Реторты и колбы - ничего не произвело впечатления на Сантьяго

Quot;Он слишком примитивен, чтобы понять это", -- подумал

англичанин. Он собрал свои книги и снова засунул их в чемоданы,

Навьюченные на верблюда.

Изучай свой караван, - сказал он. - Мне от него было

Так же мало проку, как тебе - от моих книг.

И Сантьяго снова принялся внимать безмолвию пустыни и

Глядеть, как вздымают песок ноги верблюдов. "У каждого свой

способ учения, - подумал он. - Ему не годится мой, а мне -

Его. Но мы оба отыскиваем Свою Стезю, и я его за это уважаю".

Караван шел теперь и по ночам. Время от времени появлялись

бедуины, что-то сообщали Вожатому. Погонщик верблюдов,

Подружившийся с Сантьяго, объяснил, что война между племенами

Все-таки началась. Большим везением будет, если караван сумеет

Добраться до оазиса.

Верблюды и лошади выбивались из сил, люди становились все

Молчаливее, и в ночной тишине даже конское ржание или фырканье

верблюда, которые раньше были просто ржанием или фырканьем,

Теперь внушали всем страх, потому что могли означать

Приближение врага.

Погонщика, впрочем, близкая опасность не пугала.

Я жив, - объяснял он Сантьяго однажды ночью, когда не

Светила луна и не разводили костров. - Вот я ем сейчас финики

И ничем другим, значит, не занят. Когда еду - еду и ничего

Другого не делаю. Если придется сражаться, то день этот будет

Так же хорош для смерти, как и всякий другой. Ибо живу я не в

Прошлом и не в будущем, а сейчас, и только настоящая минута

меня интересует. Если бы ты всегда мог оставаться в настоящем,

То был бы счастливейшим из смертных. Ты бы понял тогда, что

Пустыня не безжизненна, что на небе светят звезды и что воины

Сражаются, потому что этого требует их принадлежность к роду

Человеческому. Жизнь стала бы тогда вечным и нескончаемым

Праздником, ибо в ней не было бы ничего, кроме настоящего

Момента.

Спустя двое суток, когда путники укладывались на ночлег,

Сантьяго взглянул на звезду, указывавшую им путь к оазису. Ему

Показалось, что линия горизонта стала ниже: в небе над пустыней

Сияли сотни звезд.

Это и есть оазис, - сказал погонщик.

Так почему же мы не идем туда?

Потому что нам надо поспать.

Сантьяго открыл глаза, когда солнце начало вставать из-за

Горизонта. А там, где ночью сверкали звезды, тянулась вдоль

Пустыни бесконечная цепь тамариндов.

Мы дошли! - воскликнул англичанин, который тоже только

Что проснулся.

Сантьяго промолчал. Он научился этому у пустыни, и теперь

Ему достаточно было просто смотреть на деревья. До пирамид было

Еще далеко. Когда-нибудь и это утро станет для него всего лишь

Воспоминанием. Но сейчас он жил настоящей минутой и радовался

Ей, как советовал погонщик, и пытался связать ее с

воспоминаниями о прошлом и с мечтами о будущем. Да,

когда-нибудь эти тысячи тамариндов превратятся в воспоминание,

Но в этот миг они означали прохладу, воду и безопасность. И так

же, как крик верблюда в ночи мог означать приближение врага,

Цепочка тамариндов возвещала чудо избавления.

Quot;Мир говорит на многих языках", - подумал Сантьяго.

Quot;Когда время летит быстрее, караваны тоже прибавляют

Шагу", - подумал Алхимик, глядя, как входят в оазис сотни

людей и животных. Слышались крики жителей и вновь прибывших,

пыль стояла столбом, застилая солнце, прыгали и визжали дети,

Рассматривая чужаков. Алхимик понимал, что вожди племени

Приблизились к вожатому и завели с ним долгий разговор.

Однако все это его не интересовало. Много людей приходили

И уходили, а оазис и пустыня пребывали вечными и неизменными.

Он видел, как ноги царей и нищих ступали по этому песку,

Который, хоть и менял все время по воле ветра свою форму, тоже

Оставался прежним - таким, каким с детства помнил его Алхимик.

И все-таки ему передавалась радость, возникающая в душе каждого

Путешественника при виде того, как на смену синему небу и

Желтому песку появляются перед глазами зеленые кроны