Наказание храбрым витезем послушати

Аще кто хощет со благоусердием да послушает. Повесть чюдная и полезна добродетелна мужа Александра, царя макидонского, како и откуду бысть и како доколе прииде великия ради храброс­ти и мужества и добродетели всеи подсолночнои царь назвася и самодержец. Подобает же нам сего разумети подобно мудрости его, и храбрости, премудрому разуму. Божиим неизреченным про­мыслом явися сеи праведный во времена, царствующу тогда ве­ликим Римом Таркинею царю¹, началствующу тогда житии изра-ителскими от архиереи Еврейским государством Еремею проро­ку², обладающу и царствующу восточным странам Крисфору сыну

Дарию царю³, обдержащу же Индеею Пору великому царю⁴, Егип­том же обладающу Нектанаву волхву, царствующу Македонскою страною и Еламитскими островы⁵ Филиппу царю, греку сущу ел-лину. И родися ему тогда сын, и наречеся ему имя Александр, а по греческому языку избранный муж, избран же измлада являше-ся красен и смирен, благонравен и ко всем зрящим его. Сеи же несть от телеснаго рождения, ни от человеческаго утворения, но о всем виновнаго благам великого божиа промысла помагающи же, имяше к сим естьственную добродетель, славу же и богать-ство яко тленно и мимотекущи вменяше, долготерпелив же к со­грешающим бысть, целомудрие же и мужество велико стяжа. Сими же четырми добродетелми четырем вселенскым концем царь и самодержець назвася, елико бо невозможно есть исписати, и сло­вом исповедати Александровы добродетели, и храбрости, и муд­рости, велие и неисповедимое его мужество кто сказати можеть?

Повесть начнем о рожении его. Глаголют бо его быти сына царя Филиппа, но несть тако, лжут: той бо египетскаго царя Нектона-ва, великого волхва, сын и Олимпиады, жены Филипповы. Случи же ся сице. Нектонав, царь египетскый волшебною хитростию и звездочетием украшен зело, ни бранми, ни воинством, ни ору­жием бо супостатным противляяся, но помощницу имея себе воль-шебную хитрость и сею всем противляяся градом, побежая всех противных царей.

Царь же макидоньскый Филипп имяше жену красну сущу, Олимпиаду именем⁶. Многою же печалию смущашеся и царскую славу и богатьство ни во что же вменяше, понеже бесплодна бе, не имущи отрочати, красна же паки зело. И видя сию царь Фи­липп, мужь ея, неплодну, раскидаше соуз любве, еже имяше к ней. Отходяшу же ему во ины страны воевати, объем царицу свою Олимпиаду и всем сердцем своим начат облобызати, глаголя: «Све­те очима и душа моя, милый живот, Олимпиада царица, яко аще до возвращения моего не будет отрочати у тебе, к тому лица мо­его не узриши, ни на перси мои возле щи не имаше любезно». Сии же рек, отьиде на войну. Олимпиада же во мнози скорби и тузе оставшеся и недоумевашеся, что сътворити. От отроковиць же ея едина видяше ю, яко неплодства ради скорбит, и рече ко Олим­пиаде: «Госпоже царице, есть во граде нашем человек египтянин, хытр муж делом и словом, иже может сътворити вся прошениа сердца твоего, аще видети тя сподобиши его». Она же слышавше се и повеле ей вскоре призвати его к себе. Пришедшу же к ней Нектонаву, и рече Олимпиада к нему: «О человече египтянине, истинно ли есть слышание мое о тебе, яко можеши хитростию своею разорити соуз утробы моея бесчадства, неплодства и слав­ному царю Филиппу сердце утвердити к моей любви, безмерную мне скорбь на радость претворити? Да аще можеши, скоро сътво-ри ми, а возмездие от мене многа благая въсприимеши и от Ма-кидониа назовешися великый врачь и хитрець». Нектонав же, сию видев, неизреченней красоте и доброте лица ея подивися, и очи-ма на ню позирая, и главою покивая. Она же рече к нему: «Что ми труд даеши, человече? Аще возможно ти есть творити, и не мед­ли!» Он же красотою лица ея уязвися, яко стрелою устрелен бысть во сердце любовию, рече к царици: «Амона и Пинеса, Екрулиа великого, да аще сим вход сьтвориши к себе и совокупишися с ним, мати велику царевичу назавешися». Се же слышавши Олим­пиада возрадовася велми, прелестным и волховным его речам, яко «чадам мати, назовешися».

И повеле Нектонав близь палаты царевы клет сотворит малу, яко к ней бога Амона призоветь. Сей же прельсти бывши: ви­дев же подобну жену, Нектонав — лестен бо есть ко всякому падению прелщати жены — сам вниде к ней во образе бога Амона. Образ же Амонов таков бяше: глава орля, а на нем рози василисковы и опашь аспидова, ногы аспидовы и лвовы, кри-лат же, три коси златы и черлени*. Сицев образ Амонов, в нем же к ней с мечтанием прииде, и совокупися с нею, изыде паки.

Сею прелестию прелстившися, Олимпиада царица в чреве за­чат, в царскых домех пребываше. Нектонав же приступи ко цари­ци, рече: «Блажена ты еси в женах, Олимпиада, всей вселеней в себе царя приала еси. Внегда же время рожения твоего прииде, тогда призови мене к себе, что ти реку, то сътвори». Часу же ро­жения приспевшу, приступивши Нектонаву, рече ко царици: «Дер­жи в себе, царице, не родити, дондеже благорастворен час при­иде, доидеже небеснии планити станут на уставех и стихие. Тогда царь царем породится, велеумна человека храбра Александра».

 

 

¹... Таркинею царю — римский император Тарквиний. Было два рим­ских царя с именем Тарквиний: Тарквиний Приск (конец VII — начало VI в. до н. э.) и Тарквиний Гордый (свергнутый около 510 г. до н. э.). Не ясно, какой Тарквиний упоминается в повести.

² ...Еремею пророку — один из четырех великих библейских пророков Иеремия (конец VII — начало VI в. до н. э.).

³ ...Крисфору сыну Дарию царю — было три персидских царя, называв­шихся Дариями, но ни один из них не жил в эпоху Александра. Дарий I (522—486 гг. до н. э.), Дарий II — сын Артаксеркса (423—404 гг. до н. э.), Дарий III — сын Арсама (336—330 гг. до н. э.).

⁴ ...Пору великому царю — Пор — правитель одной из областей Запад­ной Индии, разбитый Александром в 326 г. до н. э.

⁵ ...Еламитские островы — искаженное написание в русском тексте южнославянского перевода, где речь идет о «елладскымь островомь», т. е. об островах Эллады.

⁶... Олимпиаду именем — Олимпиада — реальное историческое лицо; известно, что она вышла замуж за Филиппа Македонского в 358—357 гг, до н. э., Александр родился через год после замужества, в 356 г. до н. э.

 

ДЕВГЕНИЕВО ДЕЯНИЕ

«Девгениево деяние» — под таким названием бытовала в Древней Руси повесть, переведенная с греческого языка, видимо, в XI—XII вв. В византийской литературе она была известна как эпическое сказание или поэма. В «Девгениевом деянии» повествуется о сражениях героя-богатыря и о его любовной истории, что было необычно для древне­русской литературы XI—XIV вв. Повесть дошла в поздних списках (XVII— XVIII вв.), все списки дефектны, поэтому при публикации текстологи вынуждены прибегать к сводному тексту.

Из повести публикуются три главы в текстологической обработке О. В. Творогова — «Житие Девгения», «О свадьбе Девгеева и всъхыщении Стратиговны» и «Сказание, како победи Девгений Василия царя» по книге «Памятники литературы Древней Руси. XIII век» — М., 1981.

 

 

ЖИТИЕ ДЕВГЕНИЯ

...И книжницы начаша проповъдывати о рождении Девгени-евъ, и потомъ царица Амира царя прия плодь во угробь своей, мужеска полу, и родить сына, и нарекоша имя ему Акрит. И въвер-гоша его въ божественное крещение и нарекоша имя ему Пре­красный Девгеней, а крестиша его самъ патриархъ, а мати крест­ная — царица града того. И бысть во градъ томъ два царя да четыре царевича. И потомъ воспиташе Девгения царевича до 10 лъть.

Преславный Девгений на 12 лъто мечемъ играше, а на 13 льто копиемь, а на 14 лъто покушашеся вся звъри побъдити и начать прилежно нудити отца своего и стрыевъ: «Поидите со мною на ловы». И рече ему отецъ: «Еще еси, сыну мой, младъ, о ловехъ не молви, понеже жаль ми тебъ, млада, нудити». И рече Девгений отцу своему: «Тем отче, не нуди мень, понеже имамъ упование на сотворшаго бога, яко нъсть ми нуды в томъ, но великое утьше-ние».

И то слово слышавъ отецъ юноши, яко такъ глаголеть юноша, и совокупи вся вои и град весь и рад бысть с нимъ ехать на ловъ. И мнози идяху из града того на ловы за нимъ, зане слышаху Девге-ниеву дерзность. И вышедше из града на ловы, отецъ его ловить зайцы и лисицы, и стры его ловят, а Девгени имъ смеяшеся, и в пустыню вниде, и сниде с коня, яко соколъ млады, на божию силу надеясь.

И два медведя по тростию хождаше, и с ними дети ихъ бысть. И очюти медведица юношу, против ему поскочи и хотяше его пожрети. Юноша же еще не ученъ, како звъри бити, и поскочи вборзе переди ея, похвати и согну ея лактями, ц все, еже бъ во чреве ея, выде из нея, борзо мертва бысть в руку. Друга медведь бежаше во глубину тростия того.

И кликну его стрый* к нему: «Чадо, стерегись, доколе не ско-чить на тебъ медведь». И Девгений радостенъ бысть и поверже свою рогвицу на месте, на немже стояше, яко скоры соколъ мед­ведя наскочи. И медведь к нему возвратись, разверзь уста своя, хотя его пожрети. Юноша же борзо скочи, и ухвати его за главу, и оторва ему главу, и вборзе умре в руку его. От рыкания жъ медведя того и от гласа юноши голкъ великъ побъже.

И Амира царь к сыну кликну: «Девгений, сыну мой, стере­гись, понеже лось бъжить велми великъ, тебе же укрытися негде». То слышавъ, Девгений поскочи, яко левъ, и догнавъ лося, похва­ти его за задние ноги, надвое раздра.

«О чюдо преславно божиимъ дарованиемъ! Кто сему не дивит­ся? Какова дерзность явись млада отрочати, кто лося догна быст­рее лва? От бога ему надо всемъ силу имьти. Како побьди медведи безъ оружия! О чюдо преславно! Видимъ юноши 14 летъ возрас-томъ суща, но не от простыхъ людей, но от бога есть созданъ». Но глаголаше межъ собою, и абие зверь, лють зъло, из болота выиде, из того же тростия. И узреста юношу, и часто глядаху, дабы не вредить юноши. Девгений же влечаше лосеву главу в правой руке и два медведя убитие, на левой руке — раздраны лось. И стрый рече ему: «Приди, чадо, съмо и мертвая та поверги. Зде суть ины живы звер, понеже то есть не лось раздрати надвое, то люты левъ, с великою обороною итти к нему». Отвещаша юноша: «Господине стрыю! Надеюсь на творца и на его величие божие и молитву ма­терню, яжь мя породи». И то слово Девгений рече ко стрыю, при-иде и восхити мечь свой вборзе и противу звери поиде. Звер же обрелъ юношу к себъ идушу и начать рыкати, и хвостомъ своя ребра бити, и челюсти своя разнемъ на юношу, и поскочи. Девге-ни жъ удари его мечемъ во главу и пресече его на полы.

И начать отецъ его ко стрыю глаголати: «Виждь, стрыю, вели­чия божия, како рассечень бысть левъ, якоже и прежни лось». И борзо поскочиста отецъ со стрыями и начаста целовати его во усто, и очи, и руде, и глаголаху к нему вси: «Видеще, господине, твоего велегласнаго возраста, и красоты, и храбръства, кто не подивится?» Бе бо юноша возрастомъ велми лепъ паче меры, а власы имуще кудрявы и очи вели гораздны. На нь зрети — лице же его, яко снегь, и румяно, яко червецъ, брови же черны имяше, перси жъ его сажени шире.

Видев же отецъ юношу велми красна, радовашесь и глагола к нему: «Чадо мое милое, преславни Девгений, зной золь и великъ в полудни бысть. Всяки зверь сохранился бяше в пустолесие. Пой-демъ, чадо, к студеному источнику, измыеши бо лице свое от многаго пота и во ины порты облечешися, а рудныя с себъ сни-меши, понеже от зверинаго пота, и медвежи капани, и лютаго зверя крови порты на тебе орудишась. Измыю твои руде и нозъ и дам азъ».

Во источницъ бо томъ свети, а вода яко свеща светится. И не смеяше бо к воде той от храбрыхъ приитъти никто, понеже бяху мнози чюдеса: в воде той змей великъ живяше.

И пришедши им ко источнику, и седоша около Девгения, и начаша мыти лице его и руце. Онъ же рече: «Руце мои умываете, а еще имъ калатися». И того слова юноша не скончавъ, абие змей великъ прилете ко источнику, яко человъкъ явись троеглавой, и хотяше людей пожрети. И узре Девгений, и вборзе мечь свой по-хвати, и противо змия поиде, и 3 главы ему отсече, и начать руки умывати. И вси предстоящи почюдишася такой дерзости, юже юно­ша показа на лютомъ звери, и начаша хвалу богу воздавати: «О чюдо велие! О вседержителю владыко, создавы человъка и велику силу давъ ему надо всеми силными и дивно храбрыми, показалъ человъки сильнее ихъ».

И начаша юношу прилежно целовати и ризы с него совлекоша. Исподни жъ быша хлада ради, и верхни бяху червлены, сухимъ златомъ тканы, и предрукавие драгимъ жемчюгомъ сажены, а на­коленники его бяху драгая поволока, а сапоги его вси златы, са­жены драгимъ жемчюгомъ и камениемъ магнитомъ. Острози его виты златомъ со измарагдом камениемъ.

И повеле юноша борзо ко граду погнати, да мати его не печа-лует по немъ. И приидоша в домы своя вси и начаша веселитись, и радостно пребываша. Паче всехъ Девгениева мати веселяшеся, занеже породи сына славнаго и велегласнаго и краснаго.

Бысть же Девгениевъ конь бълъ, яко голубь, грива же у него плетена драгимъ камениемъ, и среди камения звонцы златы. И от умножения звонцовъ и от камений драгихъ велелюбезны гласъ исхождаще на издивление всъмъ. На лядвияхъ коневых драгою поволокою покрыто летняго ради праха, а узда его бысть златом кована со измарагдомъ и камениемъ. Кон же его бысть борзъ и гораздъ играти, а юноша храбръ бысть и хитръ на немъ сидети. И то видя, чюдишася, како фарь под нимъ скакаше, а он велми на немъ крепко съдяще и всяческимъ оружиемъ играше и храбро скакаше.

Богу нашему слава, ныне и присно и вовъки въков. Аминь.