Шри Рамана Махарши и его учение

Бхагаван Шри Рамана Махарши происходил из семьи южно-индийских брахманов среднего достатка [ 30 ]. Когда он познал Себя, ему было только шестнадцать лет, он еще ходил в школу, не занимался духовной практикой и ничего не знал о духовной философии. Для познания Себя обычно необходимо некоторое изучение теории, сопровождаемое длительной и ревностной практикой, часто длящейся всю жизнь, но в большинстве случаев так и не завершаемой. Как говорят постигшие Себя мудрецы, результат здесь зависит от степени духовной зрелости человека. Духовное продвижение сравнимо с паломничеством, а жизнь с одним днем этого пути: достижение человеком цели или степень приближения к ней частично определяются энергией продвижения, а частично – расстоянием от места его пробуждения и начала пути до Цели. Только в редчайших случаях возможно, как это случилось с Махарши, сделать единственный шаг и достичь этой Цели.

Когда говорится, что Махарши познал Себя, это вовсе не означает, что он понял некую новую доктрину или теорию, овладел каким-то высшим состоянием или чудесными силами. Это означает, что "я", которое может понимать или не понимать доктрину, обладать или не обладать силами, стало сознательно тождественным Атману, всеобщему Я, или Духу. Махарши сам описал случившееся простым и образным языком.

"Это произошло приблизительно за шесть недель до того, как я навсегда покинул Мадурай, что было огромной переменой в моей жизни. Все случилось совершенно неожиданно. Я сидел один в комнате на первом этаже дома моего дяди. Я редко болел, и в этот день, как обычно, чувствовал себя хорошо; но вдруг мною овладел сильнейший страх смерти. Ничто в состоянии моего здоровья не могло послужить поводом к этому, да я и не пытался найти объяснение или причину страха. Я просто почувствовал, что "собраюсь умереть", и стал думать, что в этом случае надо делать. У меня даже мысли не было посоветоваться с доктором, родственниками или друзьями, так как я чувствовал, что эту проблему мне надлежит решать самому, здесь и сейчас.

Потрясение страха смерти вынудило мой ум обратиться внутрь, и я мысленно сказал себе: "Вот пришла смерть, но что это значит? Что именно умирает? Умирает тело". И я сразу инсценировал приход смерти. Я лежал, жестко вытянув члены, как бы умерщвляя плоть, имитируя труп, чтобы возможно более реально провести исследование. Я задержал дыхание и плотно сжал губы, так что ни один звук не мог вырваться наружу, и ни слово "я", ни другое слово не было произнесено. "Ладно, – мысленно сказал я себе, – это тело умерло. Оно будет отвезено, как труп, к месту кремации, сожжено и превратится в прах. Но умру ли я со смертью тела? Разве тело – это Я? Оно безмолвно и инертно, но я продолжаю чувствовать полную силу своей индивидуальности и даже слышать голос "Я" внутри себя, отдельно от него. Значит, Я – Дух, превосходящий тело. Тело умирает, но Дух, который превосходит его, не может быть затронут смертью. Это означает, что Я бессмертный Дух". Все это не было тусклым рассуждением, но вспыхнуло во мне ярко, как живая Истина, которую я воспринял непосредственно, почти без участия мыслительного процесса. "Я" было чем-то очень реальным, единственной реальной вещью в моем состоянии, и вся сознательная активность, связанная с моим телом, была сконцентрирована на этом "Я". С этого момента "Я" мощным очарованием сфокусировало на себе мое внимание. Страх смерти исчез раз и навсегда. С того времени погружение в Себя не утрачивается. Другие мысли могут приходить и уходить, как различные музыкальные тона, но "Я" остается словно основной тон шрути, на который опираются и с которым смешиваются все остальные тона.* Занято ли тело разговором, чтением или чем-либо еще, я постоянно сосредоточен на Себе. До этого кризиса я не имел ясного восприятия Себя или сознательного влечения к Себе. Я не чувствовал ощутимого или ясного интереса в Себе, а еще менее какой-либо склонности к постоянному пребыванию в Себе".

* Монотония, которая проходит через индийские музыкальных произведения словно нить, на которую нанизываются бусы, подобна Истинному Я, которое присутствует во всех формах бытия.

Такое переживание Тождества очень редко приводит к Освобождению. Чувство Единства приходит к искателю, но внутренние тенденции эго снова и снова омрачают его. Отныне к искателя есть память Истинного Состояния, несомненная уверенность в нем, но он не живет в нем постоянно. Чтобы устранить тенденции, вновь толкающие его назад, к иллюзии ограниченного обособленного существования, искатель должен стараться очистить ум и достичь полного смирения.

Замечательно, что в случае Махарши не было ни омрачения, ни рецидива неведения. Наоборот, с этого времени он всегда оставался в состоянии постоянного тождества с Единым Истинным Я.

В течение нескольких недель после этого Пробуждения он оставался в своей семье, формально продолжая вести жизнь обычного школьника, хотя все внешние ценности утратили для него свое значение. Он с одинаковым безразличием ел все, что бы ни предлагалось. В спорах он теперь всегда уступал сверстникам и не участвовал в их играх. Он по возможности приспосабливался к условиям жизни и скрывал свое новое состояние, но старшие, заметив его утрату интереса к учебе и прочей мирской деятельности, осуждали его за это.

В Индии существует много святых мест, представляющих различные формы духовности и путей духовного развития. Священная гора Аруначала с городом Тируваннамалай, расположенным у ее подножия, считается местопребыванием Шивы, который, отождествляемый с Дакшинамурти [ 31 ], учит в Безмолвии. Даже до того, как он Постиг Себя, это место волновало Махарши и притягивало его подобно магниту:

"Слушайте: он стоит как неодушевленная Гора. Ее действие таинственно, превосходит человеческое понимание.* Со времен моего детства Аруначала сиял в моем уме как нечто самое величественное, но даже когда я узнал от других, что это Тируваннамалай, то не осознал его значения. Когда он повел меня подняться на него, успокаивая мой ум, и я подошел близко, то увидел, что он стоит недвижимо".**

* "Увидеть Чидамбарам, родиться в Тируваруре, умереть в Бенаресе или только думать об Аруначале – гарантия Освобождения". Это двустишие распространено в брахманских семьях Южной Индии.

** Или: Я осознал, что он означает Абсолютную Неподвижность.

Когда он заметил, что старшие осуждают его пренебрежение радостями домашнего уюта и склонность к жизни садху, то тайком оставил дом и отправился в Тируваннамалай. Он оставался там более пятидесяти лет как Дакшинамурти, наставляя на путь Самовопрошания всех, кто приходил к нему из Индии и из-за границы, с Востока и Запада. Вокруг него вырос ашрам. Его имя Венкатараман было сокращено до Рамана, и он был назван Махарши, что значит "маха риши" или "великий мудрец" – титул, традиционно даваемый основоположнику нового духовного Пути. Однако его почитатели говорили о нем обычно как о Бхагаване. В разговоре с ним они также обращались к нему в третьем лице – "Бхагаван". Самопостижение означает постоянное сознавание своего тождества с Атманом, Истинным Я всего сущего; это то состояние, которое Христос выразил словами: "Я и Отец – Одно" [ 32 ]. Оно встречается крайне редко. Поэтому к достигшему его обычно обращаются как к Бхагавану; это слово означает "Единый с Богом", "Богоподобный".

Для Бхагавана во время его прибытия в Тируваннамалай вопрос об учениках или обучении не стоял. Он не испытывал ни малейшего интереса к проявленному миру, будучи полностью погружен в состояние переживания Бытия, которое есть полное Знание и невыразимое Блаженство, превосходящее жизнь и смерть. Ему было безразлично, будет ли продолжать жить его тело, и он не предпринимал никаких усилий для его поддержания. Другие люди заботились о его пропитании, принося ежедневно немного пищи, и когда он постепенно стал возвращаться к участию в жизни, это делалось ради духовной поддержки тех, кто собрался вокруг него.

То же относится и к изучению философии. Он не испытывал нужды в рациональном подтверждении сияющей Реальности, в которой был утвержден, но его последователи просили разъяснений. Все началось с Палани Свами, ученика, который имел доступ к книгам по духовной философии только на тамили, но с трудом справлялся с чтением (его родным языком был малаялам), поэтому Махарши сам читал ему книги, разъясняя их суть. Подобным же образом он читал книги и для других преданных почитателей, так что в конце концов стал эрудитом, не стремясь к эрудиции и не придавая ей значения.

В его взглядах не было заметно никаких изменений или развития на протяжении более полувека. Иначе и быть не могло, так как он не вырабатывал своей философии, а просто узнавал различные стороны Запредельной Истины в теориях, мифах и символах, когда знакомился с ними. То, чему он учил, было по сути доктриной Недвойственности, или адвайты, которая, в конечном счете, поглощает в себе все другие доктрины: Бытие Едино, и оно проявлено во Вселенной и во всех творениях без изменения их вечного, непроявленного Истинного Я, подобно тому как во сне ум создает образы людей и событий, а спящий, ничего не утрачивая с их возникновением и не приобретая с утратой, не перестает быть самим собой.

Некоторым трудно уверовать в эту систему, полагая, что она отрицает реальность мира, но Махарши разъяснял им, что мир нереален лишь в качестве отдельного самодовлеющего явления, но реален в качестве проявления Истинного Я, – точно так же, как сюжет на киноэкране реален в каяестве изображения, но нереален в качестве факта действительной жизни. Некоторые боялись, что этот взгляд отрицает существование личного Бога, которому можно было бы молиться. Такой подход, однако, превосходит доктрину религиозности, не отрицая ее, ибо в конечном счете почитающий обретает Единство с Почитаемым. Человек, который молится, и Бог, к которому обращена молитва, реальны только как проявления Истинного Я.

Поскольку сам Махарши познал Истинное Я без предварительных теоретических наставлений, он уделял мало внимания теории и в наставлении своих учеников. Теория, излагавшаяся им устно и присутствующая в его произведениях, вся направлена к практической цели: помощи в Самовопрошании, под которым понимается не какое-то психологическое исследование своей личности, но познание Себя, потустороннего эго или уму, и пребывание Собой. Вопросы, задаваемые только для удовлетворения любопытства, он игнорировал. Например, на вопрос о посмертном состоянии человека он мог ответить: "Почему вы хотите узнать, кем будете, когда умрете, не зная, кем вы есть при жизни? Узнайте сперва, кто вы здесь и сейчас". Тем самым он поворачивал вопрошавшего от интеллектуального любопытства к духовному поиску. Подобные ответы он давал и на вопросы о самадхи или о состоянии джняни (человека, познавшего Себя): "Почему вы хотите знать о джняни раньше, чем узнали самого себя? Узнайте прежде, кто вы". Но когда вопрос порождался стремлением открытия себя, Махарши проявлял огромное терпение в объяснении.

Метод внутреннего вопрошания о себя, которому он учил, выходит за пределы и философии, и психологии, ибо разыскивается не эго с его качествами, а Истинное Я, сияющее ровным светом без каких-либо качеств после того, как эго перестает функционировать. Чтобы мог прийти истинный ответ, ум должен не внушать его, а пребывать в безмолвии.

"Неправильно превращать вопрос "Кто я?" в заклинание. Задайте вопрос только раз и затем сосредоточтесь на отыскании источника эго и предупреждении появления мыслей".

Во время медитации не следует позволять уму внушать свои ответы, – такие, например, как "я Шива" [ 33 ]. Истинный ответ придет сам собой. Любой ответ эго будет неправильным. Эти утверждения и самовнушения могут быть полезны тем, кто пользуется другими методами, а не методом Самовопрошания. Если вы будете продолжать вопрошание, ответ придет".

Ответ приходит как поток сознания, обращенный в Сердце, поначалу прерывистый и обретаемый напряженными усилиями. Hо постепенно он становится все более сильным и непрерывным, все более самопроизвольным; под его воздействием происходит приостановка мыслей и других движений, что приводит к разрушению эго, пока оно окончательно не исчезнет и на смену ему не придет уверенность в наличии чистого Сознания.

Махарши учил, что Самовопрошание охватывает карма-маргу (путь Действия) так же, как и джняна-маргу (путь Знания), ибо должно применяться не только во время медитации, но и в гуще событий повседневной жизни, когда любые проявления эгоизма встречаются вопросом: "К кому относится удача или неудача, триумф или бедствие?" На этом Пути жизненные обстоятельства не препятствуют садхане, но становятся ее инструментом. Поэтому тех, кто спрашивал, должны ли они отречься от жизни в миру, он всегда отговаривал от этого шага, предписывая вместо этого выполнять свои жизненные обязанности без личной заинтересованности.

Учение Махарши охватывает также путь Любви и Преданности. Махарши говорил: "Есть два пути: вопрошание "Кто я?" и самоотречение". В другом случае он сказал: "Вверьте мне себя, и я сражу ум". Многие люди с любовью следовали этому пути вверения себя ему, который вел к той же цели. Он говорил: "Бог, Гуру и Истинное Я в действительности не различны, но тождественны". Те, кто следовал пути Самовопрошания, искали Себя внутри, другие – на пути Любви – вверяли себя Гуру, проявленному вовне. Но оба Пути вели к одному. Теперь более, чем когда-либо его почитателям ясно, что Махарши оставил свое тело и стал Внутренним Гуру в Сердце каждого из них.

Таким образом, Махарши открывал тем, кто обращался к нему, новый интегральный путь. Древний путь Самовопрошания был чистой джняна-маргой, основанной на безмолвной медитации в отшельничестве; более того, Мудрецы считали этот Путь непригодным в кали-югу – темную в духовном отношении эпоху, в которой мы живем. То, что сделал Бхагаван, было не столько реставрацией старого, сколько созданием нового Пути, приспособленного к условиям нашего времени, – Пути, которому можно следовать в условиях большого города или семейной жизни с не меньшим успехом, чем в лесу или пустыне.

Махарши писал очень мало. Почти все написанное им – ответ на запросы некоторых учеников, удовлетворяющий их духовные потребности. Он учил, главным образом, посредством огромной энергии Духовного Безмолвия. Это, конечно, не значит, что он не желал отвечать на поставленные вопросы. Если он чувствовал, что вопросы эти продиктованы не праздным любопытством, а искренним стремлением к Знанию, то отвечал на них устно и письменно; но сущностью обучения было безмолвное влияние на Сердце.

Это было необычным для Учителя – открыто описывать метод садханы словесно и письменно, как практиковал Шри Бхагаван [ 34 ]. Методы не разглашались потому, что они становились эффективными лишь тогда, когда передавались ученикам в ходе непосредственного наставления от Гуру.

Шри Бхагаван сам подтвердил правомочность этой всеобщей традиции, согласно которой метод садханы имеет силу только в том случае, если предписан Гуру. На вопрос, принесут ли ученику пользу мантры, подобранные кое-как, он ответил: "Нет, он должен быть в них посвящен". Почему же тогда он открыто объяснял вичару, а иногда даже отсылал посетителей к письменным разъяснениям в своих книгах? Единственный ответ состоит в том, что он не просто Гуру для немногих, кто имел возможность физически встретиться с ним в Тируваннамалае. Он был наделен особыми полномочиями. В этот духовно темный век, когда искателей много, а Гуру – очень редок и найти его нелегко, Бхагаван сам принял на Земле форму Сад-Гуру, Истинного Учителя для тех, кто внутренне обратится к нему. Он провозгласил садхану доступной для всех, кто откроется его благодати и найдет ее приемлемой для себя.

На использование вичары не было ограничений не только для посетителей Тируваннамалая, но и для индуистов в целом. Учение Шри Бхагавана явно провозгласило то, что было скрытой сущностью всех религий. Адвайта, доктрина недвойственности – центральный постулат даосизма и буддизма, а доктрина Внутреннего Гуру есть учение "Христос внутри вас" [ 35 ], восстановленное со всей полнотой его понимания. Вичара проникает к окончательной истине Ислама, что нет бога, кроме Бога, – что нет я, но есть Я. Шри Бхагаван был выше различий между религиями. Ему были доступны священные писания индуизма, поэтому он читал их и изъяснялся на их языке; но он мог оперировать и понятиями других религий, когда его спрашивали о них. Садхана, которую он предписывал, не зависела от какой-то религии. К нему приходили не только индуисты, но буддисты, христиане, мусульмане, иудеи, парсы, и он никогда не ожидал, что кто-то из них измененит свое вероисповедание. Преданность Гуру и поток исходящей от него благодати ведут к углублению реальности каждой религии, а Самовопрошание – к окончательной Истине, которая лежит по ту сторону всех религий.