Церрера, Паллада, Веста, Юнона

Следующими открытыми новинками были Церрера, Паллада, Веста, Юнона с 1804 по 1807, и здесь термин "планета" наткрулся на свой первый открытый диспут. Уран был найден на орбитальной дистанции, удовлетворяющей закону Титцуса-Боде (математической формуле, связывающей орбитальный радиус планеты с последовательностью всех натуральных чисел) с предельной погрешностью 5%.

Хершель предложил назвать новую планету Джордж, по имени своего монарха Джорджа III. Французское научное сообщество возразил против именования целой планеты в честь одного монарха, и компромиссное "Хершель" использовалось вместо него долгие годы (возможно потому, что это явно не было английским именем). Имя, в итоге, было установлено по расширяющейся традиции именования больших планет в честь богов пантеона классической мифологии. Марс сын Юпитера, сына Сатурна, сына Урана. У Урана не было родителей в мифах (только Эребус, тьма предсоздания), так что, возможно, это также демонстрировало некоторую скудность фантазии (или склонность принимать желаемое за действительное), когда дело дошло до новых неоткрытых планет.

Однако, в последовательности был разрыв между Марсом и Юпитером. Церера, первая открытая из четырех объектов, заполняла разрыв двухпорцентной погрешностью. Однако, все четыре новых открытия были сделаны в этой одной орбитальной зоне, и все четыре из них были слишком тусклыми и слишком маленькими, чтобы быть увиденными как диски в телескоп.

Хершель видел эти четыре объекта, как значительно отличающиеся от «правильных» планет, и предложил термин 'Астероид' на основе их звездообразности (т.е. точечности) при появлении в телескопах днем. Однако, язык, используемый в текстах в этот период, интригует. Например, (Риддл, 1824) использует термины планеты и астероида таким образом, что они не являются взаимоисключающими, заявив: “планеты в порядке их расстояния от солнца, Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Весты, Юноны, Цереры, Паллады, Юпитера, Сатурна, и Гершель”, а также, что: “Веста, Юнона, Церера и Паллас, которые все почти на таком же расстоянии от Солнца, но настолько малы, что они обычно называют астероиды”. В то время как (Пиквот, 1828) сообщает нам что: “В коперниканской, или истинной, системе мира Солнце помещено в центр, пока вокруг него, на различных расстояниях, и с различными скоростями, вращаются одиннадцать планет Солнечной системы, помещенных в следующем порядке начиная от Солнца: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Веста, Юнона, Церера, Паллас, Юпитер, Сатурн и Хершель. Есть помимо восемнадцати спутников планеты или лун, которые сопровождают их во время их оборота вокруг Солнца”.

Язык, используемый здесь, не до конца проработан из-за соединения различных терминов, использованных, чтобы описать и категоризировать эту небольшую выборку объектов, из-за различного использования термина «планета». Однако, мы можем примерно решить две основные крайности: тот, который исключает астероиды – называет это использованием Хершеля – и то, которое включает их.

Что в конечном счете это разрушает семантическое безвыходное положение к использованию Хершеля, что послужило открытию еще многих астероидов. Между 1845 и 1851 было обнаружено пятнадцать астероидов, и темп открытия, ускоренного в следующие десятилетия, заполнил ряд ‘пояса астероидов’ (см. (Бокулич, 2014) и (Вейнтрауб, 2008) для получения более подробных сведений об этом).

Первое послабление, которое это принесло, было от имени прагматизма: планетам ранее назначали символ, который будет использоваться в качестве примечания стенографии в альманахах, публикациях и навигационных таблицах. Это полезно только в том случае, если количество символов планеты, и самих планет невелико (и не увеличивается каждые несколько месяцев), таким образом, система нумерации была принята вместо астероидов, которая используется и по сей день. Интересно, термин «малые планеты» постепенно принимался как категория, отдельная от «планет». Последний гвоздь наблюдений в этих одиннадцати гробах планет появился в 1855, когда более точные измерения Цереры, Паллас и Юнона показали, что размеры этих трех астероидов были в сильно завышены. У природы, казалось, было две группы вещей – астероиды и планеты – с большим промежутком в масштабе между ними.

Нептун, Плутон и другие

К тому времени, когда был открыт Нептун, был отмечено еще одним важное отличие в истории, актуальное и по сей день. До сих пор новые открытия (Уран, астероиды и кометы) были результатом “осматривания” наблюдательной астрономии. Единственная закономерность, используемая, чтобы вести те наблюдения, была то, что тела солнечной системы имели тенденцию быть найденными где-нибудь близко к эклиптике (т. е. вдоль плоскости Солнечной системы).

Нептун был впервые окончательно замечен и подтвержден в Берлинской обсерватории 24 сентября 1846, спустя всего один час поиска на основе прогнозирования французского математика Урбен Леверье. Вычисления Леверье были направлены на вычисление неравномерности орбиты Урана посредством гравитационного волнения другой планетой, движущейся по орбите после него. Планета была найдена в более или менее предсказанном местоположении (в одной степени дуги) и была немедленно и бесспорно описана как новая планета.

В этом пункте мы можем сделать несколько предварительных заключений о том, как изменилось использование слова «планета» и почему. Из-за соглашения и удобства, те небесные тела, что мы теперь называем астероидами и лунами, были понижены к вторичному статусу с термином «планета», оставив его для объектов, которые более близко напоминают пять видимых невооруженным глазом «блуждающих звезд», с добавлением Земли, Урана и Нептуна к тому маленькому, аккуратно составленному списку. Черновая и подготовленная идея планет подразумевала под собой «крупных игроков» в Солнечной системы, и в соответствии с наблюдательным различием Хершелла и в соответствии с успешным поиском планеты Нептун как парадигма гравитационного perterber.

И после научного и математического триумфа открытия Нептуна, дальнейшие вычисления на основе наблюдаемых орбит Урана и Нептуна, указали на присутствие другой планеты. Поиск этой новой планеты стал продолжающимися поисками «научной знаменитости» для предприимчивого астронома Персиваля Лоуэлла (также известного утверждением, что он в состоянии наблюдать каналы на Марса). В любом случае поиск этой таинственной планеты был снова поиском гравитационного perturber – что-то достаточно значительное, чтобы оказывать влияние по поведение Солнечной системы.

Плутон был обнаружен в 1930 сотрудником Обсерватории Лоуэлла Клайдом Томбо, использующим сравнение фотографий неба по неделям. Как выяснилось, в шести градусах от одного из предсказанных Лоуэллом мест, поиски были вознаграждены. Однако, оценки массы планеты значительно различались.

Лоуэлл искал планету приблизительно в 7 масс Земли. Но Плутон был слишком маленьким, что выглядел как диск, и слишком тусклым, чтобы быть настолько большим. Оптимистические предположения (что него очень темная поверхность, которая отражает только 7% света, который падает на него) дали оценку 0.6 от Земной массы. Другие начальные измерения, предлагали наибольшую Массу в 0.3 Земли, а лучшим выдвигнутым предположением стало 0.1 (Боуер, 1931). Однако, оценки на основе орбитальных остатков Нептуна и Урана дали результат числам между 0.5 и 1.0 от Земли, и так считалось вплоть до 1950-х (Данкомб и Зайделман, 1980). Метод интерферометрии позволил оценить угловой размер Плутона как источника света (несмотря надосточное разрешение), также согласовывались размеры планеты Марс (0.1 Земли) или были больше (Арнольд и др., 1979).

Однако открытия в 1970-х годах нанесли два смертельных удара по гипотезе о большом Плутоне. Спектральные измерения того отдаленного мерцания света указали на поверхность льда метана (а не темная пыль, о которой ранее думали), который означал, что он намного более светоотражающе, чем предполагалось, и поэтому намного меньший данное количество отраженного света. Что еще более важно, хотя, относительно большой спутник Плутона Харон был решен от их совместного источника света и наблюдения, что его гравитационный танец с Плутоном наконец позволил точную массовую оценку всего 0.0024 той из Земли. Остатки, на которых базировались гравитационные предсказания намного более крупного Плутона, оказались просто результатом более ранней наблюдательной ошибки. Как отмечено (Messeri, 2009), (Магнус, 2012) и (Bokulich, 2014), резко падающие массовые оценки для Плутона экстраполировались двумя астрономами, чтобы в шутку предсказать, что это достигнет массового ноля к 1984 (Десслер и Рассел, 1980).

Однако, поскольку фактическая масса Плутона была по-прежнему более чем на порядок больше, чем масса следующего самого массивного объекта Солнечной системы, известного на тот момент (Церера, на 0.00016 Земли), нижняя граница, тем, с кого начинают считать планетой просто упала с него. Плутон был планетой в течение жизни нескольких поколений, и эти поколения людей прошли через соответствующие системы образования, в которых считалось, что существует девять планет. Пока была здоровая щель по обе стороны от планетарного массовом порядке, нет необходимости бросаться на любые решения о том, где точная разделительная линия должна быть.

Однако, хотя фактическая масса Плутона все еще превосходила по величине следующий по порядку, тогда известный, наиболее массивный элемент солнечной системы (Церера, 0,00016 Земли), нижний предел которого рассчитан как планета, которая просто падала с ним. Плутон был планетой для поколений, и тех поколений людей, которых пропустили через соответствующие образовательные системы, учившие что Плутон был девятой планетой. До тех пор, пока был здоровый разрыв по обе стороны планетарной шкалы масс, не было необходимости бросаться в разрешение вопроса, где именно должна проходить разделительная линия.

С открытием QB2 в 1992 году и последующим открытием большой прослойки таких объектов как Седна и Варуна, оный разрыв начал заполняться. Становилось все яснее, что Плутон был скорее рядом с вершиной - большими статистических кластера, с малыми, ледяными мирами за пределами Нептуна; чем с частью второго пояса малых тел солнечной системы.

Что иллюстрирует история планеты

Предыстория показывает, как условна может быть научная терминология, особенно, когда есть ограниченные (и иногда вводящие в заблуждения) данные, на которых основывается научный анализ.

Одним из наиболее ярких совпадений кажется повторение явления “понижения в должности”: с четырмя астероидами в середине 19-ого века, и недавняя история с Плутоном. В обоих случаях стоял выбор между существованием двенадцати планет с одной стороны (считая Нептун с 1848), и только восьми планет с другой стороны. И в обоих случая накопление оснований для “понижения в должности” было обусловлено сочетанием ошибки наблюдения (завышение масс мелких предметов), концептуальной устойчивости (единственные вещи, которые мы знаем в этом положении - это планеты, поэтому должно быть четкое понимание что это такое вообще), и игнорирование основной системной предвзятости научного открытия (наиболее ясными элементами популяции будут те, которые были открыты первыми).

Часть истории, которую я хотел бы подчеркнуть, это (несмотря на ее окончательный триумф в МАС) подъем гравитационного метода в планетарной астрономии, который носил случайный характер, только удобный способ фиксации концепта планеты. Тела Солнечной системы могут также быть отсортированы несколькими способами, и два определения планеты, рассмотренные МАС, делят планеты вдоль шва, который представляет собой научный интерес: первое в переломный момент геодезического поведения (гидростатический коллапс вследствие самогравитации) и в другом определении, в точке динамического, межпланетного поведения (региональное гравитационное доминирование). Нужно также указать что, в то время как история, как я уже говорил, предоставляет интуитивный импульс к динамистической позиции, параллельные разработки, такие как автоматизированные планетарные научные миссии (как Путешественник и Викинг, наряду со спутниками наблюдения Земли) произвели сильное чувство того, на что планеты похожи: с погодой и сложными геологическими особенностями, выявленными фракционированием. Изобразите планету как саму вещь (т.е. не просто гравитационное точка данных), и интуитивные поднимают геофизической концепции становится очевидным. Картина планет, сама по себе (т.ею не только как гравитационный набор данных) и интуитивная тяжесть геофизической концепции становится очевидной.

Эти две концепции "планеты" имеют различные научные практические применения для различных целей. Было бы естественным для суб-дисциплин в области планетарной геофизики и динамики планетарных зациклиться на двух разных определениях функционирующих как "истинное" ядро концепции. Геофизическая концепция имеет преимущество, присущее собственному местоположению планеты, а также зацикливается на некоторые мощные интуитивные образы: на планету, как глобус, парящий в космосе, по которой мы, возможно, сможем путешествовать и стоять так, как землю (только не думайте про Луну). Однако ответвления динамической концепции в родословной физики астрономических открытий, которая началась с Ньютона и прошела через открытие Нептуна и ищет себя Плутоне. В современных научных контекстах, Геологическая концепция это предмет изучения марсоходов, а другая концепция касается того, как планетарные системы возникают, развиваются и ведут себя с течением времени.

Итак, существуют различные научные или эпистемологические контексты в игре, с

различными объясняющими проектами, которые используют для планетарной концепции и различные способы фиксации объектов, которые подпадают под понятия

используемых. Эти два понятия рассматриваются в 2006 г., каждое из которых соответствует (очень грубо) различному набору научных дисциплин и пояснительных проектов; в каждой концепции очевидно, что "Планета" значит в рамках своего соответствующего научного контекста, но также и в рамках последнего заблуждения из конкурирующих контекстов. Это могло бы объяснить тот факт, как небольшому сообществу экспертов-единомышленников планетарной науки удалось придумать определение, в котором они были так уверены, которого еще не встречалось ранее. Встреча 2006 года была кульминацией более десяти лет споров в течение срока, отсутствие концептуального соответствия стало так ярко и рельефно. Цитируя научного журналиста Алана Бойла (который называет 'Пражская битва’ встречу в 2006 году): "Вы вынуждены рассуждать в терминах планетарных консерваторов или либералов - или, более точно, динамистсов или геофизиков. Стычки по поводу определения планеты, которые состоялись в Праге, были вызваны не столько обсуждением бедного Плутона, сколько двумя разными путями описания Солнечной системы.". (Бойл 2010,с. 115)

Действительно, мнение Бойля высказанное на различных официальных площадках

22 августа предоставляет достаточно доказательств того, что эти два пути видения вещей были взаимоисключающими. После последовал прагматичный призыв Президента МАС, предлагающий найти разумный компромисс. Руководитель группы в котором были сформулированы предложения округлости, укрепил свою позицию основаниями, что это "физическое определение без произвольного выключения... [Что] бы позволила событиям принять решение о том, что была планета или нет "(Бойл, 2010, стр. 124). За этим последовало высказывание членаа группы, Ричарда Бинзеля, профессора планетарных наук в MIT (чьи научные интересы перечислены на его странице в MIT, как "Эволюции астероидов; физические параметры и поверхностных особенностей Плутон-Харон системы "). Бинзель, словно привел кошку в голубятню, сделав следующее заявление: "Вы можете проголосовать на физическом принципе, что физика-это хороший способ определения планеты. Или, может быть, у вас несколько предвзятое понятие о том, что планета должна быть... наша рекомендация заключается в том, что, вам следует вынести решение, действительно основанное на физике "(Бойл, 2010, стр. 125). Первый комментарий был открыт для обсуждения с итальянским динамицистом:

Милани жаловался на то, что первоначальное постановление не учитывала вклада планетарной динамики, которая была "исторически наиболее важный вклад астрономии в современную науку ". Он сказал, что резолюция будет ошибочно вывести Церера обратно в планетарный раза, более чем столетие после того, как астрономы взял его из топ-состав Солнечной системы. Скорее всего, он обиделся на разрешение ИНАУ был представлен как наиболее научно разумным вариантом. "Я хотел бы отметить, что оба выступавших до сих пор оба сделали то же очень обидно ляп ", - сказал он. "Они воспользовались физического определения выражения 'планеты' – по подразумевается, что определение динамических это не физика! " Он сказал, что он чувствовал, что должен учить группы "что-то вы должны знать ": что динамика действительно была физика, и на самом деле был решить до физики твердого тела в каждом учебнике все написано ".

К моменту окончательного голосования через два дня, во второй половине последнего дня конференции (когда многие делегаты уже уехали), динамицисты успешно взяли под контроль дебаты и успешно добавили третье ‘господство’ состояния. Это было вариант резолюции, который, наконец, был принят.

4.Обсуждение
Так что же вся эта история означает, и что добавляет рассмотрение вопроса о многозначности и параллельного концептуального происхождения с философской точки зрения? В 4.1 я утверждаю, что научный вид, определенный в разрешении МАС планеты 2006 года лучше всего понимается как неустойчивое и широкое смешение двух де факто несовместимых научных видов, т.е. отказ признать, что имена "планеты два научных понятия. В 4.2 я утверждаю, что истоки и истории подобных случаев (с многозначностью терминов, которые указывают на концептуальный плюрализм и сквозные научные понятия) предлагает скромную поддержку плюрализма о естественных понятиях. Я делаю вывод, определив масштабы и потенциальные возможности применения этого подхода.

4.1.Разрешающая полисемия
Напомним, что путаница, возникшая из многозначности, может быть разрешена, если ввести конкретные рамки запроса, контекст обсуждения или вспомогательное описание. Такое устранение неоднозначности может "завершить" понятие и помочь выбрать наиболее подходящий смысл и расширение. В случае общественных рассуждений, многозначные использования известны достаточно, чтобы переключаться между ними более или менее автоматически, и компетентные пользователи понятий, как правило, достаточно вовлечены, чтобы переключаться между ними автоматически. Случай «планеты» интересен, а именно научный случай, когда это было не так - поскольку известные обобщения различающихся концепций полностью перекрывались во времени, в котором они развивались (и научных специальностей, в которых они были вкраплены). Поэтому, когда была обнаружена многозначность он был также новым и более спорными.
В общем, есть несколько шагов, которые могут быть сделаны, когда многозначность выявлена. Во-первых, мы могли бы назначить одно конкретное использования многозначного термина, и отменить (или назначить другие термины) все другие виды использования. Это было (по большей части) вариант, принятое всеми фракциями в МАК - это предпочтительный стандартизации, которая отличалась. Второй вариант заключается в том, чтобы сделать шаг назад от старого термина, и определить все новые, специализированные и однозначные термины, относящиеся для различных видов использования. Например, МАК могли бы определить технические неологизмы для концепций геофизических и динамических планет ('планетосг' и 'планетосд', далее), которые будут использоваться в профессиональной астрономии, и оставить "планету" для широкой публики. И это, кажется, было частью первоначального предложения Стерна и Левисона. Планета (округлость и доминирование, как яйцо / планеты и бульдозер / планеты) против карликовой планеты (яйцо /исключительно) отличие от 2006 соответствует тому, что Стерн и Левисон окрестили «амберпланеты» и «интерпланеты» (Стерн и Левисон, 2002).
Подобный шаг, кажется, был предпринят при попытке введения термина «planemo» - неологизм предложенный примерно за 3 года до обсуждения 2006 года, который виделся в Ограниченном представлении (Басри и Браун, 2006). 'Планерно' означает 'планетарно- массовый объект», и описывает подзвёздные тела, которые отвечают критерию округлость Стерн-Левисона, независимо от того, они вращаются ли они у звезды или нет. Это, конечно, является более "чистым" термином для этой концепции, поскольку она также отбрасывает требование "должен быть на орбите звезды", неявное для понятия карликовой планеты / антерпланет. Ирония названия, конечно, в что округлости Стерн-Левисона теперь не то, что нужно, чтобы иметь "планетарную массу", учитывая определения 2006.
Формулировка 2006 года, нечистый гибрид этих стратегий. Один из вариантов использования термина «планета» был привилегированным добавлением условия доминирования, эффективно отменяя условие равновесия. Термин «карликовая планета» также был придуман, чтобы захватить объекты удовлетворяющие критериям Стерн-Левисона. Сочетание этой терминологии, карликовые планеты, следовательно, являются «Планемос» которые орбитально привязаны к звезде, но не являются (локально) орбитально доминирующим, в то время как планета 2006 являются «Планемос» которые оба орбитально связаны и являются доминирующими. Свободно плавающие «Планемос» (которые, как представляется, более распространены, чем звезды) не являются ни планетами МАК 2006, ни карликовые ПЛА-сети, хотя они, возможно, возникли в планета МАК 2006 (а затем выбрасывается из своей домашней солнечной системы).

4.1.1.Сложности
Магнус утверждает, что новый планета 2006 такой же хороший естественный вид, как и любой другой. Он утверждает, что беспорядочности в процессе разработки следует игнорировать, поскольку эти два критерия не являются независимыми:

Критерий (б), округлость, упоминается отдельно по политическим причинам; а именно, что это был отдельный критерий, который обсуждался в ходе дискуссии, ведущей к решению МАС. Имея это в виду, мы могли бы более компактно определить планету таким образом: планета представляет собой объект, который сам по себе не является звездой, но которая достаточно массивной, чтобы доминировать на своей орбите вокруг звезды. Это определение эквивалентно определению МАК, но это делает объясняющую силу думать о планетах более наглядными. (Мангус, 2012, стр. 79)

Критерий «Динамисист» (и как следствие определения планеты) затем дает расширенную защиту против (Вайнтрауб, 2008) тех, кто, нападает на оригинальный язык критерия доминирования / «Динамисист», не способного объяснить троянских астероидов и другие объекты которые остаются в орбитальной окрестности планет.

В определенной степени это достаточно справедливо; Магнус совершенно правильно отстаивает критерий «Динамисист» в качестве основного, отсутствия физической границы научного интереса, и есть определенная опрятность в том, что это взято в качестве ключевого критерия, учитывая, что все гравитационные объекты есть гравитационные яйца. Есть небольшая надежда, что критерий округлость, замененный более точным критерием «Динамисист», вступит в игру для различения планет от не планет в этой солнечной системе.
Но это просто неверно говорить, что эти два критерия не могут прийти друг от друга: орбино доминирующая 'живость' требуется для кандидата в планеты, чтобы удовлетворялся динамический критерий, возрастающий с увеличением масса, но и уменьшающийся с увеличением орбитального расстояния от родительской звезды. Поэтому по крайней мере возможно, что маленькая звезда может господствовать над телами, чьи орбиты так близко к нему, чтобы быть в состоянии доминировать в крошечной орбитальной среде, не являясь по своей природе достаточно массивными, чтобы выполнялось условие округлости - т.е. быть «Планетсд», но не «Планетсг»,, и, следовательно, не планеты 2006.

Теперь определим, является ли это на самом деле возможным включать минимальные массы / размеры для звезд, минимальные массы для «Планетсг», различных композиций, а также допустимые сценарии для орбитальной динамики. Например, возможно, экзотические системы с аморфным углеродом / алмазным телом жестко сопротивляются гидростатическому коллапсу и плотно орбитальные компактные нейтронные звезды может инвертировать обычный порядок удовлетворения критерия: для бульдозеров да, яйц нет. Менее спекулятивный (но полностью противоречащий) случай можно получить, рассматривая аморфные формы ледяных лун орбита которых находятся внутри и вокруг колец Сатурна, и которые формируют кольцевые частицы в характерный рисунок полос через эффекты близких проходов и орбитальных резонансных эффектов. Если бы Сатурн был маломассивной звездой, при достаточно контр-фактической тонкой настройке эти спутники могут также представлять контрпример; в зависимости от точных критериев для орбитального доминирования

В любом случае, критерий планета 2006 более естественен чем критерий «Динамисист». Это эмпирический вопрос, есть ли такие миниатюрные динамические планеты, чтобы быть обнаружены (они, вероятно, будет вне досягаемости любых предсказуемых методов обнаружения). Однако это было бы фактическим испытанием для планет 2006. Для известных тел в солнечной системе нет интуитивных различий в понятиях «планетасд» и планета 2006

А в эмпирическом вопрос о понимании, не ясно, что научный язык на самом деле, склоняется к новому определению, даже в рецензируемых изданиях. В то время как Церера и Плутон были послушно окрещены «карликовыми планетами» в последнее время освещения миссий «рассвета» и «новые горизонты», другие доказательства не столь ясны (Йегер, 2015). Например, гравитационно несвязанные (т.е. свободно плавающие) планеты должны быть оксюмороном, все же называются, как "Астрономия: связанные и несвязанные планеты имеются в большом количестве" по-прежнему появляются в природе. И хотя некоторые статьи об открытиях переводятся с языка, как "свободно плавающие планетарный аналог масса непосредственно-изображается гигантские планеты молодой газ" (Лиу и др, 2013.), Другие радостно относятся к ним как к планетам, как это делают расследование возможного состава и происхождения (Абот и Свитцера, 2011; Бадеску, 2011; Верас и Раймонд, 2012). Хотя доказательства здесь далеко не убедительны, это, безусловно, совместимо с идеей о том, что «округлость» или наблюдательно-опосредованная концепция планет все еще в игре, и не может просто исчезнуть из научного дискурса. На данный момент по крайней мере, понятие по-прежнему многозначно при применении за пределами нашей Солнечной системы, и это само по себе интересно.

4.1.2. Семантический плюрализм и монизм: объясняя сопротивление.

Все это иллюстрирует еще один возможный ответ на многозначность: чтобы не разрешить его вообще (ни вводить новые термины и не стандартизировать использование старого), но вместо того, чтобы управлять неоднозначностью и прилагать усилия для устранения неоднозначности, когда из контекста не ясно это автоматически. Это будет форма спокойного плюрализма о терминах и в вопросе - не делая никаких изменений в языке и вместо того, чтобы признать различия, которые контекстуально разделены (и полезны) концепциями. 'Планета' был многозначна; пусть это так и останется.

Однако две ключевые особенности многозначности можно прогнозировать, чтобы работать против этого, и, возможно, сделали это в данном случае. Первое, что многозначность может быть легко игнорирована. Другой в том, что многозначные термины, как правило, расходятся или отклоняются от ранее, более унифицированных использований. В совокупности эти факторы означают, что анализ полисемии (например в разделе 3) может быть предсказанием наблюдаемого поведения.

В то время как следствие более глубокого будет необходимо здесь, мы можем по крайней мере, начать спекулировать на основе различий в рассматриваемых случаях. Например при общественных дискусиях, в котором каждый грамотный пользователь языка будет легко различать контектст используемых понятий. До недавнего времени не нужно было акцентировать внимание на понятии «планета». Согласно сказанному, интернализация обоих понятий не является необходимым и астрономы тяготеют к использованию терминов наиболее подходящих к их профессиональной направленности; использование обоих терминов параллельно возможно. Каждая школа видит свою работу как наследие планетарной астрономии. Другими словами, происхождение термина неоднозначно.

Таким образом, многозначность проявляется на межличностном уровне, между экспертами, а не просто между использованием. Были ученые из разных (суб) дисциплин использующих разные понятия, а не отдельные лица, использующих различные виды понятий в различных ситуациях. То, что обе стороны спора имеют общие черты, хотя бы предпосылка монизма, так что это был бы естественный случай концептуального плюрализма, но без плюралистов для обсуждения этой ситуации. Понимание процесса в историческом контексте, как (частично) результат скрытой многозначности и создает поле для плюрализма, и объясняет, почему никто не был заинтересован в этом.

Опять же, это спекулятивный подход к делу. В частности, мое предположение об надежном, параллельном и интеллектуальном клоне, которое исходит от более оригинальных подходов. Таким образом, в то время как у меня есть двойные результаты в 19-м веке, а в 21-м на основе того, как этот термин был развернут. Спор о том, чтобы правильно следовать по этому вопросу будет включать создание своего рода непрерывности ньютоновской концепции в интерпритации использования в современной. Динамисист концепция, с одной стороны, и геофизик-концепция с другой стороны.

Но даже если это не совсем точно, то гипотеза, по крайней мере представляет собой интересный прототип для широкого класса споров и мы могли бы хотя бы признать абстрактно: технические споры по поводу концепции, где плюрализм вполне может быть экономной вариант, но где эта опция игнорируется, недостаточно представлены и / или тормозятся напрямую из-за концептуального окопа. Это тогда является первая своего рода философская работа, анализ многозначность может быть выполнена. В случае споров, в которых лагеря, как правило, делят по суб-дисциплинарная линии, есть потенциал для естественной истории концептуальных линий в вопросе, которая помогает объяснить спор. Если историческая гипотеза многозначности подходит, то это может мотивировать отступить от первого спор для того, чтобы рассмотреть вопрос о целесообразности данного подхода и это может быть лучшим вариантом.

Там могут быть и другие споры, для которых гипотеза могла бы быть уместна, но на данный момент этот вывод не следует переоценивать. Это социологическая точка, и рассматривает только аргументы из наблюдаемого использования. В нем рассматриваются дискуссии, но не их содержание: предоставление нам проплюрализм (где он не может в противном случае быть), не принимая во внимание, что такое плюралистической лечение моет прекратить любой конкретный спор. Тогда возникает вопрос: почему для многозначнного научного языка может быть какая-то причина, чтобы быть не реалистом в виде плюрализма? Я обращаюсь теперь к этому вопросу.