Джек лондон

Эта надпись как бы доминировала над всем остальным, в том числе - над конфетными вкладышами с экранопланами, НЛО и инопланетным зверьем, которыми кадеты густо уделали стену в изголовье гамаков.

- Пойду в рубку, посмотрю, как они, - бросил Игорь, зашвыривая в нишу рю­кзак.

- Можно мне с тобой? - оторвался от своего гамака Степан. Игорь мотнул головой:

- Пошли...

...Коридор третьего этажа - с овальными дверями - был обшит планками цвета гречишного меда. В иллюминаторы заглядывало бледно-голубое утреннее небо с розовыми отблесками зари.

- Дерево? - спросил Степка, проводя на ходу ладонью по планкам.

- Полимер, - отозвался Игорь, - негорючий... Разрешите?

Последнее относилось к решетке переговорника у двери в рубку. Изнутри отозвались:

- Да, входите.

Мальчишки вошли. Степан тихонько охнул. Для новичка тут и впрямь всё было удивительно.

Весь перед рубки - треть стены, - четверть пола и столько же по­толка были сделаны из прозрачной брони, создававший эффект отсутствия. Оттуда наплывали лес и небо - только лес и небо, без конца; наплывали медленно и беззвучно, красиво и неостановимо. Слева у стены за мощной армейской станцией связи сидел кадет. Ревякин, развалившись в кресле, де­ржал одну руку на штурвале; справа от него замер над бегущими огнями приборов штурман с совсем детским лицом.

- Скорость?

- Семьдесят.

- Давление?

- Ноль семь.

- Напряжение в системе?

- По нормали.

- Доложить по кораблю.

- Все системы работают в обычном режиме.

- Давай курс.

Игорь пересек рубку и замер около Ревякина.

- Идем на Сааск, - сказал он. Кадет кивнул:

- Есть... Расчет?

- 102 норд-норд-вест.

- Давление на единицу.

- Есть.

- Поднимаю скорость на сто пятьдесят... Курс зафиксирован. Включить ав­топилот, - Ревякин легко поднялся и улыбнулся: - Все. Восемнадцать ча­сов непрерывного лёта - и мы на месте.

- Ты летал над Сааском раньше? - спросил Игорь, разглядывая экран курсографа.

- Несколько раз, - кивнул Ревякин.

- Сбить не пытались?

- Чем? - удивился кадет.

- Чем они сбили над Иппой самолет Довженко-Змая?

- Во время штурма? - Ревякин пожал плечами. - Я слышал, но слабо верит­ся. Скорей всего, просто какие-нибудь неполадки в двигателе. Что-то вроде этого, - потом помялся и добавил: - Не верю я во все эти фокусы с био­энергетикой, которые там, у вабиска, кто-то вроде бы может выделывать.

- Может быть, - согласился Игорь и выкинул ладонь в сторону лежащего на откидном столике диска с кодами.

Диск, как НЛО, перелетел через всю рубку и мягко упал на одно из сидений. Ревякин кашлянул, помотал головой. Игорь посмотрел в сторону Сте­пана.

Тот явно не замечал ничего кругом. Лицо русского из Безвременья вы­ражало всего одно, зато всеобъемлющее чувство - восхищение. Он окаменел вновь, глядя вперед.

- Он что, раньше никогда не летал? - спросил Ревякин тихо. Игорь ответил:

- Тяжелое детство, - кадет удовлетворился объяснением. - Степ, ты тут останешься?

- Что?.. Да-да...-- кивнул тот, не оглядываясь.

- Ему можно? - уточнял Игорь. Ревякин кивнул. - Тогда пошли, покажешь мне, где аппаратуру установили...

...Аппаратура для съемки стояла, как и распорядился Игорь, в носо­вом блистере, куда вела лесенка. Игорь пропустил Ревякина вперед, тот ло­вко соскользнул вниз, не касаясь ногами ступенек. Игорь слетел вслед за ним так же умело, наклонился над "прицелом" камеры.

- А ты раньше летал на дирижаблях, - сказал Ревякин, и это был не вопрос.

- Много раз, - мельком ответил Игорь, рассматривая отличное, многократно увеличенное изображение. - Высота у нас какая?

Ревякин сверился с комбрасом, связанным с рубкой.

- Полтора километра.

- Ветер?

- Встречный, несильный.

- Ясно.

Аппарат легко поворачивался на кронштейнах, послушно приближая и показывая то кроны деревьев, то какие-то тропинки в промежутках зелени, то воду лесной речушки... Потом мелькнул всадник - рысью скакал он вдоль ручья, слившись с конем.

- Вперед, МакДафф - и будет проклят тот, кто первым крикнет "хватит, стой!" - произнес Ревякин. Он смотрел в дублирующий аппарат. Игорь поинтересова­лся:

- Ты английский в школе учишь?

- Да нет, - отозвался кадет. - Я два года назад был на каникулах в ме­ждународном лагере на Зеленом Шаре, подружился там с одним парнем, Кейтом Линдеем. Он и учил, а потом я сам... Мы с ним долго визитами обмени­вались, встретиться хотели опять, а год назад... слышал про атаку сторков на Холлидей? - Игорь кивнул. - Кейт там как раз жил... Они школу оборо­няли, чтобы младшие успели убежать - почти без доспехов, с одними плазмометами против десантных машин... - кадет поморщился. - Я потом видел в новостях, уже когда сторков отбили - как трупы выносили и складывали. Почти все обугленные сильно, а он не очень, только правой руки с плечом нет и лицо справа обожжено, но видно, что Кейт.

Ревякин говорил без особой горечи. Он был хоть и мальчишка, но воен­ный мальчишка, сам не раз видел смерть и убивал и воспринимал ее, как не­что вполне естественное, плату за хорошую жизнь. Вот жил хороший парень, англосакс Кейт Линдей. Сторки напали на его родную планету, Кейт, как и было положено, взялся за оружие и защищал тех, кто слабее. Потом его убили. Жалко. Но ничего необычного и сверхъестественного. И Ревякин был понятен Игорю - разве не погибли на экзаменах его одноклассники, доказывая свое право стать лидерами? Каждый сам выбирает. Сам решает. Сам делает. Сам по­беждает или умирает. И некого тут винить, и плакать нечего.

- Ладно, поедем, - Игорь легко подскочил, подтянулся и выметнул себя на­верх. - Хорошо место обустроили... Ты там Степку не гони, пусть посмот­рит.

- Странный он, - признался Ревякин. - Никогда не летал на дирижаблях - это что, шутка?

- Да вот не доводилось ему. Но, по-моему, понравилось.

- По-моему, тоже...

3.

Степка, судя по всему, продолжал торчать в рубке. Остальные дрыхли в гамаках, добирая свое за ночной недосып. Секунду Игорь боролся со вполне идиотским желанием заорать какую-нибудь чушь вроде "подъем!", вздохнул и отказался от соблазнительной мысли.

Ему самому тоже хотелось спать, но не настолько, чтобы просто зава­литься и удрыхнуть. Тем более, что Игорь ненавидел гамаки и, если честно, предпочел бы просто спальник на полу. Но за спальником надо было лезть в ячейку - он пристегнут под клапаном рюкзака - и Игорь, покопавшись в дисках, выбрав несколько с микрофильмами книг и влез в гамак.

Странно, но первый диск оказался антологией поэзии, причем самоде­льной антологией - кто-то просто надергал отовсюду любимые стихи, не по­заботившись даже чаше всего указать авторов. Игорь "полистал" его - и на­ткнулся на одно стихотворение, заставившее его задержаться. Он прочел стихи раз и другой... а потом по своей привычке начал негромко читать вслух...

- Кто посмел тосковать о жизни? (1.)

Забудьте думать о мелком и бренном.

Номер приказа... Слушай, Отчизна...

Всем, всем, всем, чья могила - Вселенная.

Матросы, старшины и офицеры!

В годовщину славных побед наших

Флагман приказывает задраить двери

И залатать пробоины наспех.

Вакуум стылый вселенской пучины

Подкачкой насосов гнать прямиком.

Куртки заштопать - есть причина!

Бляхи драить метеорным песком.

Ровно в полночь, с ударом четвертым

Склянок Флота, мои друзья,

Идти к Земле, равняться побортно -

Парадом командовать буду я.

И, как приказано, - в полночь

Мы поручни трапов молча хватали.

Горели мы молча. Взрывались молча.

И молча сейчас к Земле возвращались...

В просторах Вселенной, запрокинув головы,

Распластав руки, открыв рты,

Мы возвращались из десятипарсековой -

А, может, и более - темноты.

Горнисты вскинули к звездам горны

И затрубили, не видя звезд:

Началась перекличка сквозь солнц чужих волны,

Слова наши солнечный ветер нес.

- Корвет "Шквал"? - Разорвало миной...

- Ребята с крейсера "Огненный Лис"?..

- А вы, с эсминца "Орлиный"?

- Мы сгорели... Рейдер-разведчик "Сюрприз"?

- Фрегат "Удалой"? - Не вернулся на базу.

- Фрегат "Заря"? - Три ракеты - в машину...

- А нас лишь двое. И без приказа

Мы смерти своей не откроем причину...

От страха съежились звезды

и в ужасе космос стонал,

Когда на расколотый мостик

Поднялся наш адмирал.

В парадной форме, спокойный

Пришел он - наш командир.

Горят на его погонах

Вега и Альтаир.

За ним адъютанты тяжко

Идут по ранжиру вслед -

Сияют на их фуражках

Эмблемы летящих комет...

Смерть второй шанс не подарит нам.

И нынче - считайте, что в гости.

Нам уж никогда не состариться,

Никогда не мерзнуть в космосе.

Поднявшись над палубной кровлей,

Мы, третье столетье подряд,

У планеты, нашей спасенной кровью,

Проводим привычный парад.

Отбой. Уходим назад мы.

Назад - в бездонные глуби.

Ложимся возле реакторов,

Падаем в башнях орудий.

Но если вам придется с врагом

Сойтись в час решающей мести,

Ждите нас - мы снова придем.

Мы придем с кораблями вместе.

Мы были когда-то. Нас нет.

Мы были...

М Ы - Б У Д Е М.

М Ы - Е С Т Ь.

 

1. За основу взято стихотворение В. Пикуля "Марш мертвых команд".

 

...Игорь отложил диск и прерывисто вздохнул. "И папа... тоже на эт­ом параде..." - бессвязно подумал он, почувствовав, как перехватило дыха­ние. И мальчик поспешно взялся за другие диски. Ему попался трофейный на­бор - тоже любительский - сторкианского произведения. Три года назад Иг­орь начал изучать язык сторков из интереса к врагам, увлекся и начал доставать литературу на нем, даже собрал аппарат для чтения распространен­ных у сторков аналогов земных микрофильмов, которые нельзя было читать с помощью обычной аппаратуры.

Попавшая в руки Игоря повесть тут же начала его страшно смешить. Это была чистой воды пропаганда. Мальчишка уже достаточно хорошо знал сторкианский, чтобы понимать идиомы, обороты речи и жаргонные словечки, без которых читать на иностранных языках не интересно и которые теря­ются при переводе, даже самом лучшем.

Речь в книге, правда, шла не о русских - главными противниками бла­городных и отважных героев "из лучших семей Первых Родов Сторкада" были вечно пьющие виски, надменные, трусливые, лживые и невероятно, просто как-то ликующе тупые англо­саксы, фамилии и имена которых автор, ничтоже сумняшеся, брал, кажется, из литературной энциклопедии - Байрон, Киплинг, Бэдадостопочтенный (о как, в одно слово - лихо!), Шелли... Своей тупостью книга просто завораживала, от неё невозможно было оторваться. Игорь сдержанно фыркал, раскачиваясь в гамаке и в который уже раз раз­мышлял о том, не кажутся ли Чужим столь же плоскими и глупыми их собст­венные образы в земной пропаганде? Хотя - вряд ли. В бесчисленных "внутренних" войнах своей истории с равными по изощренности противниками зе­мляне отточили искусство пропаганды и накопили ее колоссальный опыт - тогда как на других планетах нигде не было такого разнобоя стран, а значит - не было и подобного земному накала внутренней борьбы и нужды в столь развитой пропаганде. Отсюда - полная, даже какую-то жалость вызывающая наивность в вопросах информационной войны. Игорь поражался беспомощности подобных произведений. Хотя, конечно, штампы имелись и на Земле. Сторки - злобные, нетерпимые, трусоватые рабовладельцы и консерваторы... Джаго - почти что колдуны, совершенно чуждая нам пара техническая цивилизация... Фоморы...

Игорь резко опустил руку с комбрасом. К черту!

Неожиданно эта вспышка злости вызвала в его памяти образ отца Зи­гфрида, и мальчишка вспомнил, откуда ему показалась знакомой фамилия фон Брахтер. Точнее - штабс-капитан императорских "пластунов" - Карл фон Брахтер. Тогда, во время войны с фоморами - высадка на почти полностью оккупированную врагами Океаниду и двухмесячный марш по островам, сопровождавшийся восстаниями колонистов, взрывами, налетами, диверсиями, атаками баз и складов... Потеряв всего трех человек, штабс-капитан фон Брахтер заставил фоморов эвакуироваться со взбунтовавшийся планеты раньше, чем прибыли регулярные силы Земли... Отец Зигфрида - герой войны!.. Конечно, ему оби­дно терпеть поражения от вабиска...

"Надо все-таки поспать, - подумал Игорь, откладывая диски и закры­вая глаза. - Потом разберемся, что и как, потом, потом..."...

...Обычно Игорь спал без снов или видел плохо запоминающиеся, су­матошные и веселые цветные сны - обычные сны здорового, быстро растуще­го мальчишки, оставляющие безадресное, но стойкое чувство счастья, иногда не рассеивавшееся по нескольку часов. Но - случалось - сны были мучите­льными кошмарами, всплывавшими из пучины генетической памяти, словно странные глубоководные рыбы, никогда не видевшие света дня. Хорошее знание истории позволяло наяву определять эпохи, в которых странствовал во сне его разум - пожалуй, это было бы даже интересно, но в сновидениях все пе­реживалось, как реальность, надрывало нервы и вышибало холодный пот.

Вот и на этот раз он проснулся от какого-то - на этот раз не запо­мнившегося - жутика и сел в гамаке, обхватив колени руками и раскачива­ясь. Диски шлепнулись бы на пол, но Игорь подхватил их на лету, еще не от­крывая глаз.

- Проснулся? - негромко спросила Катька, возившаяся возле полевой печки. - К обеду.

- Степка не возвращался? - спросил Игорь, оглядываясь. Зигфрид продолжал непобедимо дрыхнуть. Борька вскрывал консервы. Женька и Лиза тоже спали.

- Торчит в рубке, - сообщила Катька. - Мы его звали, а он только мычит в ответ. Дар речи потерял.

- Ладно, не трогайте его, - Игорь выбрался на пол. - Сколько еще лету?

- Командир говорит - часов шесть, - через плечо бросил Борька. - Хоро­шо поспали!

- Поднимусь в рубку, - Игорь затянул шнуровку ботинок. - Я быстро, а вы будите этих... - он кивнул в сторону Женьки и Лизки...

...Степан в самом деле никуда не уходил из рубки. Он сидел перед огромным иллюминатором и не отрывал глаз от разворачивающейся перед ним величественной панорамы. Ревякин что-то объяснял ему, почти лежа жи­вотом на пульте.

Внизу по-прежнему были леса... но как бы более оживленные. Проплыл кусочек поля. Потом появилось селение, скучившееся под могучими деревья­ми, почти покрывшими его своими разлапистыми кронами - несколько рубле­ных, приземистых домов под крышами из серых пластов коры. Потянулась ши­рокая дорога, по ней неспешно двигался обоз - штурман поворотом вернье­ра вывел укрупненное изображение на экран и кивнул:

- Вот они, вабиска.

С искренним интересом Игорь всмотрелся, остро переживая ощущение то­го, что это не стерео запись, а живые существа, действительно едущие внизу, под дирижаблем. Самые разные инопланетяне были ему не в новинку, а вабиска внешне не так уж сильно отличались от людей Земли.

Они ехали на бурых, немного нескладных, длинноногих животных, чем-то похожих на земных лосей - гуххах, заседланных почти "человеческими сед­лами". Не очень высокие гуманоиды с неприятного на глаз оттенка и факту­ры кожей носили серо-зеленую одежду, пернатые шлемы, из-под которых па­дали длинные волосяные хвосты, выпуклые нагрудники - металлические... У каждого на поясе висела длинная сабля, очень похожая на старинные тюрк­ские ятаганы. Слева у седла крепился "крестострел" - двухзарядные арба­леты вабиска Игорь уже видел и даже держал в руках, а справа - короткое ружье с граненым стволом и ребристым прикладом. У тех, кто сидел на больших двухколесных повозках с запряженными гуххами другой породы - на бо­лее коротких и массивных ногах - ружья лежали на коленях вместе с ко­роткими копьями. Некоторые из верховых смотрели вверх - оптика приблизи­ла их странные получеловеческие лица. Для них дирижабль был сероватым пятнышком в вышине неба. Но Игорь вдруг явственно ощутил, как сразу два или три ненавидящих и изощренных разума коснулись его сознания. Степка потер висок, не отрывая взгляда от леса. Штурман поморщился. Радист взял­ся за лоб двумя пальцами. Ревякин скривился, спросил, повернувшись:

- Чувствуешь?

- Конечно, - кивнул Игорь. - Вот тебе и фокусы... - вабиска не могли, правда, навязать свою волю землянам, обученным началам аутотренинга с младших классов школы, но вызвать неприятные ощущения у них получалось. - Посмотрим, чего они стоят, - добавил мальчик и обрушил на подбирающиеся к его мозгу ментальные щупальца тяжелый "удар", "отсекая"и "давя" их.

Кадеты вразнобой одобрительно загомонили - двое вабиска на экране ме­шками повалились с седел, третий тяжело закачался в седле - ответный удар воспитанника лицея оказался страшным. Игорь жестко улыбнулся:

- Твоим же добром - тебе и челом.

- Это, наверное, офицеры-пограничники, - заметил Ревякин. Игорь кивнул.

- Я выйду на галерею, подышу, - перевел он разговор. Степка оживился:

- Я с тобой, можно?..

...- Как тебе дирижабль? - спросил Игорь на ходу.

- Здорово, - тут же, без раздумий, ответил Степан. И показал большой па­лец.

- Это как? - удивился Игорь. - Это что?

- Где? - ответил удивлением Степка. Игорь повторил его жест. - Ну, это значит... здорово. А что, у вас этого нет?

Игорь вместо ответа сложил большой и указательный пальцы в кольцо. Добавил:

- У нас вот как.

- Это же "все нормально", а не "здорово"! - возразил Степка. Игорь пожал плечами.

Они вышли на открытую галерею, защищённую ветробойными щитами. Иг­орь оперся на перила, посмотрел вниз. Степан с опаской сделал то же са­мое. Потом спросил:

- А где готовят экипажи для дирижаблей?

- Для гражданских - в нескольких ВУЗах, я не знаю, где ближайший. А для армии - в Псковском Его Величества воздухоплавательном училище. Ежегод­ный прием - 800 человек, конкурс - в пределах 20 человек на место.

- А вот эти ребята? Они будут поступать в училище? - допытывался Сте­пан. Игорь помотал головой:

- Нет, зачем? Их учат с 13 лет. Большинство пойдут унтер-офицерами в ар­мию, а лучшие получат после двух лет стажировки в войсках офицерские звания...

- Вот они где! - возмущенно завопил Женька, появляясь на галерее. - Да мы сейчас с голоду загнемся! Вы идете есть, или нет?!

4.

Игорь налил себе молока и засмеялся, глядя, как Борька и Катька пля­шут английское кантри: руки Борьки на бедрах Катьки, катькины - на плечах мальчишки, корпуса наклонены друг от друга, лица совершенно неподви­жны, Борька то и дело подбрасывает Катьку чуть вверх, делая при этом обо­рот вокруг себя. Кантри играла знаменитая группа Сумерлы - "Ясень".

- Женька, Лизок, присоединяйтесь! - крикнул Борька, не оборачиваясь.

- После обеда? Сейчас, как же, - лениво ответил Женька, перебрасывая Лизе очищенный апельсин.

- Русские и англосаксы никогда не научатся танцевать, - заметил Зигфрид.

- Только не размахивай тут скрамасаксом - тесно, а то бы я тебе показал танец с шашками, - Борька последний раз подбросил, прокрутил Катьку и они, смеясь, шлепнулись на стулья. Катька пропела:

- Тот, кто весел - пусть смеется,

Тот, кто хочет - пусть добьется,

А тебе еще придется

Провожать меня домой! - и толкнула Борьку в бок. Тот в ответ обнял ее за плечи и чмокнул в уголок губ.

Из рубки пустили на экран панораму местности внизу. Она станови­лась все более обжитой, и ребята с интересом наблюдали за чужой и враж­дебной жизнью.

- Может, постреляем, раз уж залетели? - поинтересовался Ревякин, не появ­ляясь на экране. - У меня есть бомбочки.

- Нет, - отрезал Игорь, раскладывая на столе кроки, составленные одной из его групп и полученные перед самым отлетом. - Это ведь еще не Иррузай?

- Нет, ничейные леса, - согласился Ревякин. - Но они их осваивают.

- Был здесь? - спросил Игорь у Борьки. Тот засмеялся:

- Я следопыт, а не самоубийца. Южнее - был частенько.

- Поднимись-ка за предел визуальной видимости, - приказал Игорь по-пре­жнему невидимому кадету.

- Есть, - отозвался тот. Игорь покусал губу. Снова и снова всплывала в памяти история из отчетов, которые им дали. Генерал-губернатор утверждал прямо, что ОНИ в самом деле сбили один из его самолетов, остановив двига­тели - тот упал на окраине Иппы. Лет пять назад один из старшеклассников в лицее - позже он ушел служить куда-то в спецслужбы - показывал фокус: сознательно, усилием воли, пережигал на расстоянии любой элект­роприбор, даже защищенный от всех мыслимых и немыслимых воздействий...

Взгляд Игоря снова скользнул по развеселившимся под музыку товари­щам. Сейчас у них, что ни говори, просто приятная, интересная прогулка. А как они проявят себя в настоящем деле? Хотелось бы знать заранее...

- Используем для разведки вертушки? - спросил он, отгоняя озабоченность и угадывая неясное желание Борьки. - Это проще всего... - он переждал шумное одобрение и предупредил: - Только не опускаться ниже полукило­метра. Не хочу давать вабиска даже малейший шанс свалить хотя бы одну из наших машин.

* * *

Здание Крылатого Совета в Сааске было достроено еще в те незапа­мятные времена, когда вера Священной Птицы была лишь одной из десятка вер, существовавших у предков нынешних вабиска - не менее четырех тысяч лет назад. Специалистов это здание, виденное ими на голографиях разведсъемки, поражало сходством с романскими храмами древней христианской веры Земли - приземистые стены с узкими окнами-бойницами поддерживали тяжелый, мрачный купол, украшенный огромной - сотня метров в размахе крыльев - бронзовой фигурой Священной Птицы.

Широкую аллею, ведшую к главным воротам, окружали статуи праведников, мучеников, погибших от рук иноверцев в дни борьбы за истину, окончивше­йся победой Священной Птицы и ее смиренных слуг во всех северных зем­лях. Посланцы Священной Птицы на земле - яшгайаны - воодушевив вабиска Севера, успешно распространяли веру на юг, в дикие племена, попирая замы­слы Пещерного Змея и уничтожая его земных слуг. Уже подготавливалась священная экспедиция в просторы внешнего моря с целью поиска новых зе­мель, новых обращенных в веру. Пали ереси, одно время раздиравшие единст­во вабиска, ослаблявшие могущество государств Севера - очищенные огнем души еретиков вознеслись к Священной Птице, в ее гнездо. Города вабиска богатели - от Кухлона на востоке до Майтана на западе, от Шаилли на се­вере до Иппы на юге...

И вдруг все изменилось. Пещерный Змей обрушил на вабиска полчища своих бледноликих, надменных слуг, чьи лица были невыразительны, словно камень, сквозь чьи глаза просвечивало небо. Деловито, оскорбительно не об­ращая внимания на вабиска, они стали покорять земли - сначала на восто­ке, потом - все дальше и дальше, переваливая горные хребты, двигаясь к мо­рю, которое называли они Черной Чашей. В лесах и степи расползались они, словно страшная болезнь, словно мор, невероятно быстро на чудовищных ма­шинах. Они прельстили души многих правителей и переманили их на свою сторону земными благами. Они рубили лес, строили дороги, селились везде, где ступала их нога, уничтожая тех, кто сопротивлялся, с обидной легкостью из оружия, дарованного им их господином Пещерным Змеем. Они множились и плодились, и вместо каждого убитого появлялись десять живых: таких же надменных, с таким же оружием, на таких же машинах или сильных, быстрых, злых и выносливых животных - конях. Они захватили Иппу, убили святых яшгайанов и сожгли посланный на выручку флот. Они перерезали древние то­рговые пути. Их корабли плыли по воздуху и бросали гром, взрывавшийся в сотни раз сильнее пороха. Наконец совсем недавно бешеный ненавистник Священной Птицы, убийца с прозрачными глазами, Йовженко-Змай, взял и сжег дотла Кухлон, поднял над ним черно-желто-белый флаг своей страны, как он сделал это несколько лет назад с Иппой.

Так думал Уигши-Уого, стоя на галерее, опоясывавшей купол, Глава Крылатого Совета был одет, как обычный офицер-пограничник - один из тех, среди кого он начинал... и кем хотел бы остаться. Но вера и земля были в опасности, и он принял на свои плечи груз забот о будущем вабиска.

Он несколько раз видел Довженко-Змая и ненавидел его. Тот убил его лучшего друга, Исабана, защищавшего Иппу. Но Друзья открыли Уигши-Уого - не от Довженко-Змая сейчас исходит основная опасность Иррузаю. И яшгайаны подтвердили это - они ближе всех общались с Друзьями и хорошо их понимали.

Уигши-Уого смотрел глазами орла всего минуту назад. Он видел свинцово-серый, медленно и бесшумно плывущий корабль. Его мутило - так вели­ко было впитанное с молоком матери отвращение к таким вот механизмам, рожденным в кузницах Пещерного Змея силой совращенного им разума земных существ! Такие встречались и среди вабиска - сколько пришлось выкорче­вывать разных "изобретателей", жаждавших разрушить порядок, данный Свя­щенной Птицей? А тут еще эти...

А потом... потом он увидел ЛИЦО. Лицо бледнолицего мальчика, смеюще­еся, веселое лицо... но уже отмеченное этой жестокой надменностью. Маль­чишка не видел орла, не ощущал его, хотя Уигши-Уого мог бы поклясться, что тот может ощутить птицу.

Они хотят составить подробные, хорошие карты северных земель. Гла­ва Совета прищурился. Он помнил, как тогда, в дни падения Иппы, не задолго до этого события, были захвачены бумаги Совета. И как пала Иппа, а прише­льцы расселялись по всем берегам Окубоно - Черной Чаши - почти до са­мых границ Иррузая.

Яшгайаны могли бы остановить скверные двигатели воздушного кораб­ля. Но они же сказали, что корабль не упадет - он наполнен газом, который поднимает вверх, дерзкое, нечистое изобретение! Лет пятнадцать назад один безумец в Аллогуне взлетел на мешке, надутом горячим воздухом. Хорошо еще, сам разбился, иначе не миновать бы ему костра...

Уигши-Уого подумал - в который раз - что много бы дал за хотя бы одного пленного белолицего. Его люди дважды приносили мертвых, но живого - ни единого. Жаль, очень жаль... Он много раз наблюдал: глазами какой-нибудь птицы жизнь этих существ в их городах и поселках - странную, но не ­непонятную; шумную, суетливую, пугающе-отталкивающую, но вполне естественную в желаниях, стремлениях и действиях... Похоже, у этих жутких тварей была некая общая цель - вроде служения Священной Птице для вабиска. Служение Пещерному Змею? Уигши-Уого нигде не видел его молелен, но не исклю­чено, что они скрывались под землей - множество белолицых входили в ка­кие-то подземелья и выходили оттуда. Временами Уигши-Уого впадал в грех любопытства - ему очень хотелось узнать, что же там, под землей? Или по­нять, чем занимаются все эти существа на улицах. Ничем хорошим, конечно, а все-таки интересно.

Уигши-Уого посмотрел вниз, на крыши Сааска, на узкие улицы и шести­гранники площадей со свечками фонтанов. Неужели они могут придти сюда? Но как их не допустить? Что противопоставить их силе? Когда недавно он заставил их убивать друг друга, он испытал триумф. Но где они, плоды того успеха? Белолицые над Сааском. Они не перерезали друг другу глотки, не начали междуусобную войну. Они прилетели в Сааск.

На миг Уигши-Уого охватило омерзительное чувство беспомощности - ему вдруг показалось, что он по грудь провалился в ледяную трясину. Та­кое с ним было лет двадцать назад, когда он только-только стал офицером. На западных границах... Воспоминание было настолько отчетливым, что Уиг­ши-Уого тяжело перевел дыхание.

Что же делать, что?!.

5.

- Над Сааском облачность. Нижняя кромка - три километра, мы над са­мым краем облаков, - Ревякин повел рукой так, словно:все облачное вели­колепие, через которое плыл дирижабль, было его личной вотчиной. Очевидно, в каком-то смысле он так и думал.- Спускаться будем?

- На вертолетах, - тон Игоря был приказным. Все - и экипаж, и группа - собрались в рубке. - Женька летит со Степаном, Борька - со мной.

- Машин же четыре! - возмутилась Катька. Игорь вообще никак не отреаги­ровал, и девчонка увяла - от смуглого черноволосого парнишки исходило ощущение непререкаемой властности...

...- Всем покинуть ангар, - Игорь уселся на обтянутое мягкой ко­жей кресло, - экипажи - по местам, - и, одной рукой задвинув дверцу, дру­гой нахлобучил, легкую гарнитуру. - Рубка, открыть аппарель.

Послушный ловким движениям пальцев, Ка262дробь ожил, ангар наполнил свист винтов. Женька из соседней машины махал рукой и улыбался. Аппарель выдвинулась, закрывавшие ее створки разъехались влево-вправо, открыв мо­розную бледную пропасть без краев и дна. В разрыве облаков - словно на­несенном исполинским клинком - остро сияла одинокая звезда. Звезды днём - вот что такое высота!

- Аппарель полностью открыта, взлет разрешаю, - послышался голос Ревякина.

-Я - Игорь, взлетаю, - Игорь двинул вертолет к выходу, вывел на аппа­рель, поднял и двинул вперед. Дирижабль начал быстро удаляться, потом ушел вбок - Игорь начал снижаться, одновременно закладывая вираж. На мгновение мелькнул срывающийся с аппарели вертолет Женьки, увенчанный размы­тым серебристым кругом вращающегося несущего винта.

- Нижняя кромка облаков - сто метров, - доложил Борька.

- Выхожу из облачности, - ответил Игорь, работая шаг-газом. Тучи словно сдуло вверх и назад - и Игорь хмыкнул непонятно: внизу на несколько километров раскинулся Сааск. С первого же взгляда было видно, что город большой и богатый. Чем-то он напоминал голографии-виртуалки Теночтитлана или Куско с дисков по истории культур.

- Снимай, - отрывисто бросил Игорь. Борька склонился над установленной камерой. Игорь повел

вертолет широким зигзагом, захватывая как можно бо­льшую площадь. Он не снижался, любуясь великолепной панорамой.

В центре города высился большой, мрачный храм, осененный крыльями венчавшей его купол чудовищной птицы. Игорь буквально ощущал тяжелое ментальное напряжение, буквально расползавшееся из него по всему городу. Казалось, что смотришь на клубок брачующихся змей - интересно и мерзко. И... еще что-то такое... что-то... непонятное...

- Орлы, - сказал Борька. Игорь повернул голову. Борька, оторвавшись от камеры, внимательно следил за несколькими очень большими птицами, приб­лижавшимися с севера. - Три... четыре. Крылья по два метра в размахе ка­ждое, гиганты из приполярных гор. Я раньше про них только слышал... Красотища!

- Игоряха, видишь?!- встревоженно ожила аппаратура. - Они под нами! Здо­ровенные твари! Что делать?!

- Стрелять? - спросил уже Борька, выгибаясь на сиденье, чтобы быстро пе­ревалиться в салон, где стояла небольшой ротор.

- Подожди, им там виднее, - Игорь кашлянул. - Жень, дай по ним пару раз сверху, свернут? - он вывернул шею, глядя на второй вертолет, идущий на полкилометра выше сзади. В его дверях возникло и запульсировало острое копье бледного пламени - беззвучно.

- Разошлись, - сообщил Борька. - Степка одного срубил, но они разошлись

От одного из орлов и в самом деле остались только перья, медленно падающие вниз. Остальные растянули строй, продолжая двигаться на верто­лет. Конечно, от них легко можно уйти... но ведь этого, похоже, кто-то и добивается - прогнать вертолеты из городского неба!

- Жень, гробь их всех! - скомандовал Игорь, делая горку со снижением - вертолет тонко запел от неожиданной перегрузки.

Степка вновь открыл огонь. На этот раз Игорь различил его самого - он нагнулся над ротором, разворачивая стволы, брызжущие пламенем. Орлы ле­тели вниз кровавыми клочьями - один за другим, Степка рубил отлично, со сноровкой природного солдата освоив незнакомое оружие. Впрочем, кажется, в его время были похожие штуки, только пороховые, конечно...

- Прикрывайте нас и дальше, - приказал Игорь, - мы продолжаем съемку. Я снижаюсь до полутора, километров.

- Прикроем, - пообещал Женька.

- Снимай, снимай, - поторопил Игорь, снижаясь. Внизу, над двойной рекой - между руслами было всего километра два - изгибались дугами красивые мо­сты, словно целиком отчеканенные из ажурного металла. С обеих сторон мо­стов высились какие-то несерьезно-красивые башни с широкими крышами, ярко сиявшими на солнце.

Крыши вдруг заволокло серым густым: дымом, ветер рвал его клочьями и разносил в стороны.

- Стреляют! - с хохотом прокричал Борька. - С крыш стреляют, смотри, Иг­орь, пушки на поворотниках!

Игорь склонился к экрану наблюдения и увидел фигурки в темно-си­нем, суетившиеся около длинных труб, установленных под углами в 45 градусов на по­воротных колесах - по четыре штуки, на все стороны света.

- Против нас изобрели, - сообщил Борька. - ПВО! Смотри, как лупят! Не до­станут... Давай я в ответ резану?

- Давай, - осклабился Игорь, не поворачиваясь. Борька ловко кувыркнулся назад.

И тут вырубились винты.

Вырубились разом. Погасли огоньки пульта. Откачнулись на ноль и за­мерли стрелки и уровни.

Никогда в жизни Игорь не знал, как это страшно - когда вот такая тишина туманным призраком вваливается в кабину вертолета. Молчание вин­тов. Шум города внизу. Стрекот винтов второго "ка" наверху. И все это - уже не для тебя. Потому что сейчас машина грохнется, как сундук, и нечего будет даже выволакивать из раздрызганных по камню площади горя­щих ошметков.

В лоб кабины ломилось белое небо.

Игорь обернулся.

Расширенные, невероятно огромные и остановившиеся глаза Борьки.

Белые руки на рычагах управления ротором.

Белые с синевой губы.

Слово-выдох:

- Катапультируйся...

Все решали даже не секунды. Но у Борьки не было и секунд, чтобы вновь перемахнуть к себе в кресло - в спасительное кресло с катапуль­той. Однако для выпускника лицея время шло медленней. Самую капельку - но медленней.

Левая ладонь врезала по кнопке ротации. И падение так и не нача­лось - вертолет полетел к земле, как планирующий лист, опираясь на выбро­шенные закрылки. Правой Игорь сцапал, не поворачиваясь, Борьку под мышки и, притиснув к спинке своего кресла, локтем вдавил кнопку катапульты, ра­здавив пластик, прикрывавший ее и крикнув:

- Держись!!!

Коротко рявкнули пиропатроны. По широкой дуге улетел прочь бумерангом обвисший винт. Крякнув, начетверо расселась крыша кабины, и кресло с двумя мальчишками швырнуло вверх на полсотни метров - прочь от верто­лета, в небо, в спасение... по крайней мере - на время.

Кресло начало заваливать. Борька висел сзади гирей, и Игорь с усили­ем погасил боль в вывернутой, как на дыбе, руке. С треском выбросило вверх "крыло", оно раскрылось...

- Перебирайся... - процедил Игорь, выдвигая ногу, как ступеньку. - Удер­жу.

Рука Борьки вцепилась в куртку на груди, захватив кожу. Он перева­лился на колени Игоря, и тот обнял его, притиснул к себе.

- Ребра сломаешь, - процедил Борька. У него по-прежнему было белое ли­цо. - Куда дальше?

- Держись за меня сам, - приказал Игорь. - Крепче держись, ну?! - при­крикнул он, и Борька вцепился в ремни на груди Муромцева, а тот задергал управляющими петлями, но парашют с двойной нагрузкой тянуло к земле, он не слушался команд.

- Жаль, мы пушки в дирижабле оставили, - сказал Борька. Он горячо дышал Игорю в висок. - Попробуй на площадь сесть, там нас и с одними эрпэпэ не сразу возьмут.

- У меня РАП, - напомнил Игорь. - И три обоймы, - мозг бешено работал, просчитывая варианты хоть какого-то выхода со скоростью компьютера.

- Они охренели! - вдруг заорал Борька. И, рискуя сорваться, замахал рукой: - Уходите, уходите!

Игорь похолодел. В полусотне метров от них сидел в "беседке" Степка. В руке он держал ремни спасательной системы. Очевидно, Женька маневриро­вал вертолетом - Степка медленно приближался, ветер трепал его брючины и волосы, мальчишка жмурился, но не отворачивал лица с плотно сжатыми губами.

- Прочь! - гаркнул Игорь. - Собьют к!.. На дирижабль!

Степка ответил бессмертными неприличными жестами. Потом двумя дви­жениями соединил систему спасения с ремнями кресла.

- Собьют же, дурак! - прохрипел Игорь.

- Если собьют - то всех вместе, - Степка оседлал спинку и погасил купол резким, умелым рывком (и когда научился?!) Через секунду вся связка попол­зла вверх, подтягиваемая лебедкой.

Они перевалились в салон и, отстрелив кресло, долго провожали его взглядами, пока Женька, нимало не заботясь о том, что подумают вабиска о его смелости, отвесно уходил в облака, к дирижаблю.

- Снимки пропали, - сожалеюще сказал Борька.

- Веселая тут у вас жизнь, - убежденно заявил Степан.

Игорь ничего не сказал - расстегнув куртку, он рассматривал синяки на груди. Потом вынес вердикт:

- Щиплешься, как девчонка, - и, приложив ладони к синим с алым полосам, быстро убрал их.

- Я пока летать не научился, - напомнил Борька, - и не очень хотелось учиться... - потом вздохнул и добавил: - Спасибо тебе.

Игорь молча отмахнулся. Он был зол - злость пришла неожиданной и резкой волной. Фактически, вабиска безнаказанно посмеялись над ним - зе­млянином, русским, дворянином. Ну что же: "Империя получила урок - империя благодарит!" И все-таки утешаться этим было трудно. В первой же операции он потерял вертолет. И отснятые материалы. Пусть и не очень важные - но это ЕГО материалы!!! ЕГО!!! Проклятье!!!

Ну ничего. Они поплатятся. Все.

6.

- Я унижен.

Они сидели в своем отсеке вокруг стола. Сказанные Игорем слова со­вершенно не соотносились по смыслу с тем холодным, равнодушным тоном, которым он их произнес. Остальные запереглядывались - они росли в мире Империи и хорошо знали, что означает такой тон в устах дворянина.

- Давай гульнем, - предложил Борька. - Я ходил до их первых поселков, дорогу знаю. Наши не откажутся, ребят из Водопадного свистнем. Полсотни соберется...

- Я столько же приведу. Сразу, - вмешался Зигфрид. - Наши злые. Сильно. Пойдут с охотой.

- Ну вот - сотня! - горячо продолжил Борька. - Подойдем ночью по реке, там можно по реке... Так насуем, что только мусор останется!

План не был абсурдным. На всех планетах, где местные жители были конфликтны, молодежь время от времени устраивала погромные рейды на их территории. Кое-где этих ударов туземцы боялись больше, чем ополченцев, охраны дворянских латифундий и даже регулярных войск. И власти и роди­тели посматривали на это сквозь пальцы.

Игорь сам в таких развлечениях, разумеется, не участвовал, но какое-то время серьезно обдумывал предложение, двигая по столу ТБ и словно пересчитывая стволом заклепки в кристаллическом алюминии покрытия. Потом покачал головой:

- Нет, не сейчас. По крайней мере...

- Игорь! - это включился экран связи. Лицо Ревякина было напряженным. - Сигнал с фермы Хвостовых, десять минут лета... Атакованы бандой вабиска!

- Мать!.. - выругался Борька, вскакивая. - Говорили же им - далеко посе­лились...

- Отставить мат! - Игорь повернулся к экрану: - Вылетаем!.. - поворот к девчонкам: - Вы... ладно, со всеми.

* * *

К самой ферме подлетать не стали. Вабиска при виде вертушек могли разбежаться, а гоняться за ними по лесу никому не хотелось - высадились за целый километр, оставив вертолеты в лесу и уповая на одно: что ферма продержится.

У кадетов были обычные армейские ИАП ИжОН-94, эрпэпэ, оказался еще и переносной мелкокалиберный ротор "метла". Кроме того, все расхватали те­саки.

Игорь не пренебрег ни авангардом, ни арьергардом, ни фланговыми до­зорами, оставшись в центре сам с девчонками и одним из кадетов. Отряд двинулся бегом, ориентируясь на посвистывание Борьки, возглавлявшего ава­нгард...

...Ферма Хвостовых в самом деле еще держалась. Пристройки горели, частокол в нескольких местах был проломлен и тоже полыхал, из труб раз­вороченного пороховой бомбой артезианского колодца били струи воды. Страшно кричал конь - или раненый, или сгорающий. Около разбитых - тоже бомбой - ворот лежали два собачьих трупа, все в крови. На полудороге от леса к воротам - Игорь ощутил холодок не коже, волосы на затылке зашеве­лились - вытянулось тело женщины с разрубленной головой. Очевидно, вабис­ка. каким-то образом застали ферму врасплох и ворвались во двор раньше, чем по ним начали стрелять. Но жилой дом - не рубленый, как в станице, а из мощных гранитных блоков, двухэтажный, на высоком глухом фундаменте - держался. Облицовка догорала, но ни стены, ни черепичная крыша не подда­лись, окна перекрывали броне ставни. Из-за них - во все стороны - стреля­ли не меньше пяти стволов, в том числе - такой же ротор, как и спешащих на помощь кадетов.

Часть вабиска стояла у стены с внешней стороны, через проломы об­стреливая дом из ружей. Толстенные бревна частокола надежно защищали и от плазмы, и от картечи ротора. Остальные, наверное, были во дворе. Скорее всего, никто из них не представлял, что двор для них превратится в лову­шку.

Отряд Игоря рассыпался по дуге, готовя оружие. Борька вдруг коснул­ся плеча Игоря, указал на противоположную сторону вырубки. Там быстро пе­ремещались какие-то люди - явно земляне с оружием. Можно было даже не выяснять, кто это такие - в такой ситуации они могли быть лишь союзни­ками.

Женька режуще, страшно засвистел по-казачьи, завыл, заухал, как леший. Звук был настолько жутким и диким, что вабиска около частокола присе­ли, озираясь. Если у них и были подготовленные ментально бойцы - то они все равно прошляпили, крепко прошляпили, увлеченные близостью победы над ненавистными белолицыми. И в следующий миг на них обрушилась лавина ог­ня.

- Уррраа! - заорал Игорь, чтобы дать осажденным понять - помощь пришла. С другой стороны вырубки зычный мужской голос ответил:

- Ура! Россия, вперед! - и тоже послышались выстрелы плазмометов.

- Броском к забору! - крикнул Игорь, стреляя с вытянутых рук веером. Вскочил, побежал, на бегу разрядил подствольник несколько раз, бешено де­ргая помповый затвор - гранаты влетали в проломы и рвались во дворе.

Рядом басовито прогудела стрела из крестострела. Игорь их видел - угодит в легкий жилет, прошьет насквозь, лучше здешней пули, а он даже без жилета... Второй раз вабиска выстрелить не успел - Степка превратил его в пылающие ошметки точным выстрелом.

Это было соревнование по бегу, и земляне его выиграли - успела к проломам раньше, чем вабиска, опомнившись, заняли их изнутри. Теперь двор фактически пристреливался во всех направлениях, спрятаться в нем было негде. Из окна второго этажа высунулся, развернулся и победно заметался в чьей-то руке имперский флаг.

Во дворе было полно трупов. Вабиска перебили всю скотину, которая то ли разнесла двери пристроек, то ли кто-то успел ее выпустить. Как раз когда Игорь заглянул во двор - провалилась в огненном вихре крыша од­ного из сараев.

Вабиска не начали метаться. Они отстреливались, но это уже не имело смысла. Не человеческие, но искаженные почти человеческими гримасами отчаянья и ненависти лица все реже мелькали по двору.

- Не лезть в рукопашную!.. - рявкнул Игорь, видя, как Зигфрид, перекинув за плечи ИПП, потянул из мохнатых ножен скрамасакс. - Огнем дави?

Кто-то прокричал во дворе длинногласную команду - и вабиска вдруг сбились кучкой и, отчаянным броском преодолев расстояние до частокола, полезли в проломы с улюлюкающим воем. Из-за дома выбегали люди в полу­военном, и до Игоря наконец дошло, что это один из его собственных отря­дов - поисковики на бегу выхватывали тесаки и топоры.

Здоровенный - редкостно здоровенный - вабиска перепрыгнул через кучу горящих бревен, занося ятаган. Зигфрид внезапно метнулся вперед, что-то неразборчиво выкрикнув, сверкнул его скрамасакс, и вабиска рухнул в огонь, содрогаясь всем телом - германец вмах перерезал ему горло одним неуловимым ударом. Другой, подбегая следом, замахнулся уже на Зигфрида - Игорь выстрелил поверх спины пригнувшегося германца из "ижа", вабиска вспыхнул, разлетаясь на куски. Германец откатился в сторону через плечо, третий вабиска разрядил длинный пистолет - Игорь успел уйти влево, вы­стрелил, припав на колено, но промахнулся, и вабиска замахнулся ятаганом. Игорь ударом ноги в горло смял гортань... Следующим к пролому подбегал уже лесовик - в лисьей шапке, с широким топором в одной и промысловым дробовиком - в другой руке, крича:

- Не зашиби, командир! - причем без насмешки.

- Игорь! Игорь! - истошно заорал Женька. - Уходит же, скот! Уходит!!!

Игорь обернулся. Женька метров за полсотни стоял, согнувшись попо­лам, зажимая ладонью правое плечо и выронив ИПП - а через вырубку к ле­су бежала фигура в длинном коричневом одеянии. Как-то так очень резво бежала...

- Держи! - Игорь перебросил ИПП лесовику и, на бегу выхватывая из кобу­ры РАП, кинулся наперерез. Мельком крикнул:

- Что с тобой?!

- Беги, беги! - замотал головой Женька, к которому уже подскочила Лизка.

Игорь наддал. На бегу выстрелил дважды - больше для острастки, чем надеясь попасть. Да и зачем? Он все равно догонит этого бегунка, тем бо­лее, что тот, наверное, уже дрищет на бегу от страха. Бежать для Игоря бы­ло так же привычно и легко, как и идти. Настоящий атлет, он мог без особых проблем загнать лесного зверя - оленя, например.

Но - странно! - расстояние не сокращалось, а "коричневый" почти до­бежал до опушки. Рисковать потерять его в лесу не стоило - Игорь, с разбегу рухнув на колено, задержал дыхание и выпустил один за другим три заряда.

Он знал, что попал. Ну, во-первых, потому что нельзя промахнуться из такой штуки, как "Тула-Баранников" с расстояния в полсотни метров. Да он бы и ни из чего не промахнулся, хоть из игровой реплики древнего крем­невого пистолета... Более того, он видел, что попал - балахон окута­ло пламя, хозяин одеяния заспотыкался, но... но не упал, а канул в подле­сок.

Изумленно-яростно взревев, Игорь десятком прыжков покрыл расстоя­ние до кустов и еще четырежды выстрелил по мелькавшей неподалеку фигу­ре.

- Попал! - крикнул он, будучи на этот раз абсолютно в этом уверенным. Но "коричневый" помчался дальше. Буквально обомлев, Игорь, тем не менее, выстрелил еще раз, целясь в голову - и увидел, как капюшон вспыхнул не­стерпимым сиянием разряда.