Сделали в Безансоне. Если бы у меня тогда вместо пятисот двадцати франков не

Оказалось ничего, вы бы меня спасли.

Голос аббата утратил свою язвительность. Жюльен, к великому своему

стыду, почувствовал, что глаза его наполняются слезами: ему так хотелось

Броситься на грудь к своему другу. Он не удержался и сказал, стараясь

придать своему голосу как можно больше мужественности:

- Мой отец ненавидел меня с того дня, как я появился на свет; это было

Для меня одним из величайших несчастий. Но я всегда буду благодарить судьбу

- в вас я нашел отца, сударь.

- Хорошо, хорошо, - смутившись, пробормотал аббат и, обрадовавшись

случаю произнести назидание, достойное ректора семинарии, добавил: - Никогда

не следует говорить "судьба", дитя мое; говорите всегда "провидение".

Фиакр остановился, кучер приподнял бронзовый молоток у огромных ворот.

Это был особняк де. Ла-Моль; и чтобы прохожие не могли в этом усомниться,

Слова эти были вырезаны на черной мраморной доске над воротами.

Эта напыщенность не понравилась Жюльену. Они так боятся якобинцев! Им

За каждым забором мерещится Робеспьер и его тележка. У них это доходит до

Того, что иной раз просто со смеху умереть можно - и вдруг так выставлять

Напоказ свое жилище, точно нарочно, чтобы толпа сразу могла узнать его, если

Разразится мятеж, и бросилась громить. Он поделился этой мыслью с аббатом

Пираром.

- Ах, бедное дитя мое! Да, вам скоро придется быть моим викарием. Что

За чудовищные мысли вам приходят на ум.

- Да ведь это так просто, само собой напрашивается, - отвечал Жюльен.

Важный вид привратника, а еще того более - сверкающий чистотой двор

Привели его в восхищение. Стоял ясный солнечный день.

- Какая замечательная архитектура! - сказал он своему спутнику.

Это был один из тех безвкусных особняков СенЖерменского предместья,

Которые строились незадолго до смерти Вольтера. Никогда еще мода и красота

Не были так далеки друг от друга.

II

ВСТУПЛЕНИЕ В СВЕТ

Забавное, трогательное воспоминание: первая гостиная, в которую

восемнадцатилетний юноша вступает один, без поддержки! Достаточно было

Одного беглого женского взгляда, и я уже робел. Чем больше я старался

Понравиться, тем больше я обнаруживал свою неловкость. Мои представления обо

всем - как они были далеки от истины: то я ни с того ни с сего привязывался

К кому-нибудь всей душой, то видел в человеке врага, потому что он взглянул

На меня сурово.

Но среди всех этих ужасных мучений, проистекавших из моей робости,

Сколь поистине прекрасен был ясный, безоблачный день.

Кант.

Жюльен, озираясь, остановился посреди двора.

- Ведите же себя благоразумно, - сказал ему аббат Пирар, - вам приходят

в голову ужаснейшие мысли, а потом, оказывается, вы сущее дитя! Где же

Горациево nil mirari (ничему не удивляться)? Подумайте, весь этот сонм

Лакеев, глядя, как вы стоите здесь, тотчас же подымет вас на смех, они будут

Видеть в вас ровню, только по несправедливости поставленного выше их. Под

Видом добродушия, добрых советов, желания помочь вам они постараются

Подстроить так, чтобы вы оказались посмешищем.

- Пусть-ка попробуют, - отвечал Жюльен, закусив губу, и к нему тотчас

Же вернулась вся его обычная недоверчивость.

Гостиные бельэтажа, по которым они проходили, направляясь в кабинет

Маркиза, показались бы вам, мой читатель, столь же унылыми, сколь и

Великолепными. Предложи вам их со всем тем, что в них есть, - вы бы не

Захотели в них жить Это обитель зевоты и скучнейшего резонерства Но

восхищение Жюльена при виде их еще более возросло. "Как можно быть

несчастным, - думал он, - живя среди такого великолепия!"

Наконец они вступили в самую безобразную из всех комнат этого

роскошного особняка: свет едва проникал в нее. Там сидел маленький худощавый

Человечек с острым взглядом, в белокуром парике. Аббат обернулся к Жюльену и

представил его. Это был маркиз. Жюльен с большим трудом узнал его: таким он