Она кивнула, по-видимому, довольная.

Глава 1. Внешний слой (Часть 1 - О чистке луковицы)

Ни капли не преувеличивая, можно было сказать, что положение было... действительно дерьмовое.

Северус Снейп нечасто использовал грубые выражения и не был склонен к преувеличениям, если не считать снятия баллов с факультетов. Но ситуацию, когда тебя подвешивают за руки на цепях и оставляют в магически защищённой хижине, а из бесчисленных ран на твоём теле кровь струится так, что ты ждёшь, когда на полу её станет больше, чем в твоём собственном организме, можно было по праву назвать дерьмовой.

Северус горько рассмеялся, тут же пожалев об этом — смех незамедлительно превратился в кашель и рвущую на части боль, распространяющуюся по всему телу, особенно в лёгких. Он подавился кровавой слюной и без малейших эмоций выплюнул её на ветхий деревянный пол. Маловероятно, чтобы это было кому-то неприятно. Совсем наоборот. Люциус Малфой испытал бы истинную радость от этого зрелища.

Как могло случиться, что его маскировка рассыпалась на части? Его карточный домик ведь был чертовски превосходно продуман! Даже оркану было не под силу разрушить его. Оставался вопрос, что конкретно понималось под орканом.

После падения Волдеморта, Люциус Малфой самовластно провозгласил себя новым предводителем и решил, что замыслы Лорда должны быть исполнены. Но это был в лучшем случае сильный ветер. Их сообщество было ослаблено. Он мог поклясться Мерлином, так и было! Финальная битва стоила жизни не только аврорам. Но оставшиеся Пожиратели ожесточённо преследовали свои цели. Это были особо озлобленные, самые стойкие воины. Почему смерть предводителя должна была остановить их?

Это, вероятно, и превратило сильный ветер в бурю. Итак, всё продолжалось — убийства, разрушения и празднования. И Северус продолжал играть свою роль, чтобы уничтожить остатки этой раковой опухоли. Изнутри это было наиболее действенным. Он почти ничего не изменил в своей тактике. Она прекрасно работала при Волдеморте и должна была работать и дальше. Так, по крайней мере, он думал, и Албус был с ним согласен.

И всё-таки какой-то фальшивый сквозняк превратил бурю в оркан. Чертовски упорный оркан, собирающий на своём пути каждый осколок стекла, вонзающийся теперь в его тело.

Он хрипло закашлялся и потерся щекой о предплечье. Одна из ран на его лице снова начала кровоточить, и капли раздражали его, щекоча шею. Ему почти тут же стало не хватать этого неприятного ощущения — оно отвлекало его от боли.

Он не привык жаловаться. Сколько раз он выбивал из рук мадам Помфрей её проклятые настойки, так как было бы подозрительным столь быстрое исцеление. Тёмный Лорд всегда обращал внимание на такие предательские мелочи. Доверие Ордена имело место быть, но не такое, чтобы они, не раздумывая, залечивали все его раны.

А теперь он, действительно, не отказался бы от этих настоек.

Если бы его спросили, он не смог бы ответить, как долго он уже находился в руках Пожирателей. Они лишь недавно должны были получить приказ Малфоя схватить его и позаботиться о его медленной и совсем не магической смерти. Возможно, растянув ее на несколько лет.

Малфой хотел видеть его слабым, сломленным и измученным — что означало, ни много ни мало, — кровь, пот, сопли, моча и все остальные отвратительные испражнения, на которые был способен человек. О, великий Салазар, что бы он сейчас не сделал, не отдал за Avada Kedavra...

Но его бывшие коллеги уже долгое время развлекались, исполняя приказы Малфоя, прежде всего те, что касались пыток. Начали они с его метки. На её месте кожи больше не существовало. Но, не смотря на это, контуры её всё ещё угадывались в красном мясе на его руке.

Затем они принялись за его лицо. Северус даже не мог представить, как он сейчас выглядит. Но что-то подсказывало ему, что он сейчас очень похож на испечённый дрожжевой пирог. В любом случае нечто раздутое, большего объема, чем это было возможно. Проклятье, за последние дни, он потерял как минимум полтора литра крови! Откуда её столько было?

Но что есть, то есть. После того, как его лицо достаточно послужило игровым полем, они предоставили его тело новичкам. Им было разрешено потренироваться в проклятьях и вырезке узоров. Тогда Северус впервые понял, насколько приятнее быть учителем, а не подопытным кроликом. В тот момент он лучше проверил бы ещё как минимум двадцать контрольных работ и преподавал бы пятидесяти первоклашкам.

Но выбирать ему не предлагали. Он серьёзно влип, и всё, что ему оставалось — это попытаться сохранить хоть какие-то остатки достоинства. За всё время, пока они развлекались, он не издал ни единого звука.

Тогда эта мысль о достоинстве ещё поддерживала его. Теперь же ему, собственно, было всё равно, так как результат был одним и тем же. Кричал ли он или задыхался, стонал или вопил, — умереть ему было суждено так и не иначе. Вопрос был лишь в том — когда. И он волновал его больше, чем Северусу хотелось бы признать. Магия имела в запасе много возможностей, чтобы растянуть этот процесс. И он уже испытал каждую из них на собственной шкуре без малейших эмоций.

Да, иногда это, действительно, было его крестом — из достоинства и гордости. Он оберегал их как сокровище, но они не могли ему помочь. Собственно, они лишь усложняли всё дело. Но они и удерживали его от сумасшествия.

На этом месте он прервал свои размышления, решительно замотав головой, на что шея отозвалась громким хрустом. Будь прокляты эти новички! Они что-то сделали с его спиной. Что-то, не предвещающее ничего хорошего. Неужели немного познаний в анатомии было слишком высоким требованием для пыточной прислуги? Даже если только собираешься ею стать, можно было бы, приличия ради, поразмыслить над тем, что бесконечные удары по позвоночнику, очень скоро лишат всех остальных удовольствия. Пытать парализованного не имеет ни малейшего смысла и превратит интересную игру в скучную рутину. По крайней мере, Люциус когда-то научил его этому, и он всегда следовал его совету.

Хотя… Он ещё чувствовал пальцы ног. По-видимому, действия новичков всё же не привели к непоправимым последствиям. Но хруст был очень неприятным.

Его тело ещё сильнее повисло на оковах, и железные кольца на его запястьях глубже впились в кровоточащие раны. Он знал, что если бы, по какой-то причине, его всё же освободили, руки его надолго остались бы задранными вверх. Ему даже не пришло бы в голову попробовать опустить их вниз. Но когда-нибудь им же должно надоесть это развлечение. А он уже неделями висит здесь.

Так как, когда все достаточно отвели на нём душу, Малфой решил, что пора отправить его к месту последнего успокоения. Это было по-настоящему щедрым с его стороны — с видом на море, уборкой номера и кондиционером.

Ну хорошо, это было очень... оптимистичное описание его прибежища. Он находился в хижине на миниатюрном острове где-то в Атлантике. Эта хижина была защищена всевозможными заклинаниями и состояла больше из дырок, чем стен. Но попытки сохранить немного оптимизма были не таким уж и плохим занятием, ведь так? Не то, чтобы это хоть как-то помогало, но хотя бы служило ему развлечением.

Северус снова рассмеялся, но на этот раз он остановился раньше, чем кровавая слюна вновь подступила к горлу. Можно было бы многое предположить, но до состояния сумасшествия, в котором человек снова и снова делает одно и то же, каждый раз ожидая другой результат, ему было ещё далеко. Нет, он хорошо запомнил этот урок. (Никогда не верь, что твоя маскировка безупречна!)

Его колени, между тем, уже почти касались пола! Он уже не в первый раз спрашивал себя, это руки стали длиннее или же браслеты наручников медленно врезались всё дальше в кожу? Как альтернативу можно было бы предположить, что цепи стали длиннее, но такую возможность он довольно быстро исключил.

В любом случае ему недолго осталось ждать, когда его тело обретёт более устойчивую опору, чем разбитые в кровь кончики пальцев. В самом начале он стоял, и цепи свободно свисали вниз по сторонам. Но усталость брала своё, и цепи всё больше натягивались. Ещё пару дней назад он пытался приседать, вытягивая руки далеко вверх. Но нет ничего ужаснее затёкших ног. Так что ему не осталось ничего другого, как повиснуть на цепях.

Честно говоря, он уже много лет мечтал об этом! Хотя и представлял всё немного иначе — пляж, пальмы, много молоденьких женщин... Ну хорошо, женщины без пляжа и пальм тоже было бы неплохо...

Какое-то движение с правой стороны немедленно вернуло Северуса назад в реальность. Он тут же понял, что кто-то явился к нему. Обычно движение рядом с хижиной означало, что кто-то из Пожирателей пришёл и принёс ему воды и еды, чтобы он смог продержаться ещё пару дней. Но что-то подсказывало ему, что это не были Пожиратели. Обычно они не бегали вокруг хижины, прежде чем войти.

Северус немного подтянулся на цепях, пытаясь рассмотреть движущуюся тень. Она была быстрой, часто останавливалась, чтобы затем вновь продолжить движение. Тень снова и снова оббегала хижину кругом, и Северусу пришла в голову мысль, что в отличие от него, поведение этой тени было намного более сумасшедшим. Это каким-то образом успокаивало.

В какой-то момент тень окончательно остановилась, и именно на том месте, где всегда замирали в неподвижности и Пожиратели. Северус знал, что заклинания вокруг хижины могут изменить лишь Пожиратели так, чтобы Люциус Малфой ничего об этом не знал. Уже догадавшись, что снаружи не Пожиратель, он понял — что-то происходит. Почти радостная улыбка нарисовалась на его губах. Что может быть лучше небольшого зрелища, прежде чем сыграть в ящик?

Прошло примерно полчаса, прежде чем НЕКТО справился с последним заклинанием. Дверь с шумом распахнулась, ударяясь о стену, отчего с потолка что-то посыпалось. Кто-то пересёк хижину быстрыми шагами и опустился перед ним на колени. Ему пришлось несколько раз сморгнуть, прежде чем он разглядел лицо.

— Посмотрите на меня! — потребовал знакомый голос, но ещё никогда он не звучал так прекрасно.

— Мисс Грейнджер? — он нахмурил лоб, игнорируя боль, вызванную этим действием.

Она кивнула, по-видимому, довольная.

— Приятно узнать, что всё было не зря. Вставайте! Нам нельзя терять ни минуты.

Северус фыркнул. Это было даже весело. Неужели она действительно полагает, что он всё это время корчился бы на полу, если бы мог стоять? К тому же это было не так уж удобно. Нет, он был физически не в силах подняться, душевно, к тому же, тоже. Его самого напугали эти размышления. Единственное, что ещё было в его распоряжении — это магия, что в данной ситуации уже было достаточно.

— Проклятье! Вставайте же! — вновь потребовала она, и он услышал снаружи хлопки аппарации первых Пожирателей.

— Когда я видел вас в последний раз, вы ещё знали, что... уважение... является ключом к успеху — пробормотал он с усилием, но всё-таки заставил себя подняться на ноги. Он вновь закашлялся, и ещё больше кровавой слюны полетело на пол. С удивлением он заметил, что, лишившись уединения, ему это стало очень неприятно.

В следующий момент его оковы исчезли, что прервало его поток мыслей, так как он полетел на пол. При этом руки, как он и предполагал, остались вытянутыми вверх. Он громко застонал, чувствуя, как боль разрывает его изнутри. На какое-то мгновение перед глазами всё потемнело.

— Профессор Снейп! У нас сейчас нет на это времени!

Он почувствовал, как его довольно грубо перевернули, и он, напрягая глаза, увидел, как его бывшая ученица левитирует остатки мебели, заваливая вход в хижину. Он знал по собственному опыту, что это не сможет надолго остановить Пожирателей.

— Чёрт, да вставайте же, наконец! — она грубо подхватила его под руку, спровоцировав тем самым то, что новичкам не удалось достигнуть за три дня пыток без перерыва — он громко закричал.

Грейнджер отпустила его. Северус снова полетел на пол, вытирая руками в поисках опоры то, что его лёгкие произвели на свет за все эти дни.

— Великолепно, — пробормотал он, недовольно скривив лицо.

Позади него несколько проклятий полетело в прогнившее дерево хижины, и четверо Пожирателей ворвались внутрь. Он видел лишь мелькающие ноги и сконцентрировался на том, чтобы подняться на свои собственные.

Он слышал, как Грейнджер кричала "Stupor", и приглушённый стон, означающий, что у неё осталось лишь три соперника.

— Petrificus totalus! — послала она вслед ещё одно проклятье, но достигло ли оно цели, Сверус не знал.

— Protego! — добавила она, и лишь долей секунды позже он увидел, как все проклятья, пущенные в неё, разбились о защитную стену, не достигнув цели. Она определённо кое-чему научилась за последние годы, он признал это без малейшей тени зависти.

— Мисс Грейнджер, — сказал он еле слышно, но всё же привлек к себе её внимание. Взлохмаченные волосы взмыли вверх, когда она резко развернулась к нему...

— Что? — прошипела она зло.

— Используйте... Murus...

Грейнджер ещё повезло, что он был сейчас слишком слаб, чтобы ответить ей как подобает.

— Murus!* — решилась она, к его облегчению, ни о чём не расспрашивая. Северус наблюдал не без удовольствия, как Protego сменился на прочную защитную стену, протянувшуюся от пола до потолка и разделившую хижину на две части. Грейнджер одобряюще кивнула в неожиданно образовавшейся тишине. — Неплохо...

Он между тем поднялся на колени, его прерывистые вдохи не поставляли достаточное количество кислорода в организм, чтобы он мог долго оставаться в таком положении. Он обессилено повалился на бок, что заставило её оторвать взгляд от стены.

— Как долго это продержится? — спросила она, как будто между прочим, освобождая его тело от остатков одежды и залечивая на ходу там и тут открытые раны. Северус почувствовал, как боль немного отступила, но у него без сомнения было бесчисленное количество внутренних повреждений, ножи впивались в его тело слишком глубоко, чтобы это можно было так просто залечить.

— Несколько минут, — пробормотал он, пытаясь не потерять сознание.

Что Грейнджер, по всей видимости, заметила, так как, не раздумывая, ударила его по лицу. — Вы мне тут сейчас в обморок не валитесь, ясно? — заскрипела она зубами, придерживая его за подбородок, так, чтобы он мог смотреть ей в глаза.

Он смахнул её руку и использовал все оставшиеся силы, чтобы немного приподняться ей навстречу. — Следите за тем, как разговариваете, мисс Грейнджер!

Ехидная и довольная улыбка нарисовалась на её лице. — Но мои методы помогают вам оставаться в сознании, сэр!