Психическое участие при перверсиях

 

Возможно, именно в самых отвратительных перверсиях следует признать наибольшее участие психики в превращении сексуального влечения. Здесь совершается определенная душевная работа, у которой, несмотря на ее ужасный результат, нельзя отнять значения идеализации влечения. Всемогущество любви нигде, пожалуй, не проявляется так сильно, как в этих ее заблуждениях. Самое высокое и самое низкое повсюду теснейшим образом связаны в сексуальности («с небес в преисподнюю»[92]).

 

Два результата

 

При изучении перверсий мы пришли к пониманию того, что сексуальное влечение вынуждено бороться с сопротивлением со стороны определенных душевных сил, среди которых отчетливее всего проявляются стыд и отвращение. Можно предположить, что эти силы задействованы в сдерживании влечения в пределах, считающихся нормальными, и если они развились у индивида раньше, чем сексуальное влечение достигло своей полной силы, то, возможно, именно они и задали определенное направление его развитию.[93]

Далее мы заметили, что некоторые из исследованных перверсий становятся понятными только при совпадении нескольких мотивов. Если они допускают анализ – разложение, – то это значит, что по своей природе являются составными. Это может послужить нам указанием на то, что и само сексуальное влечение, вероятно, не представляет собой нечто простое, а состоит из компонентов, которые снова отделяются от него в перверсиях. Таким образом, клиника привлекла наше внимание к слияниям, утратившим свое выражение в однообразном нормальном поведении.[94]

 

 

Сексуальное влечение у невротиков

 

Психоанализ

 

Важное дополнение к знанию о сексуальном влечении у людей, по крайней мере очень близко стоящих к нормальным, можно получить из источника, к которому можно подступиться лишь определенным способом. Существует лишь одно средство, позволяющее получить основательные и не вводящие в заблуждение сведения о половой жизни так называемых психоневротиков (при истерии, неврозе навязчивых состояний, так называемой неврастении, несомненно, при dementia praecox и паранойе), а именно если подвергнуть их психоаналитическому исследованию, которым пользуется предложенный Й. Брейером и мной в 1893 году метод лечения, названный тогда «катартическим».

Я должен предпослать или повторить из других публикаций, что эти психоневрозы, насколько богат мой опыт, возникают под воздействием сил сексуального влечения. Я не имею в виду, что энергия сексуального влечения дополняет силы, поддерживающие болезненные явления (симптомы), а категорически утверждаю, что этот компонент является единственно постоянным и самым важным энергетическим источником невроза, а потому сексуальная жизнь данных лиц выражается либо исключительно, либо преимущественно, либо только частично в этих симптомах. Симптомы, как я это указывал в другом месте, отражают сексуальное поведение больных. Доказательством этого утверждения послужило мне возрастающее в течение двадцати пяти лет количество психоанализов истерических и других неврозов, о результатах которых по отдельности я дал – и еще буду давать – подробный отчет в других работах.[95]

Психоанализ устраняет симптомы истериков исходя из предположения, что эти симптомы являются заменой – так сказать, транскрипцией – ряда аффективно катектированных душевных процессов, желаний и стремлений, которым вследствие особого психического процесса (вытеснения) отказано в доступе к осуществлению посредством осознанной психической деятельности. Эти мыслительные образования, удерживаемые в состоянии бессознательного, стремятся найти выражение, сообразное их аффективной ценности, достичь отвода, и они находят его при истерии посредством процесса конверсии в соматических феноменах – как раз в истерических симптомах. При искусном, проведенном с использованием особых приемов обратном превращении симптомов аффективно катектированные представления, ставшие теперь осознанными, позволяют получить самые точные сведения о природе и происхождении этих ранее бессознательных психических образований.

 

Результаты психоанализа

 

Таким образом стало известно, что симптомы представляют собой замену стремлений, заимствующих свою энергию из источников сексуального влечения. В полном согласии с этим находится все, что мы знаем о характере истериков, взятых здесь в качестве образца всех психоневротиков, до их заболевания и о поводах к этому заболеванию. В истерическом характере можно распознать некоторую долю сексуального вытеснения, выходящую за пределы нормы, усиление сопротивлений сексуальному влечению, известных нам в виде стыда, отвращения и морали, и своего рода инстинктивное бегство от интеллектуальных занятий сексуальной проблемой, в результате которого в наиболее ярких случаях вплоть до наступления половой зрелости сохраняется полное сексуальное неведение.[96]

Эта существенная для истерии черта характера нередко оказывается незаметной для грубого наблюдения из‑за наличия второго конституционального фактора истерии – чересчур выраженного сексуального влечения; но психологический анализ всякий раз умеет его раскрывать и разрешать противоречивую загадочность истерии путем выявления пары противоположностей – слишком сильной сексуальной потребности и чрезмерного отрицания сексуальности.

Для предрасположенного к истерии человека повод к заболеванию возникает тогда, когда вследствие продолжающегося собственного созревания или внешних жизненных условий он всерьез соприкасается с реальными сексуальными требованиями. В таком случае из конфликта между натиском влечения и противодействующим отвержением сексуальности находится выход в болезнь, который не разрешает конфликт, а пытается избежать его путем превращения либидинозных стремлений в симптомы. Если истеричный человек, к примеру мужчина, заболевает от какого‑нибудь банального эмоционального проявления, от конфликта, в центре которого не имеется сексуального интереса, то такое исключение – только кажущееся. Психоанализ всякий раз может тогда доказать, что именно сексуальный компонент конфликта сделал возможным заболевание, не позволив душевным процессам совершаться нормальным образом.

 

Невроз и перверсия

 

Добрая часть критики этих моих положений, пожалуй, объясняется тем, что сексуальность, из которой я вывожу психоневротические симптомы, отождествляют с нормальным сексуальным влечением. Но психоанализ учит еще большему. Он показывает, что симптомы отнюдь не возникают (по крайней мере, исключительно или преимущественно) только за счет так называемого нормального сексуального влечения, а представляют собой конвертированное выражение влечений, которые были бы названы извращенными (в широком смысле), если бы их можно былей проявить непосредственно в воображаемых намерениях и в поступках без отвлечения от сознания. Таким образом, симптомы отчасти образуются за счет ненормальной сексуальности; невроз – это, так сказать, негатив перверсии. [97]

В сексуальном влечении психоневротиков можно выявить все отклонения, которые мы изучили в качестве вариаций нормальной и выражений болезненной сексуальной жизни.

а) У всех невротиков (без исключения) в бессознательной душевной жизни имеются побуждения к инверсии, к фиксации либидо на лицах того же пола. Без детального обсуждения невозможно должным образом оценить значение этого момента для формирования картины болезни; я могу только заверить, что бессознательная склонность к инверсии всегда присутствует, и именно она во многом помогает объяснить, в частности, мужскую истерию.[98]

б) В качестве моментов, приводящих к образованию симптомов, у психоневротиков можно выявить наличие в бессознательном всевозможных склонностей к выходу за анатомические границы, а среди них с особой частотой и интенсивностью те, при которых ролью гениталий наделяется слизистая оболочка рта и заднего прохода.

(в) Совершенно исключительную роль среди факторов, приводящих к образованию симптомов, при психоневрозах играют парциальные влечения, которые проявляются в основном в парах противоположностей и с которыми мы познакомились как с носителями новых сексуальных целей, – влечение к разглядыванию и выставлению себя напоказ, а также активно и пассивно выраженное влечение к жестокости. Вклад последнего необходим для понимания характера страдания, доставляемого симптомом, и почти всегда он определяет некоторые особенности социального поведения больных. Благодаря этой связи жестокости с либидо осуществляется превращение любви в ненависть, нежных побуждений во враждебные, которые характерны для целого ряда невротических случаев и даже, как представляется, для паранойи.

Интерес к этим результатам возрастает еще больше из‑за некоторых особенностей фактического положения вещей.

α) Там, где в бессознательном обнаруживается такое влечение, которое способно составлять пару с противоположностью, постоянно можно выявить действие и этой противоположности. То есть любая «активная» перверсия сопровождается своим «пассивным» дополнением; кто в бессознательном эксгибиционист, тот одновременно и вуайерист, кто страдает от последствий вытеснения садистских побуждений, у того находится и другое подкрепление симптомов из источников мазохистской наклонности. Полное соответствие с поведением «позитивных» перверсий, разумеется, очень важно. Однако в картине болезни доминирующую роль играет та или другая из противоположных наклонностей.

ß) В более выраженном случае психоневроза лишь изредка встречается развитым единственное из этих извращенных влечений, чаще всего обнаруживается их большее количество и, как правило, – следы всех; но отдельное влечение по своей интенсивности не зависит от развития других. Также и здесь изучение позитивных перверсий выявляет их точную противоположность.