Июля 2003 г., Верхнеозерск. Гришин прилетел в Верхнеозерск в семь часов вечера

Гришин прилетел в Верхнеозерск в семь часов вечера. В аэропорту его ждал сотрудник из их ведомства, невзрачный лысоватый гражданин, приехавший встречать московского гостя на стареньких «Жигулях» шестой модели. Был он с виду далеко не богатырь, но руку сжал так, что у Гришина, введенного в заблуждение, хрустнули пальцы.

– Капитан Борисов, – сказал тот, показывая в улыбке крепкие зубы. – Очень приятно. Приставлен к вам в качестве помощника и провожатого.

– Значит, капитан, вы теперь как бы мой личный шофер? – спросил Гришин, усаживаясь на пыльное сиденье и незаметно разминая руку.

– Так точно, товарищ майор, – садясь за руль, сказал Борисов. – Едем?

– Едем, – кивнул Гришин, садясь поудобнее. – В уголовный розыск.

– То есть… – озадаченно глянул на него Борисов. – А гостиница?

– После, капитан, после. Я сюда не отдыхать приехал, так что о постое позабочусь ближе к ночи. А пока мне надо срочно увидеть старшего следователя Матюшкина. Как полагаете, сейчас он на месте?

– Полагаю, что вряд ли, товарищ майор, – серьезно ответил Борисов. – Время уже не рабочее, чего ему по жаре в кабинете париться?

– Ага, – кивнул Гришин. – Ну, ничего, думаю, с нами поговорить он не откажется. Вы можете связаться сейчас с их конторой?

– Могу, – сказал Борисов, доставая мобильный телефон.

– Отлично. Узнайте, на месте ли Матюшкин. Если нет, пусть скажут, как его найти. Если потребуется, мы приедем к нему домой.

– Понял, товарищ майор. – Борисов уже набирал номер телефона.

Пока капитан тормошил уголовный розыск, отыскивая уже полдня как ушедшего «по служебным делам» Матюшкина, Гришин осматривался по сторонам, узнавая знакомую дорогу, идущую из аэропорта в город. Когда-то, лет пятнадцать назад, когда о террористах советские граждане слыхали только из сводок зарубежных новостей, он, зеленый курсант, проходил здесь стажировку и до смерти влюбился в молоденькую жену своего шефа, тридцатилетнего капитана Варова. Как же давно это было, думал Гришин с мимолетной печалью. Варов тогда казался чуть ли не стариком, а был, по сути, еще молодым, горячим парнем. Он и проблему хотел решить без мудреной политики: с помощью кулаков. Хорошо, что Леночка, его жена, сумела все уладить, объяснив Гришину, что любит только мужа, а с ним флиртовала только из женского легкомыслия и провинциальной скуки. А то ведь могли и сцепиться, Гришин уступать не собирался. «Времена были… – с улыбкой думал Гришин. – Меня бы еще, может, и простили по молодости, а Варов точно погон лишился бы. А сохранил ли он их вообще в дикие девяностые?»

– Капитан, вы не знаете такого сотрудника по фамилии Варов? – спросил Гришин, когда Борисов отнял на минуту телефон от уха.

– Полковник Варов? Так он же начальник областного отделения ФСБ.

– Да что вы говорите? – приятно удивился Гришин. – Петр Сергеевич?

– Он самый, – подтвердил Борисов. – Старый знакомый?

– Да, – улыбнулся Гришин, но, перехватив взгляд Борисова, понял, что слишком глубоко погрузился в воспоминания. – Ну, что сказали?

– Нашли Матюшкина. Будет ждать нас у себя в кабинете.

– Хорошо. – Гришин кивнул и достал из сумки папку с донесением.

…Матюшкин сидел в кабинете злой и раздраженный до крайности. Еще бы, выдернули из дому, как морковку из грядки. Видите ли, из Москвы приехал важный человек, хочет поговорить. Какого лешего им там в Москве не сидится? Только собрался ехать с соседом на рыбалку, уже и донки заготовили, и живца, и покушать жены собрали, и бутылочку для сугреву прихватили – ночи уже прохладные, а тут на тебе: все бросай и мчись в контору. Гоняют, как пацана какого, и ведь не откажешься, служба, будь она проклята. Пришлось все бросить и мчаться на работу.

Увидев Гришина, довольно моложавого, в джинсах и легкой летней тенниске, Матюшкин чуть не зашипел от злобы. Ради этого молокососа его, старого служаку, оторвали от заслуженного отдыха. И так света белого не видит, мотается по городу с утра до ночи, в кои-то веки решил выбраться на ночную рыбалку, а тут приехал этот лощеный красавчик…

– Здравствуйте, – сказал Гришин, входя в кабинет в сопровождении Борисова и подполковника Афанасьева. – Вы – следователь Матюшкин?

– Так точно, – криво усмехнулся Матюшкин, вставая из-за стола только потому, что вошел заместитель начальника УВД.

– Пожалуйста, ознакомьтесь, – Гришин положил перед ним свое удостоверение, без спросу сел на стоящий у стола стул.

– Чему обязан столь высоким гостем? – спросил Матюшкин, искоса заглянув в удостоверение. Афанасьев, сев за соседний стол, делал ему грозные глаза, но Матюшкин упорно «не замечал» их.

– Будьте добры, ознакомьте меня с тем, что вчера вам рассказала Наталья Орлова, – без обиняков потребовал Гришин.

– Пожалуйста. – Матюшкин выложил перед ним лист протокола, приготовленный им заранее. – Ознакомьтесь…

Гришин пробежал глазами написанные участковым Мальцевым строки, тяжело глянул на Матюшкина, – от этого взгляда тот невольно струхнул, хотя смотрел пока вызывающе, – и резко отодвинул протокол.

– Здесь нет подписи потерпевшей. Как вы это объясните?

– Да что тут объяснять? – пожал плечами Матюшкин. – Наркоманка, одно слово. Сначала одно говорит, потом другое. Подписывать же свои показания отказалась… Ее не заставишь, она свои права знает…

– Матюшкин, – подал голос подполковник Афанасьев, седой грузный человек, заметно страдавший от жары. – Хватит дурить. Я сегодня с Мальцевым говорил, он мне передал рассказ той девушки.

– Вот у Мальцева и спрашивайте, – поскучнел Матюшкин, аккуратно укладывая протокол в ящик стола. – А я что слышал, то и записал…

– Капитан Матюшкин, – грозно сказал Афанасьев. – Хватит!

– Послушайте, капитан, – вмешался Гришин, – вы, наверное, не совсем понимаете масштабы того, что происходит. Если вы смотрите новости, то, наверное, заметили, что чеченские террористы действуют не только на территории Чечни. География их деятельности весьма расширилась, и в последнее время особенно. Многие теракты удается предотвратить, но, к сожалению, из-за халатности работников правоохранительных органов, которые невнимательно относятся к поступающим сигналам, бандитам удается проводить свои акции, в которых гибнут невинные люди.

– Что вы хотите сказать? – растерялся Матюшкин. – Что я халатно?..

– Под Верхнеозерском расположено водохранилище, – перебил его Гришин. – Если взорвать плотину, то вода из него затопит весь город и многие села. Наверняка это обстоятельство известно террористам. Вы понимаете меру ответственности, которую несете перед жителями?

– Ну, это не по моему адресу, – огрызнулся Матюшкин. – Мое дело – ловить уголовную шушеру. Террористами пусть ФСБ занимается. Или вот ваше управление. А мы не разведчики, мы простые сыскари.

– Допустим, – кивнул Гришин. – Но к вам поступает от населения первоначальная информация, и вы обязаны относиться к ней со всем вниманием. А вместо этого вы придумываете удобную для себя версию и пускаете дело на самотек. Хотя люди пропадают бесследно.

– Посмотрел бы я, как вы бы ей поверили, – сказал Матюшкин. – Глаза дурные, несет невесть что. Да я их, наркоманов этих, сотни перевидал. Все сумасшедшие. Дружок ее, или жених, как она сказала, наркоман со стажем, даже на учете состоит. И она возле него тем же балуется. Тут половина города на игле сидит. Вот и наплела такое – слушать смешно. Какие-то люди в каком-то доме убили ее дружка, хотели убить и ее, но она вот выжила, потом их завезли на свалку, но она спряталась в мусоре. Бред! Спросил: кто, где? – понятия не имеет. Ну, как такое нормально будешь слушать? Уши же вянут. А у меня десятки дел, между прочим…

– Но ведь девушка-то ночью пропала, – сказал Гришин.

– Ну и что, если пропала? Убежала в город за дозой, ломки начались.

– А журналист? После вас он побеседовал с девушкой и тоже пропал.

– А что журналист? – Матюшкин покосился на Афанасьева и заговорил более сдержанно: – Он у нас человек непоседливый, мало ли куда его могло занести? У него работа, сами понимаете, беспокойная…

– Вчера вечером он мне позвонил и сказал, что едет на свалку, – сказал подполковник Афанасьев. Это он, не дождавшись вестей от племянника и не сумев дозвониться ему по мобильнику, поднял утром тревогу, отголоски которой и дошли в Москву, до генерала Антипова. – А потом как сквозь землю провалился. Машину-то его нашли недалеко от свалки, а его нет нигде. Узнали, что он с этой девицей в больнице разговаривал. Ну, потом узнали от Мальцева, участкового, что она рассказывала про каких-то «черных людей» и свалку. Матюшкин только посмеялся с этих ее рассказов. Я составил на всякий случай рапорт, отправил в Центр, – было указание докладывать немедленно о любых подозрительных субъектах, вот я и доложил. Потом своих тут поднял. Свалку прочесали, тамошних бомжей потрясли – никто ничего не видел, не слышал. Девица опять-таки пропала, в больнице никаких следов. Халат только больничный нашли под лестницей, да одежда ее исчезла. А самой нигде нет. И что тут думать? Поди разберись…

– Будем разбираться, – сказал Гришин. – Нам во что бы то ни стало надо найти эту девушку. Она – наш самый главный свидетель.

– Да мы-то это понимаем, – виновато протянул Афанасьев. – Мы где ее только не искали. Сама-то она не местная, живет в общежитии. Там ее нет, да в общаге летом никто и не живет, только иностранцы да пару человек наших, кому некуда на лето уехать. Делали запрос домой – и там ее нет, то есть в Заболотье, это в ста километрах отсюда…

– Надо ее найти, – снова повторил Гришин, жестко глянув на Матюшкина, который как-то сник, осознав наконец, что дал промашку. – Капитан, девушка на вашей совести. Если бы вы приставили к ней охрану, она бы не пропала бесследно, надеюсь, это вы понимаете?

– Так точно… – вяло пробормотал Матюшкин. – Виноват…

– Об этом после подумайте. Немедленно отправляйтесь в Заболотье, переройте его вдоль и поперек. Скорее всего, она каким-то образом уехала домой, чтобы спрятаться от преследования убийц. Товарищ подполковник, надо организовать масштабные поиски Орловой в городе, обойти всех знакомых ее жениха. В общем, не мне вас учить, как искать пропавшего свидетеля. Я тоже приму участие в розыске. Не надо забывать, что те, от кого она скрывается, также усиленно ищут ее. Потому любой ценой нужно их опередить.

– Все сделаем, – горячо заверил его Афанасьев, вытирая лицо платком. – Людей, правда, сейчас маловато, сами понимаете, время такое, все в отпусках. Но тех, кто имеется, привлечем всех, можете не сомневаться. Если она в городе, найдем обязательно…

– Хорошо бы, – вздохнул Гришин, подымаясь. – Вот номер моего мобильного телефона, как только будут какие-то новости – немедленно звоните. Желаю удачи. Капитан Борисов, нам пора.

Выйдя из кабинета и закрыв дверь, они услышали, как тяжело грохнул голос Афанасьева, распекающего своего нерадивого подчиненного.

– Куда сейчас? – спросил Борисов, с улыбкой покрутив головой.

– В общежитие, – сказал Гришин. – По-моему, там искали плохо…

– Или не искали вообще, – закончил Борисов. – А адрес? Институтских общежитий штук пять, разбросаны по всему городу. Какое нам нужно?

– Адрес я запомнил из протокола. Комсомольская, 23, 1012.

Борисов глянул на Гришина с уважением. Похоже, этот майор свою работу знает. Ну конечно, в Москве, в Главном разведуправлении, лишь бы кого не держат. Вон и шрам у майора на лбу виднеется, когда ветер волосы отдует. Видно, в деле, и не в одном, побывать доводилось.

Огромное здание общежития казалось безжизненным. Окна всех его двенадцати этажей были закрыты наглухо. Лишь присмотревшись, можно было заметить, что кое-где фрамуги открыты. Откуда-то сверху – сразу и не поймешь – доносилась ритмичная мелодия рэгги.

– Ну что, – улыбнулся Гришин, осматривая здание, – пойдем побеседуем с обслуживающим персоналом? Люблю я это дело…

Они вошли в широкий прохладный холл, где за пропускной стойкой одиноко сидела пожилая вахтерша. Гришин незаметно подмигнул Борисову, мол, давай, действуй, капитан, тут твоя епархия.

– Добрый день, – поздоровался Борисов, подойдя к стойке.

– Здравствуйте, – настороженно отозвалась вахтерша.

– Мы из милиции. – Борисов показал удостоверение. – Скажите, можно нам поговорить с комендантом? По очень важному делу…

– Сейчас позову, – засуетилась старушка, с трудом сползая с высокого стула. – Она у себя в комнате на втором этаже. Сейчас…

Маленькая, как гномик, она вперевалку побежала к лестнице, доверив охрану поста гостям. Гришин хотел было ее остановить, чтоб не утруждать бедную женщину беготней взад-вперед, но подумал, что это хоть немного ее развлечет, и на всякий случай занялся изучением журнала, куда тщательно записывались фамилии посетителей. Борисов в это время перебирал документы, оставленные на вахте гостями. Не найдя ничего любопытного, они принялись дожидаться коменданта.

С лестницы уже поспешно спускалась вахтерша, за ней, не слишком торопясь, шла миловидная пухлая женщина в шелковом цветастом халате, который весьма откровенно подчеркивал ее пышные формы.

– Здравствуйте, – немного в нос сказала она, ощупывая обоих мужчин искушенными глазками и гадая, не проверка ли это из ОБЭПа?

– Добрый день, – расцвел галантной улыбкой Борисов.

– Нина Егоровна сказала, что вы из милиции, – пропела комендантша.

– Да… Не могли бы мы… простите, не знаю, как вас…

– Раиса Николаевна, – представилась с улыбкой та.

– Очень приятно, – вмешался Гришин. – Раиса Николаевна, не могли бы мы поговорить у вас в кабинете? У нас очень важное дело.

– Да, да, конечно. – Раиса Николаевна кокетливо подбила кудряшки на затылке и повела гостей в свой кабинет, находившийся за стеной холла.

– Раиса Николаевна… – присев на край стула, начал Гришин.

– Я, конечно, прошу прощения, – перебила его с улыбочкой та, – но можно посмотреть ваши документы? Раз уж такое серьезное дело…

Увидев, что гости явились вовсе не из ОБЭПа и, значит, проверки имущества не будет, Раиса Николаевна отбросила ненужные улыбочки и приготовилась внимательно слушать, как и положено хозяйке, в чьем ведении находится громадный дом, в котором полторы сотни комнат, немалое количество всякого добра и больше тысячи душ жильцов.

– Нас интересует Орлова Наталья, проживающая в комнате десять двенадцать, – нетерпеливо сказал Гришин, злясь, что приходится тратить драгоценное время на какие-то пустые формальности.

– Как же, проживает она, – тут же отозвалась Раиса Николаевна, показав, что отлично знает своих жильцов. – Она у нас только числится, а живет в основном у своего кавалера, на квартире в центре города. Приходит только иногда, погостить. Ну, бывает, и поживет неделю-другую, когда со своим поссорится. А так все больше у него. Занимает только койку, а кто-то другой нуждается, снимает жилье за деньги…

В ее словах прозвучала некоторая ревность. Видно, раздражала красавицу-комендантшу удачливость юной выскочки из провинции, оттого и помнили ее так хорошо, как помнят соперницу.

– Скажите, вчера случайно она не приходила сюда? – спросил Борисов, намолчавшийся в кабинете Матюшкина. – Может, ночью, тайком?

– Нет, – твердо ответила Раиса Николаевна. – Не приходила. С вечера дежурила на вахте Анна Ивановна, она у нас самая строгая, без моего ведома никого не впустит. Если бы Орлова явилась – я бы знала.

– Ага… – несколько приуныл Борисов и глянул на Гришина.

– Раиса Николаевна, – спросил тот, ничуть не теряя бодрости, – у вас ведь здесь есть учетные карточки жильцов?

– А как же? Обязательно. Хотите ее карточку посмотреть?

– Очень. А также и карточки тех, кто с ней в комнате живет.

Раиса Ивановна открыла шкаф, быстро нашла в нем нужное отделение, положила на стол пять одинаковых карточек. Тут даже Гришин слегка растерялся. Жили бы девчонки вдвоем, ну в крайнем случае втроем, то со второго раза подругу, у которой может скрываться Наташа, они бы вычислили. Но целых четыре… Это сколько времени потребуется?

– Что ж их так много-то в одной комнате? – с досадой спросил он.

– Ну так все ж за высшим образованием кинулись, модно сейчас в вузе учиться. Факультеты дополнительные сделали, а общежитий-то не построили. Вот и пришлось уплотнять до предела. Раньше студенты по трое, а то и по двое жили, а теперь и по шестеро бывает в комнате. Ставим койки не вдоль, а поперек, лишь бы обеспечить ночлегом…

Задержавшись взглядом на фотографии Наташи – эффектная девушка, ничего не скажешь, – Гришин перебрал остальные карточки, запоминая лица, и передал их Борисову. Где ее искать? А может, и подруги у нее нет среди этих четверых? Таких обычно не любят, везучих и красивых…

– Раиса Николаевна, а с кем больше всего дружила Орлова? – спросил Гришин. – Не знаете, кто в комнате был ее ближайшей подругой?

– Не знаю, – покачала головой комендантша. – Кто там с кем дружит или не дружит, это уж не мое дело. Тут их столько живет – муравейник, осенью как понаедут, не протолкнешься на входе… Сами понимаете.

– Понимаю… Не возражаете, если я поднимусь наверх?

– Конечно, пожалуйста. Только там ведь сейчас нет никого, так, одни иностранцы да несколько наших… Зря только время потратите.

– Ничего, я быстро. – Гришин поднялся из-за стола, встал и Борисов.

– А что она натворила, Орлова-то? – не выдержала Раиса Николаевна.

– Да ничего особенного, – улыбнулся Гришин. – Пустяки…

Да уж, пустяки, ответил ему недоверчивый взгляд комендантши. Стали бы вы за ней из вашей высокой конторы бегать по общагам. Но, само собой, Раиса Николаевна ничего такого не высказала, лишь ласково улыбнулась статному майору, пряча в шкаф учетные карточки.

– Подожди меня в машине, капитан, – сказал в коридоре Гришин.

– Ты что придумал, майор? – тоже перешел на «ты» Борисов.

– Да есть одна мысль… Подымусь, спрошу студиозов. Может, они подскажут, с кем Орлова дружбу водила? Сам понимаешь, двоим нам лучше не ходить, а то распугаем молодежь своим видом.

– Моим видом, ты хотел сказать, – усмехнулся Борисов. – Ладно, действуй, я пока покурю в машине. Если что, зови…

– Подожди-ка, – придержал его Гришин. – Знаешь, я думаю, надо выписать из карточек фамилии и адреса соседок Орловой. Чтоб потом не бегать снова за комендантом. Давай займись, пока я буду наверху.

– Слушаюсь, товарищ майор, – Борисов ухмыльнулся. – С удовольствием пообщаюсь снова с такой приятной женщиной.

Гришин поднялся на лифте на десятый этаж и медленно двинулся по длинному коридору, с обеих сторон которого тянулись закрытые двери комнат. Н-да, попробуй тут кого найди. Не ломиться же во все двери подряд в поисках одиноких жильцов, оставшихся здесь на лето. Вот и комната 1012. Он толкнул дверь, разочарованно потоптался возле нее. Постучал на всякий случай, затем постучал в соседние комнаты. Хоть бы одна живая душа. Эх, не глянул у Раисы Николаевны, где живут те, кто остался на лето. Несолидно теперь бегать вверх-вниз под ехидными взглядами Борисова. Он хоть мужик и неплохой, но промашке спеца из Москвы порадуется, дескать, не такой уж и ты безупречный.

Гришин дошел до конца коридора, заглянул в общую кухню, вышел на лестницу черного хода. Нет никого, пусто и уныло. Надо возвращаться, толку нет обходить все этажи. Насколько он помнил, тесную дружбу в общежитии водят лишь те, кто живет поблизости друг от друга, а на других этажах уже несколько другая жизнь…

Где-то послышался звон гитары, девичий смех. Гришин понял, что звуки доносятся со стороны лестницы. Он торопливо, едва ли не бегом, бросился через весь коридор к лестнице. Хоть с кем поговорить, узнать, какие комнаты еще обитаемы. Хотя все это, скорее всего, напрасно…

Он скатился на девятый этаж и шагнул в коридор. Так, дверь одной из комнат была приоткрыта, там играла гитара и громко смеялись. Гришин перевел дух, придал лицу простовато-озабоченное выражение и, на ходу стукнув в дверь, вошел в комнату. На скученных кроватях сидели и лежали в разных позах три девушки и два парня. У одного парня была в руках гитара, он лениво дергал на ней струны.

– Ой! – вдруг захохотала одна девушка при виде Гришина.

Другие тоже уставились на вошедшего, один из парней даже встал.

– Вы кого-то ищете? – несколько напряженно спросил он.

– Добрый день, – деловито поздоровался Гришин. – Я разыскиваю Наталью Орлову, она закончила второй курс…

– Так она на десятом живет, – сказала одна из девчонок. – Но сейчас все разъехались, так что она должна быть дома, в Заболотье.

– А вы кто? – спросила смешливая студентка. – Ее новый жених?

Девицы прыснули, с интересом разглядывая незнакомца.

– Я из деканата, – нудным тоном заговорил Гришин, и лица студенток сразу поскучнели. – У Орловой осталась задолженность. Ей надо срочно сдать экзамен, преподаватель сейчас может принять. Если она не сдаст «хвост» до осени, ее могут отчислить. Я звонил ей домой, но ее там нет.

– А чего ей дома делать? Она у парня своего живет…

– У Григорьева? – слегка улыбнулся Гришин. – Там ее тоже нет. Может, она поехала в гости к подруге? Вы не знаете, с кем она дружит? Надо срочно ее отыскать, пока преподаватель готов принять…

– Наверно, она к Ленке Богатыревой поехала, – сказала третья девушка, – в Грачик. Она там прошлым летом гостила, может, и сейчас поехала.

– К Богатыревой? – «задумался» Гришин. – Что ж, попробую позвонить туда. Спасибо за совет. Ладно, не буду вам мешать, отдыхайте…

Поднявшийся парень едва заметно выдохнул. Видно, пробрался к девчонкам нелегально и боялся, как бы не выперли. Гришин «рассеянно» кивнул и вышел из комнаты. Лена Богатырева. Он мысленно выдвинул из четырех карточек ее фотографию. Такая милая пампушка с деткой челкой и ямочками на щеках. Что ж, навестим Лену…

Внизу он заглянул в кабинет Раисы Николаевны. Комендантша была еще там, разговаривала по телефону. При виде Гришина простилась с каким-то «котиком», положила трубку и томно посмотрела на него:

– Вы что-то забыли? Ваш помощник уже все записал…

– Раиса Николаевна, – Гришин усмехнулся про себя ее мурлыкающему голосу, – у меня к вам большая просьба. Если к вам обратятся какие-то люди по поводу Орловой, обязательно сообщите в милицию. И ничего никому не сообщайте без ведома милиции, это очень важно…

– Я это уже поняла, – слегка выпячивая грудь, ответила комендантша.

– Очень хорошо. Тогда не буду вам больше надоедать…

– А вы мне совсем не надоели… – не скрывая разочарования, сказала Раиса Николаевна. – Может, зайдете еще как-нибудь?

– Может, и зайду, – обнадежил женщину Гришин. – До свидания.

– До свидания, – пропела ему вслед Раиса Николаевна.

…Гришин бухнулся на сиденье, сильно хлопнул разбитой дверью. Борисов завел двигатель, развернулся, глянул на него.

– Куда едем, начальник? – он понял, что Гришин что-то «нарыл».

– В Грачик, – выдохнул Гришин, улыбаясь своим мыслям.

– К Лене Богатыревой? – блеснул Борисов цепкой памятью.

– Точно так, – кивнул Гришин. – Далеко этот Грачик?

– Километров тридцать, не больше. Через сорок минут будем.

Июля 2003 г., Грачик

За окном уже темнело, хотя еще не было десяти. Скоро август, а там и осень, с дождями и ранними, долгими вечерами. Как всегда, лето, которого так ждешь и на которое возлагаешь столько надежд, проходит в одно мгновенье, не успеваешь оглянуться. Пока сессию сдавали, прошел июнь, потом пока выбирались ехать на юг, все тянули, тянули, Сережа никак не мог отпочковаться от дружков-наркоманов, но на той неделе обещал твердо, клялся, чем мог. Наташа уже и вещи начала укладывать – и на тебе, приехали. Вместо трех недель моря и жаркого солнца сиди в унылом Грачике, где под окнами с утра до вечера галдят неутомимые алкаши и где самая крутая машина – подержанный джип «Чероки» местного авторитета, лысого пузатого дядьки с самоварной цепью на шее. А так хотелось «заняться собой», как пишут в глянцевых журналах: покрыться шоколадным загаром, подтянуть мускулы неутомимыми занятиями в тренажерном зале и долгими морскими заплывами, до отвала отъесться свежими южными фруктами – на всю зиму вперед…

Наташа отвела взгляд от окна, за которым изредка гудело шоссе – напоминание о большой жизни, и посмотрела на Ленку. Та, закусив от вожделения нижнюю губу, отрезала себе четвертый кусок торта.

– Будешь? – спросила она Наташу, съевшую уже два куска.

– Не-ет. – Наташа с отвращением покачала головой, отвернулась.

Ленка, конечно, ее просто спасла. Прошлой ночью, едва не очумев от страха, она втащила потерявшую сознание Наташу в квартиру и, не вызывая милицию – такая умница, – как могла привела ее в чувство. К счастью, родителей дома не оказалось – бились за урожай на даче, и подругам никто не мешал. Кое-как оклемавшись, Наташа рассказала Ленке всю свою историю с самого начала. Наконец ее хоть кто-то выслушал с должным сочувствием, переходившим во вполне понятные слезы. Они вместе поплакали и над смертью Сережи, и над тем, как к Наташе относились так называемые «мужчины», начиная от милиции и заканчивая тем мордастым дальнобойщиком, что привез ее в Грачик.

Потом Наташа, напившись валерьянки, проспала до обеда, и Ленка ходила по дому на цыпочках, давая отдых настрадавшейся подруге. Чтобы не скучать, Ленка постирала ее одежду и испекла громадный торт – скоротать вечерок. За разговорами, тортом и чаем провели остаток дня. Ленка предлагала выпить винца, поднять настроение, но у Наташи так разболелась скрученная шея, что она приняла анальгин и от вина наотрез отказалась. И так состояние не ахти, все-таки нужно в больницу, а выпей вина – потом, как хмель отойдет, вообще выть от боли начнешь.

Надо было как-то связаться с Володей Цыбиным, узнать новости. А то сидишь тут, как в глухом подвале, ничегошеньки не знаешь. Может, там уже повязали всю эту банду и Наташе можно спокойно вернуться в больницу? Как спортсменка, она хорошо знала, что такое незалеченная тяжелая травма. На всю жизнь можно остаться инвалидом. А инвалидом быть ей не хотелось, нет уж. Она твердо решила начать новую жизнь.

Пока думала, как найти Цыбина, наступил вечер. Звонить уже куда-либо поздно, летом вообще все рано расходятся, особенно в редакции. «Ладно, – решила Наташа, – завтра с утра займусь. Времени пройдет больше, а время сейчас работает на меня. Так что не будем торопить события».

Ленка сосредоточенно уминала торт, запивая его чаем из пол-литровой кружки, расписанной золотыми петушками. Ленке хорошо, она девка легкая. Вчера до середины ночи прорыдала от неразделенной любви к одному хлыщу-официанту, – отчего и дверь открыла сразу, – а сейчас вон ест четвертый кусок торта и обо всем на свете забыла. Счастливица.

Наташа вздохнула, глянула в окно. Совсем темно стало. Что-то дальше будет? Долго она у Ленки не высидит, приедут родители, начнут пытать: почему гипс на шее, колени ободраны? И им еще рассказывать? А врать неохота, сил нет, хочется тихо отлежаться в тихом углу, и все.

В дверь позвонили. Наташа подскочила на стуле, с ужасом глянула на Ленку. Та выпучила на нее глаза, давясь недожеванным куском.

– Кто это может быть? – прошептала Наташа, задыхаясь.

– Не знаю, – судорожно проглотив торт, сказала Ленка.

– Может, родители?

– Нет. Они приедут только завтра, и у них свои ключи…

– Не открывай… – Наташа схватила подругу за руку, сжала до боли.

– Хорошо… – Ее страх передался Ленке, та уже мелко тряслась.

Они сидели, глядя друг на друга расширенными глазами. От повторного, более долгого звонка обе одновременно вздрогнули.

– Надо подойти, – прошептала Ленка. – В окне же свет горит…

Точно! Наташа даже застонала от досады. Как она не подумала?

– Ты дверь не открывай сразу, – учила она подругу. – Сначала спроси – кто? И в «глазок» хорошенько посмотри. Если чужие – набирай ноль два.

– Хорошо… Я знаю… Ты пока спрячься в спальне, за шкафом…

Наташа шмыгнула в спальню, встала там за шкаф, затаила дыхание. Звонок громко заверещал в третий раз, у Наташи похолодело в животе.

– Кто там? – спросила Ленка, бесшумно подкравшись к двери.

– Нам нужна Лена Богатырева, – послышался спокойный мужской голос. Так уверенно может говорить только представитель власти. Или тот, кто ничего не боится, в том числе и этой самой власти.

– Это я… – неуверенно ответила Ленка. – А что вам нужно?

– Мы из службы безопасности. Нам необходимо с вами поговорить.

Ленка потопталась у двери, наконец решила глянуть в «глазок». Перед дверью стояли двое мужчин, смотрели выжидательно на дверь.

– Вам нечего бояться, – сказал тот, что стоял впереди, повыше и посимпатичнее. – Вот мое удостоверение, прочтите, пожалуйста.

Он поднес к «глазку» развернутое удостоверение. Ленка увидела только фотографию и слово «майор»… Как быть? По фильмам она знала, что сделать фальшивое удостоверение ничего не стоит. Не открывать им? Позвонить в милицию? Если это бандиты, они услышат разговор, – телефон в прихожей, а шнур короток, – выбьют дверь и убьют их обеих. Вот попала так попала. Хоть бы родители дома были. Она покосилась через плечо в темную спальню. Оттуда выдвинулось белое лицо Наташи, прошептало одними губами «не открывай» и тут же спряталось обратно. Ну точно – мумия. Белое лицо на белом гипсе… Фильм ужасов.

– Лена, в целях вашей безопасности вам лучше с нами поговорить, – немного устало сказал майор. – Поверьте, это очень важно.

Она снова посмотрела в «глазок». Оба гостя стояли спокойно, никакой явной угрозы от них не исходило. А-а, чего, в самом деле, выдумывать…

Лена решительно открыла дверь. Гришин неторопливо вошел первый, по-доброму улыбнулся. Борисов шагнул за ним, рыская вокруг глазами.

– Где она? – спросил Гришин, стараясь не напугать славную толстушку.

– А ее здесь нет… – пробормотала Лена, заливаясь краской.

– Кого? – улыбнулся Гришин, уже точно зная, что беглянка здесь.

– Не знаю… – Лена заложила руки за спину и отвела глаза.

– Наташа, – позвал Гришин, не сходя с места. – Поверьте, что мы приехали помочь вам. Не бойтесь и выходите, прошу вас…

Прошла минута. Из дверей спальни медленно выступила Наташа, посмотрела на Гришина измученными страхом и болью глазами. «Да, крепко тебе досталось», – мимоходом подумал Гришин, глядя на ее осунувшееся лицо. В Ленкином халате, который ей был на два размера больше, она казалась худой и нескладной. Да еще этот гипс…

Как Наташа ни боялась незнакомцев, все-таки ей, королеве любой компании, стало неловко перед высоким красивым мужчиной, который смотрел на нее с явной жалостью. Неужели она так подурнела?

– Здравствуйте, – очень мягко сказал Гришин. – Майор Гришин, Алексей Платонович, приехал к вам из Москвы… Капитан Борисов…

– Из самой Москвы? – переспросила Наташа, чуть оживая.

– Да, из самой Москвы, – подтвердил Гришин. – Вот мои документы.

– Значит, поверили? – прошептала Наташа, не глядя на его «корку».

– Поверили, – серьезно кивнул Гришин. – Но пока нам известно очень мало. Хотелось бы услышать все непосредственно от вас. Пока я только слышал невнятный пересказ да читал протокол капитана Матюшкина.

– Он – сволочь, – немедленно сказала Наташа, и глаза ее блеснули.

– Согласен, – улыбнулся Гришин. – Он уже наказан. Но сейчас, как говорится, не об этом… Мы могли бы присесть и спокойно поговорить?

– Так пойдемте на кухню, – вмешалась Лена. – Чайку попьете с дороги.

– Чайку неплохо бы… – вставил Борисов, поглядывая на молодую хозяйку ласковым взглядом. Похоже, нравились ему полненькие.

Гришин покосился на него, но возражать не стал. Последний раз он поел еще в московском аэропорту, а было это уже давненько.

– А где родители? – спросил Борисов, идя вслед за Леной.

– На даче, – беззаботно сообщила Ленка, к которой быстро вернулось утраченное было спокойствие. – Приедут только завтра. Торт будете?

– Если дадите… – кокетничал Борисов. – Сами испекли?

– Ага. Немного с кремом переборщила, но он вкусный, попробуйте…

– Попробуем… – Борисов подождал, пока усядутся Гришин с Наташей, сам пристроился у подоконника, чтоб не мешать Гришину.

– Давайте, Наташа, как можно подробнее, – сказал Гришин. – Хорошо?

– Угу, – кивнула она и начала в четвертый раз излагать свою повесть.

Пока она говорила, Ленка приготовила для всех чай, разложила по тарелкам торт и тихо ушла в гостиную, понимая, что ее присутствие в кухне пока не требуется. Честно говоря, она сама устала порядком от Наташиных страстей – не для нее все это было – и рада была посмотреть по телевизору любимый сериал, в котором все так легко и красиво.

– Скажите, а акцент у этих людей был? – спросил Гришин, дослушав до конца рассказ Наташи. – Может, что-то кавказское, арабское…

– Нет, акцента не было, – покачала головой Наташа.

– Вы точно помните, что они спросили, на кого вы работаете?

– Да, точно. Еще спрашивали, кто нас послал и почему мы выбрали именно этот дом. – Наташе от воспоминаний было трудно говорить.

Пережидая, пока она успокоится, Гришин отпил немного чая, попробовал торт. Борисов со своей порцией уже давно расправился.

– Вот! – вспомнила Наташа. – Они же между собой на каком-то странном языке разговаривали. Я такой никогда не слыхала…

– Да? – заинтересовался Гришин. – Любопытно. Что за язык?

– Не знаю… У нас в общежитии есть арабы, но они говорят совсем не так. Эти говорили как-то очень отрывисто, резко…

– Если услышите – сможете узнать? – вставил Борисов.

– Конечно! – воскликнула Наташа. – Я этих голосов никогда не забуду!

– А лица вы ни одного не смогли разглядеть? – спросил Гришин.

– Нет, не смогла. Они все время светили фонарями мне в лицо, а потом надели на головы мешки… Ничего не дали увидеть.

– Профессионалы, – сказал Борисов. – Свою работу знают.

– Потом они мешки сняли… Когда на свалку нас привезли…

– А вы уверены, что это была именно городская свалка? – спросил Гришин. – Может, это какое-то другое место? Свалки разные есть…

– Нет, – убежденно сказала Наташа. – Это была именно городская свалка. Когда мы проходили предмет «Утилизация отходов», нас специально туда возили. Я запомнила эти бесконечные горы мусора и лес вокруг. А еще там стоит такая вонь – ни с чем не перепутаешь…

– Хорошо, – кивнул Гришин, – вероятно, все так и есть. К тому же только возле крупных городских свалок живет много бродяг.

– Ну, бродяг, – заметил Борисов, – это вы, товарищ майор, слишком мягко сказали. Там попадаются такие кадры – уголовники со стажем отдыхают. Некоторым человека убить – как муху прихлопнуть. Вот журналист этот там пропал… Наверно, на кого-то из таких и нарвался.

– Как пропал?! – крикнула Наташа. – Володя Цыбин пропал?

– Недалеко от свалки нашли его машину. Сам он куда-то исчез.

– Это из-за меня, – прошептала Наташа, закрывая лицо руками. – Не надо было ему рассказывать… Я говорила ему, чтобы он не ехал туда… Там такие страшные люди. Они все страшные… И до меня доберутся.

– Ну, ну, зачем вы так, – сказал Гришин. – Никто вас не тронет, вы находитесь под надежной защитой. Жаль, что наш… гм, коллега не смог вас обеспечить охраной сразу, вы уж извините. Но сейчас вам ничто не угрожает. Я лично отвечаю за вашу безопасность.

Наташа всхлипнула, уже ничему не веря. Пропал Володя Цыбин! А вместе с ним улетучились и все ее надежды. Теперь никто не напишет статьи, из которой стало бы ясно, что она сама пострадала и ни в чем не виновата. Если он пропал на свалке, то его уже нет в живых.

– А тех людей… на свалке, вы тоже не смогли разглядеть?

– Я уже говорила… – теряя терпение, сказала Наташа. – Нет. Я их не видела, потому что закопалась глубоко в мусор. Слышала только, и то не очень хорошо, как они советовались, где меня искать.

– Какие-то имена, может быть, клички, не слышали? Припомните…

– Нет… – покачала головой Наташа. – Ничего такого. Вообще-то кто-то раза два сказал «седой», но я не знаю, что это могло означать…

– Возможно, это чья-то кличка, – заметил Борисов. – Пожилых людей так часто называют…

– Возможно, – согласился Гришин. – Хотя из-за того, что так часто обращаются к старикам, это прозвище теряет свою индивидуальность. Вроде как обращение «старик» в шестидесятые годы ко всем подряд.

– Спасибо, буду знать, – пробормотал Борисов, глядя на часы.

Шел двенадцатый час ночи, Ленка давно уже мирно дремала на диване в гостиной. Наташа тоже устала и сидела, уткнувшись подбородком в составленные домиком руки. Борисов откровенно позевывал.

– Наташа, сейчас вы поедете с нами, – сказал Гришин.

Наташа сразу очнулась, затрясла протестующе головой. При этом шея так заболела, что она невольно скривилась.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы доставим вас в больницу, там вас устроят в отдельную палату и выставят охрану. У вас тяжелая травма, и вы нуждаетесь в медицинской помощи. К тому же здесь вы не защищены, да и подругу не следует подвергать опасности. Собирайтесь.

Гришин говорил хоть и спокойно, но непреклонно. Наташа поняла, что спорить бесполезно. К тому же доводы Гришина были весьма убедительны, особенно насчет Ленки. Да, правда, не хватало еще, чтобы она или ее родители попали в руки этих невидимых убийц. Сама попала в переплет – сама и выпутывайся. Ленка и так сделала все, что могла. Она, бедная, столько страха вынесла – на всю жизнь хватит.

– Хорошо, я быстро, – сказала Наташа. – Сейчас только попрощаюсь.

Мужчины остались ждать в кухне, обмениваясь невеселыми взглядами.

– Может, съездим на свалку? – неуверенно предложил Гришин, помня суровый наказ генерала Антипова не тянуть с расследованием.

– Съездим, – согласился Борисов. – Но только завтра. Не знаю, как ты, майор, а я с шести утра на ногах. Да и неохота в тот гадючник лезть на ночь глядя. Они все равно расползлись по норам, никого не найдешь. Давай-ка мы нормально поспим, а поутру с божьей помощью и рванем.

– Давай, – не стал спорить Гришин. – Утро вечера мудренее.

Наташа не заставила себя ждать. Переодевшись в длинные, до колен шорты из серой плащевки, которые ей были велики, и безразмерную Ленкину майку, с пучком волос на затылке, она сейчас походила на испуганного подростка. В руке держала пакет со своей одеждой, заботливо выстиранной подругой. На ногах – больничные шлепанцы.

Расставание и слова благодарности были короткими, и так засиделись почти до полночи. По дороге Борисов связался с Афанасьевым, и тот немедленно выехал в больницу в сопровождении взвода милиционеров. Когда Наташу привезли в больницу, палата для нее была уже готова и по обе стороны двери сидели два дюжих сержанта в бронежилетах и с автоматами. Все выглядело до того внушительно, что Наташа приободрилась. Ничего, пока этот майор из Москвы свое обещание держит. Авось и с остальным все обойдется. Обласканная персоналом, Наташа осталась отдыхать в уютной, с маленьким телевизором, палате.

Гришин попросил Афанасьева до утра свидетельницу не трогать. Пусть хорошенько отдохнет. Афанасьев, радуясь, что есть хоть какой-то результат поисков, ни словом не возразил и повез, на правах хозяина города, Гришина в гостиницу, где без промедления поселил его в отличный номер с видом на кафедральный собор – главную городскую достопримечательность. Пожелав гостю спокойной ночи, он с почтением удалился.

Несмотря на поздний час, Гришин не счел за барство заказать себе в номер полноценный ужин. Кусочек торта, съеденный за чаем у премилой Лены Богатыревой, как вкусен ни был, не смог утолить аппетит молодого здорового мужчины. Есть хотелось просто зверски.

Пока готовили заказ, Гришин позвонил в Москву. Антипов еще не спал, и Гришин бодро доложил ему первые результаты расследования. Старик был не в духе, поэтому не только не похвалил, но еще и побурчал, мол, ждал его звонка гораздо раньше. Впрочем, не ругал, и то хорошо. Обязав Гришина позвонить завтра сразу же после поездки на городскую свалку, Антипов сухо попрощался и дал отбой.

Не успел Гришин принять душ, как внесли ужин, горячий, отменно приготовленный, – после того как сюда нагрянул Афанасьев со свитой, вокруг московского гостя все не ходили, а летали. Очистив все тарелки и выпив бутылку холодного пива, Гришин улегся в чистую постель и так быстро уснул, что не слышал даже, как убирают со стола.

Июля 2003 г., Лондон

Магомед приехал в начале десятого, когда Лев Осипович еще завтракал. Отказавшись от кофе, Магомед закурил сигару и молча ждал, пока Лев Осипович расправится с куриной котлетой. Само собой, под его немигающим орлиным взором аппетит у Льва Осиповича пропал. Он не доел котлеты, торопливо отхлебнул апельсинового сока и повел гостя в атриум, понимая, что разговор будет очень важным.

– Когда комиссия ОБСЕ будет в Заречном? – без лишних слов спросил Магомед, рассевшись в плетеном кресле.

– Восемнадцатого июля, – немедленно сообщил Лев Осипович.

– Значит, семнадцатого июля, не позже, депутат Травкин должен прилететь в Верхнеозерск, – не то спросил, не то приказал Магомед.

– Совершенно верно. Он уже знает дату и будет там вовремя.

– Хорошо, – кивнул Магомед. – Очень важно, чтобы все произошло синхронно. Мы не можем ошибиться. На карту поставлено очень много.

– Я знаю, – отозвался Лев Осипович. – Я сам поставил на нее немало.

Магомед никак не отреагировал на его каламбур. Всегда беспечный, как юноша, на этот раз он был чрезвычайно серьезен. Глубокая морщина залегла между густыми бровями, губы сурово поджались. Теперь, когда стадия подготовки к восстанию подошла к последнему этапу, его обуревали вполне понятные опасения. Ведь достаточно было допустить малейший промах, и все могло сорваться. Для Магомеда это означало если не смерть физическую, хотя и такое не исключалось, то уж точно смерть моральную, ибо важные люди, которые поручили ему операцию, впредь никогда не пустят его на свой порог. А что он без них? Бедный горец, который, кроме многочисленных родственников, других богатств не имеет. От него отвернутся все, даже этот до неприличия богатый иудей. И что тогда? Бегать с автоматом по горам, добывая прадедовским способом средства на хлеб насущный? Забыть шикарные отели, казино, лимузины, рестораны, женщин – и ехать в тесные хижины, к вонючим ишакам и овцам? Такое он даже в страшным сне представить боялся. И потому Магомед утратил свое обычное спокойствие, день и ночь думая только о том, чтобы все получилось и Аллах не отвернулся от него.

– Травкин не станет комбинировать в последний момент? – допытывался Магомед. – Не думаю, что он легко согласился на ваше предложение.

– Да, согласился он с большим трудом, – подтвердил Лев Осипович.

– И что же? Он не подведет? Ведь его трусость давно известна.

– Кто из политиков не трус? – улыбнулся Лев Осипович. – На публике все они львы, а как дойдет до дела, разбегаются как зайцы. Но вы можете не волноваться, дорогой Магомед. Иван Петрович кое-чем мне весьма обязан, и в Верхнеозерске будет точно в срок.

– Знаете что, Лев Осипович, я подумал: а не отправить ли Травкина вместе с Русланом в Заречный? Чем больше известных людей там будет в заложниках, тем увереннее мы сможем диктовать свои условия. Что вы на это скажете? Не обидитесь, если мы умыкнем вашего старого друга?

Некоторое время Бирчин раздумывал. Подставить Ивана Петровича? Но он обещал ему полную изолированность от операции, речь шла только о предоставлении самолета. В Заречном с Травкиным может произойти все, что угодно. Например, за полной его ненадобностью – кто он, по большому счету, такой: ни денег, ни реальной власти, только трескучие фразы для прессы – боевики для устрашения Кремля запросто могут публично Ивана Петровича казнить, должное впечатление это наверняка произведет. Конечно, его немного жалковато. Все же через него Лев Осипович имел хороший канал информации, благодаря которому успешно приумножал свои капиталы. Но отказать Магомеду тоже не хотелось. Мусульманские друзья могут обидеться. А кто знает, что выйдет в Заречном? Если федеральные войска уберутся из Чечни, то это будет означать ее полную экономическую независимость. И кому, как не Льву Осиповичу, достанется в знак благодарности бесценная вотчина в виде чеченской нефти? Экономя на малом, он мог потерять в большом.

– Хорошо, – кивнул Лев Осипович. – Я настою на том, чтобы Иван Петрович ожидал ваших людей в своем самолете.

– Так будет надежнее, – словно оправдываясь, сказал Магомед. – В его сопровождении легче будет сесть на борт… Вашу услугу не забудут.

Они немного помолчали, понимая, что состоялась, по сути, купля-продажа живого человека. Магомед отнесся к этому почти равнодушно. В его жизни торговля людьми – разного ранга значимости – была столь же обычна, как торговля оружием или наркотиками. Травкин нужен был ему лишь затем, чтобы иметь дополнительный козырь, и не больше. Лев Осипович испытывал более сложные чувства, в том числе и что-то похожее на угрызения совести. Но хода назад уже не было. Он слишком глубоко влез в это дело, теперь отступать поздно.

– Как идет подготовка в Заречном? – спросил Лев Осипович.

– Там все хорошо, – ответил Магомед. – Благодаря проходу в горах и тоннелю оружие доставляется беспрепятственно. Им уже заполнены все подземные склады, и Заречный сейчас напоминает настоящую крепость. К приему комиссии ОБСЕ все готово. Главное, доставить туда Руслана.

Он замолчал, покусывая острыми зубами щетину под нижней губой.

– Что-то не так в Верхнеозерске? – догадался Лев Осипович.

– Да… – нехотя заговорил Магомед. – Группа, которая должны была брать в заложники семью начальника караула, засветилась. Пока их не нашли, и, возможно, не найдут, но риск провала уже существует.

– Вот как? – удивился Лев Осипович. Не слишком приятная новость. Хотя все и не могло идти абсолютно гладко, это даже ненормально. В любом важном деле должно быть какое-то препятствие, – это он знал наверняка. – И на чем они прокололись, позвольте узнать?

– Э, долго рассказывать, – отмахнулся с досадой Магомед. – Досадная случайность. Стечение обстоятельств. Глупость, одним словом.

– Ну и как вы собираетесь устранить возможные последствия этой… глупости? Свернуть, пока не поздно, операцию в Верхнеозерске?

– Свернуть никогда не поздно, – возразил Магомед. – Но такой необходимости еще нет, уважаемый Лев Осипович.

– Как нет? Но если ваших людей возьмут, то без труда догадаются о том, для чего они появились в Верхнеозерске. Даже если они, как вы уверяли, будут молчать или же погибнут от самоподрыва…

– Догадаться трудно, – снова возразил Магомед. – Тюрьма, в которой содержится Руслан, находится в пятидесяти километрах от города. Так что появление террористов в Верхнеозерске ФСБ, скорее всего, припишет их желанию взорвать плотину на водохранилище. Кстати, вчера наши люди именно это задание и получили. До этого они не знали, для чего их послали в Верхнеозерск. Но им известно, что за ними, возможно, ведется охота. Поэтому в случае захвата и пыток они «вынуждены будут» признаться в своем намерении взорвать плотину. Им уже доставили взрывчатку, так что все будет выглядеть очень убедительно. Даже если ФСБ изначально заподозрит их в намерении освободить Руслана, то очень быстро откажется от этой версии и припишет их появление в Верхнеозерске случайному совпадению. Так что сворачивать операцию еще рано. В крайнем случае можно начать восстание и без Руслана, но его появление в Заречном, без преувеличения, всколыхнет весь чеченский народ, поэтому мы сделаем все возможное, чтобы освободить его.

– Но кто будет освобождать Руслана, если вы сами отдаете своих людей в руки службы безопасности? – заволновался Лев Осипович.

– Мудрый шейх Абдулкарим предусмотрел такой вариант, – усмехнулся Магомед. – В Верхнеозерск была послана еще одна группа, втайне от первой. Они ничего друг о друге не знают. Именно вторая группа и будет освобождать Руслана. А первая послужит «обманкой».

– В шахматах это называется гамбит, – восхищенно сказал Лев Осипович. – Чтобы получить явное преимущество, надо пожертвовать фигурой. Передайте уважаемому шейху, что я восхищен его игрой.

– Всенепременно, – слегка наклонил голову Магомед. – А теперь давайте обсудим некоторые весьма важные детали по поводу инструкций, которые вы должны будете дать депутату Травкину.