Глава одиннадцатая. Отдых напрасен. Дорога крута

 

 

Отдых напрасен. Дорога крута.

Вечер прекрасен. Стучу в ворота.

 

Дольнему стуку чужда и строга,

Ты рассыпаешь кругом жемчуга.

 

Терем высок, и заря замерла.

Красная тайна у входа легла.

 

Кто поджигал на заре терема,

Что воздвигала Царевна Сама?

 

Каждый конек на узорной резьбе

Красное пламя бросает к тебе.

 

Купол стремится в лазурную высь.

Синие окна румянцем зажглись.

 

Все колокольные звоны гудят.

Залит весной беззакатный наряд.

 

Ты ли меня на закатах ждала?

Терем зажгла? Ворота отперла?

 

28 декабря 1903

Александр Блок. «Стихи о прекрасной даме»

 

 

— Все, нет моих сил, иди сам в бар, — мрачно произнес Шип, войдя в дом и сбросив рюкзак у порога.

— А зачем в бар? У нас перекусить нечем? — Вадим измотался не меньше Шипа, хотя причин усталости не понимал.

— Ты что, с правилами не знаком, без доклада дяде Сене нельзя. Но не обязательно мне, у тебя лучше получится. Я тут пока вещи разложу. — Шип неожиданно так устал от похода, что не нашел в себе сил пойти даже в бар.

Вадим тяжело вздохнул, но, прекрасно понимая, что неписаные правила лучше не нарушать, отправился в бар.

Он медленно, словно ожидая подвоха, открыл дверь и прошел внутрь. Поздний вечер в баре был горячим временем, и на Вадима никто не обратил внимания. Помня строгое предупреждение Шипа, Малахов первым делом подошел к бармену и сказал, что хотел бы доложиться дяде Сене. Циркуль степенно кивнул и предложил пока выпить пива у стойки. В баре свободных мест не было. Вадим с удовольствием сделал первый, большой глоток пива. То ли он уже привык, то ли просто после Зоны у него изменились ощущения, но пиво показалось очень вкусным. Или опять Циркуль налил гостю эксклюзива. Не успел Вадим глотнуть пива второй раз, как к нему подошел человек и предложил пройти к дяде Сене. Малахов хотел оставить пиво на стойке, но потом вспомнил, как Лямблий еще пару дней назад ходил на доклад к Сене с пивом, взял с собой бокал.

— Ну, садись, садись. — Дядя Сеня весело улыбался. — Впервые вижу человека, который, войдя в Зону на два шага, столько шуму наделал.

— Да какой там шум. — Вадим и не сомневался, что Сеня знает все подробности их путешествия и что доклад — это скорее всего просто ритуал. — Так, пришлось отбиваться подручными средствами. Это же не криминал?

— Ну, тут я, конечно, немного виноват, — покачал головой дядя Сеня. — Надо было сразу по сети кинуть, что Шип на меня работает. Ну а Сип редкий отморозок, надо будет им заняться. Нашли что-то?

— Ну, больше потеряли, чем нашли. «Ночную звезду» одну. Но зато четыре артефакта от Сухого, что он на память оставил, там бросили. Да и не смогли до «Янтаря» дойти.

— Ну, такие находки только для баловства. А ты мне лучше скажи, ты ведь Байкаловым интересуешься? — Дядя Сеня глянул жестко, с подозрением. — Мне говорил народ из бара…

— Да, — не стал скрывать Вадим. — У меня есть к нему один личный вопрос.

— Ну, это твое дело, зачем он тебе. Но сам факт, что ты, человек, пришедший оттуда, — Сеня ткнул куда-то за спину большим пальцем, — знаешь о существовании этого типа и, более того, хочешь его увидеть, — крайне интересен. Мы с тобой потом еще поговорим об этом. Давай отдыхай, ты же завтра, я так понимаю, опять идешь?

— Надеюсь, — ответил Вадим и встал из-за стола, не забыв свой пустой бокал.

Он вернулся к стойке и попросил еще. Циркуль, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, налил пива и поставил перед Малаховым рюмку с водкой, накрыв ее соленым огурцом.

— От заведения, — произнес Циркуль, не глядя на Вадима, в ответ на его удивленный взгляд. — Потом к Малче иди, она ждет уже. Ее, кстати, Наталья зовут.

 

Вадим без труда нашел жилище Малчи, ее домик уютно устроился в дальнем конце поселка. Сразу можно было догадаться, что здесь живет женщина. Газон перед домом был пострижен, то там, то здесь среди травы торчали аккуратные розовые кусты. А по стене над окном вился удивительный экзотический плющ. Входная дверь была покрашена трогательной розовой краской и разрисована вручную ромашками.

— Да заходи! Там не заперто! — Из-за двери Малчиной обители тянуло чем-то вкусным, скорее всего там жарили картошку на подсолнечном масле. — И плюнь на эту вазу!

Малахов осторожно открыл до конца входную дверь и вошел в освещенную тусклым светом прихожую.

— Наташа, какую вазу? — удивился он, не найдя в прихожей не только вазы, но и вообще никакой мебели.

Хозяйка вышла в коридор. Она вытерла ладони передником и осмотрелась.

— Да, действительно… — улыбнулась Малча. — А ведь было бы классно — входит кто-то, я ему говорю про вазу, и она падает на пол.

— Ты «Матрицы» пересмотрелась, — изрек мрачно Малахов.

— Да зачем мне «Матрица», пойдем, я тебе коржик дам. — Малча повернулась и обратно на кухню. — Иди сюда, не топчись там. Я в кино не хожу, я вообще больше телевизор смотрю, — бросила она через плечо. — Вот недавно ООН очень интересный ролик показывала.

— Малча, вот что не надо мне рассказывать, так это то, что ты телевизор смотришь. Здесь телевизоры не работают. — Вадим понял, что разговор будет совсем не о том, о чем намечался. — А ты никому не рассказывала об интересных роликах ООН?

— Я похожа на человека, который бегает по Зоне и орет — вот смотрите, тот самый Стрелок объявился?

— Я не Стрелок, — произнес Вадим. — И никогда им не был. Даже думать об этом нельзя.

— Ага, ща. Попадалец. Садись. — Хозяйка указала на стол посреди большой кухни, скорее похожей на столовую. — Можно подумать, я не знаю, кто ты и зачем здесь.

Пока Вадим устраивался, женщина немедленно поставила на стол бутылку водки и простую сельскую закуску. Черную икру, рокфор, разрезанный пополам большой белый трюфель, домашний хлеб, сливочное масло, явно не заводское. Подумав, Малча подвинула табуретку к подвесному шкафчику и извлекла банку маринованных белых грибов.

— Вот так-то лучше для беседы. Ты наливай, не женское это дело. Пока по маленькой, потом и картошка поспеет. — Малча подождала, пока наполнятся рюмки, и, подцепив вилкой миниатюрный боровичок, произнесла: — За тебя, искатель.

Наталья лихо опрокинула рюмку и закусила. Потом, густо намазав два куска хлеба икрой, один пододвинула ближе к Малахову.

Вадим за два укуса поглотил бутерброд и, не обращая внимания на изысканный трюфель, потянулся за вторым.

— Ну, рассказывай. Я пока трюфель спрячу, а то воняет, как пропан-бутан. Я думала, ты их любишь, а ты, оказывается, сторонник простой пищи.

— Что рассказывать? — недоуменно произнес Малахов. — Ты же сама меня позвала. Мне сказали, что у тебя ко мне дело есть.

— Да мало ли, что сказали, — усмехнулась женщина. — А сам прикинь. Вот приехал сюда, тычешься, как кутенок, с Шипом связался. Это вообще дурная примета. Особенно для него самого. Расскажи, что ты ищешь? Хотя я, наверное, и сама могу сказать.

— Это ты сказала, не я…

— Да ты ешь-то икру, ешь! Мне ее девать некуда, после того как один безумный сталкер нашел заговоренную банку. — Малча проследила, чтобы Вадим наконец дожевал бутерброд, и постучала ногтем по пустой рюмке. — Я так думаю, что ищешь ты не хабар, не сферу золотую, а самого себя, не так ли?

— Ну, за понимание, — передразнивая популярного актера прошлого, произнес Малахов.

— За него! — согласилась Малча, с третьей попытки наколов скользкий грибок на вилку. — Так вот, — продолжила она, — скажи мне прямо, ты ищешь того, кто тебя подставил в прошлый раз?

— Ну, в том числе, — уклончиво ответил Вадим.

— А если это не кто-то, а что-то или, к примеру, аномалия Зоны такая? Ты же не высечешь «воронку» плетью? Или не перевоспитаешь кровососа? Хотя последнее не факт. — Малча смотрела на Вадима хитро. — Ты все-таки определись для начала, у кого узнать хочешь? У Зоны?

— Я… — начал Вадим.

— Ой, слушай, а то я опять забуду, ты можешь мне лампочку ввертеть? — вдруг перебила его Наталья и встала из-за стола.

— В смысле? — Малахов почему-то смутился.

— Вот блин, вы там, в Москве, совсем ошизели? Повторяю по слогам: В-вер-теть лам-поч-ку! В люстру, а не куда ты там думал, — засмеялась Малча.

— Я из Киева, — угрюмо бросил Малахов.

— Ну, конечно же, это меняет дело радикально. У них там резьба левая. На, стрелок. — Малча протянула небольшую картонную коробку, в которой лежала спиральная люминесцентная лампа. — Вот, в люстре заменить надо. Дотянешься?

— На стол можно?

— Ну… — протянула Наталья.

— Я сапоги сниму, а ноги я мыл, — немедленно сказал Вадим и, не дожидаясь ответа, сбросил сапоги Сухого и ловко залез на стол. Как только он достал лампочку из коробки, она засветилась прямо у него в руках.

— О, отлично, не горелая, — обрадовалась Малча, — вкручивай.

Когда с лампочкой было покончено и Вадим, слегка ошарашенный происходящим, сел за стол, Наталья осторожно поинтересовалась:

— Так у кого ты будешь искать ответа?

— В смысле?

— Ну, кто виноват в провале твоей первой миссии? — уже прямо спросила Малча.

— Я все-таки думаю, что это людских рук дело. Или чем там это делалось. — Вадим вдруг понял, что ему очень нравится черная икра, и намазал еще два бутерброда. Для себя и для хозяйки. И понял — что-либо скрывать от Малчи не имеет смысла.

— Есть факты? — Малча встала и проверила, не подгорает ли картошка.

— Да, есть, — прямо ответил Вадим. — Для этого мне надо найти Байкалова.

— Вот как. — Малча, сжав губы, поставила рюмку на стол и задумалась. — Ладно, о нем позже. А что у тебя от Сухого? Говорят, он тебе пакет оставил. Сухой был не тот человек, который старым приятелям подарки дарит. Просто так дарит.

— С Сухим вообще дело темное. Он мне оставил набор артефактов. И велел следовать за ними. Мы с Шипом подумали и предположили, что это просто наметка на маршрут, по которому надо пройти.

Аромат жареной картошки постепенно заполнил кухню. Из-под тумбочки показалась мышиная мордочка и нервно зашевелила усами. Хозяйка заметила и шикнула, прогоняя голодного зверька. Мышка шустро пробежала вдоль стенки и скрылась под веником.

— Свой маршрут всегда надо пройти, — тихо произнесла Малча, глядя туда, где только пробежала мышь, и отправилась накладывать картошку. — А что в конце пути?

— Да мне не так важна цель, — ответил Малахов. — Просто чтобы искать, нужно идти хоть куда-нибудь, само не придет.

— Это если только, когда ты будешь искать, не будешь убегать от того, что ищешь, — загадочно произнесла Малча. — А зачем ты комиссара убил?

— Какого комиссара? — удивился Малахов. — М-м-м, картошка у тебя вкусная.

— Мужику ногу кто отстрелил, там, у Сипа? Я таких комиссарами называю. Не за столом, конечно, будь оно помянуто. — Малча положила себе микроскопическую порцию и попробовала ее осторожно.

— Объясни, я не понимаю, что ты говоришь. — Вадим ловко накалывал картошку, которая была пожарена до той нежной ломкости, которая получалась у Вадима редко, вернее сказать, никогда не получалась.

— Да вот такие личности тут странные в Зоне появились. Не так давно. Ничего не ищут, ничего не делают. По точкам расселись. Да ты налей еще. Ты что, ждешь, когда нагреется?

— А ты знаешь зачем? — Вадим твердой рукой налил по полной рюмке и поднял свою.

— Ну, что знаю я, не всем поможет. Но одно могу сказать — осторожно с ними надо.

— Кстати, — Малахов вспомнил недавнюю встречу, — а Степан Андреевич, тип такой, в баре отирается, не комиссар случайно?

— Ты все правильно понимаешь, — усмехнулась Малча. — Только этот совсем какой-то… ну, узенький, убогий. Видать, потому дальше бара и не ходит. Ну ладно, давай по последней и топай. Тебе на завтра надо приготовиться, а у меня дел невпроворот.

— Про Байкалова так ничего и не скажешь?

— Не торопись… Ну, давай! — Малча выпила оставшуюся в рюмке водку и встала, показывая, что аудиенция окончена. — Байкалов все сам скажет.

Вадим прихватил с собой бутерброд с икрой, попрощался с хозяйкой и отправился прямиком в бар, где его уже ждал Шип.

— Слышь, тебя опять дядя Сеня хочет. — Шип нервничал от излишнего внимания начальства.

— Ну, пусть хочет. А что ему надо? — Малахов сел на свое место и показал Циркулю издалека пустую пивную кружку Шипа и два пальца, мол — неси две, хотя пить уже не хотелось.

Что-то совершенно неуловимое после разговора с Малчей беспокоило его. Словно давно забытое ощущение или неуловимый запах.

— Ну, пошел я к нашему Сене. — Малахов поставил пустой бокал, который он опорожнил залпом, и пошел в глубь зала. Навстречу ринулся громила, пытаясь остановить.

— Тузик, пропусти, — раздался тихий голос дяди Сени. — Я его жду. Садись, долго ты собираешься. — Дядя Сеня был недоволен, ясно, что ждать он не привык, и произнес эти слова с особой интонацией, в которой скрывались грозовые раскаты.

— Как освободился, пришел, — ответил Вадим.

Дядя Сеня посмотрел на Малахова с некоторым удивлением, но ничего не сказал.

— Я узнал про твои терки с Сипом, считаем, инцидент исчерпан. Таки твоей вины нет, это все недоразумение.

— Отлично, — кивнул Вадим. — Спасибо за понимание.

— Теперь у меня к тебе дело есть. Ты, говорят, Байкаловым интересуешься? — Голос дяди Сени чуть изменился, немного, но настолько, что Вадиму стало ясно — разговор начинается серьезный.

— Ну, в общем-то да. Вы уже спрашивали.

— Ты с ним знаком или как? — осторожно поинтересовался Сеня.

— Да нет, вопрос у меня к нему, — повторил свои прежние слова Вадим.

— Какой? — не отставал Сеня.

— Приватный, я уже говорил, — отрезал Вадим.

— Ты, видать, фрукт не простой. По крайней мере не тот, кем кажешься, — мрачно пробормотал дядя Сеня. — Но это дело твое. А у нас тоже есть интерес к этому Байкалову.

— У вас?

— Ну, скажем так, есть люди, которые за его голову очень много дадут, — пояснил дядя Сеня и, подняв руку, щелкнул пальцами.

Через мгновение ему принесли рюмку с коричневой жидкостью. Даже после всего выпитого Вадим смог понять, что это армянский коньяк.

— Думаете меня киллером нанять? — спросил он напрямую.

— Я не нанимаю никого. Люди, если хотят, работают на меня по собственному желанию. Это их личный выбор. И тебя я не хочу нанимать. Одно скажу, этот твой Бай, как его еще называют, много народу положил. И продолжает убивать. И если ты с ним встретишься, то по окончанию этой встречи только один уйдет живым. — Дядя Сеня пил коньяк, смакуя каждую каплю, так аппетитно, что Вадиму опять захотелось выпить.

— Ну и? — не выдержал паузы Вадим.

— А то «и», что если ты уцелеешь, во что я мало верю, и если ты принесешь мне хоть какое-то свидетельство того, что Бая нет, считай, мы тебе будем очень обязаны и благодарны.

— А где его искать? Раз уж вы заинтересованы, то, может, подскажете? Хоть наметку дайте.

— Там, где смерть, там и ищи. На вот. — Дядя Сеня взял в руки конверт, который лежал рядом с ним на стуле, и положил его перед Малаховым.

«Что-то за последний месяц мне надавали пакетов с фотографиями больше, чем за предыдущие десять лет», — подумал Вадим, беря в руки конверт. Он открыл его и извлек несколько фотографий. На них были только мертвецы.

— Вот такое остается от человека после встречи с твоим Байкаловым, — хриплее, чем обычно, сказал дядя Сеня. — Считай, что это его автограф. Вот по таким следам и ищи его.

Мертвецы на фото были очень похожи друг на друга — словно мумии или умершие в страшной жаре трупы. Как будто из них высосали все соки.

— Это как же такое возможно? — Вадим положил фотографии обратно в конверт и вернул Сене.

— Вот у него и спросишь. Будет у тебя два вопроса вместо одного. И обещаю — мои люди тебя теперь не тронут. Ни один, кто хотя бы краем уха слышал обо мне. Завтра выходи. Шипу скажу, чтобы не копался, как он обычно копается.

Поняв, что и эта аудиенция окончена, Вадим вернулся за свой стол.

— Ну что, завтра с утра на «Янтарь», — скорее сообщил, чем спросил он у Шипа.

— Ну, давай, только надо собраться. Давай сейчас вот пообедаем, по маленькой дернем и пойдем собираться, да? — Шип не хотел никуда и никогда идти.

— А может, пойдем собираться, а потом будем пьянствовать? — вложив в голос максимум металла, произнес Вадим, зная, чем кончается у Шипа «по маленькой».