Грейнджер посмотрела не него исподлобья и отложила в сторону яблоко, прежде чем ответить. — Не полных два года назад.

— И вы меня не пригласили? Я разочарован, — ответил он сухо и приподнял одну бровь.

— Ваше присутствие доставило бы мне большое удовольствие, но, к сожалению, перед тем как сбежать, вы не оставили адреса, — голос её звучал преувеличенно сладко.

— Я не сбежал. И я не МОГ оставить адреса. — После падения Волдеморта у него не оставалось выбора, кроме как прервать всякую связь с Орденом — как минимум всякую явную связь. Переформировка в рядах Пожирателей не заняла и двух дней после окончания войны, и для него это означало лишь необходимость усилить свою маскировку.

Он серьёзно полагал, что весь этот цирк закончится со смертью Волдеморта. Что он снимет шляпу и сможет уйти, без того, чтобы кто-то привёл контраргументы, не позволившие бы ему это сделать. Ну хорошо, он действительно ушёл. Но только чтобы понять, что лучше было бы остаться.

Но Люциус Малфой был невысокого мнения о шпионаже в Ордене. Северус знал, что Люциус уже давно подозревал в нём крота, который копает под Волдеморта. Ему удалось рассеять это подозрение (даже если довольно необычным способом), но Люциус нашёл свои доказательства и в итоге сделал из этого свои выводы. Почти два года Северусу удавалось, не привлекая внимания, жить среди Пожирателей и поддерживать скрытую связь с Албусом. Но вскоре удача покинула и его.

— Тогда и не возмущайтесь, что не обнаружили приглашения в своём почтовом ящике, — упрямо оторвала его Грейнджер от размышлений, и он лишь с трудом смог подавить недовольный стон. Великий Мерлин, чем он только заслужил такое общество?

— Значит, теперь мне следует называть вас "миссис Уизли", мисс Грейнджер, — постановил он насмешливо.

В какой-то момент он заметил, как что-то вспыхнуло в её глазах. Но она быстро взяла себя в руки. — Не утруждайте себя! Можете и дальше называть меня «мисс Грейнджер». Вы уже привыкли эксплуатировать это имя.

Северус скрыл удивление от её грубого ответа за ничего не выражающей миной. — Вы не выглядите, как женщина, которая счастлива в браке.

— Идёт война. И я торчу здесь. Насколько я помню, вы раньше тоже не выглядели так, как будто особо наслаждаетесь своей работой.

— Я и не наслаждался.

— Но всё-таки продолжали её делать.

— У меня не было выбора.

— И по той же самой причине я сейчас здесь. Без моего мужа. — Когда он ничего не ответил ей на это, она, наконец, встала и убрала свою посуду в раковину, где её тут же начала чистить усердная щётка. Тихий звон фарфора и плеск воды наполнили кухню. — Вам нужно поесть что-нибудь. Вашему организму требуется энергия, особенно после последней ночи, — сказала она ему. — В шкафу, в вашей комнате, вы найдёте одежду и ящик с личными вещами, которые собрал вам Албус. — Он внимательно посмотрел на неё. — Нет, я не лазила в ящик, — тут же отрезала она, и он примирительно поднял руки. Казалось, ей стало неудобно из-за такой вспышки. — Поешьте! Вам это необходимо.

— Я бы сам не догадался, — ответил он с сарказмом, но она на это никак не отреагировала. Через несколько секунд он остался на кухне один и, вздыхая, провёл рукой по чёрным волосам. Его, скорее всего, ожидает особо весёлое времяпровождение.

Глава 3. Дух крепок...

После того как Северус с неохотой проглотил свой завтрак, он, не двигаясь, сидел за столом, ожидая, пока его желудок успокоится и примет пищу. Он слишком хорошо знал действие зелья, которое дала ему Грейнджер. На собственном опыте. Мадам Помфрей не раз замечала, что он намного хуже реагирует на него, чем остальные маги, на которых она его до этого применяла.

Не то, чтобы его это особенно интересовало, но Помфрей была в явном недоумении, и он это запомнил. Даже днями позже ему приходилось бороться с тошнотой и отсутствием аппетита. А в этот раз всё было хуже, чем когда бы то ни было.

Когда Северус более или менее был уверен, что еда — маленькое яблоко и чёрствый кусочек хлеба — всё же намерена остаться в его желудке, он встал и отправился назад в комнату. Утром он обнаружил рядом с кроватью свой собственный чёрный халат, который с удовольствием тут же надел. Но так как Грейнджер намекнула ему, что он найдёт и другую подходящую одежду, он намеревался сначала помыться, а уж потом одеться.

Мышцы всё ещё страшно ныли, напоминая о неделях, проведённых в хижине, и любой другой разумный волшебник велел бы ему ещё два-три дня — как минимум! — оставаться в постели. Но о таких вещах, как бережное отношение к собственному организму, Северус ещё никогда не задумывался, и не собирался начинать даже в этом непредвиденном навязанном ему отпуске. Скорее наоборот — он хотел отправиться на поиски лаборатории, о которой упомянула Грейнджер, чтобы посмотреть, не найдёт ли он там всех необходимых компонентов для обезболивающего зелья.

Мысль о том, что после столь длительного перерыва он сможет полностью сконцентрироваться на приготовлении зелья, не обращая внимания ни на что вокруг, наполняла его новой энергией. Поэтому он торопливо раскрыл дверцы шкафа, дабы внимательно рассмотреть, что же Албус собрал для него.

Северусу пришла вдруг в голову ужасная мысль, не догадался ли директор снабдить его пёстрой одеждой в собственном вкусе, так как старик частенько обращался к нему с предложениями одеваться немного разнообразнее и ярче. С облегчением он обнаружил лишь знакомое ему чёрное.

Не то чтобы чёрный цвет он особенно любил. Он был просто практичным в работе с препаратами и при экспериментах, когда в любой момент что-то могло разбрызгаться или загореться. На большинство своих рубашек он наложил заклинания, не допускающие загрязнений или повреждений. Когда-то он пытался испробовать это и на цветной одежде, но при этом тёмно-синее превращалось в ярко-красное, а зелёное в пурпурное. По крайней мере, на чёрной одежде эти заклинания не вызывали изменений цвета. Может быть потому, что чёрный цвет абсорбирует все цвета спектра.

Белый цвет мог бы стать альтернативой, так как он рефлектирует все волны и тоже не меняет изначальный цвет. Но он считал себя не настолько невинным и чистым, чтобы носить белую одежду. Да и контраст с его волосами был бы невыносимым.

Поэтому помимо нескольких белых рубашек, в его шкафу лежали исключительно чёрные вещи. К его немалому удовольствию.

Северус нагнулся, замер на мгновение, дожидаясь, пока подступившая тошнота пройдёт, и вытянул из шкафа ящик с личными вещами, про который говорила Грейнджер. Без сомнения ящик был уменьшен, так как в небольшой коробочке не поместилась бы даже одна из его любимых книг. Северус поставил коробку на стол и отправился на поиски своей волшебной палочки. Пока ему не пришло в голову, что поиски эти вероятнее всего абсолютно бессмысленны. Малфой забрал его палочку ещё в самом начале заключения.

— Великолепно... — прорычал он тихо себе под нос. Не было никакого смысла открывать сейчас коробку. Все вещи внутри, но такие маленькие, что совершенно бесполезны. К тому же ему пришлось бы затем, до миллиметра точно также укладывать их назад, чтобы превращение в нормальные размеры прошло правильно.

Он тихо вздохнул, отвернулся, взял из шкафа одежду и полотенца и направился в ванную. Прежде чем снова появиться перед Грейнджер, он хотел хотя бы немного привести себя в порядок и смыть с себя всё ещё ощутимый запах заточения.

Черноволосый мужчина встал перед зеркалом, не заботясь о том, что увидит. Он лишь ожидал, не начнёт ли отражение говорить с ним, пока он раскладывал на полочке все принадлежности в привычном ему порядке. Когда, спустя несколько мгновений, Северус не услышал никаких комментариев, он довольно кивнул.

— Нечему радоваться! Мне не всегда есть, что сказать тебе — получил он в ответ на свой кивок и, вздыхая, повесил голову. С неохотой он всё же взглянул в зеркало, мельком оглядывая своё отражение. Он заметил торчащую прядь волос и недовольно сморщил нос, оттого, что Грейнджер видела его таким.

Как бы там ни было. — Тогда тебе стоит запомнить следующее: еще одно слово и тебе придётся собирать себя по кусочкам. Я ясно выразился? — Ему нужно было срочно поработать над угрожающим тоном. Это прозвучало не так, как он хотел бы.

— Есть, сэр! — Северус был уверен, что если у зеркала был бы язык, то оно бы его сейчас непременно высунуло.

— Я надеюсь, — предупредил Северус, бросив последний угрожающий взгляд, после чего снял халат и пижаму и встал под душ. Сначала он пустил очень горячую воду, чтобы расслабить свои напряжённые мышцы (что с одной стороны было приятно, но с другой обжигало ещё не до конца зажившие раны), затем он резко повернул кран в обратную сторону и тихо застонал, когда упругие струи лизнули холодом его кожу. Даже кофе не могло так быстро взбодрить его, как эта процедура, подумал он с удовольствием, прежде чем повернуть кран на середину. Затем он стал намыливать своё исхудавшее тело.

— — -

Когда он четвертью часа позже покинул ванную в одном халате и с мокрыми волосами, то обнаружил на столе ящик нормальных размеров. Но это ещё было на всё. Рядом стоял тюбик с белой пастой, и, растерев немного содержимого между пальцев и ощутив запах целебных трав, он опознал тот самый удивительный крем для рассасывания свежих шрамов. Если он в течение недели будет применять его, то на месте шрамов останутся лишь тонкие серебряные линии.

Северус не знал, следует ли ему одобрить появление Грейнджер без спросу в его комнате. Без сомнения, она хотела, как лучше, ведь теперь у него не было необходимости самому просить её увеличить коробку. Но он всё же скажет ей по этому поводу пару серьёзных словечек. Она не имела права просто так, когда ей заблагорассудиться, врываться в его комнату, какой бы вредной и уверенной в себе она теперь ни была.

Пока же он довольствовался лишь тем, что плотно закрыл дверь и повернул ключ в замке. Затем он снял халат и начал смазывать пастой шрамы, оставшиеся после вчерашнего лечения. Местами он ещё чувствовал боль, когда крем попадал слишком близко к красным мерцающим полоскам, оставшимся от особенно глубоких рваных ран. Люциус и его помощники добросовестно относились к своим обязанностям, снова и снова вскрывая заживающие раны. Настолько, чтобы он не умер от потери крови, но испытывал бы достаточную боль. Они, без сомнения, намеревались надолго растянуть это удовольствие.

Это был действительно интересный люд, к которому он примкнул почти двадцать лет назад. Сегодня он знал, почему тогда пришёл к ним, но зачем, так и не мог понять. Это было самой большой глупостью в его жизни, и, после того, как он понял это, старался больше не допускать подобных ошибок. Удалось ли ему это — покажет время.

После того, как он смазал все места, до которых смог дотянуться, Северус закрыл тюбик и убрал его в верхний ящик ночного столика. По-видимому, на спине останутся самые крупные шрамы — он не мог их увидеть и не смог бы их достать.

Но ничто на свете не заставит его попросить Грейнджер о помощи!

Достаточно уже было того, что она вчера лечила его зад. Он не мог сказать, что ему было стыдно. Он уже столько пережил за свою жизнь, что не знал, осталось ли ещё хоть что-то, чего бы он мог устыдиться. Но ему было неприятно, что его бывшая ученица должна была посвящать своё время его заднице.

Хотя, что значит должна? Она его принудила и использовала его беспомощное состояние. Собственно в этом не было ничего стыдного и даже неприятного.

И всё же...

В заключение, его тело, без сомнения, страдало сильнее разума. У него был свой опыт с Пожирателями, и тёмная сторона его жизни говорила о том, что были вещи и пострашнее, чем то, что они проделывали с ним. Уже много лет не было ничего такого, что могло бы повредить его психику. Для этого Албус научил его некоторым приёмам особой магии. У него были свои методы, чтобы дистанцироваться от того, на что он не мог повлиять. Иначе он в своей роли шпиона уже давно бы сошёл с ума.

Но тело его сейчас было в таком плачевном состоянии, что удерживать его под контролем было гораздо труднее, чем разум. Отсутствие воды и пищи сделали его кожу тонкой и сморщенной. Он был крайне истощен. Северус никогда не следил за своей внешностью, но то, как он выглядел сейчас, не внушало ему много радости. Грейнджер был права. Он должен много есть.

Как только пройдут последствия последней ночи, он примется за еду. Правильные зелья поддержат образование жирового слоя, и, может быть, уже спустя несколько недель он станет таким, как прежде.

Северус не желал больше размышлять над этим и принялся одеваться. Мазь, между тем, впиталась и не могла больше испачкать одежду, которая была защищена лишь снаружи. После этого, он пригладил назад всё ещё мокрые волосы, смахнул с ладоней несколько капель воды и направился к столу, чтобы заняться содержимым ящика.

Сняв крышку, он довольно улыбнулся. Албус всегда знал, что было для Северуса самым необходимым. Сверху лежала бутылка красного вина из бара, который он с тоской вынужден был оставить в Хогвартсе. Под ней он обнаружил стопку любимых книг и записную книжку, в которую он записывал все мысли, касающиеся приготовления зелий. Бутылочка чернил, несколько перьев, его карманные часы и магически засушенный и сохранённый дубовый листок, который напоминал ему о первом годе в Хогвартсе и служил закладкой для книг. Маленький думосброс, так как Албус знал, как часто Северус был вынужден избавляться от тех или иных воспоминаний. И, наконец, очки для чтения, которые никто никогда на нём не видел, так как он считал это признаком слабости.

— Ты всегда знал, как угодить мне, старик — пробормотал Северус, качая головой. В этот момент он ясно понял, что этот шаг был необходим. Что нет более безопасного места, где у Пожирателей нет ни малейшего шанса добраться до него. В последние месяцы Пожиратели достаточно доказали, что желали его медленной и мучительной смерти.

Вздохнув, Северус сложил всё назад в ящик, оставив лишь часы. Ящик он убрал назад в шкаф, плотно закрыл дверцы и отправился на поиски лаборатории.

— — -

Надо признать, что в доме таких размеров найти что-либо было совсем нетрудно. К облегчению Северуса лаборатория находилась в подвале — все другие помещения были слишком неподходящими, так как многие ингредиенты нужно хранить в абсолютной темноте. Помимо личных предпочтений у него были и довольно веские причины поселиться в Хогвартсе именно в подземелье.

Его внимательный взгляд блуждал по столам и приборам, проверял состояние котлов, которые Грейнджер раздобыла, и ингредиентов. Через несколько минут он одобряюще кивнул головой. Видимо, помимо ожесточения она за это время научилась и обустройству лабораторий.

Игнорируя приступ слабости и всё нарастающую головную боль, Северус выбрал себе котёл, собрал необходимые компоненты и уже десять минут пытался развести под котлом огонь обычным способом. Он был так зол, что уже собирался зашвырнуть спички в самый дальний угол, когда ему это, наконец, удалось.

С отвратительным настроением, он всё же поставил котёл на огонь и начал готовить первые компоненты. Это, по крайней мере, была работа, которую он и раньше всегда делал только своими руками. Он никогда не переносил дилетантов, которые утверждали, что магически приготовленные компоненты так же хороши. Любое магическое вмешательство изменяло составляющие, и эти изменения ещё никогда не шли зелью на пользу.

Это, кстати, было тем пунктом, в котором Грейнджер всегда была с ним согласна. И это однажды стало причиной одной довольно комичной ситуации с Уизли, по крайней мере, для Северуса всё показалось ужасно смешным.

Уизли в тот вечер всеми силами пытался вытащить Грейнджер из лаборатории (Северус запретил себе вмешиваться и узнавать планы юноши, к тому же он слышал их разговор лишь из соседней комнаты). Прежде всего, он пытался уговорить её приготовить ингредиенты магическим способом и тем самым сэкономить время.

Что заставило Грейнджер, к большому удовольствию Северуса, гневно отчитать мальчишку. Работа, которую они тогда делали, была решающей для исхода войны, и действие зелья ни в коем случае не должно было быть нарушено.

Уизли, поняв, что взбесил подругу, мигом исчез, и Северус, ехидно улыбаясь, вернулся на своё рабочее место, заметив при этом её взгляд на себе.

— Только одно слово — и я брошу всё и пойду следом за ним — пригрозила она, но Северус видел, что она сама еле сдерживает улыбку.

— Никогда не позволил бы себе — возразил он. После этого они молча продолжили работу и в этот вечер достигли наибольших успехов.

Пытаясь игнорировать дрожь в руках, мешавшую ему резать коренья, он вспоминал теперь эту сцену. Наконец, он сдался, несдержанно швырнул нож на разделочную доску/столешницу и, столкнув котёл в сторону, обессилено опуститься на стул, опёршись руками о стол.