Понятие о нормах литературного языка и нормативности речи

Нормативный аспект культуры речи как раздел этого учения рассматривает вопросы, связанные с правилами употребления разных единиц языка в устной и письменной речи.

Данный раздел речевого общения базируется на учении о нормах литературного языка, или ортологии (греч. orthos – правильный, logos – учение). Базовыми понятиями рассматриваемого аспекта являются такие, как литературно-языковая норма (норма литературного языка, языковая норма и т.п.), речевая ошибка (отклонение от нормы литературного языка), вариант языковой нормы, тип литературной нормы, система норм литературного языка, типология речевых ошибок, нормативность речи, правильность речи и др.

В первую очередь остановимся на последних двух понятиях – нормативности и правильности речи, т.к. их определение основывается на главных взаимосвязанных терминах раздела «норма» и «ошибка». В рамках одного подхода к пониманию нормативности и правильности они тождественны, ибо означают отсутствие в речи нарушений языковых норм, иначе соответствие речи системе норм литературного языка. В рамках другого понимания эти термины не идентичны: правильность трактуется шире, чем нормативность. Если нормативность – это следование в речи нормам, установленным в языке, то правильность – это не только соблюдение языковых норм, но и их выбор в зависимости от речевых условий общения. Такое разграничение наших понятий, пожалуй, исходит из следующего знаменательного вывода, который сделал в 80-е годы ХХ века известнейший учёный-языковед М. В. Панов:

– В 30–60-е годы господствовало такое отношение к литературному языку: норма – это запрет. Норма категорически отделяет пригодное от недопустимого. Теперь отношение изменилось: норма – это выбор. Она советует взять из языка наиболее пригодное в данном контексте [Панов 1988: 27].

В более строгом терминологическом отношении под нормативностью речи следует понимать такое её свойство, которое заключается в следовании в речевом общении – как в устной, так и в письменной его форме – системе норм литературного языка и ненарушении этой системы на основании качественного знания нормативной стороны родного языка. В свою очередь, правильность речи – это свойство письменной и устной речи, основывающееся, с одной стороны, на хорошем знании и соблюдении системы языковых норм, с другой – на таком же качественном знании стилистической системы языка, которое и позволяет носителям языка выбрать из многообразия единиц языка и их вариантов наиболее пригодное, наиболее допустимое для конкретной ситуации общения.

В качестве иллюстрации к сказанному приведём два объяснения незадачливого охотника по поводу неудавшейся охоты своему другу:

1. Ввиду повышенной разъярённости зверя, бывшего объектом моей охоты на него и не питавшего ко мне никаких добрых чувств, я вынужден был спасать принадлежащую мне жизнь всеми возможными для этого способами. Из них я избрал самое радикальное, а именно бегство с исходных позиций. В результате животного страха, охватившего всё мое существо, я и сам не заметил, как оказался на самой вершине сосны.

2. Представляешь, вчера со мной такая незадача приключилась! Был я на охоте – ходил на кабана. Вдруг, откуда ни возьмись, перед самым моим носом – ну, как из-под земли – вырос страшный зверь. Клыки – во-о-о! Щетина на загривке – дыбом! Глаза горят как у чёрта! Картина – страшнее не придумаешь! От неожиданности и ужаса я и сам не заметил, как бросился бежать и очутился на самой макушке дерева.

Таким образом, нарушение нормативности речи ведёт к речевым ошибкам типа ложит вм. кладёт, зв ó нишь вм. звон ú шь, аф ё ра вм. аф é ра, надоел до самых чёртиков вм. надоел до чёртиков и под. Нарушение же правильности речи может вести не только к отклонениям от литературных норм, но и к нарушениям норм уместности и целесообразности речи, т.е. свидетельствует о неумелом выборе языковых средств и их вариантов, которые предлагает нам наш богатый язык, для данного контекста общения.

Важнейшим понятием базового раздела учения о культуре речи – ортологического – является понятие о языковой норме. Науке о языке вообще и культуре речи в частности известно достаточное число определений данного понятия. Например, в учебнике В. И. Кодухова «Введение в языкознание» даётся такое определение: «Языковая норма – это совокупность наиболее устойчивых, традиционных элементов системы языка, исторически отобранных и закреплённых общественной языковой практикой». Л. А. Вербицкая предлагает понимать эту категорию так: «Языковая норма – это совокупность явлений, разрешённых системой языка, отражённых и закреплённых в речи носителей языка и являющихся обязательными для всех владеющих литературным языком в определённый период времени» [Вербицкая 1993: 11]. Л. И. Скворцов следующим образом трактует данный термин: «Норма языковая, норма литературная, – принятые в общественно-языковой практике образованных людей правила произношения, словоупотребления, использования традиционно сложившихся грамматических, стилистических и других языковых средств. Литературная норма складывается как совокупность устойчивых, традиционных реализаций языковой системы в результате социально-историчес­кого отбора языковых элементов из числа сосуществующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого и возводимых в процессе общественной коммуникации в ранг правильных, пригодных и общеупотребительных» [Русский язык: Энциклопедия 1997: 270].

Перечень определений нашего понятия, конечно же, не ограничивается приведёнными, его можно расширить и дефинициями других исследователей, занимавшихся и занимающихся проблемами нормы. Заметим лишь то, что вслед за Эудженом Косéриу (в другой транскрипции – Эухенио Косéрю – родился в Румынии в 1921 г.) многие лингвисты определяют норму как совокупность наиболее устойчивых, традиционных реализаций элементов языковой структуры, отобранных и закреплённых языковой практикой. Отметим также и то, что большинство поздних дефиниций является в той или иной степени своеобразной интерпретацией, но, несомненно, осмысленной с авторских позиций классического определения нормы, предложенного в отечественном языкознании в середине прошлого столетия С. И. Ожеговым: «Норма – это совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка, складывающихся как результат отбора элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов» [Ожегов 1984: 219–220].

Таким образом, можно заключить следующее: языковая норма – это установленные обществом («социальной оценкой») правила употребления языка и его средств. Норма языка – категория не только лингвистическая, но и социальная, и потому её часто сопоставляют с социальными установлениями (обычаями, законами) человеческой жизни. Как известно, любая область человеческой деятельности регламентируется установленными правилами, иначе социальными (общественными) нормами. Эти нормы с позиций современной философии и социологии являются средством регулирования деятельности общества в целом, а также его институтов (правосудия, образования, культуры и др.), социальных групп и отдельных лиц.

Такие же установления требуются и в отношении употребляемого нами языка. Древние исследователи человеческого языка полагали, что наш язык есть не что иное, как хаос, а потому небезосновательно считали своим делом и задачей грамматики (так в античности называли науку о языке) нормализацию языка, т.е. установление в нём определённого порядка, под коим разумелось утверждение системы непреложных грамматических правил, позволяющих чётко отграничить правильное от неправильного. Такое понимание роли языкознания и языковедов просуществовало от античных времён примерно до конца ХVIII века, и оно было связано с тем, что в указанный период происходили процессы образования и становления единых национальных языков. Нормализаторская деятельность учёных в эту эпоху имела важнейшее значение, т.к. именно они как знатоки своих языков и специалисты в этой области могли регламентировать выбор наиболее общего, наиболее распространённого, наиболее приемлемого и т.д. средства языка или его варианта из различных диалектов и говоров.

В то же время исследователи языка стали приходить к осознанию того, что человеческий язык представляет собой своеобразно устроенный «организм», который живёт по своим внутренним законам, и потому к его изучению необходимо подходить объективно. В научных работах многих учёных этого периода (ХVIII–XIX вв.) прослеживается следующая мысль: правильным, хорошим, нормативным употреблением является то языковое средство, которое получило наиболее широкое распространение и, следовательно, является частотным в речевой практике носителей данного языка. Поэтому в решении нормативного статуса той или иной единицы языка лингвисты шли вслед за общепринятым реальным языковым употреблением, тем, что в языкознании принято называть ý зусом (от латинского usus – обычай, обыкновение). По этому поводу, в частности, можно привести высказывание английского лингвиста Сэмюэла Джонсона (он известен как автор одного из первых толковых словарей английского языка – 1755 г.), отметившего, что «грамматисты и лексикографы не формируют, а регистрируют язык, не учат людей, как те должны думать, а описывают, как они до сих пор выражали свои мысли» [цит. по кн.: Фаенова 1991: 10].

Что же касается вопроса о нормативности языка: заложена ли нормативность в самом языке или она в нём привнесённое явление (иначе: норма – изначально объективное свойство языка или её «формируют», т.е. специально определяют и устанавливают), следует констатировать, что он до сих пор не разрешён в науке о языке.

Однако в наше время среди лингвистов широко распространено мнение о том, что каждый язык живёт по своим внутренним законам и что нормативность языка является его объективным, внутренним свойством. Это означает, что норма как внутриязыковая категория связана с наличием разных возможностей обозначения одного и того же явления, предоставляемых языком как определённой системой. Ср.: ú наче и ин á че, було[ч′н]ая и було[шн]ая, тёплой весной и тёплою весною, мамино платье и платье мамы, бивуак и бивак и др.

Таким образом, проблема нормы не есть проблема, искусственно выдуманная языковедами. Эта проблема объективна и обусловлена самим строем нашего языка. Она постоянно возникает перед носителями языка в тех случаях, когда в системе языка имеется не одна (тогда никакой проблемы нет), а две или больше различных реализаций одной единицы или сочетания таких единиц, т.е. имеются два или более вариантов употребления одних и тех же языковых единиц, а также если в системе языка есть несколько синонимических средств для называния одного и того же явления. См. ещё примеры: пребывать в волнении и пребывать в волненье, Уходя, гасите свет – Уходите и гасите свет – Когда уходите, гасите свет и т.д., здесь и тут, бегемот и гиппопотам и др.

Литература: Вербицкая 1993:Вербицкая Л. А. Давайте говорить правильно. – М.: Высшая школа, 1993. С. 5-16. Культура русской речи 2003: Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. – М., 2003. Лингвистический энциклопедический словарь 1990: Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. – М., 1990. Ожегов 1974: Ожегов С. И.Лексикология. Лексикография. Культура речи. – М., 1974. Ожегов 1984: Ожегов С. И. Очередные вопросы культуры речи // Основы культуры речи: Хрестоматия / Сост. Л. И. Скворцов. – М., 1984. – С. 213-231. Панов 1988: Панов М. В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики // Язык современной публицистики. – М., 1988. Панов 1967: Панов М. В. Русская фонетика. – М., 1967. Русский язык. Энциклопедия 1997: Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю. Н. Караулов. – М., 1997. Скворцов 1980: Скворцов Л. И. Теоретические основы культуры речи. – М.: Наука, 1980. Фаенова 1991: Фаенова М. О. Обучение культуре общения на английском языке. – М., 1991.