Об умных дураках и о мудрых детях 5 страница

Тиканье часов и фотографии на стенах… Муж, сыновья. Лица, запечатлённые, не когда плохо, а пока всё было в норме. Мишка улыбается, Серёжка важничает, хмурится, старший Юрий и батька глядят спокойно, уверенно. Мужики преодолели рубеж, который нам, всем без исключения, ещё как-то предстоит миновать.

…Старший сын Юрий – армию служил в Афганистане, дважды был ранен. Когда уже оставались дни до демобилизации, его взвод отправили на очередное задание. Там они попали в серьёзную переделку. Юру касательно ранило в голову, а его товарища – тоже в голову, но гораздо тяжелее. Юра вынес его на себе из боя по горной речке. Рассказывал:

– Я, мама, несу его, кровь заливает глаза, а я и не знаю – его кровь, моя ли?

Мария Михайловна сильно забе(з)покоилась, когда от Юры, готовившегося «на дембель», вдруг ни слуху, ни духу, и сам он не приехал в уже обговорённое время. Помог один военный родственник: обзвонив соответствующие инстанции, вскоре сообщил Марии Михайловне: «Всё нормально. Юрка жив, немножко ранен, сейчас в госпитале. Ничего опасного, скоро вернётся!

Юра навещал родителей погибшего товарища. После чего очень переживал, плакал, жаловался матери:

– Они у меня спросили: почему та пуля попала в голову именно нашему сыну? А я разве виноват?

Женился старший сын удачно. Жена Татьяна была очень добрым, внимательным человеком. Мария Михайловна не могла нарадоваться на невестку. Но и тут беда не зевала. Однажды Мария Михайловна и Татьяна собирали ягоды в окрестностях Полищ. Обратно возвращались мимо кладбища. Татьяне очень нравилось это живописное место.

– Вот, мама, если что… – она выразительно посмотрела на свекровь.

Через месяц выяснилось, что у Татьяны онкологическое заболевание, что ничего нельзя уже сделать, поздно. Татьяна перед смертью, больше, чем за себя, за Юрика переживала – как-то он перенесёт её смерть?

– Мама, у меня в тумбочке успокоительное хорошее. Дай Юре на моих похоронах. Я боюсь, он не вынесет.

Любовь, как скворушка – не в любой домик селится. И что с того, что он богат, разукрашен? Любовь живёт там, где проще, да где горе с нуждой, вот ведь странность какая!

…Так же Таня просила, чтобы свекровь не оставляла заботой внука Диму, отчего-то не сильно рассчитывая на своих собственных родителей.

Юра после службы в Афганистане часто и подолгу болел, лежал в больницах. А Мария Михайловна с замиранием сердца вспоминала: когда сын ещё был совсем маленьким, она везла его в колясочке через Окуловку, по улице Калинина. Вдруг к ней приблизилась седая женщина, посмотрела на спящего мальчика с запрокинутыми ручками и говорит: «Он ведь у тебя долго не проживёт!»

– Я, вместо того чтобы возмутиться, отчего-то заробела и только спросила: «Почему?» А она сказала, что у него что-то не так на лице. Я всю жизнь потом не могла забыть это страшное предсказание. А когда ушли Серёжа и Миша, была уже почти уверена, что и Юра скоро умрет. Так оно и случилось…

У Марии Михайловны от старшего сына остался единственный внук – Димушка. Миша-то был женат, да неудачно – жена оказалась бе(з)плодной, хоть не сказать, что плохой. Не осталось от младшего и среднего сыновей живой памяти, утешения. Димушка живёт в Чудово, в родительской квартире. Ездит на работу в Санкт-Петербург.

– Я сама себе испортила жизнь, – снова и снова повторяет Мария Михайловна.

Знай себе, тикают часы на стене. Тик-так, тик-так.

– Зачем вы так говорите? – возражаю я – Вы же православный, церковный человек! В нашей жизни нет ничего напрасного, ничего случайного. И после таких бед вы не озлобились, не отчаялись. Молитесь за усопших, за других людей.

Мария Михайловна задумчиво смотрит в чашку с недопитым чаем. Сколько мне уже довелось видеть здесь – в глубинке, таких женщин – с таким выражением лица, схоронивших самых близких и дорогих.

– Мария Михайловна, а мы смотрели фотографии… Вот, с вашими парнями рядом сняты их друзья. Как сложились их жизни?

– Витя умер. Коля… умер. Ему жена попалась… не хочу судить, но стервозная. Он выпивал, остался без угла.

Она вспоминает прочих: большинство уже закончили свои жизни или заканчивают их очень грустно – пьют горькую, тунеядствуют.

– А у бабушки Пани Павел тоже пьянствует. И не хочет жить. Видите, как получается? И, думаете, ей легче?

– Что ж они пьют-то?! – вырывается у неё отчаянное.

– И мой папа пил. И я. А какой смысл в жизни безбожнику, если ему не интересны карьера и накопительство?

– Да, – произносит Мария Михайловна вдумчиво, – я удивлялась, не верила, когда мне говорили, что Володя водочкой балуется. Он ведь так отца ругал за вино. Помню, пришло письмо из Крестец, от мамы его. Он ходит – туча тучей. Я спрашиваю: «Володя, что случилось?» А он только желваками играет.

Оживляется:

– А когда мы снова встретились, через сорок семь лет, договорились, что он ко мне в гости придёт. Ну, я… купила бутылку хорошего красного. А он говорит: «Я уже тринадцать лет в рот спиртного не беру». И достаёт сок.

Да, батька всегда сок покупал, когда отправлялся в гости. И стихотворение «Память» он написал про места, где мы сейчас находимся, про людей, с которыми я теперь в церковь хожу, которых он мне оставил, которым передал меня:

Нам всем былые зори снятся,

Чем старше мы, тем ярче свет,

Так сохраняет память – святцы,

Тех, кто ушёл. Кого уж нет.

Никто предугадать не может,

Что завтра в сердце прорастёт,

Бывает жизни всей дороже

Один, обычный вроде, год.

Хранит земля зелёный, светлый,

Любимый с детства уголок,

Его сокровищем заветным

Я сохранял в кольце тревог.

Туда в счастливую минуту

Спешил я с радостью своей,

И по привычному маршруту

Хочу пройти на склоне дней.

Где верил я в отраду жизни,

Не ждал обмана в красоте,

И слово стёртое – отчизна,

Открыто было в полноте.

***

Добрый посёлок Кулотино. Клумбы с цветами.

Мирный и дружный на улицы вышел народ,

Сосны над кручами машут тугими ветвями,

То ли боятся упасть, то ли рвутся в высокий полёт.

Слышно, как бьют по мячу на спортивной площадке,

Радио возле ДК обещает грядущий подъём,

Дети играют в лапту, в догоняшки и прятки,

Мы же вдоль берега в лодке с друзьями плывём.

Всё впереди – позади уж голодное детство,

Всё впереди – отречёмся болезней и мук,

Ждут нас победы, приложим к тому мы все средства.

Силу ума и натруженных сызмальства рук.

Белую ночь напролёт нежно песня тоскует,

И о любви, и о боли грядущих разлук,

Речка губами волны сонный берег целует,

Снова зацвёл горизонт. Новый день начинает свой круг.

***

– Ребята, вот я думаю сейчас…

О нас… лет через десять… Кем мы будем?

Найдётся вдруг и гений среди нас,

Или наоборот – такой, которого осудят.

– Да брось ты, Люда! Не морочь людей?

Никто из нас не думает о славе.

Жить сытно, хорошо, растить детей –

Об этом мы мечтать, пожалуй, вправе!

– Ну, отчего! Мечтать – тогда мечтать!

– Я после техникума в вуз попасть намерен!

– А мне и землю нравится пахать…

– А я в своём призванье не уверен,

Закончил школу – поступил сюда,

О будущем что за нужда терзаться?

Диплом есть – хорошо. Нет? – не беда,

Мне только бы в глуши не затеряться.

– Нет, мальчики, деревне мы нужны,

Ведь кто-то должен поднимать колхозы.

– Не жми, Надюша, мы в мечтах вольны!

– А мне бы – чтобы мать утёрла слёзы…

Всё у неё нескладно в жизни вышло.

– Да, это верно, старикам несладко.

– Нет, всё-таки, Мария, разреши

Не согласиться… Мать твоя – солдатка!

– После войны мы, дети, поднялись,

Теперь наладится, поверь. Товарищ Сталин

Готовит нам зажиточную жизнь,

Лет через десять, во как! – жить мы станем.

– А у меня иное на уме –

Мне хочется, чтоб сохранилась дружба!

Вот скоро разлетимся по стране –

Кто в МТС, кто в армию на службу…

– Я о Кулотине не позабыть клянусь!

– И я! И я! Давайте скажем хором:

Клянёмся! – Отчего-то грусть

В глазах скользила облачным укором.

***

Пройдёт с тех пор пять раз по десять лет,

И сколько уже новых поколений,

Встречая малой родины рассвет,

Пообещают дружбу без измены.

Пусть эти строчки прочитает внук,

Он ощутит какую-то в них тайну,

Любви и боли будущих разлук,

И что живём на свете – НЕ СЛУЧАЙНО!

1982 Михайлов Владимир

 

Возвращаемся домой с Юрием Николаевичем, проходим мимо старой больницы, где умирала моя молодая бабушка – умирала, да не умерла, сын Вовка выплакал-вымолил. Идёт мимо памятного места уже немолодой, сорокашестилетний бабки Тонин внук: глаза «на мокром месте», блестят на ярком, январском солнце, в душе тихая радость постижения.

Нет, Мария Михайловна, ошибаешься ты, что «испорчена» твоя жизнь! «По жестоким скорбям, посылаемым на тебя Божиим Промыслом, душа твоя постигает, какую приняла она честь от величия Божия. Ибо по мере печали бывает и утешение» Преподобный Исаак Сирин.

Твоя жизнь, Мария Михайловна, песня! – песня, пусть сильно печальная, но красивая, и ещё до конца не пропетая. Только в церковь не оставляй ходить, милая ты наша, русская женщина! И не оставляй молиться! Ничто не было напрасно.

И напрасных смертей не бывает. Да смерть – и не смерть, а другое…

 

ПИСЬМА УЧИТЕЛЬНИЦЫ

… жизнь – это счастье. Причём, оно обладает неизбывным качеством Вечности; проще говоря, я понимаю теперь, что жизнь наша не обрывается в смертях и разлуках, что она никогда не оборвется. Хотя, куда она пойдёт и какие формы примет? – мы, до времени, можем только догадываться...

Владимир Михайлов «О смысле жизни»

 

Мы с Юрием Николаевичем нет-нет, да заговорим о смерти. Не кривляясь, без пафоса, без натужной бодрости, но и без страха особенного. Скажем так: тема эта нам близка – не сказать, что приманчива, но и небезынтересна. Мы – православные люди, верующие, чего тут ещё объяснять?

За вечерней трапезой осведомился я у него:

– Юрий Николаевич, вы мне оставьте инструкции. Где вас упокоить, ежели чего?

Вопрос прозвучал естественным образом, поскольку мы только что, самым серьёзным образом обсуждали необходимость изготовления при подходящем случае домовин, то бишь – гробов по-современному. Мол, неплохо будет, если я, после окончания летней суеты огородной, сколочу две штуки – в точный размер жильцов Курортного домика, из натурального, хорошего леса, да приберём мы их на чердак, до урочного часа и долой от пугливого глаза; пусть стоят сколь угодно долго, а час тот, как ни крути, неизбежно пробьёт.

Не, а и в самом деле! – чего такого? Это же не в городской квартире! – здесь, в частном доме сам Бог велел обзавестись подобным добром. К накоплениям мы равнодушны, ко всякой там бытовой технике: по старенькому чёрно-белому телевизору я одни только новости после чтения Псалтыри гляну; автомобиль покупать не на что, да и ни к чему мороку такую приобретать; других заметных трат не планируем – в магазин придём за насущной надобностью, осмотримся – нет! – ничего нам не надо, даже я до срока выстарился!

А тут не каприз – предмет последней первой необходимости! Опять же потомкам освобождение от головных болей. Себе самому – отличное качество и экологичность. Куды с добром! Отчего не сработать два «изделия»? – не спеша, с любовью. Гробики – они, ить, энто – исть не просят! Дальше я и спрашиваю, значитца: «Куда вас, Юрий Николаевич, прикажете упокоить? Нет ли готовых решений? С отцом не обсуждали это дело?»

– Как же, как же! – отвечает уверенно, в различных других вопросах часто бе(з)памятный, старичок, – Место мне твёрдо определено, уже и со смотрителем кладбища договорённость имеется! На Полищенском кладбище, на нашем любимом! Рядом с Людмилой Ивановной Высоцкой извольте меня упокоить!

– Людмила Ивановна? Кто это?

– А, Людмила Ивановна! Это любимая учительница вашего папочки! Они с ней долго отношения поддерживали, уже после окончания им здешнего техникума – переписывались, он к ней приезжал в гости даже из Ленинграда!

На следующий день Юрий Николаевич повёз меня на кладбище, на смотрины. Немножко забавно было наблюдать, как он гордо демонстрировал «своё хозяйство». В ближайшее время нам придётся поднавести там порядок – спилить самозванную елочку, покрасить оградку, пирамидку. В целом же нормально: прополото, прибрано, цветочки посажены.

И, как часто это со мной уже случалось, после не суетного, а осмысленного упоминания какого-то имени человеческого, внедолге обрелась в отцовских архивах перевязанная аккуратно стопочка писем и открыток, написанных уверенным, ровным – учительским почерком. Подпись на каждом из посланий – Володе от Людмилы И. Вот она! – переписка отца со своей классной руководительницей. Смотрю на чётко обозначенные даты – полвека назад, пятнадцать лет после Великой войны, за три года до моего появления на свет, за год до рождения старшего брата. В качестве документа эпохи, как близкое мне и дорогое, как гармоничную, важную составляющую моего общего повествования, включаю сюда эти письма: едва ли думала сельская учительница, что её нехитрым изложениям может быть подарена вторая жизнь!

 

Дорогой Володя, поздравляю тебя и всех остальных Володь с Новым годом, желаю успеха в учёбе и личной жизни. Спасибо за письма; не отвечала, так как не хотела отвлекать от занятий, ведь ты писал, что вы все сильно заняты. Учитесь, мои родные, учитесь, но не забывайте и искусства (пение, музыку, рисование). Ходите ли вы хоть иногда в театр? Были ли вы в опере, в театре Кирова? Если нет, то обязательно сходите. Читали ли вы в «Комсомольской правде» насчёт дискуссии «Ответ на одно письмо» (И. Эренбург). Если нет, прочтите – очень интересно и полезно. Коля прислал мне из Германии очень красивую открыточку с поздравлением.

Всегда помнящая вас Людмила И. 27 декабря 1959 года

 

Дорогой Володя, я была очень рада, получив от тебя письмо; спасибо также за добрые пожелания, адресованные мне, постараюсь, чтобы они осуществились. Жаль только, что ты пишешь о вашей успеваемости в общих фразах. Ну, я делаю вывод, который следует из твоих данных об экзаменационной сессии, что у вас нет троек, что вы («новгородская фракция») в первой, лучшей половине, но не знаю, кто где из моих питомцев, из троих Володей – впереди, а знать хотелось бы. Очень хорошо, однако, что вы в числе лучших. Повышенную стипендию, если я не ошибаюсь, получал Володя Раншин, но его теперь нет ведь среди вас: ты писал, что он перешёл в Политехнический, если я не ошибаюсь.

От Коли Кудрина недавно получила письмо из Германии, из которого следует, что ему нечего надеяться попасть в сокращаемые 1 млн 200 тысяч, так как их часть, как он пишет, ещё больше укрепляется. А вот, Володя, о ком я думаю, так это о Саше Селюгине, он ведь служит уже третий год и безусловно попадёт под демобилизацию, но я не знаю, где он, так как он писал мне до армии ещё, а оттуда не написал ни одного письма. От Лёни Соловьева недавно получила письмо, он пишет, что был на сессии, сдал механику на 4, получил зачёт по физике, а часть предметов – историю КПСС и ещё что-то, будет сдавать в Новгороде. Он был в Валдае, попал в областную спортивную бригаду, но писал, что не будет принимать в ней участие, так как не хочет оставлять Женю одну, писал, что ждёт сына (это он написал мне, правда, по секрету, но я выдала его секрет, так как рада этому и хочу, чтобы у него был хороший, умный и здоровый сын. Писал мне Лёня Зенин, что он в Валдае, видел Женю Еремееву и Веру Фаянцеву, долго беседовал с ними, и они все решили весной собраться у меня в Кулотино, если я разрешу. Я написала, что не только разрешу, но буду безмерно счастлива видеть своих «деток» у себя.

Ну, а как ваши сердечные дела, Володя? Напиши, пожалуйста, как поступал Ананьев на первый курс после демобилизации, сдавал ли он вступительные экзамены? Наверное, сдавал. А зачисляли по конкурсу или вне конкурса? Ямнева и Конькова я помню очень хорошо. Хочется мне очень, чтобы и Саша Селюгин попал в институт. Не знаешь ли ты адрес его матери? Она, кажется, работала в Новгороде. Теперь о своих «птенцах»; было у меня на 1 сентября четверо ребят «на орбите» (отличников), а сейчас остался только один; в основном погорели на механизации трудоёмких процессов и ПУДе (правила уличного движения), эти предметы преподаёт сам директор. У нас ведь теперь новые правила – экзамены будут сдавать только весной, и тогда будет решаться вопрос о стипендии, а сейчас, до сентября, они – все четверо, будут ещё получать повышенную. Я очень часто вспоминаю вас всех, мои дорогие и очень желаю, чтобы вы все были умными, честными работниками, хорошими специалистами и счастливыми в личной жизни. Довольно часто вижу Илью Зиновьева, недели две тому назад встретились с ним на улице, и он мне сказал, что собирается уехать в Сибирь; встретила так же и Гаврилова, он тоже служил в армии и тоже за границей – он кандидат партии. Володя, напиши, пожалуйста, свободно ли можно переводиться из одного института в другой? И лучше всего это делать после первого курса и второго, то есть пока ещё не все специальные предметы начались, да? А какие специальные предметы проходите вы сейчас? Как выглядит Володя Гайдуков? Говорят, что он сильно похудел. Кто же из моих Володь впереди? Пусть не пугаются слова «моих», моими вы будете всегда, даже и тогда, когда это слово будет исходить из уст какой-нибудь Кати, Маши, ибо это слово в их устах приобретёт тогда иное значение, а моё останется неизменным.

Ну вот, Володенька, и всё пока. Душою с вами Людмила И. 08 февраля 1960 года

Дорогой Володя, я очень рада, что у вас всех всё в порядке – нет троек, но надо, чтобы и знания были у вас прочные и твёрдые, чтобы из вас вышли хорошие специалисты. Сегодня наша ускоренная группа защищает диплом, пока двое получают диплом с отличием, что будет дальше – покажет будущее, так как впереди ещё два дня защиты. 10 дней тому назад Володя Дрофинский похоронил свою жену. Ты, наверное, помнишь Дрофинского – он был из второй группы (у Бориса Семёновича), он женился, будучи на 3 курсе. Я размышляла о его судьбе, и меня поразило, как много событий произошло в его жизни меньше, чем за 5 лет – 1) женился, 2) окончил техникум, 3) приобрёл сына (Серёжу, очень жаль мальчика, остался без матери, 4) ушёл в армию, 5) прослужил в армии 2 года с небольшим, 6) демобилизовался из-за болезни жены, 7) похоронил жену. Недавно видела его, он уже демобилизован, забирает сына и едет на Украину, в Белую Церковь, где его сестра работает фельдшером. Я с ним разговаривала раза два, он довольно спокоен и даже улыбается, сказал мне, что Нина (жена) оставила ему письмо, в котором просила его сразу не жениться, а подождать хотя бы столько, сколько она его ждала, когда он был в армии. Я считаю, что лучше, когда начинаешь свою жизнь, встать твёрдо на ноги, окрепнуть и духовно, и физически. Больше всего от этого несчастья страдает, конечно, маленький Серёжа – не будет иметь нежной, материнской ласки. Напиши, какая у вас в институте самодеятельность вообще, и в частности – какое участие принимаешь ты в ней, а так же остальные Володи. Ну, вот похоже и всё. Учитесь, будьте сильными, честными и не забывайте всегда помнящую Вас Людмилу И. 4 марта 1960 года

Дорогой Володя!

Спасибо тебе за поздравление к 8 марта, спасибо, что не забываешь меня. Я получила много поздравлений в этот день, среди поздравлений были и от Коли Кудрина, и от Лёни. Было поздравление и от Лиды Петровой и Нины Николаевой (теперь Мельниковой, так как она вышла замуж за нашего Мельникова, он сейчас в Москве, в армии). Они мне пожелали, чтобы мой огонёк общественной жизни не угасал. Я им сообщила, что есть ещё «порох в пороховницах»! Кто так говорил, Володя? С сердечным приветом Людмила И. 14 марта 1960 года

Дорогой Володя, получила твоё письмо из Крестец, в котором ты писал, что наша «новгородская фракция» не подкачала, и что все Володи перешли на 4 курс без троек. Очень рада за вас всех, мои дорогие, хорошие ребята! Не отвечала сразу, так как 1) письмо пришло, когда уже собиралась ехать на юг, а во-вторых, не знала, куда отвечать, ты же не указал своего крестецкого адреса. Как время-то летит, вы уже на 4 курсе! Как я рада за вас! Два выпускника вашего института Ершов и Степанов (бывшие воспитанники нашего техникума) работают у нас в техникуме. Ершов преподает сельхозмашины, а Степанов пока ещё не прибыл к нам, и не знаю, что он будет преподавать. Мои ребята тоже уже на четвёртом курсе, сейчас возвращаются с улицы и будут отдыхать до 24 октября. Володя, напиши мне, пожалуйста – трудно ли было в этом году попасть в институт, не только в сельскохозяйственный, но и в другие. Даются ли льготы демобилизованным из Советской Армии (я не имею в виду офицерский состав).

10-ого мы проводили Зинаиду Степановну (преподавательницу земледелия) на пенсию. Надеюсь, ты, Володя, помнишь, как при переходе на 2 курс (в то время, когда у тебя был уложен чемодан и ты собирался уезжать домой), я послала тебя пересдавать земледелие, и ты пересдал на «отлично»!

На этом прощальном вечере было грустно, а не весело, так как чувствовалось, что этот человек никому не нужен, а все утешительные и красивые фразы – это ерунда. Но… надо работать, пока есть силы. В работе – жизнь! Без работы – тоска.

Собираюсь как-нибудь навестить Лёню Соловьева, его Юрочку (сынка) и Женю (жену), они меня приглашают. Коля Кудрин что-то давно не пишет! Наша одна студентка видела Лёню и сказала, что Веселов устроился у них в Дретенской МТС на работу. У нас много новых преподавателей, легче написать, кто из старых остался, чем перечислять новых. Из специалистов-инженеров – Кокорин Н.Ф., Кокорина – черчение, Чубаев Михаил Ефимович, Пчёлкин Виктор Иванович, Надежда Дмитриевна Чубаева – вот и всё, по общеобразовательным предметам в составе преподавателей нет изменений.

Пиши, не забывай меня. Привет всем моим Володям. Желаю всем успеха и радости в жизни. Ваша Людмила И. 12 сентября 1960 года

Забыла тебе написать, что Нина Павлова, которая была в нашей группе и не окончила техникум, снова учится на третьем курсе.

Здравствуй, дорогой Володя! Не отвечала тебе, пока не выяснила всё. На свадьбу к тебе я приеду. Выезжаю я 4 ноября поездом № 52 (почтовый) из Окуловки, он выходит в 12 часов 05 минут дня и в Ленинград прибывает, кажется, в 6 часов 20 минут вечера, так что ночь с 4-ого на 5-ое я проведу или в Пушкине, или в Ленинграде. Ну, вот пока и всё. Хотела бы, чтобы вы меня встретили. Привет тебе и Вале. Людмила И. 30 октября 1960 года

Привет так же и остальным моим Володям.

Здравствуй, Володя!

Сердечный привет тебе и Вале. Как вы живёте? Как ваши учебные дела? Смотрите, не сдавайте своих позиций.

Володя, я послала на твоё имя последнюю контрольную работу по высшей математике Лёни Соловьева, передай её ему, пожалуйста, он ведь с 8 ноября должен быть на сессии. Мой искренний привет остальным Володям. С искренним приветом, ваша Людмила И. 14 ноября 1960 года

Милая Валя, любите всегда Володю а он Вас будет любить.

Здравствуйте, мои хорошие Володя, Валя. Спасибо за поздравление с Весной, хотя и немного запоздалое. Я уже думала, что с вами что-нибудь приключилось, даже начала безпокоиться. Рада, что у вас всех всё благополучно, что вы все здоровы, учитесь и подходите к финишу. Мои ребята завтра сдают свой последний экзамен по сельхозмашинам, потом поедут на преддипломную практику на полтора месяца, дальше будут работать над дипломом; пока у меня четверо «на орбите», посмотрим, что будет дальше, правда диплом с отличием не даёт им теперь права поступать в институт без экзаменов, но пренебрегать им не следует – всё течёт, всё изменяется. Сейчас у нас в техникуме «злоба дня» – это пьянство; лишаем «пьяниц» стипендии на один, два и более месяцев, но, увы, всё безрезультатно. Вот и у меня двоих лишили стипендии на 2 месяца, а одному из ускоренной группы разрешили защищать диплом, но на руки его не дали, только справку об окончании техникума, сказав, что диплом получит, когда привезёт положительную характеристику с места работы, а двоим пьяницам из параллельной группы 4-ого курса (не моим) разрешили закончить теоретический курс, а затем ехать на работу, и через год, также – при условии положительной характеристики, защищать дипломы. Просто беда!

Я так боюсь за своих. Сейчас поедут на практику и смогут там набедокурить. Слова не действуют, да что слова! – и лишение стипендии тоже не помогает. Вот, излила свою душу, свои опасения. Словом, я вся в тревоге за них! Как незаметно пролетело время! Снова у меня выпуск! А вас переводят на 5 курс, уже без пяти минут инженеры! Рада за вас.

Как вам нравится путешествие «Звёздочки»? Мне очень. Приближается полёт человека в космос. Напиши, пожалуйста, в каком институте учится Володя Коншин и передай ему благодарности за приветы и за то, что он помнит меня, пожелай ему от меня успеха и счастья! А когда Володя Павлов будет писать Алёше в Кронштадт, то тоже пусть передаст ему от меня приветы и пожелание хорошей службы на благо Родины. Лёня Соловьев мне пишет, и Женя – его жена, а ваш Коля Кудрин – нет. Я даже не знаю – в армии он или дома. С каких же соревнований ты, Володя, недавно вернулся? Передай привет всем Володям, Вале, Лене, Ване, привет большой-большой. Не забывайте меня, я ведь вас всех помню и люблю материнской любовью

Ваша Людмила И. 30 марта 1961 года

 

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

 

А я сказал: о, Господи Боже, я не умею говорить, ибо я еще молод. Но Господь сказал мне: не говори: «я молод»; ибо ко всем, к кому пошлю тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь.

Иеремия, гл. 1, 6-7

…Если путь прорубая отцовским мечом, ты солёные слёзы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почём, значит, нужные книги ты в детстве читал.

Владимир Высоцкий

Замысел этой книги уже давно зрел в моей голове, прежде всего благодаря деревенской Нюшке – с рассказов 84-летней окуловской пенсионерки Анны Александровны Герасимовой. Но городская жизнь оставляла мне немного шансов на то, чтобы замысел этот осуществился сколько-нибудь полно. Тому несколько причин – и суета заедала, и тишины недоставало, и сведений; да что там! – попросту не имел я морального права писать на эту тему, покуда являлся городским жителем. Что получилось бы – сюсюканье, взгляд со стороны? Ах, как здорово печечку топить! Ой, как благостно дровишечки колоть!

Вода камень точит – гласит народная поговорка. Главные мысли мои, начиная с того момента, как пришёл в церковную ограду, как уверовал во Христа, ни много ни мало – о спасении души! А вера, как известно, без дел мертва! Правда, дел можно натворить таких, что мало не покажется. Поэтому затевать дела важные, определяющее следует с молитвой, с рассуждением, благословясь.

Итак, весенним мартовским днем прибыл я в уездный город Окуловку с обширным багажом, поскольку собрался налаживать свою дальнейшую жизнь в местной глубинке, в родовых краях. Не лошадка привезла меня сюда, а грузовая машина; не мешок с краюхой хлеба бросил в телегу, а под крышу забили мы с Серёгой – хорошим человеком, фургон грузового авто всяким стройматериалом. И денег у меня за год приготовлений накопился некоторый запас – три полноценные месячные зарплаты, но затея моя оказалась воспринята «нормальным большинством», за меня денно и нощно страждущим, как несусветная, немыслимая афера.

Когда посетил «коридоры власти» – уже не как бывалыча, областным начальничком-ревизором, а в роли простого просителя, сам усомнился, расстроился: «Может и впрямь – афера?!» Допускал, конечно, что простому люду много сложнее живётся на белом свете, много труднее решаются разрешительные вопросы, чем у тех, кто с деньгами, со связями, с положением, но не касался того заживо.

Нынче притопал я ножками, не подкатил на служебном авто с «блатными» номерами; никто не ждал, не встречал меня, не радовался «искренно» моему появлению – к нам приехал, к нам приехал, Андрей Владимирыч, дорогой; у пары дверей пришлось подпереть стены в ожидании своей очереди. Привыкай, сердешный, смиряйся!

Немного с посещения толку вышло. И что здесь удивляться! Чиновнику, втиснутому в рамки регламентов, зашуганному начальничьими взбучками нужно самое настоящее гражданское мужество, чтобы оказать реальную помощь страждущему. Вспоминаю, как сам, в бытность мою на государственной службе, изрекал очередному посетителю: «У вас нестандартная ситуация, и решать её придётся нестандартно!» Нет! – ни в коем случае не намекая на необходимость «подмазать» это дело. Просто те алгоритмы, которые определялись служебным уставом, оказывались совершенно непригодны для практического решения частных житейских проблем. И фразу о «нестандартной ситуации» я сперва употреблял со вкусом, потом притомился, а затем оставил, осознав, что «стандартных ситуаций» в жизни не бывает вовсе.

Стандартных ситуаций не бывает, а жизнь-то современная усложняется! Оттого и линия партии и правительства гнётся в сторону изощрения: следует предусмотреть все возможные варианты, заложить их в компьютер, чтобы потом только ЕНТЕР нажимать, распечатывать на принтере и быстро выдавать справки и разрешения с оплатой по прейскуранту.