Тема 2. Специфика социально-гуманитарного познания

Необходимо определить сходства и различия наук о природе и наук об обществе, а также особенности объекта социально-гуманитарного познания.

Науки о природе называют естественными науками. В них природа предстает как царство законов и закономерностей, открытие которых и составляет цель естественнонаучных дисциплин. Науки об обществе изучают общество в целом, его основные структурные компоненты, движущие силы и закономерности его развития, формы общественного устройства и т.д. Они осуществляют рефлексию над проблемами человеческого существования в обществе и истории, фиксируют способ движения «социальной энергии», нормы и ценности человеческой жизнедеятельности, участвуют в преобразовании общества.

Рассматривая вопрос о соотношении наук о природе и наук об обществе важно отметить, что (а) сведение социально-гуманитарного знания к естественнонаучному неправомерно; (б) нельзя абсолютизировать естественнонаучное знание как эталонное; (в) неправильно утверждать, что социально-гуманитарное и естественнонаучное знание — это взаимоисключающие типы знания; (г) недопустима дискредитация как социально-гуманитарных, так и естественных наук.

Чрезвычайно острой в науках об обществе является проблема законов и закономерностей, так как ориентация на поиск закономерностей сталкивается с рядом трудностей. Существует представление, согласно которому науки об обществе отличаются большой субъективностью, строятся на основе индивидуальных оценок и личностных предпочтений исследователя. В силу этого закономерности общественного развития отрицаются. Иногда развитие общества рассматривается как часть космической эволюции или ставится в зависимость от развития идей.

Если признавать наличие законов общества, то следует учитывать, что (а) они являются историческими, т.е. их действие ограничено временем существования определенного этапа развития общества. Многие законы природы, напротив, являются вечно действующими или долговременными; (б) реализуются через сознательную деятельность людей, тогда как законы природы действуют спонтанно, существуя независимо от сознания людей. Физик надеется на «искренность» природы. Обществовед находится в ситуации, когда люди в процессе деятельности меняют свои взгляды и цели, мотивы и интересы, что делает их трудно постижимыми. Считается, что социальная реальность, в которой неразрывно связаны экономические, политические, духовные, психологические отношения, гораздо сложнее, чем реальность природная.

Науки об обществе отличаются от естественных и по методу исследования. И если эмпирические методы сравнения и наблюдения свойственны как наукам о природе, так и наукам об обществе, то распространенный в естествознании экспериментальный метод применить к обществу невозможно. Общим являются описание и обобщение фактов, логико-теоретический анализ, выяснение причин того или иного явления, построение моделей развития. В социологии применяются количественные и статистические методы, что также указывает на родственность двух типов наук. Однако для социогуманитарного познания более характерно выявление качественного своеобразия того или иного типа социального явления. В науках об обществе используется телеологической вид объяснения, а также герменевтические процедуры понимания и интерпретации. В социальных науках исследования пропитаны культурно-историческим контекстом и традицией. Из социально-гуманитарного знания не может быть исключен «личностный момент», связанный с определенной системой ценностей того или иного ученого. Поэтому понимающая интерпретация является отличительным свойством социально-гуманитарного познания.

Сильным аргументом против претензий социальных наук открывать закономерности является следующий: если конкретная революция объясняется с помощью ссылки на возрастающее недовольство большей части населения определенными условиями жизни, ясно, что в этом объяснении предполагается общая регулярность, но с трудом можно сформулировать общую закономерность по поводу того, какими должны быть степень и форма недовольства, какими должны быть условия жизни, чтобы революция произошла.

Материалистическая диалектика, рассматривающая общество как органическую закрытую систему, постулировала три универсальных закона, действующих в природе, в обществе и в мышлении: закон единства и борьбы противоположностей, закон отрицания отрицания и закон взаимоперехода количественных изменений в качественные (первый указывал на источник развития, второй на направленность, а третий на механизм развития). Синергетическая парадигма рассматривает общество как открытую, самоорганизующуюся систему, в которой действуют вероятностные, статистические, а не общие «детерминистические» законы.

Статистические закономерности формулируются на языке вероятностных распределений и проявляются как законы массовых явлений на базе больших чисел. Считается, что их действие обнаруживается там, где на фоне множества случайных причин существуют глубокие необходимые связи. Они не гарантируют абсолютной повторяемости, однако в общем случае правомерна их оценка как закономерностей постоянных причин. Для социальных наук значимым является индивидуализирующий метод, связанный с рассмотрением единичных явлений, а генерализующий метод обобщения, имеющий важное значение в естественных науках, становится второстепенным. Важную роль в социально-гуманитарном знании играют также диалог, коммуникация между людьми.

По-своему проблему социальной закономерности решает географический детерминизм, указывающий на доминирующее влияние среды обитания на мировоззрение и мироощущение этноса (греч. ethnos — народ). Однако географические условия жизни можно принять в расчет при объяснении, скажем, специфики искусства, обычаев, традиций того или иного этноса, но из описания географических условий очень сложно вывести законы социального развития.

Законосообразность развития общества пытается объяснить и такое направление как инстинктивизм, который объявляет первичной социальной силой инстинкты и желания, в частности голод, жажду, половые потребности, обеспечивающие продолжение рода, а также стадный инстинкт, заставляющий жить в коллективе.

Говоря о сходстве наук о природе и наук об обществе, выделим такие общие черты: (1) познание в той и другой науке включает: (а) цель — познание истины; (б) наличие этапов описания и обобщения фактов; (в) использование теоретического и логического анализа; (г) построение идеализированных моделей; (д) применение абстракций и общих понятий. (2) При объяснении социально-исторических событий зачастую используются общие законы, установленные в физике, химии, биологии. Так, определение дат в истории с помощью годичных колец деревьев опирается на использование определенных биологических закономерностей. При проверке подлинности документов, картин, монет применяют физические и химические методы. (3) Науки о природе и обществе при поиске закономерности используют общие логические структуры, включающие экспланандум (описание явления) и эксплананс (класс утверждений, которые приводятся для объяснения данного явления). Экспланандум должен быть логически выводим из эксплананса — таково логическое условие адекватности. Эксплананс должен подтверждаться всем имеющимся эмпирическим материалом, что составляет эмпирическое условие адекватности. (4) И в естественных, и в общественных науках работает принцип причинного объяснения, хотя существует формальное различие между мотивационным и причинным объяснением. Мотивационное объяснение является телеологическим, а причинное — дедуктивно-номотетическим. (5) В науках о природе и об обществе применяется понятие эмерджентности (англ. emergence — возникновение), фиксирующее «новые», неожиданные, необъяснимые и непредсказуемые в теоретическом смысле явления.

Но не следует абсолютизировать черты сходства наук о природе и наук об обществе, как это сделал первый позитивист О.Конт, который включал в социологию социальную статику и социальную динамику на манер социальной физики. В. Виндельбанд и Г. Риккерт уже различали науки о природе и обществе, называя идиографическими те науки, которые, описывая индивидуальное и неповторимое, акцентировали внимание на мотивационно-смысловых и ценностных факторах и целевых зависимостях, а номотетическими — науки, ориентированные на фиксацию общего и повторяющегося. Вместе с тем следует учитывать, что социально-гуманитарное знание может приобретать как научный, так и вненаучный, утопический характер, и разграничение этих видов знания является остроактуальной проблемой. Так, Дж. Сорос называет выражение «социальные науки» «ложной метафорой» и считает социальное знание разновидностью алхимии.

В настоящее время остро ставится вопрос о необходимости синтеза наук естественных и социально-гуманитарных. Основанием такого синтеза является, как считают многие современные ученые, принцип глобального эволюционизма, формированию которого способствовали (а) теория нестационарной Вселенной; (б) концепция биосферы и ноосферы; (в) идеи синергетики. Принцип глобального эволюционизма позволяет рассматривать человечество как продукт естественной эволюции, подчиняющийся ее основным законам. Ученые отмечают, что процесс эволюции происходит сначала в популяции, а затем захватывает этнос. Люди, составляющие этносы, накапливали информацию об окружающей их природной (климат, ресурсы, рельеф) и социальной среде (поведение, законы общежития), что являлось основой их культурной адаптации. На этой основе вырабатываются стереотипы поведения и мышления, которые затем превращаются в традиции. Традиции в обществе интерпретируются как аналоги наследственности в биологической эволюции. То, что в биологической эволюции называется «мутантами», в социальной — «еретиками» и «диссидентами». Это все те индивиды, которые способны мыслить и действовать нетрадиционно, ломая привычные стереотипы жизни. Как свидетельствует история, таких одиночек пытаются изолировать, изгнать или же уничтожить. В социальной эволюции возможны два сценария. Первый состоит в том, что, несмотря на количественный рост населения, большинство людей не желают покидать привычных мест из-за боязни перемен. В итоге в этой местности возникает демографическое давление, а затем демографо-экологический кризис. Способом регулирования или выхода из него являются войны или же демографическая политика сдерживания. Второй сценарий связан с деятельностью социальных «мутантов», которые, являясь инициаторами социальных и технических новаций, способствуют формированию новых социальных структур, усиливающих демографическую емкость и открывающих новые пути развития общества. Тем самым они препятствуют воспроизводству традиций старших поколений и начинают сами оказывать значительное влияние на социальные процессы. Благодаря их новациям общество совершает качественный скачок. Но при этом следует учитывать, что эволюция человеческого общества, реализуемая через взаимосвязанные процессы развития социальных структур, общественного сознания, производственных систем, науки, техники, материальной и духовной культуры, должна происходить при сохранении генетических констант вида homo sapiens. Специфика современной эволюции человеческого общества обусловлена, прежде всего, техноэволюцией, скорость которой в отличие от биоэволюции постоянно возрастает, что делает невозможной коэволюцию, т.е. согласованное существование природы и человечества. Биоэволюция не поспевает за техноэволюцией, что вызывает ранее неизвестные заболевания, увеличение смертности, разного рода генетические отклонения. Поэтому реализация принципа коэволюции - необходимое условие для обеспечения человечеству будущего.

Особенности объекта социально-гуманитарного познания. Объектом любой науки называется то, на что направлена деятельность исследователя и что противостоит ему в качестве объективной реальности. Объектом социально-гуманитарного познания является «человеческая реальность» во всей сложности и многообразии ее социального и исторического бытия. Помимо внешних объективации материальной культуры, многообразия общественных отношений, процессов духовной сферы в объект социально-гуманитарного познания вписан сам человек с его мышлением и сознанием, вовлеченный в общественные связи и коллективные формы деятельности. Очевидно, что такой объект не может быть исчерпывающе изучен на основе естественнонаучных дисциплин (анатомии, физиологии, биологии и пр.).

К главным характеристикам объекта социально-гуманитарного познания можно отнести: (а) «человекоразмерность»: так как человек, в котором тесно переплетены социальное и биологическое, духовное и витальное, обладает возможностью вмешиваться в «естественный» ход социальных событий, то в объекте социально-гуманитарного познания переплетаются стихийное и сознательное, эмоциональное, рациональное и внерациональное; (б) гетерономность (греч. heteros — другой) его природы и исключительную сложность, так как социокультурная действительность всегда зависима от мышления и активности человека, а неизбежность ошибок в мышлении участников социальных событий наделяет их чертами неопределенности и вариативности; (в) уникальность, индивидуальность социально-гуманитарных событий и явлений, предстающих как ценность. М. Вебер говорил в этой связи о культурно-значимой индивидуальной действительности, к которой не применимы в полной мере процедуры обобщения и генерализации, широко используемые в естественных науках; (г) континуальность: объект «растяжим» на многие поколения и разнообразные типы цивилизации, включает в себя как индивидуальное, так и социальное измерения. Духовные ценности и моральные принципы, например, передаются из поколения в поколение; (д) изменяемость, т.е. к объекту социально-гуманитарного знания в полной мере применим принцип развития, который имеет спецификацию; (е) объект социально-гуманитарного познания не может быть подвергнут экспериментам, подобным естественнонаучным; (ж) ему свойственна «детерминация будущим», когда ожидаемое состояние объекта во многом определяет траекторию его развития в настоящем.

Указанные характеристики объекта социально-гуманитарного объекта обусловливают и специфику его познания: (а) человеческая субъективность не может быть элиминирована из социально-гуманитарного знания, оно должно учитывать включенность человека во все события и возможность его влияния на макросоциальные процессы. Поэтому социально-гуманитарное познание предполагает единство объективного и субъективного; (б) содержание социально-гуманитарного знания должно постоянно изменяться, как бы «поспевая» за развитием своего объекта; (в) оно слабо поддается структурированию и типологизации, а также выражению в «точном» языке и категоризации. Для языка, на котором излагается содержание социально-гуманитарного знания, характерны образность, символизм, употребление метафор, а понятийный аппарат включает понятия антропологии, культурологии, психологии, социологии, политологии, социальной философии и пр.; (д) эмпирической базой социально-гуманитарного познания могут выступать хроники, архивные материалы, вещественные археологические остатки прошлого, документы, письма, надписи и пр.

Объект социально-гуманитарного познания как сложная система задает адекватные методы своего изучения, к которым можно отнести: объяснительные и интерпретационные подходы, понимающие методики, статистически-вероятностные методы, метод критического рационализма, провозглашающего бескомпромиссную критику существующего порядка вещей. Для социально-гуманитарного знания не может быть «одной, единственно истинной теории» и «единственно истинного общественного режима», поэтому это знание предстает как множество конкурирующих теорий и концепций.

В настоящее время широко распространено противопоставление закрытого и открытого обществ как двух типов организации социальной реальности. Основные характеристики закрытого общества: авторитарность, иерархия, система жестких предписаний, стабильность-застойность, принуждение, единообразное мышление «сообщества единоверцев». В закрытом обществе доминируют механизм давления, ориентация на манипулирование поведением людей. Его развитие направлено на самосохранение и обеспечение ранее запрограммированного результата. В закрытом обществе взаимодействие людей осуществляется на основе надличностных норм, усвоенных нерефлексивным образом. Закрытое общество сравнивается с организмом, подвластным инстинкту, открытое — со свободным образованием, подчиненным разуму (А.Бергсон). В открытом обществе преобладающей тенденцией являются индивидуальные инициативы, интенсивность взаимодействий и направленность к прогрессу. Совокупность ценностей открытого общества включает в себя условия достойного существования, частную собственность, свободу, право, справедливость, консолидацию, равенство в правах.

В общем плане под субъектом познания подразумевается активно действующий индивид или группа индивидов. В силу этого правомерно говорить как об индивидуальном, так и о коллективном субъекте социально-гуманитарного познания. Субъект социально-гуманитарного познания — это не пассивный наблюдатель, а участник познавательного процесса.

Категория «субъект» социально-гуманитарного познания включает в себя несколько уровней содержательной интерпретации. Речь может идти: (1) об эмпирическом субъекте, т.е. реально действующем в истории человеке; (2) о коллективном субъекте, в качестве которого выступает то или иное научное сообщество; (3) о трансцендентальном субъекте, понимаемом как «сознание вообще».

Индивидуальный субъект социально-гуманитарного познания — это, во-первых, участник познавательного процесса, который в ходе познания мира привносит в социально-гуманитарное знание личностную позицию, обогащает сокровищницу мировой культуры своеобразием личностного видения, продуцирует личностное знание. Не случайно все виды и формы гуманитарного знания связаны с именами их творцов, которые поднимаются до критического взгляда на происходящие в мире процессы, подвергают сомнению «разумность действительности» и существующего порядка вещей, выходят за пределы устоявшихся традиций, канонов и обычаев.

Индивидуальным субъектом социально-гуманитарного познания могут быть представитель любого этноса, ученый, мыслитель, литератор, художник, кинодраматург, а также лидер, руководитель, общественный деятель и пр. Тот, кто анализирует общественные процессы, выражает дух эпохи, цели и устремления существующего поколения и способен обеспечить содержательные приращения социально-гуманитарного знания (в различных его дисциплинарных областях), и есть его субъект.

В видимом случайном сцеплении событий и человеческих действий субъект социально-гуманитарного знания пытается отыскать закономерность. Объясняя ход и развитие социальной реальности, размышляя над уникальностью исторических ситуаций, он использует потенциал проективно-конструк-тивной функции мышления и может предложить ту или иную модель социального развития. Поскольку субъект социально-гуманитарного познания включен в жизненный мир, а потому может быть понят не как гносеологическая абстракция, а как целостное, одновременно и познающее, и переживающее существо.

При характеристике индивидуального субъекта социально-гуманитарного познания особого внимания заслуживает, во-первых, ниша лидеров и разного ранга руководителей, т.е. лиц, представляющих то или иное социальное сообщество, выступающих от его имени и присваивающих себе право решающего голоса в создании образа социокультурной реальности. Так понятый индивидуальный субъект может с наибольшей полнотой аккумулировать и с наибольшей убедительностью выражать идеи, настроения, стремления людей, а также понимать и оценивать задачи своего времени, видеть новые общественные перспективы и позитивные изменения. В этом контексте индивидуальный субъект социально-гуманитарного познания к набору таких качеств, как активность, энергичность, волевое начало, готовность брать на себя ответственность за принятие решений, должен присоединить также и патерналистские качества (патер — от лат. отец), стремиться к консолидации совместной деятельности. Его деятельность предполагает как наличие стройной программы действий, так и способность к быстрому реагированию и успешным решениям, которые должны сочетаться с недопустимостью скоропалительных максималистских действий. Именно здесь с наибольшей очевидностью проявляет себя активность субъекта социально-гуманитарного познания, совпадение субъекта познания и субъекта действия.

Во-вторых, отличительной особенностью субъекта социально-гуманитарного знания' является также то, что он обладает наиболее зрелой формой рефлексии по отношению как к индивидуальным, так и к общечеловеческим проблемам бытия. Стремление понять суть эпохи, место человека в мире, его смысл и предназначение, метаморфозы истории и культуры - такая задача требует адекватных средств ее достижения. Поэтому богатый, образный и одновременно точный, аргументированный и убедительный дискурс - необходимая составляющая внутренней лаборатории субъекта социально-гуманитарного познания.

В-третьих, субъект социально-гуманитарного познания, изучая свой объект, одновременно решает проблему собственной самореализации, так как те произведения, которые выходят из-под его пера свидетельствуют о потенциальных возможностях самого человека-творца истории и культуры, дают продолжение жизни его духа.

В-четвертых, он характеризуется использованием сложного взаимодействия высокой концентрации сознания, ориентирующегося на строгую логику и аргументацию, с одной стороны, и потенциала бессознательного, интуитивного миропостижения, с другой. Именно в сфере социально-гуманитарного знания проявляются и тесно переплетаются многообразные формы знания, не только научного, но и обыденного, художественного, религиозного, игрового, а также различные формы когнитивных практик и технологий.

В-пятых, для субъекта социально-гуманитарного познания чрезвычайно значимы подлинно гуманистические цели и ценности. Его мышление должно отличаться положительной и созидательной направленностью. Образ мира, который создают гуманитарные науки, не должен тяготеть к эсхатологическому сценарию, а должен быть наполнен оптимизмом, пониманием значимости человеческих усилий для обеспечения возможностей прогрессивного развития всего человечества.

В-шестых, на ученом — представителе гуманитарного знания лежит великая миссия выступать экспертом в осуществлении гуманитарного контроля в таких областях, как атомная энергетика, генная инженерия, клонирование, манипуляции человеческой психикой и т.д. Социально-гуманитарная наука берет на себя задачу обеспечения моральности современной науки в целом. Ученым в сфере социально-гуманитарного знания не безразлично счастье и благополучие человечества, они ратуют за обоснование подлинных культурных ценностей, понимают значимость чувств, переживаний, веры, идеалов в жизни человека.

В-седьмых, субъект социально-гуманитарного познания не может ориентироваться на методы естественных и технических наук, в частности, связанные с математизацией, и так как это приводит к редукции в формах механицизма, физикализма и биологизма. Если в естествознании формой постижения объекта является монолог (так как природа «молчит»), то субъект социально-гуманитарного познания настроен на диалог (имеется в виду диалог текстов, культур, авторов, диалогичность понимания). Не существует «чистого языка наблюдений», субъект сам «делает» свой опыт, порождает и обогащает его, изменяя при этом окружающую культурно-историческую реальность. В его компетенции - подчеркнуть значение искусства, литературы, нравственности и духовности в жизни общества и в разрешении острых проблем человеческого существования.

Т. Парсонс отмечал необходимость тесных и адекватных взаимообменов между обществом и учеными. Эти мысли Парсонса не находят отклика в посткризисных ситуациях нашего общества, где отношение к представителям интеллектуальной элиты во многом безразличное, не поддерживается достойными институциональными вкладами. Анализ статуса современного российского ученого в контексте многочисленных проблем его бытия (психологических, материальных, институциональных, профессиональных и т.д.) приводит к неутешительному выводу. Так, но экономическим показателям современный ученый находится на грани выживания. Не используется в полной мере потенциал отечественных ученых. В ряде европейских стран существует практика привлечения к процессу обсуждения важных государственных и управленческих решений ведущих ученых. В России же власть обеспечивает ученым крайне скромное существование, а ученые получают взамен возможность не нести никакой ответственности за состояние дел в стране. П.Фейерабенд, задавая вопрос «как же выглядит сегодня выдающаяся личность нашего современника ученого?», отвечал на него, рисуя теоретический портрет своего друга известного философа И. Лакатоса. Ученый добивается успеха, когда порывает с боязливым конформизмом. Он способен превзойти все в защите научной честности и не питает ни вечной любви, ни вечной ненависти ни к одному из учреждений и ни к одной из идеологий. Личность современного ученого амбивалентна: он достигает цели либо в одиночку, либо с помощью организованной группы.

Понятие «коллективный субъект» обозначает некое системное образование, под которым подразумевают всех работающих в данной области исследователей.

Коллективным субъектом социально-гуманитарного познания и проводником идей общественного совершенствования, как показывает история нашей страны, являлась интеллигенция, которая всегда готова к аргументации и от имени разума, и от имени совести, связанной с эмоциями и переживаниями, по поводу идеалов, долга, справедливости, общей пользы и текущего момента. Интеллигент не склонен к грубому доминированию в сфере социальной жизни, а потому, как правило, не встает на сторону грубой силы. Отрицание конструктивной роли насилия - одна из главных черт интеллигентности.

Однако для полноценного функционирования коллективного субъекта познания помимо интеллигенции необходимо достаточное количество людей, поддерживающих поток интеллектуальных нововведений и способных к интеллектуальной инициативе. И если индивидуальный субъект познания может быть инициатором «сумасшедших» (Н.Бор) идей, которые часто только по прошествии какого-то времени бывают востребованы и приняты научным сообществом, то коллективный субъект познания отвечает за выработку общей стратегии научного поиска, одобренной влиятельными представителями соответствующих профессий научного сообщества. Выбранная стратегия и интегративное объединение оснований, законов, принципов, понятийного аппарата той или иной дисциплинарной области находят свое выражение в написании учебников и учебных пособий, содержащих фундаментальные основания той или иной дисциплины.

К характеристикам деятельности коллективного субъекта познания относится необходимость защиты и популяризации новых научных достижений, организации конференций, конгрессов, выпуск научной периодики- В настоящее время в период развитых информационных технологий многократно увеличился объем информации, скорость ее обработки и трансляции. Массовое использование Интернета, содержащего многообразную информацию различного рода глубины и содержательности, затрудняет отбор и трансляцию значимого знания и размывает строгие стандарты обучения и концептуально-теоретических подходов. В связи с этим при анализе коллективного субъекта познания огромное значение имеет рассмотрение межсубъектных связей, характеризующихся такими качествами, как интерсубъективность и общезначимость.

Структура коллективного субъекта исторически эволюционировала, в частности, взаимодействие между учеными и отношения между членами научного сообщества менялись на протяжении истории — от античных лицеев и академий до современных университетов.

Важным структурным подразделением коллективного субъекта познания выступают научные школы — организованные и управляемые научные структуры, объединенные общей тематикой, исследовательской программой, идентичным стилем мышления, возглавляемые, как правило, выдающимися учеными. После известной книги Т. Куна «Структура научных революций» под «коллективным субъектом» познания принято считать научное сообщество, которое может быть понято и (а) как сообщество всех ученых, и (б) как национальное научное сообщество, и (в) как сообщество специалистов той или иной области знания, и (г) как группа исследователей, объединенная задачами разрешения той или иной проблемы. Важным остается требование, состоящее в едином понимании специфики и задач своей дисциплинарной области, а также строя мышления, базирующегося на уже имеющихся достижениях. Для коллективного субъекта характерны согласованная оценка результатов познавательной деятельности, единая система норм и идеалов научной деятельности, единый язык, набор стереотипов и интерпретаций.

Поскольку коллективный субъект познания направлен на изучение определенной предметной области и оставляет вне поля зрения другие, необходимой его характеристикой является коммуникация. Важным становится междисциплинарное качество коллективного субъекта познания, предполагающее объединение ученых разных дисциплин, от чего зависят успешность и продуктивность новых теорий и идей. Междисциплинарность содержит в себе механизм «открывания» дисциплин друг для друга, их взаимодополнения, а также взаимообогащения. Для проведения эффективного исследования члены междисциплинарного коллектива подразделяются на проблемные группы.

Междисциплинарный коллектив как коллективный субъект познавательного процесса отличается от научной школы тем, что включает ученых с различной подготовкой и различными теоретическими убеждениями и интересами. Для научных школ такая ситуации немыслима, так как коллектив научной школы «цементируется» едиными установками, общими идеями и убеждениями, это единомышленники, которые группируются вокруг своего руководителя-генератора идей. На современной стадии развития науки говорят о возникновении так называемых гибридных форм организации деятельности ученых (термин П. Вайнгарта), смысл которых в переключении научных работников с одного типа деятельности на другой.

По структуре коллективный субъект познания представляет собой некую гранулированную среду. «Гранула», т.е. сплоченная научная группа, коллективно создающая новый элемент знания, отстаивает его истинность, достоверность и эвристичность в полемике с другими такими же группами. Для сохранений научной дисциплины во все времена требовалась достаточная степень коллективной научной согласованности интеллектуальных целей и дисциплинарных установок. В связи с этим всегда отмечалась особая роль руководителей и авторитетов в научном сообществе.

Приоритетными характеристиками как для индивидуального, так и для коллективного субъекта являются: (а) всеобщий характер научного труда, предполагающий гласность научных результатов, их всеобщее достояние; (б) объективность полученных результатов, их достоверность; (г) бескорыстие, обусловленное общей целью науки — поиском истины; (д) рефлексивно-критическое отношение к собственным полученным результатам и результатам своих коллег. Девизом деятельности субъекта познания всегда являлся лозунг: «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы правильно действовать».

Особую роль в социально-гуманитарном познании занимают категории «время», «пространство», «хронотоп.

Человек в своей повседневности воспринимает мир на чувственно созерцательном уровне, где телесная материя, движение, пространство и время не отделены друг от друга. Никто и никогда не воспринимал ни «чистого» пространства, ни «чистого» времени, ни материальных тел вне пространства и времени. Но философия на протяжении своей истории пыталась понять, что есть время и пространство как таковые.

Аристотель, отождествляя время и движение, писал, что как в движении, так и во времени всегда есть некоторое «прежде» и некоторое отличное от него «после». Именно в силу движения мы распознаем различные, не совпадающие друг с другом «теперь». Время - последовательность этих «теперь», их смена, перечисление. Оно является «числом движения в связи предыдущего и последующего».

И. Ньютон говорил об абсолютном времени, которое «само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью», и «абсолютном пространстве, как «вместилище» тел». Исторически сложилось так, что на протяжении XVIII — XIX веков концепция абсолютного времени и абсолютного пространства (которую иногда называют субстанциональной) стала ведущей как в философии, так и в естествознании. Эта концепция была метафизична (здесь термин «метафизика» употребляется в его частном значении как противоположность диалектике), ибо разрывала связь движущейся материи, пространства и времени: получалась, что могло существовать «чистое» пространство вне материи или «чистое» время, абсолютно не связанное с материальными процессами. Тем не менее эти метафизические представления о пространстве и времени имели под собой определенные эмпирические основания. В макромире, который является основной средой обитания человека, чувственно не наблюдается непосредственная связь между пространством, временем и движущимся предметом. Объект может быть удален из определенного места, но после его удаления пространственный топос (от греч. topos — место) не изменится и не исчезнет. Аналогичным образом воспринимается и время как безразличное к объектам.

Эти представления подверглись критике Гегелем, причем в то время, когда наука еще была метафизической и механистической. «Мы не можем, — писал он — обнаружить никакого пространства, которое было бы самостоятельным пространством; оно всегда есть наполненное пространство и нигде не отличается от своего наполнения» и «не во времени все возникает и преходит, а само время есть это становление, есть возникновение и прехождение». То есть задолго до А. Эйнштейна Гегель, опираясь на метод диалектики, пришел к выводу о тесной связи материи, пространства и времени. Естественнонаучные аргументы, опровергающие метафизические представления о природе пространства и времени, стали складываться лишь к концу XIX века.

В специальной теории относительности (1905) А.Эйнштейн установил, что геометрические свойства пространства и времени зависят от распределения в них гравитационных масс: вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства и времени начинают отклоняться от евклидовых, а временная темпоральность замедляется. Общая теория относительности (ОТО), которая была завершена Эйнштейном в 1916 г., показала зависимость пространственно-временных свойств от скорости движения и взаимодействия материальных систем: при приближении скорости движения тел к скорости света их масса увеличивается, а временные процессы замедляются. Сам Эйнштейн, разъясняя суть ОТО, писал: «Суть такова: раньше считали, что если каким-нибудь чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы и пространство и время».

Объективное время — это форма бытия материи, характеризующая длительность существования всех объектов, последовательную смену их состояний, т.е. изменение и развитие. Время образует не только временной порядок, но и выражает каузальный (причинный) строй Вселенной. Всеобщность времени означает, что оно присуще всем структурам универсума, но на каждом уровне организации материи проявляет себя специфично. В связи с этим говорят о времени микро-, макро- и мегамира, живой (биологическое и психологическое время) и социально организованной материи (социальное время). Объективность времени означает, что время пронизывает все структуры универсума, независимо от возможности восприятия или отсутствия таковой.

Ученые выделяют метрические и топологические свойства времени. Основными метрическими характеристиками времени являются длительность и мгновение. Мгновение — это далее не расчленимый квант длительности. Длительность понимается как совокупность мгновений, заключенная в границы между начальным и конечным мгновением существования того или иного объекта. Длительность — это продолжительность, в течение которой сохраняется существование объекта. Миг и длительность есть неразрывные, друг друга обусловливающие и друг друга отрицающие характеристики времени.

К топологическим свойствам времени относят однонаправленность (векторность), одномерность, необратимость. Эти свойства, кстати, до сих пор не получили достаточного обоснования. Здесь уместно вспомнить о парадоксе времени, который был сформулирован еще Аристотелем и дополнен Августином Блаженным. Аристотель рассуждал: «Прошлое не существует уже, будущее не существует еще, следовательно, актуально существует лишь настоящее». Если предположить, что само настоящее стягивается в лишенное длительности мгновение, то тогда правомерен вывод Бл. Августина о том, что настоящее тоже не существует. Таким образом, оказывается, что время вообще не обладает реальностью. Этот ложный вывод об исчезновении времени вытекает из предположения, что время существует вне материальных объектов.

Время — одно из уникальных явлений, для которого существуют два способа описания: (а) прошлое-настоящее-будущее; (б) раньше-одновременно-позже. Эти виды описания обусловлены тем фактом, что в осмыслении времени присутствуют как эталонный количественный аспект, так субъективная, психологическая окраска переживания временного потока, мировоззренческая оценка течения времени. В тех случаях, когда фиксируются количественные характеристики времени, предпочтение отдается второму описанию. Так, говорят, например, на 4 минуты раньше, на 5 минут позже и т.п. (Структура нашего языка не позволяет строить предложения типа: 4 часа «прошедшее», 5 минут «будущее»). Связка понятий «прошлое — настоящее — будущее» более пригодна для передачи психологического, качественно содержательного описания времени. Эти два временных языка были выделены и разграничены в 1908 г. Дж. Мак-Таггартом, что позволило уточнить различия объективного и субъективного времени. События, существующие в прошлом, настоящем и будущем, непрерывно меняют временную определенность: прошлые события становятся все более прошлыми, будущие — все менее будущими.

Время как метризованная длительность имеет огромное значение в жизни человека. Индивид включен во временные процессы и как наблюдатель, й как участник, а ход и течение событий становятся во многом зависимы от него. Понятие субъективного времени отражает эту зависимость. Если над физическим временем человек не властен, то организация собственной жизнедеятельности, ее ритмика зависят от человека. Человек раскрывается во времени, стремится использовать время с пользой, эффективно, рационально. С точки зрения ретроспективного анализа все события выстраиваются в цепочку линейной зависимости, где жестко и однозначно прослеживается связь между прошлым, настоящим и будущим, но стоит только обратить свои взоры в будущее, становится ясно, что будущее не является наперед заданным состоянием, оно зависит от человеческой деятельности, от его выбора. На будущее можно влиять, его можно строить и изменять. Немецкий философ науки Ганс Рейхенбах отмечал в этой связи, что мы не можем изменить прошлое, но мы можем изменить будущее. Мы можем иметь протоколы прошлого, но не будущего.

Важно отметить, что существование человека как (а) сложной макросистемы, (б) живого организма и (в) социального существа протекает как бы в разных временных масштабах с разными относительно друг друга скоростями при наличии единого эталонного физического времени.

Субъективное время — это качественно отличная от объективного времени метризованная длительность, которая отражает в нашем сознании на основании информационного объема психологической памяти цепочку состоявшихся, существующих и ожидаемых событий и состояний. Оно психологизировано и зависит от интенсивности внутренних ощущений, опыта души, памяти и воображения человека, его темперамента. Субъективное время, воспроизводя информационные образы, указывает не столько на физическое существование в прошлом и настоящем событий и процессов, сколько на их значение для человека.

В рамках субъективного времени различается концептуальное и перцептуальное (от лат. регсерtio — восприятие) отражение времени. Концептуальное отражение происходит с помощью наших знаний и представлений. Перцептуальное отражение времени — это ощущение времени в чувственном восприятии людей. Субъективное время, так же как и объективно-физическое, имеет размерность: прошлое, настоящее, будущее, с той лишь разницей, что в нем возможна информационно-виртуальная инверсия, когда человек, реально и физически пребывая в настоящем, может «окунуться» в детство, вновь пережить первую любовь, почувствовать горечь возможных потерь и т.д. Субъективному времени присуща возможность движения по стреле времени от момента настоящего к прошлому и будущему, либо многократное воспроизведение в переживаниях событий настоящего. Субъективное время вносит в реально происходящие процессы значимость и оценку, эмоциональность и интенсивность переживания. Оно принципиально неравномерно, в нем нет единственной истинной меры длительности.

Следы от исчезнувших, «ушедших в прошлое» событий и состояний остаются в нейронных структурах головного мозга и могут быть «разархивизированы» (от слова «архив) и активизированы. Творец кибернетики Н. Винер высказывал гипотезу, что интуиция времени у человека связана с ритмами его мозга, в частности, с альфа-ритмом, характеризующим его активность.

Чувство времени связывается также и с обменными процессами. Поскольку в старости интенсивность обмена веществ уменьшается, то и ход внутреннего «часового механизма» замедляется. В живые организмы как бы встроены некие «биологические часы», координирующие свою работу с биологическими ритмами, которые, в свою очередь, связаны с геофизическими ритмами смены времен года и времени суток. Вместе с тем во внутреннем времени не существует ни секунд, ни часов.

По отношению к будущему человек не располагает теми «следами», которые запечатлелись в структуре головного мозга, но может на уровне психики моделировать предстоящие события и формировать образ вероятностного будущего. На основе такого прогноза и моделирования происходит некое предпрограммирование будущей ситуации, поведения и деятельности, которое имеет детерминирующее значение. Формируется информационно протяженный в будущее временной поток, информационная модель будущего, которая создается силой сознания самого субъекта. В этом состоит своеобразная особенность будущего субъективного времени.

Субъективное время восприятия настоящего В.Вундт объяснял как «единомоментальное восприятие» ряда последовательных событий (можно сказать, что речь идет о сканировании временной длительности). Человек не осознает и не воспринимает ежесекундной дискретности времени, напротив, он чувствует себя окруженным временной континуальностью, т.е. постоянным временным потоком. Квант субъективного времени может быть наполнен как информационным посланием из прошлого, так и содержать в себе посыл в будущее. Во внутренней субъективной реальности человек с легкостью «перемещается во времени», а потому мгновение, оставаясь мгновением, оказывается текущим и длящимся, что особенно характерно для состояний, получивших название «двуколейности переживаний», когда стресс оказывается столь силен, что человек воспринимает моменты прошедшей жизни как поток переживаний, сопровождающий непосредственно текущее настоящее.

Постижению характеристик и особенностей субъективного времени отводили значительное место в своих учениях выдающиеся философы XX века А.Бергсон, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, О.Шпенглер и другие. О внутреннем чувстве времени, его «длении» первым в начале XX века заговорил французский философ А. Бергсон. Именно это время, носителем которого является субъект, он считал истинным. Внешнее время истолковывалось им как причастность окружающего мира к внутренней длительности. О.Шпенглер в книге «Закат Европы» также отмечал, что словом «время» обозначается нечто личное, нечто такое, что ощущается с внутренней достоверностью, как противоположность тому чужому, которое вмешивается в нашу жизнь. Э. Гуссерль ввел понятия «времени-сознания», «имманентного времени потока познания», сопровождаемого переживаниями. М. Хайдеггер говорил о «временности присутствия» как способе бытия конечного человека. В этой «временности присутствия» раскрывается сам человек и для него раскрывает мир. К.Ясперс выделил «осевое время» для концептуализации соотношения прошлого, настоящего и будущего в истории.

К темпоральной проблематике относится и вопрос о многообразии типов временных отношений. Помимо субъективного времени к ним относят внутреннее и внешнее время системы, время человеческого бытия, культурно-историческое время эпохи и т.д.

Весьма интересной является тема социального и культурно-исторического времени.Социальное бытие — это такая же реальность, как и мир физических объектов, а потому имеет свое время. Социальное время — это совокупность темпоральных отношений в обществе, временные параметры деятельности людей, характеризующие процессы изменчивости, происходящие в обществе.

Социальное время имеет собственную организацию и структуру: (а) время, характеризующее историю народа и человечества; (б) время расцвета наций и этносов, той или иной общественно-политической системы, того или иного государства или страны; (в) время человеческого бытия.

Исторические преобразования отражают социальное время человечества и свидетельствуют о его неравномерности. Социальное время есть противоречивый процесс, включающий в себя фазы замедления и ускорения, застоя и взрыва, цикличности и необратимости. Так, в эпоху революционных преобразований историческое время ускоряется, «спрессовывается», насыщаясь эпохальными событиями. Современная цивилизация наращивает темпы своего развития, в то время как на ранних этапах развития человеческого общества они были замедлены.

В структуре социального времени можно выделить повторение и ориентацию на традицию. Речь, конечно, идет об относительной, а не абсолютной повторяемости. Однако общество должно постоянно воспроизводить весь цикл развития: производство, распределение, обмен и потребление. В противном случае, оно будет обречено на гибель. Люди в своей жизнедеятельности должны также повсеместно повторять социально распределенные между ними роли и функции, а общественные структуры соблюдать институциональные нормы. В этой связи различают синхронное (совпадение во времени процессов и их актуальное взаимодействие) и диахронное (последовательные временные взаимодействия) социальное время. Из-за несогласованности синхронных и диахронных процессов в социальном времени могут возникать противоречия, разрешение которых предполагает активную деятельность человека, участие человеческого фактора.

В структуре социального времени выделяют ритм и последовательность. Ритм характеризует определенную повторяемость одновременно или последовательно существующих процессов и событий. Ритму противостоит аритмичность, когда происходят общественные трансформации и жизнедеятельность общества приобретает хаотичный, неупорядоченный характер. Единство изменения и устойчивости порождает периодичность, т.е. смену периодов. Так, современная российская экономика — это период посткризисных изменений. До этого был период рыночных трансформаций постсоциалистической экономики, а еще раньше — период планово-централизованной экономики.

Структура социального времени первична по отношению к деятельности личности. От того, совпадает ли ритм человеческой жизнедеятельности с ритмом общества, или отстает от него, зависит качество жизни человека. В современном постиндустриальном обществе социальное время набирает скорость и «уплотняется». Природные биологические ритмы человеческого организма становятся несоизмеримыми с нарастающими ритмами социального времени, что приводит ко многим негативным последствиям. Возникает протест против безумного «бега» общества постиндустриального времени. Переход на интенсивный путь развития общества предполагает сокращение потерь социального времени. Но само словосочетание «сэкономить время» применимо только по отношению к социальному, а не физическому времени, метрика которого задана самой природой. Социальное время может быть комфортным для индивида, а может выступать как чуждое и враждебное ему, навязывающее непосильный ритм и скорость. Поэтому социальное проектирование будущего становится очень значимым для человека. Это проектирование приобретает разные формы: (а) утопии, т.е. того, что реально неосуществимо; (б) культа будущего, когда приносится в жертву во имя будущего. Однако отказ от проектирования будущего приводит к появлению жизненной установки, согласно которой важно «ловить мгновения», жить одним днем, не учитывать свойство транзитивности (от лат. transitus — переход) времени, что означает отказ транслировать опыт от поколения к поколению.

Можно также выделить следующие временные ходы: (а) замедленное течение социального времени; (б) время активной борьбы между прошлым и будущим; (в) взрывное время или скачкообразный временной ход; (г) циклическое время. Но могут быть выделены и другие, менее бесспорные, типы временных отношений социальных структур: (а) иллюзорное время;

(б) время неуверенности, обусловленное появлением нерегулярных общественно-социальных пульсаций и аритмичности;

(в) медленно бегущее время, когда будущее актуализируется в настоящем и застывает; (г) время доброе и злое, благополучное и неблагополучное и т.д.

Культурно-историческое время характеризуется тем, что указывает на своеобразие развития истории и культуры. Культурно-историческое время характеризует длительность существования и качественную смену состояний тех или иных цивилизаций, каждая из которых имеет время зарождения, расцвета и заката. Время в культуре тесно связано с ощущением бренности жизни, с духовными переживаниями человека и поиском ответа на вопрос о смысле его жизни, смысле и цели истории. Культурно-историческое время разделяется на период до рождества Христова и после него. В истории культуры есть понятие «сакрального» времени, с которым связывали ритуалы, жертвоприношения и пр. В религии время человека воспринимается специфически как инверсивное: физическая смерть истолковывается как подлинное рождение для новой жизни, а физическое рождение как трудная дорога подготовки к новому рождению (смерти). Есть много метафор, в которых метко выражены характеристики культурно-исторического времени: «времена церкви», «времена купцов», «время тиранов», «всепожирающий Кронос» и пр.

Характеристикой культурно-исторического времени является его персонификация, когда время обретает собственное имя, метафорически украшая культурный дискурс: фатум, судьба, золотой век, конец света, болезнь времени и пр. Персонификация времени широко распространена в мифологии, поэзии, художественной литературе, проникает она и в обыденную речь. Как отмечал русский философ Н. Бердяев, последняя проблема, связанная со временем, есть проблема смерти.

Представления о культурно-историческом времени помогают понять «энергию» времени, связанную со спецификой каждого локального культурного образования. Процесс развития культуры во времени запечатлен в том совокупном потенциале культурных ценностей, который наследует каждое последующее поколение, а культурно-историческое время указывает на связь традиций и новаций, статику и динамику времени. Культурно-историческое время, имея собственную специфику, тесно связано с физическим. Так, календарные даты маркируют открытия, выдающиеся события и высшие достижения тех или иных этапов развития общества, помогая удерживать в памяти человечества прошлую историю, без которой нет настоящего ни у общества, ни у народа.

Понятие «хронотоп» является выражением конкретного единства пространственно-временных характеристик.

В реальной действительности пространственно-временные характеристики процессов и событий разделить невозможно. Об этом неоднократно говорили видные ученые естественники. Так, Г. Минковский писал: «Отныне пространство само по себе и время само по себе полностью уходят в царство теней, и лишь своего рода союз обоих этих понятий сохраняет самостоятельное существование». Для того чтобы отразить это конкретное единство, было введено понятие — «хронотоп» (от греч. chronos — время + topos — место), выражающее континуальное единство пространственно-временной размерности, связанной с культурно-историческим смыслом событий и явлений. Одним из первых использовал это понятие нейрофизиолог А. Ухтомский: «С точки зрения хронотопа, существуют уже не отвлеченные точки, но живые и неизгладимые из бытия события; уже не отвлеченные кривые линии в пространстве, а «мировые линии», которыми связываются давно прошедшие события с событиями данного мгновения, а через них — с событиями исчезающего вдали будущего». А Ухтомский ввел понятие «хронотоп» в психологию и нейрофизиологию, оценивая его как доминанту сознания, центр и очаг возбуждения, побуждающий организм в конкретной ситуации к определенным действиям. М. Бахтин использовал понятие «хронотоп» в литературоведении и эстетике. Это были первые проекции идеи континуальной взаимосвязи пространственных и временных отношений в плоскость гуманитарного знания. Понятие «хронотоп» отражает универсальность пространственно-временных отношений: оно применимо не только к материальным, но и к идеальным процессам. Изучение культуры требует континуального подхода, т.е. изучения ее бытия с учетом единства пространственно-временной размерности. Эвристичность понятия «хронотоп» проявляется при изучении «ядра» и «периферии» культуры, анализа родственных характеристик культур и культурных отторжений, притяжения противоположных культур, их ассимиляции и пр.

Применяя понятие «хронотоп» для осмысления взаимосвязи временных и пространственных событий в рамках художественного, литературного произведения, М.Бахтин, наряду с хронотопом античной культуры, выделял три типа романо-эпического хронотопа: авантюрный, авантюрно-бытовой и биографический, настаивая при этом на использовании понятия хронотопа только в рамках литературы. Однако потенциал этого понятия более широк. Так, специфика отношения ко времени и пространству видов искусства позволяет делить их на (а) временные (музыка); (б) пространственные (живопись, скульптура); (в) пространственно-временные (литература, театр). Можно говорить о культурном хронотопе Древнего Востока или Древней Греции, христианства или Возрождения, что позволит отразить доминирующие в этих культурах ценностные ориентации. С его помощью могут быть выражены своеобразие индивидуального мировосприятия, а также специфика этнического, исторического и культурного значения времени и пространства. В концепции Бахтина хронотоп не столько универсально философская категория, сколько модус существования культурного смысла. Хронотоп — это не просто единство времени и пространства, а острое переживание этого единства; затягивающее в эмоциональный водоворот всех, кто приближается к данному смысловому ядру культурно-исторического объекта. Пространственно-временное смысловое единство рождает эффект притяжения душ, ибо требует для вхождения в смысловое пространство активного их «соработничества». Переживание уходит в прошлое, освобождает место смыслу как настоящему и рождает стремление к будущему. В этом и заключается «тайна» художественного хронотопа. Хронотоп предполагает сосуществование различных эпох в едином «большом времени», он включает механизм ассоциаций, налаживает «обмен произведения с жизнью». Мир героя, мир автора и мир читателя/слушателя сопрягаются, образуя некое специфическое пространственно-временное единство.

Следует учитывать, что если до введения понятия «хронотоп» считалось, что пространство мы познаем, а время ценностно переживаем, то понятие «хронотоп» отразило «ценностный вес Я и другого» в контексте целостного и одновременно длящегося пространственно-временного лика эпохи. Мы переживаем и процессы, связанные со временем, и пространственные очертания, ландшафты, стили ушедших эпох, которые даны нам через произведения искусств. Эстетический образ пространства рождает ту дополнительную энергию, которая вызывает самые лучшие помыслы человека и направляет его к обустраиванию собственной среды обитания. Более того, тот или иной образ пространства может создать соответствующее настроение праздника, радости, восторга или грусти, меланхолии, скорби. Образ пространства также связывается с типом деятельности: рабочее пространство, пространство для отдыха, занятий спортом, заседаний, наконец, пространство заключения. Построение того или иного образа пространства есть задача, в допустимых пределах соизмеримая с человеческими возможностями. Конечно, вряд ли оправданно поворачивать реки вспять, или стирать с лица земли горы и изменять ландшафт до неузнаваемости, однако человек всегда организовывал пространство в соответствии со стилем эпохи, эстетическими предпочтениями или его экономическим, хозяйственным назначением.

Архитектурные решения при строительстве города или предместья — это сферы человеческой деятельности, и, одновременно, образы пространства, упорядоченного в соответствии с культурным временем той или иной эпохи. Культурно-историческое время впрессовано в пространственные образы. Поэтому можно говорить об определенной власти.человека над пространством, окультуренном временем эпохи, раскрывающем свое содержание в том или ином временном контексте.

Итак, понятие «хронотоп» не просто указывает на единство пространственно-временных характеристик, но подчеркивает именно конкретно-историческое единство, т.е. такое единство, в котором приоритет отдан хроносу, времени. Здесь время предстает в своем «содеянном виде». Не случайно выбран термин «хронотоп», а не топохрон. Понятие хронотопа позволяет человеку входить в смысловое пространство-время, связанное с нашей жизнью. Фиксируя состояние здесь-и-сейчас культурного бытия, хронотоп позволяет ему длиться и разнообразиться. В связи с этим правомерно выделение Д. Лихачевым «закрытого» времени как времени, протекающего только в рамках определенной фабулы, и «открытого», которое включено в более широкий поток событий исторической эпохи.

Расширение диапазона применения понятия «хронотоп» характерно для А. Ухтомского, который считал, что оно создает возможность увидеть лицо другого, «увидеть и узнать и Сократа, и Спинозу», которые как бы реально приближаются и открываются. В связи с этим он предлагал ввести категорию Лица, существующего в пространстве исторического времени. Лицо для него — это «живое, интегральное, конкретное единство, приходящее в мировую историю, чтобы внести в нее нечто совершенно исключительное и ничем не заменимое, — стало быть, существо страшно ответственное и вместе с тем требующее страшной ответственности в отношении себя со стороны других». Хронотоп как раз и свидетельствует об определенной «спайке пространства и времени», а также о спайке человека с событийным пространством-временем. Соматический опыт поколений, переданный в преданиях слова и быта, требующий созревания, чтобы открыться в действии и для всех выявиться — вот «хронотоп в бытии и доминанта для нас».

В настоящее время в связи с процессами глобализации, можно говорить о значимости понятия хронотопа для актуального осмысления единства пространственно-временных трансформаций. Заключающаяся в понятии «хронотоп» возможность создания интегрированного образа мира позволяет не только выявить общие характеристики жизни и тенденции развития, но и понять человеческое измерение мира и исторического процесса в целом. При этом очевидной становится ответственность каждого человека за то или иное формирование событийных «мировых линий» (Ухтомский). Эта ответственность формируется раньше всякого рационального размышления, ибо, как считал А. Ухтомский, «сердце, интуиция и совесть — самое дальнозоркое, что у нас есть». Угадываемая и предполагаемая ритмика событий в их хронотопной перспективе является особо значимым звеном социально-политических прогнозов и мировоззренческих ориентации.

Современное понимание природы рациональности обогатилось идеей коммуникативной рациональности, акцентирующей внимание не на законодательном разуме, а на процессе общения. Суть проблемы коммуникативной рациональности состоит в следующем: несмотря на то, что процесс общения всегда играл огромную роль в жизни людей, он никогда не рассматривался как ключевой фактор социального развития. Вместе с тем воспроизводство человеческого рода невозможно без трансляции от поколения к поколению механизмов взаимопонимания, способов адаптации и суммы навыков поведения во всех сферах как духовно-интеллектуальной, так и практической жизнедеятельности. Социальная эволюция связана с коммуникативной деятельностью, которая и выступает средством преобразования социальной системы. Коммуникативная рациональность — это новый аспект в целостном понимании рациональности, связанный с процессом общения и взаимного обсуждения, в котором важным оказывается как «говорящий», так и «слушающий». Рациональность коммуникации состоит в том, что «говорение» и «слушание» упорядочены согласно принятым нормам, ценностям и «правилам игры», выполняющим роль тестирования ситуации, социальной адаптации, а также личностной самоидентификации.

От обыденной коммуникации коммуникативная рациональность отличается тем, что целенаправленно ориентирована на достижение взаимного понимания. Поэтому она находит применение в науке. Модель «коммуникативной рациональности» была предложена Ю. Хабермасом, создателем теории коммуникативного действия. Он показал, что если для инструментальных действий в процессе труда (рациональность инструментальная) значима эффективность, то коммуникативное действие (рациональность коммуникативная) направлено на сохранение традиций, с одной стороны, и на обновление культурного потенциала, с другой. Коммуникативное действие служит средством социальной интеграции, способствует формированию личностной идентификации, т.е. осознанию человеком своих значимых и суверенных характеристик.

Коммуникативная рациональность может быть проинтерпретирована как «коммуникативный разум». Она является основой взаимопонимания и предстает как процесс взаимного обсуждения, которое зависит от многих «анонимных» контекстов. Общение, по крайней мере, двух индивидов упорядочивается, согласно принятым нормам, ценностям и «правилам игры». Важным оказываются и процесс «говорения», и процесс выслушивания. Как правило, действующий агент коммуникации претендует на то, что его высказывание либо истинно, либо правильно, либо правдоподобно. Хабермас считает, что коммуникативный разум, в отличие от законодательного, который контролирует сферу мысли, не берет на себя функции контроля над процессом общения. Он способствует осмыслению человеком собственной позиции, собственного мнения с учетом и во взаимодействии с мнениями других, открывая простор для осуществления возможности взаимопонимания. Коммуникативная рациональность способствует аргументированному обоснованию мотивов, намерений, действий, притязаний человека и одновременно является областью их «проблематиза-ции». Поэтому коммуникативная рациональность содействует социализации человека, формированию личностной позиции и самой личности. В ее рамках происходит обмен опытом и смыслами социальных действий. Это позволяет рассматривать коммуникативную рациональность в гносеологическом контексте как своеобразную теорию познания, когда общение между людьми обогащает их настолько, что наделяет знаниями.

В пространстве коммуникативной рациональности происходит формирование «механизмов» консенсуса (от лат. consensus — согласие, единодушие). Говорящий отражает ситуацию, сообщает личностную реакцию на нее и оказывает воздействие на слушателя, а потому коммуникативная рациональность является сферой междисциплинарного и межличностного пересечения многообразных, реально влияющих на человека воздействий. Здесь важны и психологические компоненты, и социально-нормативные ориентации, и этические императивы, и возможности языка, но главное в том, что здесь личность имеет возможность выразить свое своеобразие и индивидуальность, проявляющиеся в личностных интересах и потребностях. Это общение от имени «Я», которое может вербально и эмоционально самовыразиться и одновременно внести в акт самовыражения поправки, учитывающие мнения и желания других. При этом сохраняется суверенитет личного отношения и переживания, что ведет к некоему опыту, ненасильственно убеждающему и объединяющему, представляющему собой умение «подчиняться» силе аргументированной речи, окрашенной «добрыми» интонациями.

Коммуникативная рациональность помогает устанавливать все виды конвенций в науке, находить взаимопонимание и согласованно принимать решения. Научное сообщество своим цементирующим основанием имеет совокупность убеждений, которые формируются и принимаются в процессах коммуникативного действия. Так, научная парадигма может рассматриваться как общий знаменатель всего «комплекса взаимодействий» субъектов коммуникации, как итог «договоренности» конфликтующих позиций, тезисов и а