Судьбы российской культуры на рубеже веков

Непосредственно история дана нам как совокупность человеческих поступков, и поэтому для ее понимания очень важны стимулы этих поступков – регуляторы общественного поведения. Они могут быть двух родов; назовем их регуляторами первого и второго порядка.

Регуляторы первого порядка – те, что прямо связаны с выживанием человека и действуют на него извне, как некоторые объективные силы. Таковы регуляторы экономические или правовые. Чтобы человек ни думал и кем бы ни был, ему надо есть, где-то прятаться от непогоды, что-то носить на теле, и чтобы такие свои потребности удовлетворять он должен что-то производить, приобретать, добывать, регулируя при этом свое поведение по нормам, которые в данном обществе приняты. Точно так же обстоит дело и в государственно-правовой сфере: жизнь человека в обществе регулируется нормами и законами, и хотя в идеале гражданин, как член общества, участвует в их создании, непосредственно они даны ему как нечто внешнее, чему он должен подчиниться. Именно этим «внешним» своим характером регуляторы общественно-исторического поведения первого порядка в корне отличаются от регуляторов второго порядка[1].

Право не является единственным регулятором жизни человеческого общества. Помимо права существуют еще два важных фактора, которые способствуют водворению в обществе наиболее справедливого порядка; это мораль (или нравственность) и нравы. Под именем нравов (mores, boni mores), мы разумеем систему норм, которые, так же как и нормы права, имеют своей задачей определить внешнее поведение членов общежития, т.е. указать, какие поступки считаются допустимыми и желательными и какие – нет. Разница однако состоит в том, что нормы права стоят под защитой государственной власти, тогда как нормы нравов, обыкновенно, такой защитой не пользуются и находятся просто под охраной общественного мнения. Лицо, нарушающее юридическую норму, подвергается каре со стороны государства, и эта кара может даже дойти до отнятия жизни у виновного. Лицо же, не соблюдающее добрых нравов, подвергается общественному осуждению и в случае крайности может быть принуждено к выходу из той общественной среды, к которой принадлежит; дальше же этой репрессии общество по охране своих нравов идти не может. Таким образом, нравы отличаются менее принудительным характером, чем право, и под их охрану поставлены обыкновенно менее важные интересы, чем под охрану права.

Мораль и нравственность отличаются от права и нравов тем, что она заботится не столько об урегулировании наших внешних поступков, сколько о воспитании нашего внутреннего настроения. Она старается воспитать в каждом из нас такое внутреннее настроение, чтобы все мы добровольно сообразовали наши действия с социальным идеалом, без всякого принуждения вели бы себя, как хорошие граждане.

Ясно, что право, нравы и мораль ведут общество к одной цели - водворению наилучшаго социального порядка, - но пользуются при этом разными средствами[2].

Следуя правилам формирования, можно в буквальном смысле слова любое животное обучить любым действиям, на которое оно способно физически и эмоционально. Для этого необходимо только сообразить, как разбить элемент поведения, который вы намерены у него выработать, на достаточно простые составляющие, чтобы поочередно отрабатывать их. Именно так цирковые дрессировщики обучают слона стоять на одной ноге или тигра прыгать сквозь горящий обруч. У этого процесса есть пышное наименование – «последовательное приближение»… Те, кто занимается формированием поведения в силу своей профессии, иногда путем проб и ошибок вырабатывают в себе тонкое интуитивное понимание этого процесса. Мне доводилось наблюдать примеры великолепного формирования в работе футбольных тренеров, жокеев и дирижеров симфонических оркестров.[3] По всей видимости чем-то похожим занимаются и политики, только в гораздо больших масштабах. Действительно, мужество сохранить трудно. Гораздо проще разлагаться и предаваться упоительным излишествам, чем гнаться за такими химерами как верность, доблесть и жертвенность во имя Отчизны. Поэтому если из самых верхов идет сладкий запах разложения, то устоять от соблазна очень трудно. В свое время Моавия ибн Абу-Суфьян, сын врага Мухаммеда говорил, что ислам должен соблюдаться, а вино я выпью у себя дома, и каждый желающий может. Молиться все обязаны, но если ты пропустил намаз, то я не буду на это обращать внимания, и если ты хапаешь государственную казну, но ты мне симпатичен, на это я тоже не буду обращать внимания.[4] Как давно это было, а как будто вчера.

Давайте постараемся остановиться на деятельности регуляторов общественной жизни второго порядка, которые основаны на интериоризации[5] общественных процессов и выступают не столько как проявление внешнего принуждения, сколько как содержание сознания. Так, каждая эпоха представляет себе категории времени, пространства, собственности, власти, права, семьи, дружбы по своему, в отличие от того, как представляли их себе люди других эпох, и это особенная, лишь данному обществу присущая система представлений, или, как иногда принято ее называть, «картина мира», оказывает существенное влияние на мировосприятие, на сознание и, следовательно, на поведение людей[6]. Если мы ударим по этой «картине» из всех орудий, то на выходе получим измененное поведение населения. Если выстрелить в прошлое из ружья будущее взорвется.

Лев Гумилев в главе под названием измененный стереотип поведения отмечал, что никакая экспедиция в тяжелых условиях без этики, основанной на взаимовыручке, работать не сможет. Так, туристы переходили на Алтае речку, и один свалился в воду, а остальные его не вытащили, потому, что каждый думал: «я же не обязан». Это тоже этика, но уже другого типа. По этике Ясы Чингисхана человек обязан лезть и выручать, а если бы не полез, то его бы осудили и казнили за неоказание помощи товарищу. Эта этика везде и всегда там, где людей подстерегает опасность, поскольку это единственно спасительная форма поведения при которой можно как-то уцелеть. В условиях когда война была повседневной, каждый кто стремился жить не только чем-то, но и ради чего-то хотел быть уверен, что его не предадут.

Западная культура преимущественная чувственная, следовательно, чувственные и основные виды изобразительного искусства. Современный кризис изобразительных искусств демонстрирует разрушение чувственной формы живописи и скульптуры, музыки, литературы, драматургии и архитектуры. Во второй половине 19 века и в начале 20 века чувственное искусство достигло стадии зрелости и с этого момента постепенно становится внутренне бесплодным и все более противоречивым.

С технической стороны оно более совершенно, чем чувственное искусство любого другого века и культуры, т.к. западные мастера непревзойденны в обладании техническими средствами. Могут имитировать примитивное искусство, искусство Фидия, готических сборов и египетских пирамид, Рафаэля и Микеланджело, Гомера и Данте и т.д. Беспримерно по своему объему и размеру. Старые оркестры и хоры, карликовые по сравнению с современными и т.д. искусство проникает во все сферы жизни от вилок и ножей до автомобилей и домашней обстановки. Если раньше музыка, картины, скульптуры, поэмы и драмы были доступны только избранному меньшинству, то теперь искусство вошло в жизнь каждого человека, найдя отражение в цвете его автомобиля, форме одежды и т.д. Предметы потребления, проданные даже в дешевом магазине включают в себя чувственную долю красоты. Красота и искусство стали обыденностью для западной культуры. Это немалое достояние.

Другое достоинство – разнообразие. Искусство не ограничивается камим-нибудь одним стилем или сферой, как искусство всех предшествующих эпох. Оно как энциклопедия или гигантский универмаг. Все это облагородило человека.

Но патологические вирусы распада и разложения. Декаданс плавно переходит в разрушение, т.к.:

1) функция давать наслаждение приводит к тому, что ценностями становятся «вино-женщины-песня»

2) попытки изображать реальность такой, какой она открывается нашим органам чувств неизбежно приводит к тому, что искусство становится все более поверхностным и иллюзорным, не затрагивая глубины явлений

3) в поисках более чувственного и сенсационного материала искусство все более удаляется в мир извращений и патологий – к социальным отстойникам

4) чарующее многообразие побуждает к поиску еще большего многообразия, следовательно, разрушение гармонии и превращение искусства в океан хаоса

5) это искусство создаваемое для публики профессионалами, следовательно, отдаление художника.

Искусство – товар для продажи, стимуляции усталых нервов и сексуального возбуждения. Искусство обслуживает рынок и не может игнорировать его запросы, следовательно, вульгарно, как и толпа, заказывающая его, следовательно, пренебрежение религиозными и моральными ценностями, следовательно, массовые «хиты» и «бестселлеры», т.к. любой товар на рынке недолговечен. И если художник не хочет голодать он должен потворствовать потребителям…, следовательно, высшие ценители «красоты» коммерческие дельцы которые принуждают художников подчиняться их требованиям и навязывают их через средства массовой информации с помощью рекламы…

Кого сейчас, кроме маленькой кучки старомодных чудаков, интересует искусство, которое не развлекает, не доставляет удовольствия, не возбуждает и не расслабляет, как цирк, как внимание очаровательной девушки, как стакан вина или хорошая еда?

Это мысли об искусстве Питирима Сорокина (человек цивилизация общество. М, 1992 год, с. 448-452).

А вот разговор всемирно известного художника Сальвадора Дали с одним юношей, который мечтает уехать в Америку…

Дали: У вас есть какие-либо влиятельные знакомые? Вы любите хорошо поесть?

Юноша: Что вы, я могу питаться, чем попало…

Дали: каждый день питаться хлебом и горохом – слишком дорогое удовольствие. Их надо покупать, а для этого придется работать и работать. Вот если бы вы привыкли жить на одной икре и шампанском, то это не стоило бы вам ровным счетом ничего… это продукты, которыми вас угощают дамы определенной породы – утонченные, восхитительно надушенные.… Но чтобы пользоваться их расположением, надо быть полной противоположностью тому, что являете собой вы.… Так ступайте прочь, и занимайтесь-ка лучше своим горохом. Вот у вас и лицо до срока сморщилось – ни дать, ни взять сухая горошина (С.Дали Дневник одного гения. М., Искусство, 1991 год, стр.92).

Другая цитата Дали:

«Я хочу написать его (Ленина – А.К.) с ягодицей трехметровой длинны, которую будет подпирать костыль. Для этого мне понадобится пять с половиной метров холста…» (с.62).

Читаем далее…. «Через 15 минут после первого завтрака я, как обычно сую себе за ухо цветок жасмина и отправляюсь по интимным делам. Не успеваю я как следует усесться, как тут же испражняюсь почти без всякого запаха. Он настолько слаб, что его полностью перебивает аромат надушенной бумаги и веточки жасмина… (с.82).

Диагноз, поставленный Дали самому себе, – самообожание. В других своих книгах он смакует подробности своего детства – вот он пинает, словно по мячу, голову своей трехлетней сестренки, вот – сталкивает малыша с подвесного моста, вот в возрасте 29 лет повалил и принялся топтать ногами девушку «пока ее окровавленную, не оттащили…».

Любопытно, что некоторые шаловливые штрихи автобиографии Дали напоминают очень популярные в 1912 году «Безжалостные стихи для бессердечных домов» Гарри Грэма. Например:

Наш маленький Вили рыдает так громко,

Бедняжка, он так огорчен,

Сломал он всего-то лишь шею сестренке –

И сладкого к чаю лишен.

Двумя качествами Дали обладает бесспорно – даром к рисованию и чудовищным эгоизмом. «В семь лет – пишет он в первом абзаце одной из своих книг, - Я хотел быть Наполеоном. С тех пор амбиции мои росли неуклонно». Представьте себе теперь, что у вас нет ничего, кроме собственного эгоизма и ловкости, истинной воли дар – академический, иллюстративный стиль рисования, а ваш подлинный удел – стать иллюстратором учебников…. Как же стать Наполеоном? Выход всегда один: впасть в порок, всегда делать такие вещи, которые шокируют и ранят людей. Например, вырезать парой ножниц глаза у дохлого осла. Идя таким путем, всегда будешь чувствовать себя оригинально. И это приносит деньги…

Собираясь на свидание с будущей женой, Дали натерся мазью, приготовленной из козьего помета, сваренного в рыбьем клее.

Автобиографии можно верить лишь тогда когда она обнаруживает что - либо постыдное. Человек изображающий себя положительным возможно лжет. ибо если смотреть на любую жизнь изнутри она предстанет просто как сплошная череда поражений. Очень часто, в погоне за сиюминутной славой, авторы воспоминаний,выбрасывают обыденность бытия, заменяя его тягостную каждодневность совершенно неправдоподобными или перекомпанованными событиями биографии. Такова, например, «Жизнь» Сальвадора Дали. Его автобиография всего навсего акт публичного стриптиза, исполненный в розовом свете рампы, документальное описание извращенной фантазии, извращения природных инкстинктов, которое стало возможным лишь благодаря машинному веку. От. этой книги дурно пахнет, возможно. это радует автора, который отправляясь на свидание со своей будущей женой натерся мазью приготовленной из козьего помета сваренного в рыбьем клее.

Самая заметная черта – его некрофилия. В ней он признается открыто, утверждая что уже излечился от нее. Мертвые лица, черепа, трупы животных очень часто появляются на его полотнах. Вот, например, «Манекен, гниющий в такси. По уже несколько вздувшемуся лицу и груди уже явно мертвой девушки ползают огромные съедобные бургундские улитки

Всему этому можно противопоставить тот факт, что Дали рисовальщик исключительного дарования. Он в пятьдесят раз талантливее большинства людей, порицающих его мораль и косо глядящих на его картины… Дело в том, что мы сталкиваемся здесь с прямой, непрекрытой атакой на благопристойность. Дали хвастается, что он не гомосексуалист, однако в остальном его извращения многообразны и им можно «позавидовать». В чем дело? Возможно фантазии Дали проливают полезный свет на разложение капиталистической цивилизации. Он – симптом мировой болезни. Почему он выставляет на показ пороки? Уберите из его полотен черепа, муравьев, телефонные аппараты и вы окажитесь среди иллюстраций «мира сказок» в который небезызвестный вам Карлсон отправил дядюшку Юлиуса. Двумя качествами Дали обладает безусловно – даром к рисованию и чудовищным эгоизмом. «В семь лет – пишет он в начале своей книги,- я хотел быть Наполеоном. С тех пор мои амбиции росли неуклонно». Представьте себе теперь, что у вас ничего нет кроме собственного эгоизма и ловкости, а ваш дар – академический иллюстративный стиль рисования, а ваш подлинный удел быть иллюстратором учебников или детских сказок. Как же в этом случае стать Наполеоном? Выход один – впасть в порок. Всегда делать такие вещи, которые больно ранят людей. Например, вырезать глаза у дохлого осла парой ножниц. Это приносит деньги, и не так опасно как совершение преступлений. В 20-е годы столицы крупнейших европейских держав были полны аристократами, которые в отличии от своих предков не чувствовали тяги к красивым дворовым девкам да к охоте. Их тянуло к искусству. Швырнешь в таких людей дохлым ишаком, а в ответ на тебя посыпятся крупные купюры. Почему их тянуло к картинам омерзительного содержания – особый вопрос..Что это закат Европы?

Во время войны в Испании Дали отправляется путешествовать в Италию, где находит состоятельных аристократических покровителей. С приближением европейской войны подыскивает себе местечко с приличной кухней во Франции, откуда во время начала войны бежит в Испанию используя ее как перевалочный пункт по пути в Америку, где война его точно не застанет.

Не считайте меня слишком умным. Это не мои мысли. Их автор - Джордж Оруэлл, автор бессмертной книги о развитии нашей любимой Родины – ее капиталистическо-социалистическом пути, – создатель «……скотного двора» или «Свинского уголка». Почему он так не любит великого художника? Да потому, что Сальвадор искал место поспокойнее, да посытнее, а Джордж скакал с войны на войну, хотя туда его никто не звал. Каждый сам выбирает свой путь, однако при этом один руководствовался западными ценостями, а другой восточными. В У веке до нашей эры китайский мудрец Конфуций произнес фразу «Низкий человек заботится о своей выгоде, благородный муж думает о долге». Демократия подарила Народу свободу выбора. Угадайте с трех раз в пользу чего сделал выбор наш великий народ? Понятно, что не в пользу долга. Как говорили самураи «из двух дорог выбирай ту, которая ведет к смерти». Сальвадор Дали не был самураем, Джордж Оруэлл тоже. Поэтому свои заметки о Сальвадоре Дали он метко назвал «Привилегия духовных пастырей». Дело в том, что до начала 19 века английское духовенство имело одну очень существенную привилегию – неподсудность светскому суду.

Курт Воннегут долго думал, для чего нужно искусство и придумал таки теорию о канарейке в клетке, Шахтеры берут такую певунью с собой в забой не для песен. Почуяв запах газа она начинает метаться по клетке задолго до того как человек с его грубым обонянием различит опасность. Вот для чего обществу нужен писатель, ведь в отличие от большинства людей он наделен особой чувствительностью. В то время, когда Сальвадор Дали был далеко от Испании, Джордж Оруэлл находился в эпицентре событий. Вши плодились в его брюках гораздо быстрее, чем он успевал уничтожать их, сносились носки и совершенно стоптались ботинки, так что ходить приходилось почти босиком. Как никогда в жизни мечталось принять горячую ванну, переодеться в чистую одежду. А когда бойцов республиканской Испании отправили на отдых, Сальвадор принимал участие в уличных боях, сутками сидя на чердаке с винтовкой, голодая, страдая от переутомления и нервной болезни, вздрагивая при каждом шорохе и хватаясь за плохонький револьвер приобретенный контрабандным путем. Меньше всего он думал в эти минуты об аналитике происходящих вокруг него событий. 9. Европейская культура эпохи Возрождения

И Нового времени.

Возрождение (Ренессанс) – период культурного развития ряда стран Западной и Центральной Европы, но везде эта эпоха наступила в разное время. Например, в Италии (XIV – XVI вв.), а в Западной Европе – в конце XV – XVI вв. Эта культура получила и иное название – гуманизм (от латинского слова – humanus – человеческий, человечный). Этим словом обозначалась светская образованность, в противовес богословско-схоластической. Отличительная черта новой культуры – признание интересов и прав человека, которые игнорировались средневековой аскетической моралью. В центре внимания оказывается личность. Бог рассматривается как творческое начало, в уподоблении которому – предназначение человека. Аскетизм утратил свою роль. Главное – следовать человеческой природе, ощущать радость существования. А если человек создан природой для наслаждения, то и мир в котором он прибывает прекрасен. Достоинство заключается в том, чтобы возвыситься от «варварского», животного состояния до человеческого. В этом – свобода выбора, заложенная в человеке Богом. Истинно благородный человек не рождается таковым, но своими делами создает себя подобно творцу. Героический образ титана Прометея, бросившего вызов Зевсу – знамя новой культуры. Античная культура, с ее канонами красоты возрождается из пепла и объединяется с христианской. Деятели эпохи Возрождения, подобно древним грекам восхищаются красотой человеческого тела и воссоздают вновь античную скульптуру. Возрождаются подлинные труды Аристотеля и Платона и приходят на смену трактатов, исковерканных схоластами. Схоластические споры, со ссылкой на авторитеты отходят на задний план, т.к. личности, пытающейся докопаться до истины, не требуется подобного рода опора. Но при этом не следует забывать и о том, что в это же самое время европейское население вполне серьезно сжигает на кострах черных кошек, и во многих странах, параллельно с возрождением новых идей, пока еще вовсю полыхают костры инквизиции.

В Новое время для Европы (XVII – XIX вв.) формируется единое культурное пространство. Основа его буржуазный способ правления, а, следовательно, развитие человеческой индивидуальности.

XVII в. – эпоха зарождения и становления рационализма.

XVIII в. – век Просвещения, когда носителем рационалистического сознания становится «третье сословие».

XIX в. – век классики, когда основные тенденции предшествующих столетий проявили себя всесторонне и полно.

Новоевропейская культура (XVII в.).

Предпосылка становления капитализма – великие географические открытия XV – XVI вв. и освоение европейцами практически всей планеты. Человек объявлен царем природы, следовательно, субъект стоит над объектом. Складывались нации, следовательно, национальные государства, национальные культуры и национальные отношения. Но в XVII в. ещё не было такого порабощения людей и антигуманного развития техники как в последующие столетия, следовательно, оптимистическое мировоззрение. Декарт «Я мыслю, следовательно, я существую». Вера в мощь человеческого разума, в способность людей решить с помощью нации, возникающие перед ними проблемы. Исследователь из затворника-одиночки превращается в «легального» деятеля, хотя, его отношения с государством ещё очень сложны. Научная революция XVII в. началась стремительно, началась в математике и механике, объединив в себе два ствола точного знания: теорию и эксперимент. Античная и средневековая наука – сплошная теория. В XVII в. появляется экспериментатор, т.е. не наблюдатель, а испытатель природы, побуждающий её подчиниться своей воле.

Каравеллы Колумба и Магеллана, телескоп Галилея и микроскоп Ливенгука открыли необъятный мир микро и макро пространства несоизмеримый с обычным опытом и представлениями. Пространство и время особый и очень важный научный компонент.

Религия из сферы личной жизни все больше переходит в государственную, сливается со свободомыслием науки.

Пантеизм (отождествление бога с природой).

Деизм (ограничение функций бога по отношению к природе).

Войны, голод, эпидемии уже не порождают эсхатологических предчувствий. Происходит разрыв со средневековым и «сближение» с древнеэллинской культурой. Лейбниц (1646 – 1716) как и Пифагор (VI в. до н. э.) понимает Вселенную как единый и целостный организм. Гоббс, Локк, Спиноза, Гроций – теория естественного права и общественного договора.

Вопреки романтикам и моралистам великая цивилизация сила того времени – сила капитала – не была ни доброй, ни прекрасной, ни возвышенной.

Европейская цивилизация вырывается вперед за счет откровенного грабежа других народов, в том числе и народов с древнейшей культурой (Индия, Китай, Мексика). Европейское высокомерие ограничивало, прежде всего, развитие самого европейского просвещения.

Европейская культура XVIII в. – продолжает традиции XVII в., но и отличается от него. Вольтер, Руссо, Гете, Шиллер – сторонники и защитники идей о человеческой свободе, широком развитии личности, противники рабства. XVIII в, - век контрастов. Блеск Версаля и нищета масс. В производстве – переход от мануфактуры к более сложным технологиям и использованию природных сил (главным образом энергии) не в первозданном, а в переработанном виде.

Наука: монополия механико-математического знания уступает место опытным и описательным дисциплинам: физике, географии, геологии. Коллекционирование и систематизация огромного количества материала. В отличие от XVII в., в котором существовало лишь черное и белое в XVIII в. стали замечать полутона. Вера в возможность преобразования мира на разумных началах перекликается с темой постоянства и изменчивости человеческой природы, её зависимости или независимости от внешних условий.

Во Франции критика религии велась с атеистических позиций. Гольбах называл её ложью и священной заразой, не покончив с которой невозможно покончить с деспотизмом феодалов. Кант считал, что человеческая личность и мораль автономны по отношению к религии.

Основной художественный стиль – барокко – стиль, соединивший готику с новыми тенденциями свободомыслия (стена взрывается) – символ двойственности эпохи. Рококо: вычурность, манерность, легкомыслие в противовес торжественности барокко. Лозунг эстетики рококо – искусство для наслаждения, мироощущение живущей одним днем предреволюционной аристократии. Лозунг Людовика XV «После нас хоть потоп».

Европейская культура XIX в. Следует вспомнить о том, что архитектура это не просто строительство и организация среды необходимой людям для жизни, но и эстетическое формирование окружения человека, и выражение идей в художественных образах. Давайте вспомним, как только не называли стили в архитектуре этого времени: классицизм (от латинского ciassicus – образцовый) стиль и направление в литературе и искусстве XVII – XIX вв, обратившийся к античному наследию как к норме и идеальному образцу)[7], ампир (от французского empire – империя, ампир – стиль в архитектуре и декоративном искусстве первых трех десятилетий XIX века, завершивший развитие классицизма. Массивные лапидарные, подчеркнуто монументальные формы и богатый декор (военные эмблемы, орнамент), опора на художественное наследие императорского Рима, древнегреческой архаики, традиции Древнего Египта служили воплощению идей государственного могущества и воинской силы. Этот стиль сложился в период империи Наполеона I во Франции. В ряде стран, в том числе и в России, ампир стал выражением идей государственной независимости, отстаиваемой в антинаполеоновских войнах.). В любом случае, мы не можем не заметить прямую связь классицизма с античностью. Архитектура и скульптура это не только застывшая музыка, но и «окаменевшая идеология».

Если мы постараемся последовать за этой мыслью, то с удивлением увидим, что одно из основных отличий греческой архитектуры от римской заключается в том, что у греков несущей конструкцией являлись колонны, а у римлян – стена, поэтому колонны выполняли главным образом декоративную роль. Подобные сооружения в огромном количестве появляются в европейской архитектуре данного периода. Однако появление классицизма было вызвано и экономическими причинами. Дело в том, что на строительство классических зданий требовалось несколько меньше денег чем на сооружения в стиле «борокко».

В Европе вырастало поколение, глядящее на мир сквозь окна жилищ, созданных по античному образу и подобию. И именно поэтому, нас совсем не удивит то, что старая наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо на предложение англичан сдаться ответила: «Merde! Гвардия умирает, но не сдается». Впрочем, старая наполеоновская гвардия сплошь состояла из отборных героев.

Подобные образцы поведения восхваляются и в живописи, и в европейской литературе. Давайте бегло просмотрим несколько цитат из воспоминаний вымышленного А.Конан-Дойлем доктора Джона Г. Уотсона, отставного офицера военно-медицинской службы, который в 1878 году он окончил Лондонский университет, после чего прошел специальный курс для военных хирургов и получил назначение ассистентом хирурга в полк, стоящий в Индии. Догнал полк в Кандагаре (началась вторая война с Афганистаном). «Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастий. Меня перевели в Беркширский полк, с которым я участвовал в роковом сражении при Майванде. Ружейная пуля угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию. Вероятнее всего, я попал бы в руки беспощадных гази, если бы не преданность и мужество моего ординарца Мьюррэя, который перекинул меня через спину вьючной лошади и ухитрился благополучно доставить в расположение английских частей». Уже в этих строчках обрисовывается волевой и цельный характер благородного человека. А вот друг доктора Шерлок Холмс при смерти, его болезнь:

- Заразная при прикосновении, Уотсон, только при прикосновении! Держитесь от меня подальше, и все будет хорошо.

- Боже мой, Холмс! Неужели вы думаете, что это может иметь для меня какое-либо значение? Я бы пренебрег этим даже по отношению к постороннему мне человеку. Так неужели это помешает мне выполнить мой долг по отношению к вам, моему старому другу?

И какое нам дело до того, что Холмс притворяется и не подпускает доктора к себе лишь для того, чтобы не быть разоблаченным. Уотсон-то этого не знает. А в финале нас ждет счастливый конец. Негодяй будет наказан и справедливость восторжествует. Вымышленные герои живут по законам чести, и в течении столетий мальчишки будут зачитываться этими историями.

В XVIII – XIX вв. на этот путь свернет и российская культура.

 

Вопросы и задания для самоконтроля

3) Как изменилась культура в эпоху Возрождения?

4) Сравните между собой культурные процессы, происходившие в Средние века и в эпоху Возрождения.

5) Какова роль античной культуры в становлении идеалов эпохи Возрождения и Нового времени?

6) Какие этапы в своем развитии проходила культура нового времени?