Предмет и задачи дисциплины

 

 

«Культура речи и деловое общение» как учебная дисциплина представляет собой симбиоз сведений лингвистического (языкового) и речеведческого характера из разных наук о языке, речи и речевом общении (иначе речевой коммуникации).

Прежде всего изучение курса невозможно без знания базовых сведений и владения основными понятиями лингвистики (от лат. lingua – язык) – науки о языке (языкознания), которые встретятся на протяжении освоения всей дисциплины и которые получены слушателями в школьном курсе русского языка. Таким образом, знание важнейших языковедческих понятий и достаточно свободное владение ими в процессе изучения новой дисциплины есть необходимые условия для успешного усвоения её сведений и такого же успешного овладения разнообразными речеведческими умениями и навыками. Это составляет одну из специфик учебного предмета.

Второй составляющей учебного курса является речевая культура человека. Вопросы, связанные с этой стороной речевого общения, изучает специальная дисциплина, которая называется «Культура речи», или «Ортология» – учение о правильности речи (от греч. orthos правильный + logos учение). В этом разделе внимание будет обращено на нормативное и целесообразное употребление разнообразных средств языка на основе постижения знаний о нормативной и коммуникативной системе норм литературного языка.

Третьей особенностью учебного предмета предлагает для усвоения разнообразные сведения из лингвистической науки под названием «Стилистика», знание которых позволит обучающимся умело выбирать из системы языковых средств те, что соответствуют данной ситуации общения, поставленным целям речевого взаимодействия с собеседником/собеседниками, характеру аудитории (возраст, пол, уровень образования и т.п.) и др.

И, наконец, четвертой особенностью учебной дисциплины являются сведения, усвоение и овладение которых необходимо для успешной (эффективной) деловой коммуникации. Данная часть курса, таким образом, направлена на формирование риторических умений и навыков, являющихся непременной основой любого публичного общения, в том числе и делового.

Из всего сказанного следует вывод о генетической, по своей сути, связи дисциплины «Культура речи и деловое общение» с четырьмя науками о языке и его употреблении языкознанием (лингвистикой), культурой речи, стилистикой и риторикой.

Предметом изучения «Культура речи» – первого раздела нашей учебной дисциплины – в широком смысле является культура речевого общения (речевой коммуникации) во всем многообразии этого понятия. К узкому пониманию того, чем занимается дисциплина, нужно отнести конкретизацию широкого её предмета. Иначе говоря, «Культура речи» имеет несколько предметов изучения, которые логично выделяются в соответствии со структурой данного курса. Ими являются:

– литературно-языковые нормы;

– коммуникативные качества речи (коммуникативные нормы);

– стилистическая организация речевого общения;

Или, определяя по-другому, конкретными предметами рассмотрения нашей дисциплины являются нормативный, коммуникативный, стилистический, этический, эстетический, лингвоэкологический аспекты речевого общения.

В соответствии с широким предметом учебный курс призван ответить на вопрос, что такое культура речевого общения? В переложении на конкретные (частные) предметы изучения дисциплина дает ответы на ряд следующих вопросов:

– что такое литературно-языковые нормы и каково их значение в речевом общении?

– какова система норм литературного языка и на каком основании они выделяются?

– что понимается под речевыми ошибками и в чем заключаются причины их появления в речи?

– что такое коммуникативные качества речи, или коммуникативные нормы, и каковы особенности каждого их типа?

– какой смысл вкладывается в понятие «стилистическая организация речевого общения»?

Помимо отмеченных вопросов «Культура речи» отвечает и на ряд других, носящих более частный характер, например:

– что такое этико-речевые нормы и каково их место в речевом взаимодействии общающихся?

– какие нормы речевой коммуникации относятся к эстетико-речевым и каково их назначение?

– что понимается под лингвоэкологическими нормами и ошибками, каковы типы загрязнителей речи?

Ряд таких частных проблем, которые рассматриваются в учебном предмете под прагматическим углом зрения, может быть продолжен перечислением и других, но, кажется, названных вполне достаточно, чтобы понять основную проблематику и специфику этой дисциплины.

Таким образом, всеобъемлющей (в идеале) задачей дисциплины «Культура речи» является формирование компетентной языковой личности, незатрудненно ведущей речевое общение в той или иной профессиональной сфере. Конкретными же задачами учебного курса можно назвать:

– повышение общего уровня речевой культуры обучающихся, которое возможно на основе формирования:

– устойчивой системы определенных языковых знаний;

– коммуникативной культуры, под которой понимаются речевые способности человека, характеризующего его как лингвистически, ортологически, стилистически и коммуникативно компетентного собеседника;

– этико-речевой культуры, т.е. умения выбирать такие языковые средства и такую тональность общения, которые не оскорбляют собеседника/собеседников и не унижают его/их человеческих достоинств;

– эстетической речевой культуры – такого качества языковой личности, которое характеризуется благозвучием в самом широком смысле этого понятия;

– лингвоэкологической культуры – такого качества языковой личности, которое характеризует незагрязненное речевое общение и бережное отношение к языку как важнейшей составляющей духовного богатства народа;

– приобретение умений оценивать речевое поведение – своё и собеседников, соотносить собственные речевые поступки с конкретной ситуацией общения;

– обогащение и расширение общего культурного уровня обучающихся.

 

 

Лекция 1 (продолжение)

 

 

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДИСЦИПЛИНЫ «КУЛЬТУРА РЕЧИ И ДЕЛОВОЕ ОБЩЕНИЕ»

 

 

Теоретическими основами любой дисциплины являются её базовые (важнейшие, основные) термины и понятия, каждый(-ое) из которых, в свою очередь, может образовать вокруг себя микрополе других, смежных и соотносящихся с базовым терминологических наименований. Знакомство с основными понятиями учения, как правило, начинают на начальном этапе его изучения. Таким же образом поступим и мы, и в начальной части нашего курса остановимся на содержании важнейших понятий дисциплины «Культура речи» и смежных с ней других дисциплин, которые также являются их теоретической базой.

Начнём рассмотрение сути основных понятий дисциплины с термина «языковая личность». Создавая язык и пользуясь им, человек формируется как субъект, как языковая личность со специфическим языковым сознанием. Языковое сознание – сложный феномен, отражающий как особенности индивидуального мировидения говорящих, так и особенности индивидуального менталитета[1], закреплённые в культурно-этнических языковых стереотипах, например, в пословицах и поговорках, этикетных формулах, поведенческой речевой специфике и др. Долгое время в российском (точнее советском) менталитете Человек был лишь «молчащим», «слушающим», но не «говорящим», так как публичные речи готовились заранее, они носили императивный (< лат. imperatives – повелительный) характер и ретранслировались (считывались) выступающим, не предполагая обсуждения. В конце 80-х годов ХХ столетия Человек, наконец, «заговорил», вышел к слушающим без конспектов и стал говорить, глядя в глаза собеседникам. В науку о языке вошло «новое» понятие – «человек говорящий», т.е. личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность. Под языковой личностью стали понимать личность, проявляющую себя в речевой деятельности и характеризующуюся, помимо совокупности индивидуальных знаний и представлений, набором коллективных когнитивных[2] пространств (фоновыми национально-культурными и языковыми знаниями, характеризующими уровень интеллектуального развития языковой личности). Выделилось понятие речевой личности, реализующей себя в коммуникации (лат. communication – общение, сообщение), выбирающей и осуществляющей ту или иную стратегию и тактику общения, выбирающей и использующей тот или иной репертуар средств (как собственно лингвистических, так и внелингвистических). От того, насколько высоко развит менталитетно-культурно-лингвистический интеллект личности, будет зависеть успех или неуспех (фрустрация) той коммуникации, в которую она вступает. В связи с этим говорят о коммуникативной личности – конкретном участнике конкретного коммуникативного акта, реально действующего в реальной коммуникации [Красных, 1997, с. 54–55] и реально осуществляющего выбор поведенческой схемы и средств общения, языковых единиц, наиболее уместных в данном речевом высказывании. Здесь необходимо принимать в расчёт «чувство языка» – явление, которое сопровождает речь, облегчает её восприятие, понимание, организацию и выражается в умении продуктивно, минуя логические операции, решать, что соответствует или чуждо речевым нормам языка в зависимости от формы его применения – устной или письменной. По этому поводу известный отечественный лингвист Л. В. Щерба писал: «В самом деле, в чём состоит языковое чутьё? Само собой разумеется, не в возможности непосредственного усмотрения истины, а в умении отличать возможные контексты от невозможных» [цит. по: Хисамова, Яковлева, 1995, с. 56].

Языковая личность, таким образом, формируется через осознание языка в контексте его национально-культурной специфики и при вхождении в коммуникацию, стремясь сделать её эффективной, учитывает все существующие нормы, как языковые и коммуникативные, так и поведенческие.

Языковое сознание и языковая личность формируются в рамках культурной, в том числе культурно-речевой, традиции и ментальности. Проблемы культурно-речевого взаимодействия языковых личностей, их типы рассматриваются такой наукой, как лингвокультурология.

Важным в связи с этим в настоящее время становится умение осуществлять коммуникацию с учётом не только специфики «своей» картины мира, но и умения ориентироваться в многообразии «чужих» культурных полей. Этот факт делает проблему межкультурного взаимодействия весьма актуальной.

Человек является существом общественным, социальным. Он живёт в обществе, а поэтому может и должен общаться с другими членами этого общества (социума). С. Г. Тер-Минасова обращает внимание на общий корень слов «общество», «общение», «коммуникация» (из лат. communis – общий) [Тер-Минасова, 2000, с. 9]. Слова связывают людей, объединяют их через общение. Без общения (коммуникации) нет общества, без общества нет человека социального, нет человека культурного, человека разумного, homo sapiens. Слова, складываясь в язык, выделяют человека из животного мира. Знание и опыт, закрепляясь в языке, сохраняются и передаются следующим поколениям. Общение определяет жизнь людей, их развитие, поведение. Через слово человек познаёт мир и самого себя как часть этого мира. Основа существования человека состоит в попытке осмыслить коммуникацию между людьми, понять, что ей мешает и что способствует.

Язык – главное, но не единственное средство общения. Общение, осуществляемое посредством языка, в науке о языке называют словесным, или вербальным (лат. verbalis – словесный). Языковое (речевое) общение может сопровождаться и невербальными средствами, к числу которых относятся жесты, мимика, язык тела (особенности и характер телодвижений; различные позы, занимаемые собеседниками в процессе общения) и др.. Невербальные средства общения подразделяются на визуально-кинетические (связанные с движением – двигательные и наблюдаемые зрением), парафонетические (от греч. para – возле, при и phōnetikē – звуковой), воспринимаемые органами слуха, к которым относятся различные параметры звукового (звучащего) языка (шепелявость, картавость, сиплость, шёпот и др.) и модуляции голоса (различные видоизменения высоты и окраски голоса, придающие речи выразительность или передающие различные чувства и эмоции говорящего) и др. Изучением невербальных (иначе паралингвистических) компонентов речевого общения занимается специальная наука, которая носит название паралингвистика. Невербальные компоненты не формируют структуру (устройство) языка, но роль их в процессе языковой коммуникации не менее значима.

В современном мире, когда смешение языков и культур достигло невиданного размаха, остро встала проблема воспитания терпимости к чужим культурам, пробуждения интереса и уважения к ним, преодоления в себе чувства раздражения от избыточности, недостаточности или просто непохожести других культур на родную. Именно этим вызвано всеобщее внимание к вопросам межкультурной, международной коммуникации, которая решает целый ряд вопросов:

♦ Какие факторы помогают коммуникации, а какие препятствуют ей и что затрудняет общение представителей разных культур?

♦ Как соотносятся между собой язык и культура?

♦ Каким образом язык отражает мир, пропущенный через сознание человека?

♦ Каково влияние языка на формирование личности?

♦ Как отражаются в языке и одновременно формируются им индивидуальный и коллективный менталитет, идеология, культура?

♦ Что такое национальный характер и как он формируется языком?

♦ Какова роль социокультурного фактора при изучении иностранных языков?

♦ Как языком и культурой создаётся картина мира – первичная, от родного языка, и вторичная, усваиваемая при изучении других языков?

♦ Почему весь мир озабочен проблемами межкультурного общения и межкультурных конфликтов?

Рассмотрим ключевые понятия межкультурного взаимодействия.

Язык – «система звуковых и словарно-грамматических средств, закрепляющих результаты работы мышления и являющихся орудием общения людей, обмена мыслями и взаимного понимания в обществе» [Ожегов, 2003, с. 893]. Ср. с определением данного же понятия из более раннего издания словаря С. И. Ожегова: Язык – «исторически сложившаяся система звуковых, словарных и грамматических средств, объективирующая работу мышления и являющаяся орудием общения, обмена мыслями и взаимного понимания людей в обществе» [Ожегов, 1972].В данном случае мы говорим о естественном человеческом языке (в отличие от искусственных языков и языков животных), возникновение и существование которого неразрывно связано с возникновением и существованием человека – homo sapiens [см.: ЛЭС, 1990, с. 604]. Основными функциями языка являются две: язык – средство общения и средство выражения мыслей. «Язык служит коммуникации, это главный, самый эксплицитный, самый официальный и социально признанный из всех видов коммуникативного поведения» [Тер-Минасова 2000: 11]. (Более подробно об этом базовом понятии дисциплины см. ниже, где оно дано в соотношении и сопоставлении с тесно связанным с ним другим понятием – речь).

Коммуникация – «акт общения, связь между двумя или более индивидами, основанная на взаимопонимании; сообщение информации одним лицом другому или ряду лиц» [Словарь иностранных слов 1979], «сообщение, общение» [Ожегов, 2003, с. 283].

Культура – «совокупность результатов деятельности человеческого общества в производственной, общественной и духовной жизни» (по [Тер-Минасова 2000: 12–13]).

Межкультурная коммуникация – «адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам» [Верещагин, Костомаров 1990: 26]. Иными словами – это общение людей, принадлежащих к разным культурам.

Понятие межкультурной коммуникации высвечивает тесную взаимосвязь двух ключевых понятий: понятий языка и культуры, которые С. Г. Тер-Минасова соотносит следующим образом:

Язык – зеркало культуры, в нём отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира.

Язык – сокровищница, кладовая, копилка культуры. Он хранит культурные ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, в формах письменной и устной речи.

Язык – передатчик, носитель культуры, он передаёт сокровища национальной культуры, хранящиеся в нём, из поколения в поколение. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщённый культурный опыт предшествующих поколений.

Язык – орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т.п., то есть через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения.

Таким образом, язык не существует вне культуры как «социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» [Сепир 1993: 185]. Как один из видов человеческой деятельности, язык оказывается составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. Вместе с тем в качестве формы существования мышления и, главное, как средство общения «язык стоит в одном ряду с культурой» [Бромлей 1975: 48].

Если же рассматривать язык с точки зрения его структуры, функционирования и способов овладения им (как родным, так и иностранным), то социокультурный слой, или компонент культуры, оказывается частью языка или фоном его реального бытия.

В то же время компонент культуры – не просто некая культурная информация, сообщаемая языком. Это неотъемлемое свойство языка, присущее всем его уровням и всем отраслям.

«Язык – мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива»[Тер-Минасова 2000: 14–15].

Вопросами становления и развития культуры человека занимается наряду с другими гуманитарными (и негуманитарными) науками культурная антропология (наука о человеке). Однако, если все остальные науки, не сконцентрированные непосредственно на человеке, имеют в качестве предмета изучения мир, природу, объективную внечеловеческую реальность (а мир этот окружает человека, и изучается он человеком, для человека, с точки зрения человека, т.е. человеческий фактор присутствует даже в самой негуманитарной науке, изучающей формирование и развитие человеческой культуры), то антропология как раз и отличается от всех других наук тем, что пытается собрать воедино все остальные аспекты и «изучить глобально и всесторонне общий процесс физического и культурного развития человека» Антропология подразделяется на физическую, изучающую биологическое происхождение и эволюцию физической организации человека, представленного различными расами, и культурную антропологию, изучающую формирование и развитие человеческой культуры, которая делает человека человеком и отличает его от остального животного мира: у животных есть определённые системы поведения, но нет культуры. Культура, в том числе речевая, осуществляет становление человека как культурной личности.

Культура как предмет изучения культурной антропологии – это совокупность результатов деятельности человеческого общества во всех сферах жизни и всех факторов (идей, верований, обычаев, традиций), составляющих и обусловливающих образ нации, класса, группы людей в определённый временной период. Культурная антропология исследует развитие культуры во всех её аспектах: образ жизни, видение мира, менталитет, национальный характер, результаты духовной, общественной и производственной деятельности человека. Данная наука изучает уникальную человеческую способность развивать культуру через коммуникацию (общение), в том числе и речевую, рассматривает огромное разнообразие человеческих культур, их взаимодействие и конфликты. Особое внимание уделяется взаимодействию языка и культуры [Тер-Минасова 2000: 16–17].

В качестве отрасли науки о языке, непосредственно связанной с изучением культуры, в последнее время всё большее распространение получает лингвокультурология, по замечанию В.В. Воробьёва,новая филологическая дисциплина, которая изучает определённым образом отобранную и организованную совокупность культурных ценностей, исследует живые коммуникативные процессы порождения и восприятия речи, опыт языковой личности, национальный менталитет, даёт системное описание языковой «картины мира» и обеспечивает выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения. Таким образом, лингвокультурология – комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем норм и общественных ценностей) [Воробьёв 1997].

Пристальное внимание к проблемам межкультурного общения, с одной стороны, связано «с созидательными мотивами интереса к другим культурам, стремлением обогатить свою культуру опытом и оригинальностью других культур», с другой стороны, с тревожными тенденциями «конфликта культур» [Тер-Минасова 2000: 19-20], связанными с политическими и экономическими потрясениями мирового масштаба, которые приводят к небывалой миграции народов, их переселению, расселению, столкновению, смешению. Родная культура, по словам С. Г. Тер-Минасовой, воспринимается как щит, охраняющий национальное своеобразие народа, и глухой забор, отгораживающий от других народов и культур. Усилиями разумной и миролюбивой части человечества открываются всё новые возможности, виды и формы общения, главным условием эффективности которых является попытка взаимопонимания, диалог культур, терпимость и уважение к культуре партнёров по коммуникации, соотнесённость родной языковой картины мира со всем многообразием других картин мира.

Между языком и реальным миром стоит человек. Именно человек воспринимает и осознаёт мир посредством органов чувств и на этой основе создаёт систему представлений о мире. Пропустив их через своё сознание, осмыслив результаты этого восприятия, он передаёт их другим членам своего речевого коллектива с помощью языка. Таким образом, между реальностью и языком стоит мышление.

Слово отражает не сам предмет реальности, а его видение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании представлением, понятием об этом предмете. Понятие составляется на уровне обобщения неких основных признаков, образующих это понятие и поэтому представляет собой абстракцию, отвлечение от конкретных черт. Путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению различен у разных народов, что обусловлено различиями исторических корней, географии, особенностями жизни этих народов и, соответственно, различиями развития их общественного сознания. А наше сознание обусловлено как коллективно (образом жизни, обычаями, традициями и т.п., т.е. культурой в широком, этнографическом смысле этого слова), так и индивидуально (специфическим восприятием мира, свойственным данному конкретному индивидууму), т.е. язык отражает действительность не прямо, а через два, по выражению С.Г. Тер-Минасовой, зигзага: от реального мира к мышлению и от мышления к языку.

Таким образом, язык, мышление и культура взаимосвязаны настолько тесно, что практически составляют единое целое, включающее в себя три компонента, взаимообусловливающих друг друга. Все вместе они соотносятся с реальным миром, противостоят ему, зависят от него, отражают и одновременно формируют его: реальный мир → предмет, явление; мышление, культура → представление, понятие; язык, речь → слово [Тер-Минасова 2000: 40-41].

Итак, окружающий человека мир представлен в трёх формах:

– реальная картина мира,

– культурная (или понятийная) картина мира,

– языковая картина мира.

Реальная картина мира – это объективная внечеловеческая данность, это мир, окружающий человека.

Культурная (понятийная) картина мира – это отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное.

Культурная картина мира специфична у разных народов. Это связано с целым рядом фактов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни и т.п.

Таким образом, необходимо более глубоко изучать мир носителей языка, их культуру, образ жизни, национальный характер, менталитет, чтобы познать особенности языка, потому что реальное употребление слов в речи, реальное речепроизводство в значительной степени определяется социальной и культурной жизнью говорящего на языке данного речевого коллектива. В основе языковых структур лежат структуры социокультурные.

Знать значения слов и правила грамматики недостаточно для того, чтобы пользоваться языком как средством общения, делая это общение эффективным, результативным. Необходимо как можно глубже знать мир изучаемого языка: когда сказать/написать, как, кому, при ком, где; как данное значение/понятие, данный предмет мысли живёт в реальности мира языка, на котором осуществляется общение.

Эти вопросы ставит в том числе такая языковедческая наука, как социолингвистика, изучающая обусловленность языковых явлений и языковых единиц социальными факторами: с одной стороны, условиями коммуникации (временем, местом, участниками, целями и т.д.), с другой стороны, обычаями, традициями, особенностями общественной и культурной жизни говорящего коллектива. 

Дидактическим аналогом социолингвистики С. Г. Тер-Минасова называет лингвострановедение, развивающее идею о необходимости слияния обучения иностранному языку как совокупности форм выражения с изучением общественной и культурной жизни носителей языка [Тер-Минасова 2000: 30].

«Отцами» лингвострановедения стали Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров, которые и сформулировали этот важнейший аспект преподавания языков: «Две национальные культуры, – писали они, – никогда не совпадают полностью, – это следует из того, что каждая состоит из национальных и интернациональных элементов. Совокупности совпадающих (интернациональных) и расходящихся (национальных) единиц для каждой пары сопоставляемых культур будут различными… Поэтому неудивительно, что приходится расходовать время и энергию на усвоение не только плана выражения некоторого языкового явления, но и плана содержания, т.е. надо вырабатывать в сознании обучающихся понятия о новых предметах и явлениях, не находящих аналогии ни в родной культуре, ни в родном языке. Следовательно, речь идёт о включении элементов страноведения в преподавание языка, но это включение качественно иного рода по сравнению с общим страноведением. Так как мы говорим о соединении в учебном процессе языка и сведений из сферы национальной культуры, такой вид преподавательской работы предлагается назвать лингвострановедческим преподаванием» [Верещагин, Костомаров 1990: 30].

Мир изучаемого языка как дисциплина, неразрывно связанная с изучением иностранных языков и их преподаванием, сосредоточен на изучении совокупности внеязыковых фактов, то есть тех социокультурных структур и единиц, которые лежат в основе языковых структур и единиц и отражаются в последних.

Таким образом, в основе научной дисциплины «мир изучаемого языка» лежит исследование социокультурной картины мира, нашедшей своё отражение в языковой картине мира.

Картина мира, окружающего носителей языка, не просто отражается в языке, она формирует язык и его носителя и определяет особенности речеупотребления. Именно поэтому без знания языка невозможно изучать язык как средство общения. Его можно изучать «как копилку, способ хранения и передачи культуры, т.е. как мёртвый язык» [Тер-Минасова 2000: 31]. Например, изучение латинского языка возможно, но лишь как его системы, включающей в себя, главным образом, лексикон и грамматикон (словарный комплекс и правила, схемы возможной соотнесённости этих слов в словосочетании и предложении). Изучение латинского языка в коммуникативном аспекте невозможно, так как он утерял речь – язык в действии, функционирующий язык. Живой же язык реализует себя через речь в мире его носителей, и изучение его без знания этого мира (без того, что в разных научных школах называется по-разному: фоновых знаний, пресуппозиции, аллюзий и реминисценций, вертикального контекста, прецедентности) невозможно: живой язык в этом случае превращается в мёртвый, что лишает обучающегося возможности пользоваться языком как средством общения. По мнению С.Г. Тер-Минасовой, именно этим и объясняются все неудачи с искусственными языками: они обречены на вымирание, потому что за ними нет «живительной почвы – культуры носителя» (Тер-Минасова 2000: 31) со спецификой его национальной сущности, сознания и особенностями реализации его в языке.

Языковая картина мира отражает реальность через культурную картину мира.

Вопрос о соотношении культурной (понятийной, концептуальной) и языковой картин мира чрезвычайно сложен, многоаспектен и многопланов. Его суть сводится к различиям в преломлении действительности в языке и культуре. В связи с этим становится понятной связь межкультурной проблематики с проблематикой когнитивной.

 

Литература: Бромлей 1975: Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. – М., 1975; Вежбицкая 1997: Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. – М.: «Русские словари», 1997. – 416 с.; Верещагин, Костомаров 1990: Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. – М., 1990; Верещагин, Костомаров 2005; Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Три лингвострановедческие концепции: лексического фона, речеповеденческих тактик и сапиентемы / Под ред. и с послесловием академика Ю. С. Степанова. – М.: «Индрик», 2005. – 1040 с.; Воробьёв 1997: Воробьёв В. В.Лингвокультурология. Теория и методы. – М., 1997; Карасик 2002: Карасик В. Язык социального статуса. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. – 333 с.; Карасик 2003: Карасик В. «Свой» среди чужих»: миф или реальность? – М.: ИТДГК «Гнозис, 2003. – 375 с.; Межкультурная коммуникация 2001: Межкультурная коммуникация: учебное пособие для студентов высших учебных заведений. – Н.Новгород: изд-во НГЛУ, 2001. – 320 с.; Караулов 1987: Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987; Красных 1997: Красных В. В. Человек умелый. Человек разумный. Человек… «говорящий»? (некоторые размышления о языковой личности и не только о ней) // Функциональные исследования. Сб. ст. по лингвистике / Ред. А. И. Изотов, В. А. Татаринов. – М.: Московский лицей, 1997. – Вып. 4. – С.50–56; ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. – М.: Сов. энциклопедия, 1990. – 685 с.; Ожегов 1972: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1972. Словарь иностранных слов 1979: Словарь иностранных слов. Изд. 7-е. – М., 1979; Ожегов, С. И. Словарь русского языка / Под общ. ред. проф. Л. И. Скворцова. – 24- изд., испр. – М.: ООО «Изд. дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Изд-во «Мир и Образование», 2003. – 896 с.; Сепир 1993: Сепир Э. Язык. Введение в изучение// Избранные труды по коммуникации и культурологи. – М.: 1993; Тер-Минасова 2000: Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: учеб. пособие. – М.: Слово/Slovo, 2000 – 624 c.; Хисамова, Яковлева 1995: Хисамова Г. Г.,Яковлева Е. А. Стилистика и культура речи. – С.58–64; Человеческий фактор в языке 1992: Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис / Отв. ред. Т. В. Булыгина. – М.: Наука, 1992. – 281 с.

 

 

Язык. Речь. Дискурс

 

Вначале рассмотрим в сопоставлении первые два понятия – «язык» и «речь». Сразу заметим, что они не тождественные, т.е. не равнозначные, ибо каждое из них наделено своим терминологическим содержанием. Но в то же время два этих понятия тесно связаны друг с другом, т.к. одно всегда предполагает другое: язык со всей своей системой элементов (иначе – языковых знаков, единиц, средств) находит применение (использование, функционирование) в речи – устной и письменной, а речь, или речевую деятельность человека, соответственно, невозможно представить без языка.

Принято считать, что в истории языкознания первым, кто предложил разграничить понятия «язык» и «речь», стал швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр. В то же время известно, что ещё до него немецкий учёный-языковед Вильгельм фон Гумбольдт разводил данные понятия, рассматривая проблемы функционирования языка в связи с речью и в его связях с речью [Гумбольдт 1956: 76].

Однако известно также, что немецкий учёный, в отличие от швейцарского, не клал тезис о разграничении языка и речи в основу своего учения. Ф.де Соссюр же не просто кардинально разграничил эти термины, но положил постулат о дихотомии (бинарности, двучленности) языка и речи в основу общей концепции языкознания. В связи с тем, что высказывания Ф. де Соссюра относительно упомянутой дихотомии не лишены противоречий, они предоставляют исследователям возможность по-разному их интерпретировать (истолковывать). Ю. М. Скребнев предлагает свести многообразие истолкований к следующим трём группам.

1. Резко критическое отношение к дихотомии «язык – речь» и, соответственно, неприятие данного постулата в силу его лингвистической нецелесообразности и гносеологической неправомерности.

2. Принятие основных положений Соссюра, стремление развить и уточнить их, построить на их основе те или иные лингвистические системы.

3. Попытка противопоставить дихотомии Соссюра какую-либо новую аспектизацию объекта, якобы более существенную для языкознания и более точно отражающую «действительную сущность» предмета языкознания [Скребнев 1985: 12].

Говоря другими словами, речь идёт о разграничении, разведении понятий «язык» и «речь», о необходимости и возможности такой дифференциации. В истории языкознания данные термины традиционно различаются, так как за ними стоят разные смыслы, следовательно, их не следует отождествлять. В то же время язык и речь нельзя противопоставлять, полагать их такими понятиями, между которыми не существует никаких связей. Хотя это и не тождественные понятия, но взаимно предполагающие друг друга, иначе язык и речь – термины смежного характера. Тесные взаимосвязь и взаимодействие обоих явлений отметил в своё время ещё, как было уже сказано, швейцарский лингвист Ф. де Соссюр: «Без сомнения, оба эти предмета тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила своё действие; речь же в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку» [Цит. по: Розенталь, Теленкова 1976: 541].

Итак, рассмотрим последовательно суть наших понятий. В первую очередь необходимо оговорить, что под языком здесь мы понимаем естественный человеческий язык, т.е. тот фен ó мен, который отличает человека как существа разумного от других живых существ. Человеческий язык – язык естественный (если не стоять на позиции сверхъестественного, божественного – под влиянием высших сил – его происхождения), т.к. он возник вследствие естественных потребностей человека в разнообразной речевой коммуникации. Язык, которым владеет человек, в языкознании называют также natural language, что в буквальном смысле означает «природный язык», т.е. естественный. Язык, точно так же, как возник естественно, развивается естественно по своим присущим ему внутренним законам. Естественное развитие языка обусловлено возрастающими потребностями человека и человеческого коллектива в выражении всё более и более сложных понятий и мыслей. Эти свойства естественного языка человека (естественность возникновения и естественность развития, а также безграничная возможность выражать его средствами всё, что нужно человеку и обществу) отличают его от искусственных языков (например, эсперанто), специально созданных людьми для универсализации общения тех, кто говорит на самых разных языках мира. Названные свойства языка человека отграничивают его и от тех искусственных систем (кодов), которые предназначены для фиксирования знаний и сведений, полученных человеком в процессе изучения им разных областей жизни и окружающей действительности, например, язык математики, язык физики, язык химии и др. Человеческий язык отличается также и от различных искусственно созданных систем сигнализации: азбуки Морзе, морская – флажковая и семафорная – сигнализация, дорожная сигнализация и др.

Язык человека необходимо разграничивать от языка животных. Язык человека – язык осмысленный: на нём можно выражать самые сложные мысли, при помощи его можно мыслить, устанавливать разнообразные контакты с другими членами человеческого коллектива, комбинируя его единицы, можно создавать абсолютно новые смыслы и т.д. Язык животных – это набор сигналов, при помощи которых животные реагируют на ту или иную сложившуюся ситуацию (например, сигнал опасности, сигнал предупреждения, сигнал повиновения и пр.) и при помощи которых регулируют своё поведение в определённых условиях. Язык животных – это язык инстинктов, а не язык мыслей: он не выражает отвлечённых категорий мышления и сознания, таких как понятия, суждения, умозаключения, оценка и др.; он не способен к развитию и совершенствованию. Таким образом, владение языком составляет одну из важнейших черт, выделяющих человека из мира животных: «Язык есть в одно и то же время условие развития и продукт человеческой культуры»[Русский язык. Энциклопедия 1979: 410].

В языкознании существует достаточное количество определений термина «язык» от весьма сложных для их осмысления неспециалистами до более или менее простых, доступных любому грамотному человеку. С небольшой их частью можно ознакомиться, обратившись к лингвистическим источникам энциклопедического характера, например, «Лингвистическому энциклопедическому словарю» или к энциклопедии «Русский язык» (см. словарные статьи «Язык»).

К первому типу дефиниций можно отнести, к примеру, следующее: «Язык есть реальный объект – совокупность свойственных психике индивида (и коллектива в целом) ассоциаций представлений об элементах действительности с представлениями об их знаковых репрезентатах и о способах синтагматического объединения знаковых репрезентатов» [Скребнев 1985: 17].

Более простое определение нашего понятия находим в энциклопедии «Русский язык» под ред. Ф. П. Филина: «Язык – стихийно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система дискретных (членораздельных) звуковых знаков, служащая для целей коммуникации и способная выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире» [С. 410]. Второе издание этой же энциклопедии пошло по дальнейшему пути упрощения дефиниции термина: «Язык – естественно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система облечённых в звуковую форму знаковых единиц, способная выразить всю совокупность понятий и мыслей человека и предназначенная прежде всего для целей коммуникации» [Русский язык. Энциклопедия 1997: 652].

Ещё проще даётся определение данному понятию в упомянутом выше словаре-справочнике Д. Э. Розенталя и М. А. Теленковой: «Язык – система фонетических, лексических и грамматических средств, являющаяся орудием выражения мыслей, чувств, волеизъявлений и служащая важнейшим средством общения людей» [С. 540].

Язык как лингвистическое явление может пониматься широко и узко.

Узкая интерпретация языка сводится к пониманию его как структурно-системного образования (см. Лекцию 5). Язык как система имеет характер своеобразного кода, обладает специальными средствами и механизмами для образования конкретных речевых сообщений.

Широкое понимание языка включает в себя язык в узком понимании (языковую систему) и речь как реализацию языка (системы) в действии – на уровне функционирования.

Таким образом, узкое и широкое осмысление языка опирается на различающие их две формы существования языка, которые соответствуют понятию языка как кода, системы знаков (узкое понимание) и языка как кода, системы знаков и речи как речевой деятельности, текста, дискурса (широкое понимание).

Важнейшей характеристикой человеческого языка является его знаковость. Знаки языка в различных комбинациях выполняют строгие, присущие лишь им функции. Главное назначение языковых знаков – передавать различные смыслы: от называния явлений окружающей действительности до разнообразных суждений, простых и сложных. Большинство знаков языка имеет две стороны: материальную, формальную, воспринимаемую органами чувств человека, и идеальную, содержательную, интерпретируемую его сознанием. Эти две стороны языкового знака в науке о них называют ещё планом выражения (означающее) и планом содержания (означаемое), т.е. знаки языка имеют форму, воспринимаемую органами слуха или органами зрения, и смысл (значение), осознаваемый (-ое) посредством мыслительных процессов.

Однако следует знать, что первичной и основной формой выражения смысла в языке является его природная звуковая материя, т.к. изначально человеческий язык – это звуковой язык. Письменные знаки (буквы, или графемы – в алфавитном письме, силлабемы – в силлабическом типе письма, иероглифы – в идеографическом письме) – явления вторичного порядка, т.к. исторически они появились гораздо позднее по отношению к звуковому выражению смысла. Письменные символы звучащей речи предназначены для вторичного воспроизведения характерного для звукового выражения членения и объединения значений.

Знаки языка, иначе называемые его единицами, имеют строгую иерархичность (зависимость, соотнесённость, упорядоченность) как в формальном отношении, так и в содержательном. Это выражается в том, что одни знаки (единицы) языка относятся к явлениям низшего порядка, а другие – высшего. В формальном отношении такая зависимость сказывается на способности единиц более высокого порядка включать в себя (в свою структуру) знаки более низкого уровня. Так, например, из звуков состоят морфемы (корни, приставки, суффиксы и т.д.), морфемы, в свою очередь, – это значимые элементы слов, слова служат «строительным материалом» для словосочетаний, из словосочетаний организуются предложения.

В содержательном плане также наблюдается такая иерархическая организация языковых знаков. Звуки языка являются односторонними знаками: они обладают планом выражения, но не имеют плана содержания, т.е. они ничего не обозначают. Однако в разнообразных комбинациях, служа строительным материалом единиц более высокого уровня, звуки языка опосредствованно выражают различные смыслы. Ср.: дуб и зуб, лук и люк, балка и палка, нос и нёс и т.д. Морфемы в отличие от звуков языка – значимые единицы; в содержательном отношении – это знаки, стоящие выше по степени сложности, нежели звуки. Значения, выражаемые морфемами, не являются самостоятельными, они – своеобразные носители «частичек» содержания, заключённого в словах, – высших по сравнению с ними знаков языка. Значения морфем подразделяются на словообразовательные (ср.: снег и подснежник, небо и небесный, играть и подыграть), словоизменительные (знание – знания, знанию, знанием; учился – училась, учились; нужный – нужные и т.д.), формообразовательные (высоко – выше, научиться – научившись, читать – читающий, читал).

В таком же сопоставительном порядке можно далее рассматривать степень содержательной сложности слов (служащих в языке для наименования предметов и явлений окружающего человека мира), словосочетаний (не только обозначающих предметы, явления, процессы, качества, свойства, названные опорным словом, но и уточняющих, конкретизирующих зависимыми словами) и предложений (фраз, высказываний, являющихся сообщением о чём-либо).

Таким образом, содержательная иерархичность языковых знаков может быть представлена следующим образом: звуки языка (фонемы) – опосредствованные (не прямые) единицы смыслов; морфемы – единицы несамостоятельных (частичных к целым) значений; слова – единицы простых смыслов (наименований), иначе – знаки самостоятельных смыслов; словосочетания – знаки более сложных, чем слова, значений; предложения – единицы сообщений.

Способность человека соотносить в языке и через язык комбинации звуков (на письме комбинации специальных графических знаков для их обозначения, т.е. букв) с определёнными смыслами и содержанием является непреходящей, главнейшей характеристикой как самого языка, так и его носителя как существа разумного. Вильгельм фон Гумбольдт об этом же высказался следующим образом: «Язык представляет собой беспрерывную деятельность духа, стремящуюся превратить звук в выражение мысли». Фердинанд де Соссюр эту сторону языка охарактеризовал как «систему знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа». Известный отечественный языковед А. А. Потебня (1835–1891) считал, что «понятие языка исчерпывается известного рода сочетанием членораздельного звука и мысли», а его современник, не менее известный русский лингвист Ф. Ф. Фортунатов (1848-1914) определял язык как «совокупность знаков... для мысли и для выражения мысли в речи». Наконец, датский учёный Луи Ельмслев (1899-1965) рассматривал язык как «инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение, желание, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него» [Цит. по: Русский язык. Энциклопедия. 1997: 653].

Весьма интересную и в то же время предельно доступную интерпретацию понятия «язык» находим в книге В. Б. Касевича «Элементы общей лингвистики», который выводит определение нашего термина через смежные с ним другие термины «речь» и «текст». Автор книги пишет: «Текст, или речь, является продуктом акта говорения и объектом, на который направлен акт понимания, восприятия. Текст, следовательно, служит целям общения. Но в каком случае общение возможно? Очевидно, в том случае, если любой текст является «общим», т.е. равно понятным для говорящего и слушающего, в идеале для всех носителей данного языка. Это, в свою очередь, предполагает, что текст должен состоять из определённых общих, т.е. общезначимых, элементов, которые функционируют по столь же общим правилам. Если мы «извлечём» эти общие элементы и выведем общие правила путём изучения достаточно обширных и разнообразных текстов, то получим язык как систему закономерностей строения текстов, т.е. как то, что лежит в основе всех текстов, реальных и потенциальных, обеспечивая взаимопонимание при «обмене текстами» между носителями языка» [Касевич 1977: 11].

Второй составляющей сосюровской дихотомии является речь. В языкознании широко распространена метафорическая формула-характеристика, данная когда-то речи французским учёным Эмилем Бенвенистом (1902-1976): «Речь – это язык в действии». Можно сказать, вслед за этим языковедом о том, что речь – это своеобразная функция языка, точнее о том, что язык функционирует в речи и только в речи, устной или письменной. Речь как функция языка социально значима, т.к. общение человека с другими членами общества осуществляется только с её помощью.

Точно так же, как и язык, речь понимается в лингвистике по-разному.

Речь – линейно организованный в пространстве и времени процесс говорения (выраженный в звуковой форме – устная речь, выраженный при помощи буквенных знаков – письменная речь); навык выражения мыслительных конструктов, осуществления коммуникативного замысла участников общения с помощью системно закреплённых единиц языка; способность к общению с помощью языка; ср. противопоставление «человеческая речь/ речь животных».

Единицы речи – звуки, морфы, словоформы, высказывания, абзацы, дискурс (в акте речи различаются звуки, слоги, такты, синтагмы, фразы, сферхфразовые единства) – соотносятся с абстрактными единицами языка как системы систем, ивариантными единицами «эмического» уровня – фонемой, морфемой, словом, предложением, сложным синтаксическим целым, текстом; например, словоформа, речевая реализация лексемы, как единица речи имеет исторически сложившееся значение: форма род. пад. с предлогом «у» одушевленного существительного, в зависимости от синтаксической позиции в высказывании, может иметь значение носителя состояния или обстоятельства: У нас все в порядке (субъектное значение); Они встретились у нас (обстоятельство).

Речь субъективна: в каждом акте речи проявляется весь комплекс индивидуальных черт личности и понимание участниками общения речевой ситуации. Однако речь имеет типичные особенности определённой функциональной разновидности литературного языка или разговорной речи: особенности синтаксической организации, лексического состава. Кроме того, речь как средство общения надындивидуальна, всегда ориентирована относительно его адресата (говорящего или пишущего, т.е. автора речи); ср. высказывание М. М. Бахтина: «Слово стремится быть услышанным».

В теории общего языкознания вопрос о соотношении языка и речи считается основным вопросом. Идеи Гумбольдта и Соссюра, наиболее популярные в начале XX в., были не единственными в общей теории: сходные мысли и близкие им идеи высказывались И. А. Бодуэном де Куртенэ, Ш. Балли, Л. П. Якубинским, Л. В. Щербой и др. учёными. Так, например, только осмысление конкретных речевых фактов позволило перейти на более высокий уровень грамматической абстракции в рассмотрении слов в высказывании: анализ семантико-синтаксической организации предложения в терминах субъект, объект, предикат, атрибут, адъект более точно отражает способ языкового осмысления действительности, чем анализ в терминах главных и второстепенных членов предложения.

Речь является предметом исследования всех лингвистических дисциплин и смежных с языкознанием наук – психологии, когнитологии, информатики, кибернетики, социологии, физиологии, антропологии. Для дисциплины «Русский язык и культура речи» речь интересна как социально закрепленный узус; речевые произведения являются материалом исследования таких важных проблем, как коммуникативная компетенция, выработка рекомендаций для речевого поведения в стереотипных ситуациях общения, описание функциональных разновидностей.

Дискурс. В настоящее время понятие дискурса входит в активное использование. Достаточно полно характеризует это понятие в синхронии и диахронии Л. Ю. Иванов [Иванов 2003]: Д ú скурс, илидиск ý рс (лат. discursus – первоначально: разбегание, расхождение, бег туда-сюда, прогулка; позднее: рассуждение, довод, аргумент, разговор) – многозначный термин, широко распространенный в современных гуманитарных науках. Приоритет в употреблении дискурса как лингвистического термина, по утверждению Л. Ю. Иванова, принадлежит Э. Бюиссансу и З. Хэррису.

Ф. де Соссюр, вводя дихотомию «язык – речь», дискурс либо отождествляет с речью, либо характеризует его как заместитель речи (и эта интерпретация близка к интерпретации дискурса Э. Бенвенистом), либо рассматривает дискурс в качестве нового члена оппозиции, превращая дихотомию в трихотомию «язык – дискурс – речь». Предпочтение трихотомии отдавал и Э. Бюиссанс, который понимал дискурс как комбинации, посредством реализации которых субъект речи использует код языка.

Э. Бенвенист различает «дискурс» и «историю» (или «дискурс» и «повествование») и понимает под дискурсом высказывания, включенные в коммуникативную ситуацию, привязанные к её прагматическим координатам, «присваиваемые говорящим». Т. М. Николаева [Николаева 1978: 467] пишет: «Дискурс – многозначный термин лингвистики текста, употребляемый рядом авторов в значениях, почти омонимичных (т.е. даже не синонимичных, как отмечает, цитируя Т. М. Николаеву, Ю. С. Степанов [Степанов 1995: 36]).

Итак, под дискурсом разными авторами понимается то связный текст, то устно-разговорная форма текста, то диалог, то группа высказываний, связанных между собой по смыслу, то речевое произведение как данность – письменная или устная».

П. Серио [Серио 1999: 26], по свидетельству Л.Ю. Иванова, перечисляет как минимум восемь способов понимания термина во французской лингвистической традиции. Кроме уже упомянутых трактовок Э. Бюиссанса и Э. Бенвениста, дискурс – это: «... 2) единица, по размеру превосходящая фразу, высказывание в глобальном смысле; то, что является предметом исследования «грамматики текста», которая изучает последовательность отдельных высказываний; 3)...воздействие высказывания на его получателя и его внесение в «высказывательную» ситуацию (что подразумевает субъекта высказывания, адресата, момент и определенное место высказывания); 4) при специализации значения 3-го дискурс обозначает беседу, раcсматриваемую как основной тип высказывания; <...> 7) термин «дискурс» часто употребляется также для обозначения системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции. Так, когда речь идет о «феминистском дискурсе» или об «административном дискурсе», рассматривается не отдельный частный корпус, а определенный тип высказывания, который предполагается вообще присущим феминисткам или администрации; 8) специфическое определение, основанное на разграничении дискурса и высказывания. Высказывание – это последовательность фраз, заключенных между двумя семантическими пробелами, двумя остановками в коммуникации. Дискурс – высказывание, рассматриваемое с точки зрения дискурсного механизма, которое им управляет. Взгляд на текст с позиции его структурирования в языке следующий: текст = высказывание, с точки зрения лингвистического исследования условий производства текста: текст = дискурс.

Сходное понимание типов дискурса представлено в работах Т. А. ван Дейка, который, вместе с тем, специально разграничивает понятия дискурса и текста: «Дискурс – актуально произнесенный текст, а «текст» – это абстрактная грамматическая структура произнесенного. Дискурс – это понятие, касающееся речи, актуального речевого действия, тогда как «текст» – это понятие, касающееся системы языка или формальных лингвистических знаний, лингвистической компетентности» [Ван Дейк 1998]. Из этой формулировки Л.Ю. Иванов делает справедливое заключение о том, что Т. А. ван Дейк скорее не отождествляет дискурс и речь, как Э. Бенвенист, но, вслед за Э. Бюиссансом, рассматривает их как тесно взаимосвязанные феномены.

В современной русистике распространение получило определение данного понятия, в значительной степени соответствующее представлениям Т. А. ван Дейка и толкованиям 7) и 8) по П. Серио: «Дискурс – это связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс – это речь, «погруженная в жизнь». Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и др. текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова 1990].

Это определение термина, предложенное Н. Д. Арутюновой, предполагает учет как когнитивного компонента – совокупности различных знаний участников коммуникации (знания языка, знания мира и т.д.), так и паралингвистического сопровождения речи (мимика, жесты, позы и пр.).

Свою интерпретацию обобщения типов понимания дискурса современными исследователями предлагает А. А. Кибрик: 1) лингвистическое в духе З. Хэрриса, Э. Бенвениста и Т. ван Дейка; 2) постструктуралистское, идущее от М. Фуко, Ж. Деррида, А. Греймаса, Ю. Кристевой, М. Пеше и др. и связанное со стремлением уточнить понятие стиля (ср. мнение Ю.С. Степанова [Степанов 1995: 35-36] о возникновении данного термина вследствие потребности заполнить лак у ну, обусловленную отсутствием в англосаксонской традиции понятия «функциональный стиль»), 3) восходящее к Ю. Хабермас [Кибрик http://www.krugosvet.ru].

Постструктуралистское понимание термина Л. Ю. Иванов соотносит с разновидностью 7) по П. Серио. Именно это понимание (дискурс как определенный тип высказывания, присущий определенной социально-политической группе или эпохе – в формулировке Т. Милевской) получило наибольшую популярность в современной литературной критике и в паранаучной интеллектуальной публицистике. Поскольку публицистика – область терминологически наименее строгого и наименее рефлектируемого использования понятия «дискурс», здесь появляются и распространяются не вполне корректные сочетания с этим термином: весь этот дискурс; дискурс, на который вы жалуетесь; разве это дискурс; кроме наивного дискурса, они ничего не умеют; пытались по федеральному каналу навязать следующий дискурс; меня интересует литература без дискурса; когда есть дискурс, это ужасно скучно и т.д. (по материалам Интернета). Видно, что в приведенных примерах наш термин обозначает либо просто чьи-либо слова/ речи/высказывания/мнения (как в толковании 4-ом по Т. М. Николаевой), либо те же высказывания, необоснованно претендующие на научность.

Понимание Ю. Хабермаса (дискурс как «дискурс рациональности») опирается на дефиницию данного понятия как процедуру рассуждения в логике. В логике наряду с термином «дискурс» используется производное от него понятие дискурсивный. Дискурсивное знание, полученное в результате строгого и последовательного логического рассуждения, отличают от знания интуитивного, полученного путем непосредственного усмотрения, хотя это отличие не является абсолютным (см.: Кондаков 1975: 154).

По замечанию Л. Ю. Иванова, совокупность исследовательских направлений, в центре интереса которых находится дискурс, нередко объединяется под общим наименованием «анализ дискурса». Этот термин ввел в употребление 3. Хэррис. Сейчас под анализом дискурса понимается синтетическая лингвистическая дисциплина, изучающая структуру синтаксических последовательностей, больших, чем высказывание, с точки зрения их порождения и использования в реальных условиях человеческой коммуникации, а также жанровые особенности различных видов таких последовательностей. В разных странах в анализе дискурса реализуются несколько различные подходы. В результате можно говорить об американском, французском, русском, немецком или голландском анализе дискурса, хотя взаимовлияние школ (прежде всего, влияние французской и американской традиций на все прочие) весьма велико.

 Это новое научное направление зародилось на стыке лингвистики, психологии, истории, социологии и этнографии. Непосредственной основой для развития анализа дискурса стали структуралистские (Р. Барт, Ц. Тодоров, У. Эко) и постструктуралистские (А Греймас, Е. Ландовский) исследования, семиотика (Ч. Моррис), нарративный анализ, социолингвистический анализ речевого общения (У. Лабов, Э. Щеглов, Г. Сакс), прагматика (Дж. Остин, Дж. Серль, Г. Грайс), лингвистика текста (Э. Косериу, В. Дресслер, Т. ван Дейк) и работы в области искусственного интеллекта (Р. Шэнк, Р. Абельсон). Еще более ранние истоки анализа дискурса прослеживаются в трудах В. Я. Проппа о структуре волшебной сказки и работах М.М. Бахтина по философии диалога.

А. А. Кибрик относит к новой дисциплине и широкомасштабные исследования русской разговорной речи, проводимые различными коллективами ученых (см. труды Е. А. Земской, О. А. Лаптевой, Е. Н. Ширяева, М. А. Китайгородской, Н. Н. Розановой, О. Б. Сиротининой и др.).

Подводя итог сказанному, считаем целесообразным определить дискурс как речь, ориентированную на определённую ситуацию и определённого собеседника [прагматически значимую (воздействующую) речь в коммуникативно-ориентированном (конкретном, индивидуальном) контексте].

 

Литература: Арутюнова 1990: Арутюнова Н. Д. Дискурс // ЛЭС 1990; Борботько 1981: Борботько В. Г. Элементы теории дискурса.– Грозный, 1981; ван Дейк 1989: ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989; Земская., Китайгородская, Ширяев 1981: Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. – М., 1981; Иванов 2003: Иванов Л. Ю. Дискурс или дискурс // Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. – М., 2003. – С.163–166; Кибрик: Кибрик http://www.krugosvet.ru; Кондаков 1975: Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. – М., 1975; Лассан 1998: Лассан Э. Субъект дискурса как организующая структура текста // Текст как объект многоаспектного исследования. – СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 1. С. 121–133; Лухьенбрурс 1996: Лухьенбрурс Д. Дискурсивный анализ и схематическая структура // ВЯ, 1996, № 2. С. 141-155; Макаров 1998: Макаров М. Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. – Тверь, 1998; Мароши 1996: Мароши В. В. Что есть дискурс//Дискурс, 1996, № 2; Николаева 1978: Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. – М., 1978; Пушкин 1990: Пушкин А. А. Способ организации дискурса и типология языковых личностей // Язык, дискурс и личность. – Тверь, 1990; Серио 1999: Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла. – М., 1999. С. 14–53; Степанов 1995: Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX в. Сб. ст. – М., 1995; Фуко 1990: Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. – М., 1990.