Наука и паранаучное знание

Паранаучное знание (от греч. «пара» - около, при) представляет собой широкий спектр знаний, включающих размышления, учения о феноменах, существование которых является проблематичным с точки зрения критериев научности. К ним относятся всякого рода истории о древних астронавтах, которые якобы когда-то посещали нашу Землю, о различных чудовищах, существующих в тех или иных местах нашей планеты (например, легенда о фантастическом существе, обитающем якобы в шотландском озере Лох-Несс), о снежном человеке и т.п.

К паранаучным знаниям относятся многочисленные знания, существовавшие в истории культуры и объединяемые под общим названием «эзотеризм» (эзотерики - от греч. «внутренние», термин, который употреблялся для обозначения членов пифагорейской общины, посвященных в тайное учение. В отличие от них экзотерики - «внешние», не были посвященными, хотя могли присутствовать на таинствах). Основа эзотеризма - герметизм, лежащий в основе европейской алхимии, оккультизма, теософии и прочих «тайных доктрин». Основные положения герметизма содержатся в трактатах, приписываемых древнему мудрецу Гермесу Трисмегисту, (греч. «Гермес Триждывеликий»), который считается воплощением древнеегипетского бога мудрости Тота (а иногда и самим этим богом). Собрание «герметических» сочинений на греческом и латинском языках датируется приблизительно сер. I кон. III вв. н.э. Наиболее ранние герметические произведения были посвящены астрологии; позднее к ним прибавились трактаты по медицине и алхимии, и уже затем – классические философские труды (в частности, знаменитая «Изумрудная Скрижаль» - любимый документ средневековых мистиков).

Герметическая «наука» преследовала строго утилитарные цели. Она предлагала методы астрологических предсказаний, основанные на божественном откровении. Герметизм, подобно гностицизму, утверждает, что человек, получивший знание (гнозис) о едином трансцендентном Боге, мире и людях, может сам уподобиться богам.

Герметизм активно культивировали арабы; через них об этом учении узнали европейцы. В позднесредневековой и ренессансной литературе часто встречаются ссылки на Гермеса Трисмегиста. В современную эпоху интерес к герметизму возродили теософы и оккультисты; благодаря им учение Гермеса Трисмегиста вновь приобрело некоторую известность, хотя и довольно сомнительного плана.

Эзотеризм имеет собственную космологию и антропологию, т.е. учение о мире и человеке. Согласно этому учению, Вселенная имеет иерархическую структуру, где наряду с «плотным» миром (т.е. известным нам материальным миром) существуют «тонкие» миры.

Признание существования «тонкого» мира («тонких» миров) сочетается с убеждением, что человек способен трансформировать свое сознание, постичь истинную реальность. Трансформация сознания влечет за собой трансформацию процессов, происходящих в теле. Благодаря этому совершается переход на более высокую ступень развития, приближение к Абсолюту.

В «Изумрудной Скрижали» сформулирован правящий миром троичный закон, имеющий свое отражение в мире божественном, в мире разума и в мире физическом – закон Гермеса. Он сформулирован так: «То, что внизу, подобно, а не равно тому, что наверху, а что наверху, подобно тому, что внизу». Его называют законом космических аналогий (соответствий) либо просто законом аналогий, законом подобия и обычно сводят к короткой формуле «Что наверху, то и внизу». Современному человеку с рационалистическим, технократическим мышлением, возможно, удобнее пользоваться более строгой, «онаученной» дефиницией вроде: «Принцип соответствия означает, что каждый компонент некоторого ряда должен соответствовать определенному компоненту параллельного ряда».

Так или иначе, оказывается, что любое событие совершается на всех планах Вселенной, поскольку все ее планы согласованы по вертикали. «Божественный» ряд параллелен «интеллектуальному» и «физическому»; некоторому не представляемому возмущению в «божественных» сферах соответствует некоторая мысль и некоторое физическое действие. И наоборот: производя будничное усилие – записывая на бумаге или на дисплее слова, складывающиеся из букв алфавита, мы, по закону соответствия, вызываем какие-то изменения на самых высших, «божественных» планах мира.

Жизнь проходит в мире, который представляет собой единое целое, все его планы неразрывно связаны и влияют друг на друга. Наша жизнь подчиняется законам, о которых мы зачастую просто не подозреваем. Социальные, экономические и гражданские законы - всего лишь проекция высших законов космоса, причем проекция обычно очень неточная, искаженная.

Основным предназначением человека, то есть смыслом его существования, является одухотворение материи в непрерывном и сознательном творческом процессе, называемом духовной трансмутацией. Одухотворяя материю, сам человек тоже одухотворяется - растет духовно, эволюционирует, преображается. «Высветление» материи приводит к просветлению самого человека. Одно невозможно без другого, это две неразрывные стороны единого процесса. Духовный рост, расширение сознания, подъем по ступеням эволюции необходимы для того, чтобы выполнять свое предназначение. В то же время, выполняя его, делая предназначенную Творцом работу, растешь духовно, расширяешь сознание, эволюционируешь.

В эзотеризме взаимосвязаны три основных момента: критика ценностей обыденной жизни и культуры; вера в существование иной, подлинной, эзотерической реальности; убеждение, что человек способен при жизни интегрироваться в эту реальность при условии трансформации своей личности, интенсивной духовной работы; признание соотнесенности микро-и макрокосмоса.

Эзотеризм, религия и наука – различные способы интерпретации реальности, различные духовные традиции. С точки зрения религии, эзотеризм есть неадекватное понимание Бога. С точки зрения науки, религия и эзотеризм - псевдознание, они не имеют научного обоснования. С точки зрения эзотеризма, наука – ограниченное знание, не дающее истинное представление о реальности.

Интерес к герметической философии характерен для всех исторических эпох (от античности и вплоть до эпохи Возрождения) и обнаруживается даже в новоевропейском мышлении. Так называемый «научный герметизм» включает в себя, с одной стороны, алхимию и астрологию, но вместе с тем - астрономию, математику и т.д.

Начиная с ХIIв. в Западной Европе алхимией называли оккультную науку, родственную астрологии и уходящую корнями в глубокую древность. Подобно астрологии, алхимия пытается выяснить взаимоотношения человека и космоса и использовать их на пользу человеку. Первую цель можно называть чисто научной, вторая носит технологический характер. Если астрология занимается отношениями человека и «звезд» (включая планеты Солнечной системы), то алхимия интересуется земной природой. Впрочем, четких различий нет, и алхимия также придает большое значение влиянию звезд на земные события. Кроме того, астрология и алхимия утверждают, что процессы, которые человек наблюдает в небе и на земле, выражают волю Творца; и если правильно истолковать их, то можно постичь намерения самого Бога.

Астрология принадлежит к древнейшим формам знания. В древности астрология имела повсеместное признание и использование. О широком распространении астрологического знания свидетельствуют следующие данные. Например, в Египте дошедший до нас астрологический календарь был составлен около 2780 г. до н.э., а жрецы располагали таблицами с положением планет и звезд и астрологическими интерпретациями, начиная с 10000 лет до н.э. В Индии такой календарь составлен за 2608 лет до н.э., в Китае –около 2630 г. до н.э., в Вавилоне – за 4000 лет до н.э. Астрология получила распространение в Древней Греции и Риме, затем в арабском мире в средние века. В Европе расцвет астрологии приходится на период XIV–XV вв. Основной принцип астрологии прекрасно выражен в Халдейском оракуле: «Хотя судьба может быть записана на Небесах, миссия божественной души – возвысить человеческую душу над кругом необходимостей». Нам больше знакомо более позднее изречение:«3везды предполагают, но не диктуют».

Астрология рассматривает мир как результат Творения, из чего следует, что то, что мы видим или можем видеть вокруг себя, есть результат взаимодействия более высоких сфер мироздания. Поэтому в оккультной астрологии, как и в любой мистерии или религии, есть место ангелам, которые покровительствуют как человеку, так и целым группам людей, государствам, Земле в целом, каждой отдельной планете, группам планет и так далее. Кроме того, существуют покровители более «низкого» порядка, чем ангельский чин – это гении (слово гений – латинского происхождения и служит для обозначения духа-хранителя, или человека, или планеты, или так называемого зодиакального знака).

Изложенное выше показывает, что в астрологии мистического компонента столько же, сколько и рационального. Древнейшие мистические знания указывают на то, что планеты рассматривались как воплощения бесплотных небесных сил, воздействующих на все живое, включая минералы, растения. В Древний Рим и Грецию это знание пришло из Древнего Египта, где жрецы нашли простой способ зашифровки тайных или эзотерических знаний – с одной стороны, а с другой – способ обучения этим знаниям тех, кого они готовили себе на смену. Таким способом стали игральные карты. Только они отличались от современных, и смысла, как можно понять, в них было заложено больше. В древности это были небольшие пластины металла или кожи, на которых были нанесены символы. Только знающий эти символы мог прочесть значение карты. Эта древняя система карт называется Таро. В Европу карты Таро пришли через Испанию и в конце концов упростились до известной нам всем большой колоды в 52 листа. Классический набор карт Таро содержит 78 карт.

Древняя астрология основывалась на геоцентрической картине мира, т.е. все положения планет, их движения рассматривались с позиции земного наблюдателя. Принятие системы Коперника вызвало расхождение между астрологической традицией и астрономической наукой, которое сущеествует и по сей день. Основанием для сохранения геоцентрической системы в астрологии является необходимость рассмотрения проекции влияния небесных тел на Землю и на конкретного человека. Вместе с тем начала развиваться и гелиоцентрическая астрология, основоположником которой по праву считают Н.Коперника (1473–1543).

В современной астрологии можно выделить следующие основные разделы:

-Астрология рождения – имеет дело с влиянием расположения планет, знаков, звезд и т.п. на характер и судьбу человека.

-Частовая (хорарная) астрология рассматривает карту, составленную на момент рождения идеи или вопроса, или на момент события.

-Астрология выбора (элективная)-составная часть хорарной, используется для выбора наиболее подходящего момента начала какого-либо дела.

-Мунданическая астрология рассматривает влияние астрологических факторов на макроструктуры: города, регионы, государства.

-Медицинская астрология – раздел астрологии, рассматривающий вопросы здоровья, диагностики, гигиены и профилактики заболеваний. Часто включается в состав курса астрологии рождения.

-Метеорологическая астрология изучает связи астрологических факторов с климатом, стихийными бедствиями и т.п. Часто включается в систему мунданной астрологии.

Существует проблема: на что больше обращать внимания в изучении астрологии: на мистическую, эзотерическую сторону или на астрологический позитивизм, позволяющий объяснить астрологию с точки зрения здравого смысла. На начальном этапе, конечно, легче воспринимаются мистерии. Но и умение выстраивать четкие логические цепи астрологу абсолютно необходимо. Современная астрология во многом основана на логически построенных звеньях рассуждений и наблюдений.

Эзотерическое знание включает в себя знания каких-то неизвестных сил, существующих в природе и пробуждаемых при помощи определенных ритуалов и обрядов. Такого рода силы получили наименование «оккультных» сил. Понятие «оккультизм» подразумевает общее название учений, признающих существование каких-то сил, скрытых в человеке и в космосе, но доступных пониманию отдельных «посвященных». Последними являются люди, прошедшие специальный обряд посвящения и получившие особую психоэнергетическую подготовку. В центре внимания оккультных «наук» оказывается поиск источника сил, вызываемых с помощью тех или иных магических операций. И когда представители естественных наук оказываются не в силах объяснить те или иные явления, то начинают проявлять себя оккультные «науки», выступающие как бы от имени еще непознанных природных сил.

 

Наука и искусство

Искусство - это мышление в образах. Художественное познание требует специальных видов искусства – музыки, живописи, поэзии, литературы, архитектуры, кино, балета... и специальных искусствоведческих наук. Необходимы особые мастера своего дела - художники, искусствоведы и особого рода художественная, практически-духовная деятельность. Нужны особые средства постижения. Невозможно обойтись без особых средств реализации постигнутого. С одной стороны, выразительных и изобразительных средств: актеров, режиссеров, музыки, декораций, костюмов, пантомимы, хореографии - в театре; ладовых, метроритмических отношений звуков, гармонии, полифонии, инструментовки – в музыке; линий, цветов, пластических форм, пространственно-композиционных отношений – в живописи и т.д.; с другой стороны, сугубо «прозаических» средств: красок, холста, кистей – в живописи; мрамора, бронзы, дерева - в скульптуре; строительного материала, рабочих, прорабов, проектировщиков – в архитектуре и т.д. Художественное познание требует особой – художественной – формы воплощения постигнутого в виде конкретно-чувственного художественного образа (слухового и слухо-зрительного – в музыкальных, чувственно и умственно постигаемого – в поэзии и литературе и т.п.); эстетичности – постижения очеловеченного и одухотворенного бытия и выражения постигнутого по законам красоты и гармонии, симметрии и дисимметрии; неповторимости – создания уникальных произведений искусства.

Науку и искусство объединяет прежде всего то, что они, являясь частью духовной культуры, формируют мировоззрение, при этом язык искусства в ряде случаев оказывается более выразительным. Если касаться области гуманитарных наук, то, например, ни одно социологическое исследование не дает такого почти физически ощутимого представления о быте Замоскворечья, как пьесы А.Н. Островского.

Что касается естественных наук, то история знает немало попыток перевести язык гармонии в искусстве на язык математики и физики. Пифагорейцы считали музыку и математику средствами очищения души от греховной связи. В основе музыкальной гармонии лежат открытые пифагорейцами правильные числовые отношения, определяющие музыкальные интервалы. Древнекитайские математики также изучали числовые отношения музыкальных тонов. На становление математики существенно повлияли архитектура и скульптура, откуда пришли понятия о пропорциях и симметрии. Наука для художников и мыслителей, живших в эпоху Возрождения, означала путь к истинному искусству, истинной природе. Таково отношение к науке у Леонардо да Винчи, возводившего искусство в ранг особой науки.

Мнение о том, что наука может как-то описать, представить творческий процесс или хотя бы его результаты, оказалось весьма живучим. Последний штурм - попытка измерить «алгеброй гармонию» предпринимался сравнительно недавно, после введения Шенноном количественной меры информации. За дело взялись и математики, и искусствоведы. И действительно, если принять меру количества получаемой информации с определенной неожиданностью, невероятностью, то можно показать, что гениальные произведения искусства обладают огромным информационным содержанием. Но что из этого следует? Лишь то, что находится еще одно подтверждение гениальности гениального произведения искусства.

Подлинно великие произведения науки и искусства освящены вдохновением авторов. В науке вдохновение играет не меньшую роль, чем в искусстве. Но что такое «вдохновение» - не знает никто, и его ожидания могут быть напрасными. Представление о сухой работе ученого с карандашом в руках, обдумывающего научную проблему, также наивно, как и внезапное озарение дилетанта. И в основе науки, и в основе искусства лежит «ремесло» или профессионализм. Ученый должен быть способен выполнить будничную, плановую, если хотите, научную работу, как и художник или актер выполняет рутинную, черновую работу. Вдохновение, озарение, освещающие величайшие произведения науки и искусства, могут и не придти, но если они приходят, то к достойным, чаще всего труженикам.

Но что существенно отличает научное произведение, освященное талантом, вдохновением, озарением, от художественного? Научные произведения, открытия, теории, гипотезы рано или поздно уйдут в историю и будут иметь, так сказать, второстепенное значение лишь как исторический факт, методический опыт. То, что считается в науке современным и передовым, через 20-30 лет становится устарелым. Науке присуще непрерывное движение вперед, более того, научная работа становится лишь тогда событием, когда она превосходит ранее достигнутый уровень. Совершенное произведение искусства всегда остается вершиной, неповторимым событием.

Нельзя сказать, что Серов писал лучше Брюллова или «Девочка с персиками» лучше «Всадницы». Каждое из этих произведений неповторимо, совершенно, никакое другое произведение не может «превзойти» его. И научные произведения, и произведения искусства несут на себе отпечаток авторского стиля. Знатоку несложно различить работы художников, даже если они исповедуют одни принципы в искусстве: импрессионисты, несмотря на общие подходы к созданию образов, также творчески индивидуальны, как и художники, исповедующие другие принципы.

Отпечаток личности лежит и на научных трудах. Стиль изложения, применяемый математический аппарат, построение материала, приводимые аналогии - все это приметы авторского почерка.

В формировании научного стиля несомненное значение имеет искусство, позволяющее возвыситься в научной работе до уровня переживаний. Эйнштейн сказал однажды: «Достоевский дает мне больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс!».

 

Наука и нравственность

Нравственность (от лат. mores – нравы, обычаи, поведение) – форма духовной культуры, которая регулирует поведение человека во всех сферах общественной жизни. Мораль и нравственность – понятия тождественные. Нравы - это массовое поведение. Нравственность, мораль - совокупность требований к поведению, его оценка. Она включает в себя также представления о том, каким должно быть поведение, как надо себя вести, т.е. представление о должном, которое выступает в качестве ориентира, направляющего наши действия. Нравы и нравственность соотносятся как то, что есть и то, что должно быть. Нравы, существующие в конкретном обществе, могут быть оценены с моральной точки зрения и тогда говорят о добрых нравах или преступных, об их улучшении или деградации. Таким образом, мораль, нравственность - это компас, который указывает, куда надо идти.

Куда же надо идти, куда направляет нравственность? Ориентир известен: нравственные качества называются «добродетели», т.е. они «делают добро». Нравственное поведение – сотворение добра. Что же такое добро? Ответить на этот вопрос не так просто, но в общих чертах ответ ясен: добро и зло – оценка определенных явлений действительности, в том числе поступков и черт характера человека. Но для оценки необходим «эталон», приближение к которому или отдаление позволяют нравственному сознанию оценивать что-ли

бо. Нет эталона единого на все времена и для всех народов. Но в общем виде «добродетели» – те качества, которые данный народ считает наиболее ценными. Христианские добродетели – это любовь к ближнему, способность отдавать, самопожертвование. Это то, что ценят. Но ценят, потому что это качества редкие и трудные. Реальное поведение обычного человека определяется другими качествами, которые к разряду добродетелей не относятся: жадностью, завистью, гневом, страхом и т.д. Он часто поступает безнравственно, что, тем не менее, позволяет ему добиваться своего в повседневной жизни. Поэтому обычный человек всегда раздвоен и пытается совместить выгоду и нравственность или отбросить нравственность вообще как нечто мешающее достижению целей обычной жизни. Но нравственность дает о себе знать как голос совести, этот внутренний судья, который открывает судебное заседание и призывает нас к ответу всякий раз, когда мы совершаем безнравственные поступки. Тогда мы начинаем оправдываться перед этим судьей, можем приводить различные доводы в свою защиту, ссылаться на обстоятельства или на то, что так все делают, можем даже послать судью подальше, но судья неумолим и мы знаем, что его обвинения справедливы.

Мыслители во все эпохи пытались понять, куда указывает компас морали, куда ведет, что там в конце пути, какое благо человек должен получить, если будет следовать предписаниям нравственности, которые явно противоречат стремлениям к личной выгоде и пользе. Попытки во всем этом разобраться приводили к разным теориям.

Наиболее простой ответ на эти вопросы следующий: человек, который стремится к выгоде и не следует нравственным нормам, просто не понимает, в чем его главная выгода. Он стремится к ложным благам, а истинного блага не знает. Ему надо объяснить, в чем состоит истинное благо. Когда он это узнает, он не будет совершать неправильные поступки, а будет жить правильно и обретет блаженство. Если не в этой жизни, то после нее. Это был ответ греческой философии: Сократа и Платона, потом – христианства.

Другая точка зрения состояла в том, что нравственность и удовольствия – вещи разные и их не надо путать. Нравственность требует исполнения определенных требований. Их надо исполнять, несмотря ни на что, просто потому, что ты должен. И не важно, выгодно это тебе или нет. Например, говорить правду надо всегда, независимо от того к каким последствиям это приведет. Единственная «выгода», которую ты будешь иметь – спокойная совесть и уверенность в своей правоте, чувство выполненного долга, личное достоинство. Это точка зрения стоиков, в Новое время – Канта и его последователей.

И, наконец, третья точка зрения: человек – часть природы, от природы в него заложены определенные стремления – жить, удовлетворять свои потребности. Это и есть главные его стремления, главное благо. Все, что этому мешает, в том числе и христианские выдумки, противоречит самой природе и должно быть отброшено. Главное – удовлетворять свои потребности, не нарушая закон. Никакого блага всеобщего не существует, кто что считает благом, то и есть для него благо. Эта точка зрения возникает еще в античности у софистов, распространяется в Новое время – Гоббс, французские материалисты, особенно Ламетри. Современное массовое сознание склоняется, естественно, к последней точке зрения. Она наиболее соответствует современным представлениям о демократии, о свободе индивида, который принимает решение самостоятельно и которому никто не вправе навязывать свои мнения. Кроме того, она соответствует условиям рыночного общества, цели которого – рост капитала, производство как можно большего количества товаров. А чтобы товары покупались – надо разжигать жажду потреблять. Отсюда лозунг: «Нравственно все то, что выгодно». Считается, что каждый, преследуя свою выгоду, создает нечто, нужное другим. Так выгодное мне превращается в полезное всем.

Один из главных признаков нравственности – всеобщность требований. Это означает, что эти требования относятся ко всем и каждому. И второй признак – их безусловный характер. Ничто не может быть оправданием при невыполнении требований нравственности.

Все сказанное о нравственности позволяет понять ее роль в обществе и ее отношение к другим составляющим духовной культуры, в частности, к науке.

В целом, это разные социальные институты, которые имеют собственные цели и выполняют в обществе различные функции: наука создает знания о том, как устроен мир, нравственность говорит, каким должен быть человек; наука открывает Истину, нравственность создает Добро. Различные недоразумения и путаница возникают в двух случаях. Во-первых, когда на науку возлагают ответственность за то, за что в действительности она ответственности нести не может, например, за состояние нравов. Уже в древности против знания и совершающегося на его основе технического прогресса были выдвинуты обвинения в том, что умножение знания приводит к ухудшению нравов.

Еще на заре европейской цивилизации, в ранней античности, в пору становления городской культуры, возникают первые концепции «золотого века» – времени совершенных нравов древности, противопоставляемого «железному веку», когда при развитии ремесел и торговли «правда и стыд» покидают землю, людьми восхваляются злодеяния и надменность и где нет «от зла избавленья» (поэма поэта VIII–VII вв. до н. э. Гесиода «Труды и дни»).

В другой поэме Гесиода – «Теогонии» – похищение Прометеем огня у богов рисуется как бунт «гордыни» (синоним аморальности для греков) и двоякий обман, навлекшие на людей неисчислимые бедствия, как акт хитроумия, не поднимающегося до сознания высшей мудрости мироздания. Месть «многомудрого» Зевса представляется справедливой карой за тяжкое прегрешение.

В противоположность такой интерпретации архаического мифа в трагедии Эсхила «Прикованный Прометей» образ похитителя огня и отца разнообразных ремесел, письменности и знаний рисуется в морально-позитивном плане. Прометей здесь – заступник людей, пострадавший из-за «чрезмерной любви к людям», т. е. герой не только цивилизаторский, но и нравственный. Соответственно Платон в «Протагоре» придает мифу о Прометее совершенно иной смысл: герой украл для людей только умения (технай), коими люди смогли воспользоваться только себе во вред, «потому что не было у них уменья жить сообща». Дополнить «технай» необходимо «правдой и стыдом» («дике» и «айдос»), которыми одарить людей может только сам Зевс. Библейская легенда о грехопадении через познание и христианское осуждение «умствования» и «гордыни разума» при забвении «правды божьей» указуют на ту же самую проблему.

Стоики воспринимают идею о двоякой направленности человеческой истории – по линии знаний и технических умений и по линии нравов и добродетели. «С тех пор, как среди нас стали появляться ученые, – писал Сенека в 95-м послании к Луцилию, – добродетельные люди исчезли». Это высказывание древнего философа будут повторять Монтень и Руссо.

В новое время проблема приобретает небывалую ранее четкость и заостренность формулировок. Уже в конце XVIII века Шиллер (также в пику идеологии Просвещения) заявил, что «просвещение рассудка... в общем столь мало облагораживает помыслы, что скорее оправдывает развращенность наших нравов своими поучениями». «Век достаточно просвещен, то есть знания найдены и провозглашены к всеобщему сведению... Разум очистился от обманов чувств и от лживой софистики... отчего же мы все еще варвары?» – вопрошает он. «Искусство и ученость» внесли во внутренний мир человека «расстройство»; цивилизованный человек утратил естественное чувство симпатии к подобным себе; прогрессирующая культура не освобождает человека, а закабаляет его все новыми потребностями – «узы физического сковывают нас», «боязнь потери заглушает даже пламенное стремление к совершенствованию»; наступило господство «механической жизни» – «механической ловкости», «рассудка, способного к счету» при полном пренебрежении «к прочим душевным способностям» человека. (Все это, заметим, весьма напоминает нынешние моральные обвинения в адрес «индустриальной цивилизации».)

Однако и сам век Просвещения не был чужд подобных настроений. Руссо в своем знаменитом рассуждении «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?» (1750) разворачивает целую картину деградации нравственности в связи с прогрессом знаний, образования, материальных достижений (фиксируемых в основном в сфере потребления) и обиходной культуры поведения и общения. «... Наши души развратились по мере того, как шли к совершенству наши науки и искусства». Развитие наук особо пагубно отражается «на свойствах моральных», и, наоборот, «науки и искусства... обязаны своим происхождением нашим порокам». Науки «питают праздность»; когда «умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространяется роскошь, истинное мужество хиреет, воинские доблести исчезают...» Ученые и философы, «вооруженные своими пагубными парадоксами, подкапываются под самые основы веры и уничтожают добродетель». Веку «обходительных манер», «хитроумных ухищрений», «утонченной развращенности», «коварного обличья вежливости», рафинированной просвещенности Руссо противопоставляет идиллическую картину простых и безыскусных нравов некоторых древних народов, которые истинное воспитание видели в изучении добродетели, а не науки.

Подлинная нравственность, по убеждению Руссо, культивируется не умножением знаний и развитием изощренного рассудка, а пробуждением в человеке его же собственной совести (его «подлинности», как стало принятым говорить в середине XX века). Истины морали и совести «самоочевидны», «запечатлены во всех сердцах», а не вырабатываются в ходе исторического наступления цивилизации. Идеи руссоизма в этом отношении перекликаются с более ранним прошлым, и настоящим.

Такие же или весьма схожие мотивы варьируются в афоризмах моралистов XVII–XVIII вв. (Ларошфуко, Лабрюйер, Шамфор, Мандевиль), а также в художественной литературе нового времени –в многочисленных произведениях романтиков, у Толстого и т. д. Все это позволяет утверждать, что критика цивилизации, вменяющая ей нравственное вырождение некоей исконно-природной подлинности человека, составляет в эпоху бурного развития науки и техники, бессменную оппозицию оптимистическому просветительству, историческому прогрессизму и вере в разум.

В последние десятилетия на Западе часто можно прочесть и услышать о том, что прогресс науки и техники, рост экономической эффективности не сопровождаются таким же прогрессом в сфере духовных ценностей, особенно в области нравственности. Оказалось, что способность человека подчинить своему контролю и поставить себе на службу силы природы, создать технические средства материального благоденствия и комфорта несет угрозу для самого существования человека, поскольку он оказался не способен направить свое внешнее могущество к благим целям.

Иллюзия первая – когда на науку и технический прогресс возлагают ответственность за то, что технические достижения зачастую используются в военных целях, разрушают окружающую среду и вызывают массу других негативных последствий. Очевидно, что дело не в самой науке и технике, а в том, как их используют. А их использование зависит от характера самого общества. В рыночном обществе, когда главной целью является прибыль, формируется соответствующая мораль, превращающая все, в том числе науку, технику и самого человека, в средство получения прибыли. Это является главной причиной современных глобальных угроз: производства огромного количества оружия («обычного», ядерного, химического, биологического и т.д.), разрушения экологии, исчерпания сырьевых ресурсов и т.д. Возлагая на науку ответственность за все это, причину ищут не там, где она действительно находится.

Иллюзия вторая – когда науку, наоборот, считают главной движущей силой общественного прогресса, считают, что сам прогресс знания освобождает человека и общество от заблуждений и связанных с ними пороков, ведет к более совершенному состоянию общества. Эта иллюзия появляется еще в учении Сократа, который считал, что знание и добродетель тождественны, что человек совершает дурные поступки, потому что не знает, что такое добро (уже во времена Сократа существовала поговорка: «Вижу лучшее и одобряю, но следую худшему»). В эпоху Просвещения мнение о том, что прогресс знания способствует улучшению нравов, стало широко распространенным. Казалось очевидным, что Истина и Добро нерасторжимы, что открывая Истину наука умножает Добро, поэтому она решит все общественные проблемы. Эту иллюзию разделяют сейчас не многие.

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что наука и нравственность находятся в отношении взаимодополнения: наука создает знания, нравственность – добро. Путаница возникает, когда пытаются подменить нравственность наукой. Тогда теряют нравственность и получают псевдонауку. Как наука не может заменить искусство, так же она не может заменить и нравственность. Это просто вещи разные.

Взаимоотношения между наукой и нравственностью очень точно определил Л..Н.Толстой: «В безнравственном обществе все изобретения, увеличивающие власть человека над природою, – не только блага, но несомненное и очевидное зло». Эта мысль, к сожалению, находит подтверждение и в наши дни, когда на повестку дня встали вопросы о выживании человека на нашей планете. Основатель этики Аристотель писал: «Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед». Двигаясь по пути безнравственного истребления природных богатств, загрязнения среды обитания человека, человечество, оправдываясь мнимыми ценностями, политикой, упоенное властью над природой, подошло к рубежу, за которым небытие. В наше время остро поставлен вопрос о создании планетарной этики, на основе которой могут решаться глобальные проблемы, отстаиваться интересы человечества в целом. К таким глобальным проблемам относятся тепличный эффект, приводящий к повышению средней температуры поверхности Земли, рост генетической неполноценности человека, загрязнение мирового океана, сокращение пищевых ресурсов, уменьшение озонового слоя атмосферы. Эти проблемы могут быть решены, если наука и мораль будут неразрывны.

«У человечества есть все основания ставить провозвестников моральных ценностей выше, чем открывателей научных истин», – отмечал А. Эйнштейн.

 

Глава 3. ОТ МИФА К ЛОГОСУ: