Июля 2003 г., Верхнеозерск. – Вот и область пожаловала, – сказал Борисов, глянув в окно.

– Вот и область пожаловала, – сказал Борисов, глянув в окно.

Гришин подошел к окну. На площадке внутреннего двора УВД остановилась черная служебная «Волга», рядом – микроавтобус без окон с мощной антенной на крыше. В нем находилось оборудование для спутникового слежения. Из «Волги» вышли три человека и быстро двинулись к зданию. Чуть впереди шел широкоплечий худощавый человек с черными волосами и худым остроскулым лицом. Гришин сразу узнал его, несмотря на минувшие годы. Это был полковник Варов собственной персоной, начальник областного отделения ФСБ.

Протягивая руку, Варов глянул на Гришина внимательнее.

– Леша, никак ты? – Его лицо дрогнуло радостной улыбкой.

– Так точно, Петр Сергеевич, я, собственной персоной…

– А я думаю, фамилия знакомая… Сказали, майор Гришин из Главного управления. Я как-то не сообразил… Тогда-то ты курсантом был… Ну, молодец, хорошо выглядишь. Возмужал. Знакомьтесь, ребята, это мой старый друг, когда-то у меня практику проходил… Наш человек…

Гришин обменялся рукопожатиями со спутниками Варова. Он тоже был рад своему первому учителю в практической разведдеятельности. Всегда приятно видеть лицо, с которым связаны добрые воспоминания. А кроме того, им сейчас предстояло провести важнейшую операцию по задержанию террористов, и полное взаимопонимание здесь было просто необходимо. А в том, что оно будет, теперь Гришин не сомневался.

– Здравствуйте, Василий Михайлович, – поздоровался Варов с Афанасьевым. – Ну, что у вас тут случилось? Конец света?

– И не говорите, Петр Сергеевич, – вздохнул Афанасьев.

– Ну что, товарищ майор, знакомь с оперативной обстановкой, – сказал Варов Гришину, когда все расселись и приготовились слушать.

– Хорошо, – кивнул Гришин. – Оперативная обстановка проста. Где-то в пределах Верхнеозерска находится группа диверсантов. Состоит, скорее всего, из трех человек, но это исполнители. В городе у них есть связник. Предположительная цель диверсии – плотина водохранилища. Там уже выставлена усиленная охрана, но диверсанты могут выбрать в качестве цели любой другой объект, естественно, наиболее уязвимый. Вот этот человек, – Гришин указал на сидевшего в углу Седого, который в своем живописном клошарном одеянии привлекал недоумевающие взоры приехавших, – Александр Петрович, может выйти на связь с террористами, не вызывая их подозрения. Наша задача: установить местонахождение группы, блокировать и захватить ее. Петр Сергеевич, ваши люди смогут отследить сигнал мобильного телефона?

– Могут-то они могут, – сказал Варов, – но смотря какие будут условия переговоров. Ежели, скажем, террористы сидят на базе, то бишь на одном месте, то это одно. Тогда установить их местонахождение не составит большого труда, особенно если разговор будет достаточно продолжительным. Ежели они находятся в движении, то бишь едут в машине и на ходу разговаривают, то это другое. Тут засечь их будет нелегко. Все дело в том, сколько продлится разговор. Ежели держать их на связи полчаса, так и в машине можно определить, где они едут. А ежели пару слов скажут – и привет, тогда, конечно, трудно сказать. Тут уж как мои ребята сработают и их аппаратура. Как повезет…

Гришин едва сдержал улыбку. Неторопливую манеру рассуждения Варова он помнил хорошо. Порывистый в действии, он был тугодумом, когда дело касалось разработки плана. И Гришина настойчиво этому учил: думай как можно тщательнее, учитывай все варианты, не спеши. Спешка хороша при ловле блох, а в нашем деле от нее только вред…

– Александр Петрович, вы сможете затянуть разговор с ними хотя бы на минуту? – спросил Гришин Седого, и все затихли, глядя на хмурое, значительное лицо человека, от которого зависел успех операции.

Понимая, что он сейчас тут самая важная персона, важнее всех этих больших и малых начальников, Седой значительно помолчал, нисколько не тяготясь своим внешним видом и двусмысленным положением. Он будто давал понять, что даже в ранге арестованного он стоит на одной ступени со всеми присутствующими, а может быть, и выше многих.

– Сначала дайте слово, что мне не дадут срок, – вдруг заявил Седой, с мгновенной усмешкой глянув на Гришина.

Гришин обомлел. Вот те на! Думал, что они обо всем договорились, а тут Седой вдруг огорошил таким заявлением. Хорош же он сейчас в глазах Варова и его спутников. Они полагали, что тут полная ясность, приехали делать свою работу, а оказывается, надо не террористов ловить, а упрашивать всем миром бандита… Молодец, Седой, выставил его полным дураком, отомстил за арест сполна. Понял ведь, что Варов был когда-то его начальником, ну и показал, каков ученичок на самом деле. Ловок, бес, ох ловок, все рассчитал правильно. На допросе о том, чтобы уйти от наказания, и заикаться не стал, Гришин наобещал бы ему с глазу на глаз все, что угодно, зная, что потом легко от своих слов может откреститься. А тут не увильнешь. Седой обращался непосредственно к подполковнику Афанасьеву, и теперь странным образом именно от него, милицейского начальника города, стала зависеть судьба операции.

Гришин незаметно кусал губы, посматривая то на Варова, то на бедного Афанасьева, который просто-таки онемел от неожиданности. Варов едва заметно хмурился, но выдержки ему было не занимать. Хуже всех себя чувствовал Афанасьев. Что делать? Пообещать свободу преступнику, который убил – или приказал убить – его племянника? Это немыслимо. Но и отказать Седому он не мог. Тот был человек твердый. Его на испуг не возьмешь, Афанасьев это понял еще в лесу, в том жутком логове. Если не захочет звонить – его ничем не заставишь, хоть к стенке ставь. И провести его не удастся. Он сразу поймет обман. Все должно быть решено немедленно и прочно, при многочисленных свидетелях.

– Но поймите, я не могу вас отпустить, – заметно мучаясь, сказал наконец Афанасьев. – Убиты люди, и надо установить виновных.

– Я никого не убивал, – отрезал Седой. – На мне крови нет.

– Но в любом случае до суда вы останетесь под арестом…

– Это понятно, – оборвал его Седой. – А что мне скажут на суде?

– Ну, не знаю… Если выяснится, что вы действительно никого не убивали… Но ведь все равно вы были в банде, все знали, возможно, руководили убийцами… При вас хоронили трупы…

Седой слушал его лепет без единого движения на лице. Варов сделал легкий нетерпеливый жест. Афанасьев понял, что надо сдаваться.

– Ну, хорошо… Если действительно вы не убивали… Год, максимум полтора, исправительных работ на поселении я вам гарантирую. Дать вам полную свободу, увы, я не могу… Это не в моих силах…

– Химия? – сказал Седой и помолчал. – Ладно, это мне подходит. Там жить можно, и решеток нет. Договорились. Только чтоб без обмана…

– Я прослежу, чтобы обещание подполковника Афанасьева было выполнено, – веско заявил Варов. – Даю слово офицера.

– Ну, если слово офицера… – усмехнулся Седой. – Хорошо. Я все сделаю. Буду держать их на связи, сколько смогу. Когда звонить?

– Мои люди готовы, – сказал Варов и глянул на Гришина. – Начнем?

Гришин взглядом поблагодарил своего учителя за это слово, как бы вернувшее бразды управления операцией в его руки. Спасибо, Петр Сергеевич, что не стал винить за недоработку. Хотя от выходки Седого оправиться было нелегко. Гришину так и казалось, что фээсбэшники стали поглядывать на него, их извечного конкурента, с насмешкой и легким недоверием. Однако под защитой Варова, который сам когда-то начинал в военной разведке, он почувствовал себя увереннее. Ничего страшного не произошло. В любой работе есть свои небольшие «затыки». Главное, их вовремя преодолеть и двигаться дальше.

– Начнем, – кивнул Гришин. – Откуда лучше всего звонить?

– Пойдемте к фургону, – сказал один из помощников Варова, крепкий молодой парень по фамилии Колода. – Операторы скажут.

Внутри фургона находились двое деловитых парней, вокруг них было наставлено множество мудреной аппаратуры. Поскольку места здесь оказалось очень мало, к ним сели только Седой, Гришин и Варов.

– Покажите мобилу, – сказал один из операторов, худой щетинистый очкарик, который, казалось, никогда не вылезал из фургона.

– Юра, ты уж постарайся, – попросил Варов, – вся надежда на тебя.

– Сделаю все, что от меня зависит. – Юра быстро осмотрел телефон, ожесточенно скребанул в затылке, показал телефон напарнику. – Смотри, Жора, клевая труба, сигнал должен быть устойчивый.

– И дырка есть для ушей, – сказал Жора, полный блондин с длинными проворными пальцами. – Будете слушать разговор, Петр Сергеевич?

– Не мешало бы, – кивнул Варов, устраиваясь поудобнее.

Жора воткнул в мобильник штекер от динамиков, Юра присоединил к нему еще один тонкий проводок непонятного назначения, идущий к гудящей металлической коробке. Они оба сели за компьютеры, деловито пощелкали кнопками. Юра посмотрел через плечо на Варова:

– Мы готовы, Петр Сергеевич. Можно набирать номер…

Варов глянул на Гришина, тот передал телефон Седому:

– Звоните, Александр Петрович.

Седой взял свой мобильник, высветил один из номеров на табло, нажал кнопку цифрового набора. В динамиках послышались отчетливые звуки, затем раздались сигналы вызова. Гришин затаил дыхание. Ну, теперь все зависело от Седого и от сноровки этих компьютерных умников. Вряд у них будет вторая попытка, если не получится с первого раза…

В динамиках долго прогудел второй сигнал. Молчание. Гришин грыз ноготь большого пальца, не замечая этого. А вдруг террористы что-то заподозрили и выбросили тот телефон, на который звонил Седой? Не убрав опасного свидетеля, Наташу Орлову, они могли вполне резонно испугаться провала и обрубить все концы…

Прогудел третий сигнал. Тишина. В фургоне было необычайно тихо. Он был отделан звукоизолирующим материалом и не пропускал никаких звуков извне. Хорошо, что тут есть кондиционер, иначе можно было бы просто задохнуться от жары. Однако, несмотря на то что от стенки, за которой находилась кабина, шел прохладный воздух, Гришин ощутил липкие струйки пота, ползущие по спине и груди. Почему они молчат?!

Мерно прогудел четвертый сигнал. Ну да, профессионалы никогда не торопятся. Они смотрят по определителю, от кого поступил звонок, и решают, надо ли с ним разговаривать. Надо, заклинал Гришин, надо…

В динамиках щелкнуло, Седой прижал трубку к уху сильнее.

– Говори, – послышался негромкий безразличный голос.

Гришин отчаянно глянул на Седого. Почему он не отвечает?! Его вдруг напугало выражение лица Седого. Что он задумал? И вдруг Гришин понял: сейчас он крикнет о том, что его арестовали, и те все поймут…

– Здорово… – неторопливо сказал Седой. – Чего молчим?

– Занят был, – с едва уловимым раздражением ответил невидимый собеседник. – Что хотел, говори.

Операторы бесшумно колдовали над аппаратурой, то подкручивая винты настройки своих мудреных аппаратов, то возвращаясь к экранам компьютеров, на которых отражались какие-то бегущие разноцветные линии и пунктиры. Гришин ровным счетом ничего в их действиях не понимал, так же, впрочем, как и Варов, и им обоим оставалось лишь сидеть безучастными наблюдателями и ждать, чем все это закончится.

Седой по-прежнему не спешил с ответом. Это было рискованно, хотя и давало возможность выиграть драгоценные дополнительные секунды.

– Того-то журналиста мы прибрали, – сказал медлительно Седой, будто начисто забыв о присутствии своих конвоиров. – Да вот нынче с утра другой приходил. – Седой сделал долгую паузу. – Дотошный.

– Что он хотел? – нетерпеливо спросил собеседник.

– Да вот… вами интересовался. Спрашивал, кто такие, откуда?

Юра, не отрываясь от экрана, покрутил пальцем у себя над головой, мол, давай, давай, продолжай… Гришин понял, что пока им не удается отследить сигнал, и похолодел. А что, если и вообще не удастся?

– Откуда он мог узнать о нас? – напряг голос говоривший.

– От первого журналиста. А тот от девки. Надоели они мне…

– Что ты ему сказал?

– Да что? – Седой снова сделал долгую паузу. – Пока ничего…

– Что значит – пока? Ты отпустил его?

– Ну… Всех же не задержишь… Он бабки обещал за информацию. Хорошие бабки. Вот я и подумал: ничего не будет, ежели я ему кое-что и сболтну. Так, по мелочи, ему ведь все равно, лишь бы написать…

– Слушай, Седой, – жестко сказал говоривший, – ты можешь ему говорить все, что хочешь, если тебя жаба давит. Все равно девка много чего ментам наболтала. Но если ты сообщишь важные приметы, по которым нас могут найти, – из-под земли достанем, понял?

– Да это-то я понимаю, – прикинулся испуганным Седой. – Ты не бойся, ничего такого важного я не скажу, я ж понимаю. Но больно денег хочется по-легкому срубить. Он-то, журналист, богатый, десять штук обещал дать. Сам понимаешь, трудно отказаться от таких бабок…

В это мгновение Жора резко поднял большой палец. Есть! Гришин в забытьи сунулся было через его голову к монитору. А-а, ничего не понять… Какие-то зигзаги, мигающие точки, перекрестье линий. Он сел обратно, догрызая ноготь до живого мяса. Хоть бы не ошиблись…

– Засекли, Петр Сергеевич, – сказал вполголоса Юра. – Наверняка.

Варов положил руку на плечо Седому, тот кивнул: понял, мол.

– Ну, если вы так резко против… – нерешительно сказал Седой. – Ладно, лучше я помолчу… Себе спокойней будет.

– Смотри сам, Седой, я тебя предупредил, – резко сказал невидимый собеседник. – Сюда больше не звони, номер вычеркни. Все, отбой.

В динамиках послышались короткие гудки. Седой выключил мобильник и положил его на стол. Он выполнил свою часть договора.

– Где они? – кинулся к Юре Гришин. – Далеко от города?

– Нет, – ответил невозмутимо тот, – они практически в городе. Сейчас я сделаю более понятную картинку… – Он пощелкал кнопками, и Гришин увидел на экране карту-схему города. – Это Верхнеозерск. Вот видите мигающую точку на доме? Это дом, из которого нам отвечали. Окраина города. Улица Тургенева, дом двадцать три.

– Петр Сергеевич… – Гришин глянул на Варова. – Надо действовать!

– Уже действуем, Алексей, – улыбнулся Варов и вышел из фургона.

Гришин, как ни торопился за ним, задержался возле Седого.

– Спасибо, Александр Петрович… – он протянул ему руку.

– Не за что, – усмехнулся Седой, отвечая ему железным пожатием.