Деградация в результате приватизации

Самой большой иллюзией реформаторов была наивная веры в чудодейственность приватизации, которая, по их слепой вере в догмат рыночного фундаментализма, должна была автоматически повлечь резкое повышение эффективности работы предприятий. Эта вера была основана на крайне примитивных представлениях о современной экономике, которые игнорировали вопросы организации производства, значение технологий и роль НТП.

Однако большие надежды возлагались на быстрое проведение массовой приватизации государственных предприятий, в результате которой наивно ожидался скачок в повышении эффективности производства не оправдались. Хотя в условиях нарастающей дезорганизации хозяйственной деятельности в государственном секторе и неадекватном реагировании на рыночные стимулы государственных предприятий, быстрая и массовая приватизация казалась естественным выходом из создавшегося положения, все оказалось наоборот.

Принятая к реализации программа приватизации предполагала акционирование и последующую продажу акций отдельных предприятий-юридических лиц и их структурных подразделений. Данный подход, будучи наиболее удобным для исполнения посредством стандартных формализованных процедур, сопровождался, однако, дезинтеграцией сложившихся в промышленности технологических цепочек, что еще более усиливало нестабильность.

Большинство тогдашних промышленных предприятий России представляли собой не столько фирмы, сколько производственные подразделения, входившие в более крупные целостные образования, сложившиеся в результате эволюции производственно-ведомственных систем. В рамках этих систем обеспечивались воспроизводство и кооперация составляющих их предприятий. Именно производственно-ведомственные системы, а не входящие в них предприятия, являлись в крупной промышленности целостными организмами с высокой способностью к самообеспечению и самоорганизации. С ликвидацией министерств они сохранились в форме разнообразных концернов и ассоциаций, поддерживая технологическую кооперацию составляющих их предприятий и компенсируя разрушения в контурах хозяйственных отношений.

По существу сложившиеся в советской промышленности самодостаточные производственно-ведомственные системы были аналогичны крупным промышленным корпорациям, доминирующим в экономике развитых стран и на мировом рынке. Рационально организованная приватизация могла бы создать условия для их трансформации в крупные частные организации, способные к самостоятельному выживанию. Только таким образом можно сохранить авиакосмическую, судостроительную, электротехническую, приборостроительную, автомобилестроительную и другие отрасли высокотехнологического машиностроения, составляющие основу современного экономического роста. Приватизация входящих в эти отрасли предприятий и их структурных подразделений по отдельности в условиях неопределенности и резких колебаний цен спровоцировала массовый разрыв сложившихся кооперационных связей и прекращение производства технологически сложной продукции.

Произошедшее многократное сокращение государственного спроса, поглощавшего большую часть конечной продукции высокотехнологичного машиностроения, наиболее тяжело сказалось на предприятиях-производителях конечной продукции и их высокоспециализированных смежниках, в то время как производители массовых сырьевых товаров и простейших комплектующих быстро переориентировались на их экспорт и производство простых товаров народного потребления. В результате предприятия с наибольшим научно-техническим потенциалом оказались в безвыходной ситуации - резкое сокращение спроса на их конечную продукцию одновременно с многократным ростом цен на потребляемое ими сырье означало их неизбежное банкротство. Одновременно с разорением предприятий-производителей технологически сложной конечной продукции остановились и их высокоспециализированные смежники - выжили, главным образом, производители сырья и простейшего ширпотреба. Во многих случаях эти банкротства были вызваны случайными колебаниями конъюнктуры и нехваткой времени для адаптации жизнеспособных предприятий к радикально изменившимся условиям функционирования, а не их неэффективностью. Наиболее конкурентоспособные на мировом рынке отрасли народного хозяйства, в которых был сконцентрирован основной потенциал будущего экономического роста, погибли просто от шока слишком быстрых разрушительных перемен - созидательный процесс самоорганизации требовал определенного времени, в течение которого необходимо было искусственное поддержание производственно-технологической кооперации.

Достаточно сказать, что освоение нововведений в промышленности, даже в экстремальных условиях, составляет не менее нескольких месяцев, а в обычных условиях - 3-5 лет. Синхронизация нововведений по технологической цепи сопряженных предприятий также требовало времени. Игнорирование минимальной длительности адаптационного периода в макроэкономической политике вело к разрушению накопленного научно-промышленного потенциала.

Осуществление приватизации происходило без учета этих очевидных особенностей воспроизводственной структуры экономики. Результатом самостоятельного акционирования и приватизации структурных подразделений некогда единых хозяйственных организмов стала повсеместная дезинтеграция технологических цепочек, разрыв хозяйственных связей, распад научно-производственной кооперации. Ориентированная на формальные показатели приватизация стала одним из основных факторов деиндустриализации общественного производства и образования гиперинфляционных волн. Собственники ставших частными бывших производственно-хозяйственных подразделений в условиях высокой финансовой нестабильности и неопределенности естественным образом стали ориентироваться на взвинчивание цен и максимизацию текущих доходов (в том числе ценой «проедания» основного капитала), что пагубным образом отразилось на возможностях производства конкурентоспособной конечной продукции. Резко возросли трансакционные издержки, усилились негативные эффекты высокой монополизации общественного производства, произошло повышение цен и снижение качества конечной продукции, прекратилась инвестиционная активность, возникли многочисленные разрывы в контурах хозяйственных отношений и обслуживаемых ими технологических цепях.

Масштабная приватизация государственного имущества привела к перераспределению накопленной за десятилетия общенациональной собственности в пользу непосредственных организаторов этой акции, их «консультантов» и партнеров, подвизавшихся вокруг Госкомимущества и активно участвовавших в разнообразных приватизационных мероприятиях. Судя по расследованиям Генеральной прокуратуры, многие из руководителей приватизационной кампании стали ее реальными соучастниками, грубо нарушавшими законы при проведении процедур приватизации государственного имущества в своих интересах. Однако явно криминальный характер кампании массовой приватизации никак не повлиял на политику руководивших этим процессом лиц и структур.[[100]]

Неподготовленное к этой акции и плохо информированное население было лишено возможности принимать эффективные решения и в условиях резкого сокращения доходов вынуждено было «сбросить» свои приватизационные чеки сомнительным посредникам. Большинство из последних, в свою очередь, не имея достаточной информации для эффективных прямых инвестиций, ограничились перепродажей ваучеров и спекуляцией акциями приватизируемых предприятий с последующим присвоением полученных доходов и обманом доверчивых вкладчиков. В конечном счете, от хаотического перераспределения собственности и возникшего на его основе спекулятивного бума выиграли наиболее информированные - те, кто лично участвовал в организации этого процесса.

«Помощь» иностранных, преимущественно американских, консультантов дорого обошлась России. Многие российские предприятия в результате манипуляций с их акциями оказались в руках иностранных конкурентов, которые стали распоряжаться ими, исходя из краткосрочных интересов. Как правило, эти интересы концентрировались либо в сфере выжимания из предприятий максимальной прибыли (как это случилось со многими предприятиями цветной металлургии, химической, целлюлозно-бумажной промышленности), либо в их перепрофилировании в соответствии с потребностями иностранных компаний организовать производство наиболее трудоемких или экологически грязных комплектующих (как это происходило с рядом предприятий электронной промышленности), либо в их ликвидации как конкурентов (как это часто происходило в наукоемком машиностроении), либо в их использовании для захвата внутреннего рынка (пищевая промышленность и стройматериалы).

Формальное разгосударствление и передача контроля над собственностью в частные руки не привели к достижению целей, которые были определены в Государственной программе приватизации – формированию «эффективного собственника» и созданию социально ориентированной рыночной экономики.

Социальная эффективность приватизации оказалась крайне низкой. Принципы равенства граждан при осуществлении массовой приватизации и учет интересов и прав всех слоев населения не были соблюдены.

Предоставление трудовым коллективам льгот при приватизации государственных предприятий, в особенности высокодоходных, связанных с эксплуатацией национальных богатств России (нефтегазовая отрасль, нефтехимия, горнорудная, цветная металлургия, лесная, целлюлозно-бумажная промышленность), привело к необоснованному обогащению руководства и менеджмента таких предприятий, и резкому падению уровня жизни остальных слоев населения, не связанных с данными производствами (социальная сфера, образование, наука, культура, здравоохранение).

Способ проведения приватизации разрушал и без того непрочный социальный капитал, расширял возможности для коррупции и ренто-ориентированного поведения, не позволял создать в полном объеме экономические основы новой системы социальной защиты населения и поддержания социальной стабильности в обществе.

Приватизационная кампания во многом предопределила формирование стереотипов предпринимательского поведения на многие годы. Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизированных предприятий, примененная технология массовой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных предпринимателей не на создание нового богатства или удовлетворение общественных потребностей, а на раздел незаработанного богатства и присвоение ранее созданных всем обществом источников дохода. Производственная деятельность потеряла, таким образом, для большинства предпринимателей привлекательность - на фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и последующей перепродажи госсобственности рентабельность производственной сферы в несколько процентов делала какую-либо производственную активность лишенной экономического смысла.

Хищническая мотивация, сформировавшаяся в предпринимательской среде, в полной мере проявляется и в отношении людей, занятых на приватизируемых предприятиях. Если в мировой практике менеджмента уже давно закрепилась «школа человеческих отношений», предусматривающая бережное отношение к «человеческому фактору», как ключевому в обеспечении конкурентоспособности предприятий, то новые собственники предприятий и работодатели в погоне за прибылью и по иным причинам не создают на рабочих местах надлежащие здоровые и безопасные условия труда.

Приватизационная кампания породила нелегитимность прав собственности, что порождает бесконечное стремление ее переделить: при помощи правоохранительных органов, акционеров, судебных приставов, налоговой инспекции. В мировой практике были примеры успешного решения подобной проблемы, хотя и в куда меньших масштабах. В Англии в свое время был введен налог на прирост капитала, когда общество посчитало несправедливыми итоги приватизации некоторых сырьевых отраслей и добывающей промышленности Великобритании. Этот налог сработал.

Российский опыт перехода к рынку доказал, что принципиальное значение для эффективности управления имуществом имеет способ его приобретения. Реализованная во многих постсоветских государствах ваучерная модель приватизации дала противоположный результат. Многие новоявленные собственники, овладевшие предприятиями часто не вполне законным способом, не имея во многих случаях управленческого опыта и необходимых знаний, попросту их разорили. При этом чем сложнее была технология производства и выше технический уровень выпускаемой продукции, тем, как правило, плачевнее оказывалась судьба приватизированных предприятий. Подавляющее большинство приватизированных предприятий наукоемкого машиностроения сегодня разорены и фактически прекратили свое существование.

В то же время некоторые оставшиеся в государственной собственности наукоемкие предприятии развивались весьма успешно. В частности, атомная и ракетно-космическая отрасли не только выжили в условиях открытой международной конкуренции, но и существенно расширили свое присутствие на мировом рынке, демонстрируя высокую эффективность производства и управления на уровне мировых образцов.