Оба как будто смеются или что-то вроде того.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Григорий Витальевич, я хочу сделать достойный поступок и послужить отечеству.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Ты решил жениться на моей дочери?

Молчание.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Нет, в некотором смысле, Григорий Витальевич, вы сконфузили меня, я растерян. Не знаю, как продолжать разговор.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Прости меня, мой мальчик, сахарный мой. Я старый, немощный дурак и пустозвон, живущий совершенными иллюзиями. Я мечтаю о том дне, когда мои дети смогут соединиться, и тогда отцовское сердце отдохнет и узнает покой. Прости мои старческие слабости. Как ты хочешь послужить?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я хочу открыть центр помощи крестьянам.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Каким крестьянам?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Пермским. Сначала центр будет областным, а потом, всероссийским.

Григорий Витальевич, кажется, произносит какой-то звук ртом. Что-то вроде: «Ба» или «Ахтить». Что-то бессмысленное. Потом начинает бродить по комнате и раскладывать пистолеты.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Мне нужны вложения, потому что центр будет включать пункт помощи безработным, куда будут попадать заявки о найме на службу. Специальные кадры станут искать работу для крестьян и отправлять их на разные службы плотниками, слесарями или водопроводчиками. Будет открыта больница и школа для крестьянских детей.

Григорий Карпов садится на диван к Павлу Ивановичу.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Мой мальчик, помнишь, как я рассказывал тебе про бальный зал, который мы отстроили? Пойдем туда, - я покажу тебя лепнину, новый рояль, - это эксклюзив. Ты нигде такого не увидишь.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я уже нашел волонтеров, готовых помочь мне в моем деле, но нужен внушительный капитал. Даже наследства моего не хватит, чтобы покрыть все расходы.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Я сегодня вспомнил, как познакомился с мамулькой нашей Милочки. Мы случайно столкнулись в парке. На ней было платье алого цвета с открытыми плечами. Если женщина является тебе в платье с оголенными плечами, считай, что ты пропал и навеки принадлежишь ей, если, конечно, плечи имеют достойный физический вид. Тебе нравятся веснушки, Павлуша?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я буду отдавать вам долг постепенно, поскольку возьму кредит в банке.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Веснушки на женском теле – это скользкая тема. Есть любители, даже если не сказать больше, - фанаты, а есть те, кому веснушки противны. Ты к какой группе относишься?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я видел тысячи нищих, больных и потерянных крестьян, Григорий Витальевич. Мы не можем закрывать глаза на эту несправедливость!

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Как хорошо, что заговорили про глаза! У Милы большие, открытые и карие глаза. Не глаза, а омут. Еще у Милы нет никаких веснушек. Все же, мне кажется, ты их не любишь.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Кого?

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Веснушки.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Григорий Витальевич, я прошу вас, - отнеситесь ко мне серьезно.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Мой мальчик, я был таким же, как ты: верил в то, что смогу изменить порядок вещей. Твоя идея с центром очень похвальна. Я когда-то поклялся… (Пауза) Ты будешь коньячок?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я не пью, Григорий Витальевич.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Брось, Павлуша, пьешь, кончено.

Григорий Карпов наливает в рюмки коньяк; подает следователю.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Выпьем за мир во всем мире.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Право же, Григорий Витальевич, я не пью…

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Не глупи, давай, выпьем…

Пьют.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Когда умерли твои родители, я пообещал им, что буду присматривать за тобой, и я так и делал, Павлуша. Настало время, когда нужно присмотреть за мной, а нет такого человека, который бы за мной присмотрел. Давай еще по одной. Мне абсолютно тяжело говорить.

Григорий Карпов наливает коньяк в рюмки.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Григорий Витальевич, я не ел. На голодный желудок пить не рекомендуется.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Это особый сорт коньяка, Павлуша, - его необходимо пить на голодный желудок.

Снова пьют.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Когда ты решил служить в следственном комитете, я не препятствовал, тем более, все твои близкие родственники были «за», хотя, я думал о том, что ты пойдешь изучать экономику и станешь моим заместителем. (Пауза) Мне так нужен человек, который сможет управлять моими делами, когда… (Пауза) Давай еще по одной.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я не могу, Виталий…То есть Григорий Витальевич…

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Павлуша, называй меня папой.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Я не хочу больше пить.

ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Павлуша, выпьем за справедливость, - за это надо выпить.

Пьют.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Придет час, и меня не станет, Павлуша, я оставлю эту бренную землю и уйду к твоим родителям. Там мне нужно будет отчитаться и рассказать, каким человеком ты вырос. Я хочу сказать твоей маме, что ты стал благополучным человеком. Твоя мама была самой красивой женщиной в городе, а, может, в мире. Да, она бы выиграла принцессу Монако по красоте, Павлуша.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Григорий Витальевич, у вас в доме такой плотный, неестественный воздух.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Что я скажу твоему отцу? Что я бросил тебя на произвол судьбы, и ты занимаешься какой-то сомнительной деятельностью?

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Григорий Витальевич, можно открыть окно?

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Теперь я твой папа, Павлуша! Пока ты не скажешь, что я твой папа, я не открою окно.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Папа, пожалуйста, откройте окно, - будьте любезны.

ГРИГОРИЙ КАРПОВ. Надо еще выпить.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Нет, папа, я больше не хочу…