Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

По справедливому замечанию прот. Владислава Свешникова (см. его «Очерки христианской этики»), эти Блаженства представляют собой нечто содержательно более значительное, чем простое описание, и более действенное, чем любой закон. Если здесь и раскрывается нравственный закон, то закон совершенно особого рода: он не предлагается в формах простого долженствования, каким подобает быть закону: «не делай то-то» или «делай то-то».

Это отсутствие явной императивности, обязывания, приказания ставит нас перед вопросом: точно ли здесь нравственный закон? В свете этого вопроса заповеди блаженства представляют собой совершенно небывалое в истории нравственных доктрин явление, притягательное и мистически, и психологически. Это – вид безусловного утверждения, это призыв, в самом себе сулящий и содержание и награду.

С позиций нравственного содержания заповеди блаженства содержат в себе поразительное новшество. Ибо они в своей практической простоте соединяют в себе то, что казалось не соединимым: понятия блаженства и закона. Важнейшими категориями нравственного созерцания и переживания всегда были добро (благо) и зло. Благо, в личностном плане, переживалось как ощущение блаженства, которое по своей природе и психологии более свободно, чем что бы то ни было еще. В то же время закон содержит в себе императивные обязанности, которые своими нормами связывают, ограничивают свободу. Переживание блаженства – это переживание добра, радости, милости и свободы. Переживание закона – это переживание строгости, необходимости, долга и ограничения.

В заповедях блаженства Христос предлагает поразительное переживание нравственного закона, пронизанного блаженством, и переживание блаженства, содержание которого составляет нравственный закон.

Христос утверждает, что суть дела – в исполнении этого нравственного закона, потому что само исполнение тем самым уже включает исполнителей в число не просто «званных», но «избранных», то есть услышавших «зов» и последовавших за ним; кто в этом избранничестве, тот оказывается участником небесного Царства, что утверждается в каждом из Блаженств. В первом и последнем («блаженны нищие духом» и «блаженны изгнании правды ради») – прямым образом: «Ибо тех есть Царство Небесное». В остальных блаженствах – либо образно («блаженны кроткие, ибо они наследят землю» – где наследование земли – это образ, означающий причисленность к Царству), либо это Царство обращается к слушателям и читателям некоторой существенной своей стороной: полнота необходимых сил («ибо они утешатся»), полнота восприятия, знания («ибо они насытятся»), максимум духовного зрения («ибо они Бога узрят»), полноту Божественного признания личности («ибо они помилованы будут»), причастность к величию совершенства через дар Божественного сыновства («ибо они сынами Божьими нарекутся»).

Итак, само Царство Небесное со всеми его высочайшими атрибутами есть источник блаженства, то есть переживания высшего нравственного блага. А содержательная конкретность каждой заповеди свидетельствует, что ее исполнитель – участник нового нравственного строя жизни, «новая тварь» (противопоставляемая «ветхой твари». И как «новая тварь» – член Небесного Царства, Царства вечного блаженства.  

Сегодня мы попытались дать общий обзор новозаветной этики. Следующее занятие мы посвятим рассмотрению центрального понятия, лежащего в основании этики христианства – понятия любви.

Литература

1. Прот. Владислав Свешников. Очерки христианской этики. – М.: Паломникъ, 2000. – 624 С.

2. Олесницкий М.А. Нравственное богословие или христианское учение о нравственности. Киев: Тип. Императорского Университ. Св. Владимира, 1901. – 486 С.

3. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения. М.: Правило веры, 1998.

Лекция №9.