Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далеко, далеко на озере Чад

Изысканный ходит жираф.

И начинается особенно таинственная и грустная сказка “про чёрную деву, про страсть молодого вождя, про тропический сад, про стройные пальмы и запах немыслимых трав”. Потрясает описание жирафа:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озёр…

необычные сравнения:

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полёт.

Это стихотворение настолько мелодично, что в наше время на него написана музыка и оно стало песней. И вот ещё одна таинственная сказка: “Озеро Чад”. Она похожа на любовный роман в стихах. Сюжет его банален и грустен, но язык стихотворения придаёт ему красоту и необычайность:

На таинственном озере Чад

Посреди вековых баобабов

Вырезные фигурки стремят

На заре величавых арабов.

По лесистым его берегам

И в горах, у зелёных подножий

Поклоняются странным богам

Девы-жрицы с эбеновой кожей.

Таинственное озеро, величавые арабы, странные боги, девы-жрицы – всё это создаёт загадочную и величественную атмосферу, в которую погружается читатель. Вот он видит прекрасную пару: дочь властительного Чада и её мужа – могучего вождя, и красивого, но лицемерного европейца. Он видит красивый, простой мир Чада и “цивилизованный” грустный мир Европы, где кабаки, пьяные матросы и грязная жизнь. “Озеро Чад” не очень большое стихотворение, но написано оно столь ярким и выразительным языком, что перед нами проходит целая жизнь…

Гумилёв пережил первую мировую войну. В своих стихах он показал бессмысленность этой войны, которая принесла только горе, траур в города и сёла, печальную песню заупокойных… Интересны сравнения войны с мирными образами:

Как собака на цепи тяжёлой,

Тявкает за лесом пулемёт,

И жужжат пули, словно пчёлы,

Собирая ярко-красный мёд.

А “ура” вдали – как будто пенье

Трудные день окончивших жнецов.

“Зачем, для чего война, во имя чего?” – спрашивает Гумилёв. Да, кому-то она приносит славу, титулы, удачи. Но

…сосчитают ли потопленных

Во время трудных переправ,

Забытых на полях потоптанных

И громких в летописях слав?

Иль зори будущие ясные

Увидят такими как встарь –

Огромные гвоздики красные

И на гвоздиках спит дикарь?

Так не лучше ли прекратить истреблять друг друга, а обняться и сказать “Милый, вот, прими мой братский поцелуй!” Стихи Гумилёва о войне – это труба протеста всех мирных людей против насилия, гневная ода против бессмысленных убийств.

О музыке гумилёвских стихов можно говорить бесконечно долго и много. Поэзия Гумилёва – это вся его жизнь, занятая поисками красоты. Стихи его отразили “не только искание красоты, но и красоту исканий”.

Анна Ахматова. Русская Сапфо, жрица любви… Её стихи – это песня любви. Всем известна её потрясающая поэма “У самого моря”, в которой слышится шум прибоя и крики чаек…

Смешно называть “врагом народа”, ”пошлой мещанкой” человека, который создал “Реквием” – страшную правду о России, и который написал стихотворение, в котором выражена вся красота старинных городов Святой Руси. В 12-ти строчках А. Ахматова смогла описать всю ту благостную, умиротворяющую атмосферу древних русских городов:

Там белые церкви и звонкий, светящийся лёд,

Над городом древних алмазные русские ночи

И серп поднебесный желтее, чем липовый мёд.

Там вьюги сухие взлетают с заречных полей,

И люди, как ангелы, Большому празднику рады,

Прибрали светлицу, зажгли у киота лампады,

И книга благая лежит на дубовом столе…

Всё стихотворение наполнено рождественским звоном колоколов. Всё оно пахнет мёдом и печёным хлебом, напоминает древнюю православную Русь.

Безусловно, во всех стихах Ахматовой можно найти ту или иную мелодию (даже некоторые её стихи называются “песнями”, “песенками”). Например, в “Песне последней встречи” слышна тревожная, растерянная музыка:

А в другом стихотворении “Широк и жёлт вечерний свет…” звучит мелодия счастья, спокойствия после бури исканий:

Говоря о поэзии “серебряного” века, нельзя не остановиться на стихах Игоря Северянина, короля поэтов, основателя эгофутуризма. В манифесте эгофутуризма не отвергалось старое, как в футуризме, но также провозглашалась борьба с заставками и стереотипами, поисками новых, смелых образов, разнообразных ритмов и рифм. Игорь Северянин, бесспорно, виртуозно владел словом. Доказательством этому служит потрясающее стихотворение “Чары Лючинь”, где в каждом слове, начиная с названия есть буква “ч”:

Лючинь печальная читала вечером ручисто-вкрадчиво,

Так чутко чувствуя журчащий вычурно чужой ей плач.

Хотя всё стихотворение довольно большое, оно, в отличие от стихов футуристов, имеет смысл. И ещё о двух стихах Северянина хотелось бы рассказать. “Кензель” – светское стихотворение, напоминает блюз своей своеобразной ритмикой, повторениями: