А вабиска продолжал бежать

* * *

Хвостовы сидели во дворе, возле принесенной женщины - ее лицо зак­рыли курткой. Крепкий старик с "метлой"; пожилая женщина, перевязывавшая лицо мужчине лет 40, у ног которого лежал ИПП; юноша примерно вдвое мо­ложе с самозарядным гранатометом на коленях; близняшки лет по 14, маль­чишка и девчонка, с охотничьими дробовиками; около них - совсем мелень­кая притихшая девочка. У мальчишки была искалечена и замотана чем-то левая рука - в ней еще торчал обломок стрелы крестострела, но парень то­лько молча смотрел на труп женщины.

У поисковиков убитых не было, двое оказались легко ранены. У Игоря тоже поцарапало, кроме Женьки, только одного из кадетов. Все собрались во дворе, хмуро, но не потерянно осматриваясь - такие картинки для большин­ства были не в новинку, к сожалению.

Все, подумал Игорь ожесточенно. Я разозлился. Теперь держитесь. Разоз­лился я.

- Все погибло, - глухо сказал мужчина - кровь проступала на вскипающих регенерационной пеной бинтах и тут же размывалась, темнела. - Твари... Шесть коней, техника, весь скот...

Он говорил заторможенно, почему-то не упоминая о самом главном - о мертвой жене, матери своих детей... Может быть - не хотел верить.

- Мы скинемся, - сказал один из поисковиков, тот самый лесовик в шапке. Наскребем, вернешь, когда сможешь... - потом лесовик помолчал и спросил: - Или теперь уедешь? Бросишь все?

- Нет, - коротко и ожесточенно сказал мужчина, отстраняя руки матери; голубые глаза его сверкнули. - Теперь или мы - или они, Тимоха. Или они нас в эту землю положат - или мы их в нее закопаем. Но я теперь отсюда не уйду. Это моя земля, твою мать... сейчас - еще больше, чем раньше.

Игорь присел возле мальчишки, заглянул ему в глаза.

- Давай руку.

Мальчишка безучастно протянул ее - грубо проломленную толстой де­ревяшкой древка, с растопыренными и сведенными пальцами. Он, скорее всего не дрогнул бы, даже начни Игорь тянуть обломок "по-живому". Но тот, взяв­шись у запястья, ловко перекрыл нервы и, подозвав Лизу, которая уже оказала помощь Женьке и кадету, приказал:

- Давай-ка помоги, я обезболил.

Как и всякий - пусть еще и "школьного пошива" - полевой врач, Лизка способна была работать где угодно, чем угодно и с максимальной быстро­той. Развернув полевой набор на колене, она через минуту уже ловко сра­щивала нервы, сухожилия и кровеносные сосуды, складывала обломки костей, хладнокровно копаясь прямо в ране. Мальчишка смотрел на возню в своем теле по-прежнему отстраненно, потом повернулся к Игорю и сказал, глядя ему прямо в лицо такими, же голубыми, как у отца, глазами:

- Я видел, как маму убили. Я у ворот был. Без оружия... Отец правильно сказал - мы не уйдем. Никогда.

7.

В станицу вернулись уже ближе к полуночи. К этому времени все ус­пели высказать то, что думали об иррузайских вабиска, а Игорь в полной растерянности пересказал историю со своей короткой погоней,

- Ты промахнуться не мог? - спросил Борька. Игорь предложил:

- Давай попробуем - я тебе дам отбежать на полста метров, а потом выст­релю. Один раз, больше не понадобится.

- Да это я так, в плане рассуждения, - не обиделся Борька.

- Но странно,- признал Женька. - А ты ничего такого...- он сморщил нос, - не это? Не почуял?

- Не до этого было, - признался Игорь. - Но по виду это был - яшгайан, их жрец.

- Яшгайан, - кивнул Женька. Зигфрид тоже закивал:

- Яшгайан! Он тебе глаза отвел.

- Нельзя мне, как ты выражаешься, "глаза отвести", - вздохнул Игорь. - И ты это сам знаешь. Еще скажи, что он мой РАП заговорил... Попал я в него, это точно. И не один раз.

- Они умеют выключать боль, - сказал Зигфрид. - Ты же знаешь, как. И сам умеешь.

- Умею! - хмыкнул Игорь.- Если заряд плазмы попадает в живое существо, то оно сами знаете... Я уж не говорю, что последний раз угодил ему в го­лову - ее должно было в клочки разнести... Знаете, на что это похоже? - вдруг добавил он. - На то, как срабатывает защитный доспех - поглощение излучения, тепла...

- Ну, это еще умнее, чем заговор оружия, - приговорил Борька. - Защитный доспех у вабиска - да попади он к ним, они и воспользоваться не сумеют!

- Это да, - согласился Игорь и погрузился в молчание, которое можно бы­ло расценивать сколь угодно широко...

...На аэродроме пахло сухой травой и разогретым бетоном. Столбы света из прожекторов скрещивались на дирижабле, дорожками лежали на по­ле, в этой ослепительной яркости плавала пыль. Роботы команды обслужива­ния, управляемые человеком с мускулопультами на руках, занялись дирижаб­лем.

- Ну, мы пошли, - дружелюбно сказал Ревякин, поднося ладонь к фуражке. Ка­деты тоже закозыряли. - Помоемся и спать.

Их шаги еще долго цокали по бетону. Оставшись одни, ребята начали оглядываться по сторонам, и Катюха умиротворенно вздохнула:

- Ну - дома, кажется.

- Ага, - поддержал Борька, тряхнул чубом. -- Пошли, что ли, тоже?

Они вместе дошагали до начала станичной улицы. Огней почти нигде уже не было, но школа светилась половиной окон.

- Разнесут они нам учебное заведение, - без особой тревоги отметил Же­нька. - Мы завтра будем нужны?

- Я в случае чего вызову, отдыхайте пока, - поднял руку Игорь.

Обе парочки удалились по улице, пересмеиваясь и переговариваясь. Зигфрид, со страшным похряскиваньем зевнув, объявил:

- Пойду-ка я тоже спать. Идете?

- Иди, Степ, - кивнул Игорь.

- А ты? - кадет из прошлого расстегнул две верхние пуговицы на куртке, потряс ее, охлаждая тело.

- Схожу в школу, посмотрю, как там без меня вертится.

- Так, может, с тобой? - спросил Зигфрид, но тут же снова зевнул. Игорь за­смеялся:

- Идите дрыхнуть, нечего сон на народ наводить. Я через полчаса приду.

Мальчишки тоже двинулись по улице. Игорь еще какое-то время посто­ял, наслаждаясь тишиной и полутьмой, потом повернулся и зашагал к школе.

На обочине около сливного желоба лежал футбольный мяч. Забыли... Игорь задумчиво остановился, подбросил мяч носком ноги, несколько раз пе­рекинул из руки в руку, прокрутил на пальце, стукнул оземь, поймал перед лицом. Аккуратно положил на место - пусть тот, кто забыл, найдет мяч ут­ром... Давно он в футбол не играл. А хочется.

Около школы на подъездной дороге сидел конвертоплан, стояли неско­лько человек - Игорь узнал поручика Евгеньева. Биодесантники посмеивались и перебрасывались невнятными репликами, одна из которых потонула во взрыве смеха. Игорь, подойдя, поздоровался со всеми и поинтересовал­ся, в чем дело - оказалось, что сегодня спецназ принял бой, выручая одну из групп, окруженную на северо-западе, около лесных озер.

- Вабиска заметались, - с удовлетворением заявил поручик. - Они в са­мом деле опасаются нашей работы... Мы по-тихому подлетели, высадились в лесу и атаковали их с флангов двумя группами, а в центре пустили два ро­тора на джипе - на нее и приняли тех, кто бежать рванул. Убитых нет, у поисковиков трое раненых...

- Очень хорошо, господин поручик, - искренне сказал Игорь. - Большое вам спасибо.

- Это наша работа... хотя и не совсем, - улыбнулся поручик. И, слегка по­низив голос, добавил: - Я попрошу... короче, не держите на меня зла, су­дарь, хорошо? Я явился к вам надутый, как индюк... - он снова улыбнулся. - Понимаете - задело, я же на пять лет старше...

- Ерунда, - пожал плечами Игорь. - Сейчас все в порядке?

Вместо ответа поручик козырнул.

В штабе царила вкусная деловая атмосфера. В коридоре вдоль стены лежало снаряжение, на нем спали или сидели и разговаривали поисковики двух групп. Около открытого окна над расстеленной картой, на треть сос­тоявшей из белых пятен, склонились какой-то охотник - и офицер в форме геологов. На другом подоконнике редактор "Отклика" печатал на переносном ноутбуке, по временам рявкая в окно: "Ну что там?!" В ответ неслось нев­нятное рычание, которым редактор почему-то оставался очень доволен.

Двери классов были открыты настежь. В них стояли шум и гам, Игорь прошелся по коридору, ловя обрывки разговоров:

-...кто?.. Пятерка?.. А, сейчас...

- Коль! Ко-оль! Давай сюда скорей!..

-...куда ты лезешь?!. Так, еще раз - карту!..

-... переключи. Так. Ну-ка... Пошла, пошла!..

-...Четыре, четыре, это ноль!.. Да, ноль!.. Мы на приеме...

-...тащите кофе. А ты ложись вон туда и спи, пока можно...

-...господи, заработал, наконец-то...

Игорь заглянул в один из классов. Столы с компьютерами были сдвину­ты в угол. Налево от входи, на прислоненной к стене старинной классной доске, было написано несколько объявлений, в их числе мальчик прочел весьма интересные:

"Кто привязывает лошадь около выхода в аллею? Поймаю - заставлю чистить весь парк!!!"

"Поисковики! За проходческими лазерами заходите на склад к Один­цову! Будет говорить, что нет - не верьте, есть, я сам видел!"

"Для Вали. Радость моя, ко дню рождения не жди. Мысленно с тобой."

На мамонтовых бивнях, укрепленных под потолком, покачивалось самое разное снаряжение - от курток до полевых поясов. Какие-то дряхлые сто­лы времен Первой Галактической были составлены крестом, и три человека, сидевшие на его концах, бодро орали в аппараты армейской связи. Четвер­тый, присев как-то боком, писал в блокнот.

- Где Голавлев? - спросил Игорь, останавливаясь возле столов. Тот, кто пи­сал, не переставая этим заниматься, объяснил;

- На станции электроники. В парк, прямо, первый поворот налево.

В парке было пусто, но сквозь листву горели огоньки нескольких ста­нций, временами откуда-то слышался шум, наводивший на мысли о работающей электростатической машине. Игорь неспешно зашагал по дорожке, поглядывая вокруг.

Поворот к нужной ему станции прозевать было невозможно - около не­го горела переноска, направленная на поставленный на треногу мольберт. Около мольберта сидел в глубокой задумчивости мальчишка лет тринадцати с раскрытым ящиком красок на коленях - сидел и что-то там сосредоточен­но выбирал. На мольберте был чистый лист пластика, а рядом, прислоненные к бордюру, стояли три картины.

Игорь остановился. Картины были хороши. Написанные слишком ярко и резко, но настолько полные динамизма, что это искупало ученическую стара­тельность. Игорь прикусил губу и стоял очень тихо, не сведя глаз с плас­тиковых прямоугольников...

...По дымящимся, оплавленным, горящим руинам карабкались сотни лю­дей - в старинной форме, почти без брони, в неудобном снаряжении, воору­женные древними пороховыми "абаканами" и "печенегами". Сквозь затянувшие небо дымы сияло крохотное, ослепительное лиловое солнце, нависал алый ра­спухший бок какой-то планеты. Десятки людей уже лежали на земле, падали, горели, просто разлетались в куски. Они атаковали хорошо укрепленные по­зиции, на которых возле боевых установок, изрыгающих огонь, суетились рос­лые, похожие на оборотней из сказок фигуры - скиутты. Оттуда катился вал плазмы, излучения и картечи, но люди валили вперед; ревели черные рты, безумно отблескивали глаза, и даже те, кто падал, в падении словно летели дальше... Молодой парень, горящий со спины, взбежав на гребень развалин, размахивал алым флагом с золотой свастикой - флагом Объединенной Армии Земли в Первой Галактической - лицо знаменосца дымилось, глаза кипели в глазницах, но он вскидывал знамя... Как ни странно, идущие в самоубийственную атаку люди вовсе не выглядели обреченными. Напротив - юный худож­ник поразительно точно смог передать АТАКУ - когда нет уже ни страха смерти, ни боли, ни жизни -- ничего нет, все уже не важно, кроме одного - ДОБЕЖАТЬ и бить врага наповал.

"Взятие Сельговии десантами 1б-й ударной армии", прочел Игорь внизу картины и кивнул машинально. Конечно. 21-й год Галактической Эры... Сельговия обошлась Земле в 45 миллионов убитых - слишком много даже для той войны, унесшей больше миллиарда человеческих жизней. Но после падения "восьмиугольника крепостей" скиутты, имевшие раньше в Галактике непоко­лебимую славу непобедимых планетарных бойцов - почти двухметровые неве­роятной физической силы волко-гуманоиды - стели избегать ближнего боя, а через полтора года первыми перешли на сторону Земли, заявив, что пред­почитают быть на стороне безумцев... Но от 1б-й ударной осталось полпро­цента - от собранной "по сусекам" армии, брошенной на гибель в отчаянной попытке вырвать у врага инициативу... и сделавшей это. Игорь вспомнил хроники того времени - еще моно. 20% армии составляли женщины, 35 - под­ростки младше 16 лет, несовершеннолетние даже по нынешним законам, куда более либеральным к возрасту.

Игорь вздохнул и перевел взгляд на вторую картину...

...Низкий сводчатый коридор космической базы загромождали опроки­нутые стеллажи, блоки, разный мусор. Горела половина плафонов, остальные были разбиты. Стоя на коленях, мальчишка лет четырнадцати, одетый в крас­ную ветровку, джинсы и туристские ботинки, стрелял из ИПП. Во всем - в приподнятых плечах, в задравшихся до локтей рукавах ветровки, даже в по­ложении ступней - было ощутимо адское напряжение, мальчишка корпусом по­дался вперед, словно этим хотел придать зарядам плазмы дополнительную силу. Лица видно не было - только часть скулы и подбородок, волосы встре­паны. Рядом, за опрокинутым блоком питания, сидела девчонка, чуть постар­ше - она поспешно заряжала полуавтоматический гранатомет, склоненное ли­цо с закушенной губой выдавало напряжение не меньшее, чем у мальчишки, оранжевые штаны от модного комбинезона были прожжены на бедре, голые до плеч руки - тоже в ожогах. Чуть дальше лежал скорченный, почерневший труп человека, сожженного лучевиком. В разбитую дверь на другом конце коридо­ра вламывались фигуры - приземистые, с тремя верхними и нижними конечно­стями, в угловатой броне - десантники нэйкельцев. Их нечеловеческость и вполне человеческое устремление вперед, читавшееся в каждом движении, создавали странный контраст. Передний был окутан розовой вспышкой защи­тного поля, двое за ним стреляли из странного, непривычного землянину вида лучевиков, от попаданий на стенах и потолке горел и капал металл... "Михайловская база. День б-й", - гласила подпись под картиной...

...На третьей картине было солдатское кладбище времен Галактичес­кой войны - поле, в котором клонил траву сильный ветер, веселые клочки облаков, несущиеся по небу... Ряды одинаковых пластиковых кубов - пример­но до колена человеку, насколько хватит глаз, с отпечатанными в верхней грани данными и снимкой. На переднем плане стоял очень старый, хотя и не дряхлый человек, одетый в серый костюм-тройку. Ветер развевал седые во­лосы, левая половина лица была гладкой и безмятежной - след неумелой восстановительной операции тех лет. Правой рукой старик сжигал мягкую шляпу, вместо левой был архаичный биопротез... За спиной старика, на зад­нем плане, за полем, вздымались сверкающие башни города, "по пояс" стояв­шие в кипении парков, кружились множество модных тогда минивертолетов, взлетал огромный лайнер. По дорожке, краем кладбища, неслись трое мальчишек и девчонка на новеньких (да, они тогда только появились) электро. А четвертый мальчишка стоял совсем недалеко от старика - отлично были передано, как он затормозил с разлету, оперся, ногой о покрытие - и зас­тыл, все еще смеющийся, но с неожиданно расширившимися, потемневшими глазами - и смотрит сюда, на могилы и седого человека.

"Последний ветеран Галактической," - было написано в нижнем углу полотна. И Игорь застыл, пораженный мыслью, что ведь это - БЫЛО. Что он -- был, последний из тех, кто... и Земля, Галактика - они не вздрогнули, не закричали, когда ОН - ушёл. Может быть - даже не заметили. Откуда-то вы­плыли - алые на черном - строчки, и мальчик тихо, но отчетливо прочел их:

- И бессмертные гимны,

прощальные гимны (1.)

над бессонной планетой

плывут величаво...

Пусть

не все герои, -

те,

кто погибли, -

павшим

Вечная слава!..

...Разве погибнуть ты нам завешала,

Родина?

Жизнь

обещала,

любовь

обещала,

Родина.

Разве для смерти

рождаются дети,

Родина?

Разве хотела ты

нашей смерти,

Родина?

Пламя

ударило в небо -

ты помнишь,

Родина?

Тихо сказала:

"ВСТАВАЙТЕ НА ПОМОЩЬ..." -

Родина.

Славы

никто у тебя не выпрашивал,

Родина.

ПРОСТО БЫЛ ВЫБОР У КАЖДОГО:

Я

ИЛИ

РОДИНА...

 

1. Стихи Р.Рождественского.

 

... - Хорошие стихи, - художник смотрел на Игоря, и тот его вспом­нил - Алька Вислоусов, младший брат Женьки, такой же скуластый и слегка раскосый.

- Хорошая картина, - искренне ответил Игорь. - Все хорошие, но эта - особенно.

Алька кивнул, словно не ждал ничего другого. И признался, морща нос:

- Я тут рисую по ночам. Не знаю, у меня так почему-то лучше выходит...

- А сейчас что будешь рисовать? - поинтересовался Игорь.

- А я пока не знаю... Вот посмотрю на краски, - он провел пальцами по ящику, - что-нибудь и придумаю...

8.

Зигфрид и Степка спали, когда Игорь вернулся в меблированные комнаты,- на диванах в зале. В офисе на приемном столе лежали несколько фа­ксов и телепортационных посланий, в числе прочего - факс от Дзюбы с со­общением о боевых действиях на островах Черной Чаши. Еще один был от 1-й поисковой группы - они сообщали, что вошли в контакт с некими вабиска из Иррузая, готовыми за определенное вознаграждение золотом пере­дать купеческие карты земель между Черной Чашей и Теократией.

Вещи Игоря лежали на своих местах. Он снял и положил около кровати на столик РАП. Потянулся. Странно, но спать не очень хотелось - может быть, поддерживала мысль, что выспаться можно будет завтра. Игорь решил снова пройтись...

...В нижнем зале было почти пусто. Сам Носков, отправив, очевидно, на покой свое семейство, сидел за стойкой и читал только что вышедший выпуск "Отклика" - его принес лично главный редактор, он как раз сидел у стой­ки и неспешно пил пиво. Еще тут был волостной атаман Теньков - он ел беф-строганов, запивал чаем и работал на ноутбуке. Игорь, не привлекая внимания, прошел через зал и, спустившись с крыльца, не спешно зашагал вдоль кустов.

Был третий час утра, не так уж долго оставалось до рассвета. Игорь легко побежал по тропинке - просто потому, что хотелось пробежаться, вы­жечь остаток неизрасходованной энергии. Иногда он казался себе аккуму­лятором на не вполне понятных, но мощных батареях. Возможно - вечных.

Бегом, бегом, бегом - по тропинке, за поворот, похрустывающим гравием, прыжок через скамейку, как через барьер - бегом, бегом, бегом... Игорь ока­зался уже на окраине поселка. При свете Адаманта посверкивали уложенные наземь бронещиты. В траншеях лежали резкие, черные тени. Лес стоял темной, монолитной стеной, оттуда доносились ночные звуки, но уже робко посвисты­вала какая-то птица, как бы напоминая, что утро наступает. Игорь посвистел в ответ, прислушался.

На миг ему почудилось что-то нехорошее. Да, возникло совершенно яв­ственное ощущение пристального, жесткого взгляда. Мальчик повел плечами "прислушался" снова - нет, ничего.

Тихо. Пусто.

- Зачем я пришел сюда? - спросил он вслух удивленно. В самом деле удив­ленно, Игорь мог бы поклясться, что сюда он не собирался, нечего ему тут было делать; он просто хотел пробежаться по улице, а не на окраину вы­ходить... - Интересно...

Он передернул плечами и повернулся, собираясь уходить.

К счастью, именно в эту минуту он все-таки заметил краем глаза дви­жение - всего метрах в двадцати от себя.

Краем глаза, вот в чем дело. Даже если вы подверглись очень сильно­му и умелому ментальному воздействию, сами того не заметив - вы всегда можете увидеть атакующего (если он не умеет мимикрировать, что встречае­тся крайне редко, а массово - никогда ни в одной из известных рас!), глядя не напрямую, а вкось. Так учили в лицее, и это проверялось на прак­тике.

По этому Игорь увидел вабиска. Их было четверо, и они держали в ру­ках готовые к удару ятаганы, а чуть дальше застыл коричневой утренней тенью высокий яшгайан.

Игорь мгновенно блокировал мозг, чтобы не дать даже заподозрить свою осведомленность об их присутствии. И да на секунду не выдал себя жестом, словом, движением или вздохом - продолжал шагать к кустам, насви­стывая лицейскую песенку и теперь уже отчетливо ощущая спиной, как вабиска идут за ним, почти не скрываясь. Они даже не старались бесшумно ступать, уведенные в том, что не будут раскрыты!

Ну - ладно... Он почти обрадовался такой постановке вопроса. Пусть атакуют...

Вабиска приближались почти бегом, решив, очевидно, покончить с белолицым мальчишкой парой ударов. Игорь хладнокровно подумал, что надо уз­нать, кто вывел на него эту сволочь. Неужели Уигши-Уого так быстро сориентировался? Ну да это - потом...

Размашистый удар был нанесен в шею - слева наотмашь, с явным рас­четом на то, чтобы снести голову Игорю начисто, как лишний предмет. И даже, наверное, получилось бы...

Игорь молниеносно присел, развернулся на левой пятке... Правая нога безжалостно выстрелила вперед и вверх, с хрустом проламывая грудину и вгоняя обломки ребер в легкие. Вабиска открыл глаза шире, разинул рот, чтобы крикнуть, но уже не смог, потоку что захлебнулся кровью - отлетел назад, в траву.

Игорь распрямился пружиной, вскидывая над головой скрещенные руки уходя влево. В ловушку рук попало запястье вабиска; через долю секунды его же собственный ятаган вошел сзади под спинную кость.

Расправа с этими двумя заняла менее секунды - и до такой степени потрясла двух оставшихся, что они окаменели. Тотчас Игорь прыгнул вперед - молча. Стоявший ближе беззвучно ахнул, перекосив рот - левый кулак Игоря обрушился на середину его груди, правый - между глаз, и вабиска рухнул бесформенной темной грудой, в которой больше не было ни опасности, ни да­же просто жизни.

Последний успел выхватить из-за спины взведенный крестострел и под­нять его в руке. Игорь находился в десятке шагов от него и, встретившись глазами со взглядом мальчишки, вабиска понял вдруг, что стрела, даже если и попадет, не остановит белолицего - он преодолеет эти десять шагов и убъет.

Дико вскрикнув, вабиска уронил оружие, повернулся и побежал - как-то неуверенно, словно бы контуженный ударом в голову. Поэтому Игорь дог­нал его двумя прыжками и ударом кулака перебил позвоночник.

Яшгайан! Где яшгайан?! Игорь быстро повернулся влево-вправо. И на этот раз - опоздал. Может быть, потому что думал - яшгайан побежит. А он не побежал.

Боли мальчик не ощутил - услышал довольно громкий мокрый хруст, почувствовал сильный удар в левый бок и еле устоял на ногах. Инстинкти­вно увернулся от второй стрелы. Яшгайан, стоя совсем близко, перезаряжал крестострел какими-то неуверенными движениями. Под капюшоном его одея­ния была чернота. Он по-прежнему казался тенью - но эта тень стреляла.

Игорь прикоснулся к боку - пальцы наткнулись на короткое древко стрелы. А еще через секунду стало так больно, что онемела вся левая по­ловина тела - Игорь тяжело сел в траву, задохнувшись и подумав, что сей­час умрет. Но яшгайан уже вкладывал в желоб стрелу - с широким наконе­чником, и мальчик подумал, что так умирать не имеет права. Он посмот­рел вниз - куртку пропитала кровь, текла по древку на траву. Двигаясь очень медленно - так ему казалось - Игорь достал карманный пистолет и, целясь по стволу, нажал спуск - раз, другой, третий.

Ослепительные вспышки термитных взрывов - оружие это было разра­ботано почти два века назад в отчаянной попытке ученых хоть как-то по­высить возможности порохового принципа в сравнении с энергетическим у врагов Земли - отшвырнули и опрокинули яшгайана. В третий раз выстре­лить он не успел.

Игорь уронил пистолет. Ему казалось, что наконечник стрелы, попавшей в него, сделан из огня, смешанного с ослепительной болью. Он положил обе ладони на рану, зажав древко между пальцев. Ладоням стало горячо, и мальчик увидел, что кровь хлещет потоком, заливая пальцы.

Он сумел отсечь боль и вывести ее за пределы сознания, а потом - остановить кровотечение. Но это потребовало такого напряжения сил, что Игорь уже просто не мог двигаться - сидел, дрожа и обливаясь потом, хо­лодным и липким, как дурной сон. Потом поднял глаза.

Яшгайан стоял на прежнем месте.

Он дымился. Балахон горел в не скольких местах, и в утреннем воздухе пахло горелым мясом. Крестострела у него не было, зато был тонкий длин­ный стилет с черным лезвием.

Этого не могло быть. Но - было.

То, что ощутил Игорь, был не страх - тошнотная дурнота, смешанная с дурацким удивлением.

Яшагайан что-то сказал, двигаясь вперед, как марионетка, у которой оборвали половину нитей. Игорь поднял пистолет - яшгайан то ли заскри­пел, то ли засмеялся, и мальчишка отчетливо понял, что стрелять не имеет смысла. В лучшем случае - это отсрочка, этим не уничтожить надвигающий­ся сверхъестественный ужас.

Игорь выпустил пистолет и, заведя руку за спину, достал из мягких кожаных ножен свою старинную "полевку". Он взял нож по-испански, острием к себе, но не затем, чтобы бить, а поворачивая к врагу именно торец руко­яти, в который была впечатана серебряная круглая пластинка с императорской короной и символом "РА", Солнцеворотом.

Серебро, вот что. Древнее, но признанное современной наукой средст­во против "черной" ментальности. А что перед ним именно "черное" - Игорь не сомневался. Им тоже показывали, как можно оживить - точнее, поднять - труп. Но предупреждали, что делать это можно лишь спасая жизни людей.

Двигаться надо было быстро. Через "больно", через "не могу"... Стилет - осторожно, осторожно...

Яшгайан прыгнул - странно, почти дико, словно большой кузнечик, и его прогоревшая накидка распахнулась, словно крылья. И нарвался на встре­чный удар - рукоятью в черноту под капюшоном.

Сил у Игоря хватило лишь на этот - один! - удар. Потом мальчишка пошатнулся и сел в траву, чудом не выпустив нож из руки.

Яшгайан упал, словно пустой мешок. Казалось, внутри балахона и в са­мом деле не осталось ничего.

Кровь снова потекла. А ведь это внутреннее кровотечение... Услышали в станице выстрелы, или нет?.. Интересно, сколько крови вытекло в брюшную полость? Но проклятье, неужели можно сдохнуть тут? И неужели Уигши-Уого в са­мом деле думал его убийством остановить Империю?

Он закашлялся и без удивления понял, что харкает кровью. Надо идти.

Он встал.

И пошел.

И дошел, кажется. Точно - не помнил.