто стремится к этому пороку: такому человеку я не стану оказывать благодеяния.

Подобно тому как (по нашему мнению) плохо заботится о своей дочери тот, кто выдал ее замуж за человека, пользующегося дурной славой и с которым уже часто разводилась (его жена), подобно тому как будут считать плохим отцом семейства того, кто поручил заботу о своем родовом имении человеку, осужденному за (плохое) ведение (денежных) дел, подобно тому

 

==93

как (по нашему мнению) в высшей степени нелепое завещание составил тот, кто грабителя сирот оставил опекуном своему сыну, так и всякого, кто выбирает неблагодарных людей для того, чтобы доставлять им дары, которые будут пропадать (без пользы), станут называть очень неудачно оказывающим благодеяния.

Глава 28

«Да ведь и боги,— говорит (эпикуреец),— многое даруют неблагодарным».

(Так), но все эти дары они приуготовили для людей добрых,— дурные же принимают участие (в пользовании ими) потому, что не могут быть выделены. Ибо лучше ведь помогать и злым ради добрых, чем лишать помощи добрых ради злых. Таким образом, боги изыскали все то, что ты (нам) приводишь· день, солнце, течение зимы и лета, средние умеренные времена года: весну и осень, дожди, пользование источниками и постоянные течения ветров ⁷⁸ для всех людей вообще; они не могли исключить из пользования этими дарами отдельных лиц.

Царь дает почести достойным, но публичные дары ⁷⁹ и недостойным. Общественный (зерновой) хлеб ⁸⁰ получают и вор, и клятвопреступник, и прелюбодей, и без различия нравов, имя каждого, кто бы он ни был, бывает вырезано (на доске) ".И все другое, что дается человеку как гражданину, а не как лицу добродетельному, одинаково несут к себе и добрые, и злые.

Так и Бог иные блага свои даровал всему роду человеческому для общего употребления: от пользования ими не исключается никто. Ибо не могло ведь и быть того, чтобы ветер был благоприятен людям добрым и противен злым. Общедоступным благом было: открыть торговые морские сношения и распространить владычество человеческого рода. Нельзя было определить закона выпадения дождей таким образом, чтобы они не орошали полей, принадлежащих злым и бесчестным людям.

Некоторые (блага) полагаются среди (всех для общего пользования). Так города созидаются как для добрых, так и для злых. Памятники ума издание сделало общедоступными, так что они могут доходить и до людей недостойных. Медицина оказывает помощь и преступникам. Никто не уничтожил составления полезных лекарств для того, чтобы ими не врачевались люди недостойные.

Требуй цензуры и оценки (достоинства) лиц в раздаче тех благ, которые даруются каждому человеку в отдельности как того достойному, а не тех, которые безразлично допускают к себе всю толпу. Ибо много значит: не исключаешь ты кого-либо или выбираешь. Правосудие оказывается и вору; спокойствием пользуются и убийцы; своего требуют обратно даже и те, кто похитил чужое. Убийц и людей, которые дома пускают в дело меч, стена защищает от врага: покровительством законов пользу-

 

==94

ются и те, которые весьма часто относительно их погрешали. Иные (блага) не могли (бы) доставаться никому (из прочих), если бы не раздавались всем вообще.

Таким образом, нечего рассуждать о том, к чему мы бываем приглашены наряду со всеми,— но того, что мне должно представлять (в дар) кому-нибудь по своему собственному усмотрению, я не стану дарить лицу, заведомо для меня неблагодарному.

Глава 29

«Значит,— говорит (эпикуреец),— когда неблагодарный попросит совета, ты не станешь давать ему, не позволишь ему почерпнуть воды и не укажешь пути, когда он станет блуждать? Или хотя и сделаешь это, но ничего не будешь дарить ему?» Я укажу различие — в данном случае, по крайней мере, постараюсь его указать. Благодеяние есть полезное дело, но не всякое полезное дело — благодеяние, потому что иное бывает так ничтожно, что не может носить такого имени. Для того чтобы составить благодеяние, должны соединиться два обстоятельства. Во-первых, величина предмета, так как иные (предметы) бывают ниже (той) меры (которая дает право на приобретение) этого имени. Кто называл благодеянием подаяние небольшого хлеба, ничтожной монеты или дозволение зажечь огонь? Правда, иногда и такие услуги приносят больше пользы, чем самые важные, тем не менее их ничтожность отнимает у них цену даже и в тех случаях, когда по требованию времени они делаются необходимыми.

Затем, что всего важнее, (к этому качеству) должно присоединяться следующее условие, именно: надобно делать добро ради того лица, которому я желаю доставить благодеяние, считать его достойным этого и охотно делать даяние, извлекая наслаждение из своего дара.

Ничего этого нет в тех действиях, о которых мы говорили. Ибо мы оказываем их людям не как достойным этого, но оказываем, пренебрежительно относясь к этим дарам, как ничтожным: в этом случае мы даем даяния не человеку, а человечеству ⁸².

Глава 30

Не стану отрицать того, что иногда буду раздавать некоторые дары и недостойным, дабы почтить других: так, при соискании почестей знатное происхождение заставляет предпочитать иных недостойных людей людям новым, хотя и трудолюбивым ". Не без разумного основания почитается священной память великих заслуг; появлению большого количества доблестных людей способствует то обстоятельство, когда благодарность за заслуги не пропадает вместе с ними.

Что сделало Цицерона-сына ^м консулом, как не отец? Какое обстоятельство недавно возвело Цинну ⁸⁵ из лагеря неприятелей

 

==95

на консульство? Что возвысило Секста Помпея ⁸⁶ и других Помпеев, как не величие одного мужа? Величие, которое некогда было таково, что даже при его падении достаточно высоко вознесло всех его (потомков). А благодаря чему в недавнее время сделали жрецом не одной коллегии Фабия Персидского ⁸⁷, одно лобзание которого может препятствовать молитвам добрых людей (доходить по их назначению) ⁸⁸, как не благодаря Фабию Веррукозу, Аллоброгику и тем тремстам Фабиев, которые противопоставили нападению врагов одно свое семейство — за (целое) государство?

Наш долг в отношении к добродетели ⁸⁹ чтить ее не только в настоящем, но и тогда, когда она удалилась от нашего зрения. Подобно тому как они (доблестные мужи) совершили эти (подвиги) с тем, чтобы принести пользу не одному (только) поколению, но оставить свои благодеяния и после себя, так и мы не должны ограничивать своей благодарности одной (их) жизнью.

Этот человек произвел на свет великих людей,— он достоин благотворении, каков бы ни был, (потому что) даровал нам людей достойных. А этот — произошел от знаменитых предков: каков бы он ни был — пусть укрывается под их сенью! Подобно тому как темные места освещаются солнечными лучами, так и ничтожные люди пусть озаряются сиянием своих предков.

Глава 31

Теперь я хочу, мой Либералий, избавить от нареканий богов, так как иногда мы имеем обыкновение говорить: «Что было (угодно) Провидению, когда оно возвело на царство Аридея?» ⁹⁰ Ты полагаешь — царство было дано ему? Нет, оно даровано его отцу и брату.

Почему оно сделало владыкой вселенной Гая Цезаря ", человека, страстно алкавшего человеческой крови, которую он повелевал проливать на своих глазах, как бы желая ею упиться. Что же значит, ты думаешь, что это (царство) даровано ему? Нет, оно даровано его отцу Германику, даровано его деду и прадеду и прежде них (жившим) другим славным мужам, хотя они и проводили свою жизнь в качестве частных лиц и были равны со всеми прочими людьми.

А когда Провидение сделало Мамерка Скавра ⁹² консулом, то разве не знал ты, что он берет открытыми устами менструации своих служанок: да он и сам разве скрывал это? Разве он хотел казаться невинным?

Передам тебе рассказанное им о самом себе, о чем, как я помню, разносили всюду и с торжеством заявляли даже в его собственном присутствии. Однажды он выразил Азинию Поллиону ^9Э, когда тот лежал, в непристойных словах свое желание сделать с ним то, что сам предпочитал испытывать ⁹⁴. И когда увидал, что чело Поллиона нахмурилось, то заметил: «Что я сказал дурного, пусть обратится на меня и на мою голову!» Он сам передал эти слова свои.

 

==96

И ты допустил столь явно низкого человека до (преднесения пред ним дикторских) связок и до трибунала? Конечно (ты сделал это потому, что), имея в мысли древнего Скавра, главу сената, с негодованием сносишь, когда лежит (в забвении) его отрасль.

Глава 32

Правдоподобно, что к одним боги относятся с большим благоволением ради их родителей и дедов, к другим ради будущего поколения их внуков и правнуков и длинного ряда следующих потомков. Ибо они знают, каков будет ряд поколений созданного ими (человека), и для них всегда открыто познание всех тех вещей, которые имеют пройти чрез их руки; для нас же это знание закрыто. Что мы считаем неожиданным, то для них является предусмотренным и знакомым. «Да будут,— говорит Провидение,— эти люди царями, потому что их предки не были (таковыми); потому что эти последние предпочли верховной власти справедливость и воздержание, потому что не государство они посвятили на служение себе, а самих себя на служение государству. А эти люди пусть царствуют, потому что прадед их был доблестным мужем, дух которого возвышался над судьбой, который во время гражданской распри предпочел лучше сам быть побежденным, чем победить, ибо это полезно было для государства. Ему такое долгое время нельзя было сделать воздаяния. В уважение к нему пусть этот человек господствует над народом не потому, что он умеет или может это делать, а потому что другой заслужил этого вместо него. Этот безобразен телом, отвратителен на вид и обратит в посмешище свои (царские) украшения: вот люди станут обвинять меня, станут называть слепым и безрассудным, упрекать в незнании, куда положить то, что должно принадлежать лучшим и превосходнейшим людям. Но я знаю: другому я дарую это, другому уплачиваю (сделанный мной) некогда долг. Откуда людям знать того человека, который избегает славы, идет на опасность с таким лицом, с каким другие возвращаются из опасности, который никогда не отличает своего блага от общественного. Где он, говоришь ты, или кто он такой и откуда? Вы не знаете, а у меня ведутся счеты расходов и доходов. Я знаю, что кому следует. Одним я возвращаю долг спустя долгое время, другим заранее и смотря по тому, как представится удобный случай и возможность для моего государства».