Глава четырнадцатая. Переживи ночь, пересиди день,

 

 

Переживи ночь, пересиди день,

Перебеги свет, перебори тень,

Перекричи тишь, перемолчи звук,

До перехода в нет двери входной стук.

 

Не ошибись вдруг, многое не поняв,

Время крошит мозг, все под себя подмяв,

Крутится возле нас, трогает за спиной,

Кажется, не идет — просто ползет волной.

 

Странные хозяева с ночи вползают в дом.

С вечера это плоть, утром уже фантом.

Кто-то кричит вот — новое в нашу жизнь.

Кто-то в своем уме молча прогонит мысль.

 

Кажется, все не то, кажется, все прошло.

Только совсем не так — это не тем смешно.

Смехом не перебить, словом не проломить.

Рядом уже ничто — медведица хочет пить.

 

Только не слушай их, не принимай всерьез.

Это просто вода, а не мокро от слез.

Не перестанет быть, не перейдет в нет

Сотканный из ничто, не на росе след.

 

Сергей Слюсаренко. «Крик»

 

 

Тревожный сон прервали гулкие удары в дверь.

— Чего надо? — Шип прислонился к стене справа от входа.

— «Долг»! Откройте, проверка документов! — глухо донеслось из-за двери.

— На каком основании? Почему шум подняли, ребенка разбудите! — возмутился Шип.

Последняя фраза вызвала у Вадима улыбку.

— Открывайте, иначе вынесем тут все на хрен!

— Ладно, не спорь с ними, они вообще-то безвредные, — решился Шип.

— Только ты отойди в сторону, а то вдруг окажешься на линии огня, — тихо подсказал ему Вадим.

— Какого огня?

— Моего! Дружеского.

Шип отступил от стены и сбросил дверной крючок. В помещение ворвался свет сразу нескольких фонариков. Вошли три человека в полувоенной форме, в ладно пригнанных бронежилетах.

— Руки за голову! — проревел один из визитеров. В бандане на голове, с торчащей из-за спины дубинкой он был похож на ниндзю-черепашку.

Шип немедленно выполнил команду. Судя по всему, гости, хоть и выглядели матерыми и бравыми черепашками, не догадывались о том, что им в спину смотрит ствол.

— Не оборачиваться, иначе сейчас вы все тут ляжете, — тихо предупредил Вадим.

— Да я! — начал тот, что стоял слева, держа наизготовку «калаш», но не договорил.

Выстрел вышиб из его рук автомат.

— Я не собираюсь никого убивать, если вы гости, представьтесь и объясните цель своего визита. Кстати, руки поднимите, да? — невозмутимо и спокойно произнес Малахов.

— Мы — группа «Долг», ищем бандитов, — ответил главный черепашка.

— У нас нет бандитов. Вы разве не видите? — Вадим обвел рукой помещение.

Тут раздался детский плач. Выстрел и громкие голоса разбудили младенца.

— Вот видите, вас предупреждали, — назидательно сказал Шип, впрочем, все еще держа руки вверх.

— Да мы ничего плохо не хотим, нам просто сказали, что тут бандиты… — Тон у визитеров был уже мирный, если не сказать — извиняющийся.

— Кто сказал? — Шип уже пришел в себя, опустил руки и, подхватив автомат, заговорил уверенно.

— Ну как кто? Старший. Старший и приказал проверить.

— Давайте так, ребята. Отставим оружие и поговорим нормально, согласны? А то мне надо ребенка успокоить. — Шип зажег керосиновую лампу, от ее света как будто стало уютней, чем в нервных лучах фонариков.

Почему-то в этой ситуации Шип стал себя вести так, словно в пеленках лежал его собственный ребенок.

— Ну, что тут говорить — обычным тоном, без признаков милитаризма, заговорил «долговец». — Начальству доложили, что тут, в подвале, бандиты, вот и послали нас проверить. Кто же знал, что вы нормальные мужики. Да и тебя я, кажется, знаю. Ты сталкер. Кривошип, да?

— Шип меня зовут, — недовольно буркнул Юрий.

— А можно спросить, кто доложил? — заинтересовался Малахов. — Да вы, мужики, садитесь, раз пришли. Слышь, Шип, может, по маленькой?

— Да нет, нам нельзя, мы на службе. — Тот, в бандане, который был старшим в группе, замялся и посмотрел на своих подчиненных.

Даже в тусклом свете керосинки была видна мучительная борьба на лицах «долговцев». Шип, оценив критическую ситуацию момента, немедленно извлек из ящика бутылку водки и несколько граненых стаканов. Вадим тем временем успокоил младенца. После первой завязалась непринужденная беседа.

— Так, в общем, у нас сегодня все спокойно кругом, тихо. Мы уже смену сдали, а тут, командир и говорит, Миша… меня Миша зовут, — представился военный.

Он обменялся рукопожатием с Шипом и Малаховым, а потом оба других «долговца» тоже представились.

— Ну, так вот, он и говорит, Миша, там, говорят, бандиты в подвале. Я ему, кто говорит, а он — Андрей Павлович, говорит, сказал. Ну, пришлось пойти.

— А что это за Андрей Павлович? — поинтересовался Малахов и вопросительно глянул на Шипа. Тот налил еще.

— Да ученый тут, говорят, социолог. Типа от него зависит, будет ли ООН «Долгу» помогать. Я открою, а то стоит на столе, а закусить надо, чтоб начальство не унюхало? — Михаил ткнул пальцем в банку армейской тушенки, которую Шип выложил на стол, но не открыл.

— Давай, — кивнул Юра и достал из заначки кирпич черного хлеба.

— О, откуда это? Свежий, — потрогал Вадим хлеб.

— А ты в зоне человек новый, что ли?

— Ну, в общем, считай, что новый, — кивнул Вадим.

— А вот потому и не знаешь, что если в тесто добавить жгучего пуха, так, всего ничего, то хлеб не черствеет! Правда, только в Зоне.

Шип аккуратно нарезал хлеб, в это время «долговец», которому Малахов вышиб выстрелом автомат, его звали Игорь, ножом открыл тушенку. Потом ее долго, в тишине и сосредоточенности, намазывали на хлеб. Выпили и закусили, и только после этого Михаил вернулся к рассказу.

— Командир сильно этому ученому доверяет. Не нравится мне он что-то. Мутный какой-то тип. Поговоришь с ним, так башка потом гудит. Вот и потребовал вас привести. Наговорил на хороших людей. Вы сходите ж с нами, мужики?

— Да сходим, конечно, чего бы и не сходить. Правда, Шип? — согласился Вадим. — Тем более что и водка-то уже кончилась.

Курить все вышли в коридор. Шип не позволил дымить в схроне, чтобы не навредить ребенку. Минут через десять, тихо переговариваясь, они пошли по длинному подземелью туда, где сидел командир «Долга». Процессия выглядела достаточно странно. Впереди Шип, знающий коридоры как свои пять пальцев, за ним Вадим с младенцем, а за ними «долговцы», мирно беседуя о какой-то ерунде.

— Слышь, мужик, ты там не ляпни, что мне «калаш» изуродовал, ладно? — попросил Игорь. — Никто не заметит, что у меня другой.

— Да нет проблем. Но следующий раз стучи потише.

— Ну, так кто знал, что тут дешевая подстава? Нам такого нарассказывал Вадим Анатольевич. — Игорь раскаивался в содеянном.

— А это кто? — удивился Вадим. — Еще один комиссар?

— Ну, у нас недавно тут еще один человек поселился, говорит, тоже социолог. Сам без оружия, но всегда там, где стычка, отирается. И что за социолог такой… Такая же гнида, как и Андрей Павлович, но только с начальством не общается, нас перед выходом инструктировал. Я вот… Ой!

Он застыл как вкопанный. Свет фонаря вырвал из темноты фигуры трех кровососов, которые словно поджидали людей в сумраке глухих коридоров. Все вскинули оружие, готовые открыть огонь, но их остановил Малахов. Стрелять в узком коридоре было рискованно, срикошетировавшая пуля могла попасть в кого угодно.

— Не стрелять, попробуем договориться! — Он поднял руку.

Потом выступил чуть вперед и на вытянутых руках показал запеленатого детеныша. Шип, понимая, что это шанс, тоже подошел поближе. Рык кровососов оборвался, они тихонько заурчали, но было что-то в их бормотании необычное. Впрочем, необычность заметили все, кроме Вадима. Для него, никогда не слыхавшего и не понимавшего звуков, издаваемых кровососами, глухое бормотание не говорило ничего. Кровососы нерешительно топтались на месте. Нервно шевелились щупальца с присосками, лоснящимися от смердящего секрета. Один из кровососов, самый матерый, с глубокими морщинами вокруг налитых кровью глаз, развел в стороны лапы, придерживая соплеменников, рвущихся к людям.

Малахов сделал шаг вперед, монстры, поколебавшись, расступились. Еще шаг и еще. Вадим уже находился между чудовищами, он чувствовал их дыхание и мерзкий запах. Сзади сопел от напряжения Шип. Внезапно один из кровососов протянул лапу и подтащил сталкера к себе. Не успел Вадим даже обернуться, как зверь, понюхав куртку Шипа, опустил его. Так мелкими, осторожными шагами прошли мимо монстров. Еще десяток шагов — и бормочущие кровососы остались далеко позади.

— Ну что, Шип? Небось теперь ты не сильно расстраиваешься оттого, что детеныш твою куртку обмочил? — когда спало напряжение, спросил Вадим.

— Еще секунда, я бы и сам того, — сказал Шип и засмеялся.

— Мужики, а объясните, что вообще произошло? — спросил Михаил.

Военные до этого молчали и напряжено сопели.

— Что за новый метод — ребенка совать под нос кровососам? Я, честно, здесь вообще впервые младенца вижу. — Голос Михаила дрожал.

— Да делов-то? — с бесшабашной пренебрежительностью в голосе заявил Шип. — Это кровососа детеныш, а вы что думали?

— Твою мать, — только и вымолвил Игорь и бросил на пол свой сломанный «калаш».

Руководство «Долга» располагалось в другом крыле здания. Пришлось подняться по лестнице на первый этаж, пройти мимо висящей опоры и через маленькую дверь пройти в помещение, которое «Долг» выбрал себе под штаб.

Михаил жестом показал — ждите здесь, сейчас мы все решим. Он открыл дверь и, стараясь дышать в сторону, доложил:

— Товарищ майор, подозреваемые доставлены. Оказались не бандитами. Свои!

— Опять нарушаем, Дмитриев! Я же предупреждал! — послышался сердитый голос.

— А у меня смена кончилась, это я для дезинфекции, — не растерялся Михаил.

— Какой дезинфекции?

— У наших гостей биологический образец живой, вот на всякий случай.

— Так вы привели их или нет? — Майор был крайне раздражен.

— Так точно, товарищ майор! — лихо отрапортовал «долговец» и, отступив от двери, потянул Малахова за рукав, мол — заходите.

Вадим глянул на Шипа и шагнул в помещение.

Штаб был оборудован с армейским аскетизмом. У тыльной стены с грязным зарешеченным окном стоял письменный стол начальника. Стоял он так, чтобы входящие сразу попадали в поле зрения. На столе стоял полевой телефон, графин с пожелтевшими остатками воды, рядом лежал пистолет Стечкина. За столом сидел человек в офицерской, еще советских времен, форме с петлицами артиллериста. Погоны были и вправду майорскими, с защитного цвета звездочками. Майору было на вид лет сорок, он был слегка полноват и явно раздражен. С торца стола сидел штатский. По его облику Вадим сразу решил, что это тот самый социолог Андрей Павлович.

— Документы! — строго потребовал майор.

— Сам свои покажи. — Вадим заговорил неожиданно жестко.

— Да как ты! — Майор покраснел и вскочил.

— А ты? — спросил Вадим. — Ты что думаешь, напялил на себя форму несуществующей армии и уже шишка?

— Виктор Степанович, его надо пристрелить, — бесстрастно сказал сидящий с торца социолог.

— И пристрелю! — Майор взял в руки пистолет.

— Ну и что же ты за майор такой, если штатские гниды тобой командуют? — спросил Малахов.

— Что он себе позволяет? — Андрей Павлович вскочил и двинулся к Малахову. — Ты знаешь, с кем говоришь? Да твоя паршивая жизнь не стоит и гроша! Я сейчас вызову людей…

— Ты чего тут раскомандовался? — неожиданно раздался голос майора, который, повертев в руках пистолет, положил его на место. — Я и сам все могу решить.

— Я… да я ничего, я и… — стал оправдываться штатский, не ожидавший от майора такой реакции.

Вадим, понимая, что ситуацию надо окончательно брать в свои руки, коротким ударом в челюсть уложил социолога на пол.

— Майор, давай теперь с тобой поговорим как военный с военным, без штатских, согласен? — Вадим, как бы невзначай достал из-за спины «Таурус», пристально посмотрел на него и спрятал обратно. — Шип, выйди на минутку, пожалуйста, нам с товарищем майором надо поговорить о серьезных вещах.

Шип, пользуясь случаем, не заставил себя просить дважды и выскользнул наружу, бережно прижимая детеныша кровососа к себе.

— Стой, — остановил его Вадим. — Это забери!

Он показал на бездыханного социолога. Шип тяжело вздохнул, взял лежащего за ногу и с натугой потащил за собой.

— Садись, майор, доставай, — сказал, а скорее приказал Малахов.

— Ты кто вообще? — устало спросил майор, доставая из тумбы стола бутылку коньяка.

— Неплохо, — сказал Вадим, заметив, что армянский коньяк еще советского производства. — А я думал, что у тебя, майор, память на лица лучше.

— Э… — протянул тот и стал разливать по стаканам в подстаканниках спиртное. — Я сразу понял, что видел тебя раньше. Но не помню. Твоя борода портит диспозицию.

— Свердловская область, 1999 год. Ты тогда летехой был на точке ПВО. Правильно?

— Ну, был… — с нотками сомнения ответил майор.

— Ты в свое боевое дежурство завалил летающую тарелку, помнишь?

— Ну, я не знаю, что там завалили, мне не показывали. Но, согласно правилам боевого дежурства, по приказу вышестоящего начальства, завалил неопознанный летаю… Слушай, вспомнил. Ты с комиссией какой-то приезжал, точно! Там шишки всякие и ты. У тебя на погонах три звездочки было. Я подумал, уже не пацан, а в лейтенантах все еще. Точно! Тебя… Дима зовут?

— Вадим. А звездочки те камуфляжные. Я к тому времени уже две большие имел, но носить не разрешали. Тебя к ордену представили по докладу нашей комиссии. Получил? — Малахов взял стакан, щедро наполненный коньяком, и, покачав напиток, понюхал его. И вправду, это был армянский коньяк.

— К ордену? — Майор удивленно глянул на Вадима. — Да мне потом сказали, что я частный самолет с журналистами завалил. Точку расформировали, меня на Новую Землю отправили с подпиской о неразглашении, а потом дембельнули через пару лет. Вернее, сам попросился, вот и того… Не врешь про орден?

— Если я выйду из Зоны, клянусь, орден тебе дадут.

— Ну, давай! — Майор чокнулся с Вадимом и залпом опрокинул стакан коньяка, занюхав рукояткой пистолета.

Малахов не стал так спешить и с удовольствием смаковал коньяк.

— Я же потом специально выяснял, по интернету лазил! Сбили мы тогда тарелку, сбили. Видел я фото и доклады всякие. — На майора нахлынули воспоминания. — Штатники даже у себя на сайтах ролик выкладывали, как наши ее изучают.

— Да знаю я, знаю. Сам этот ролик делал. Правда, там, в ролике, все неправда. На самом деле все гораздо хуже было, и надо, чтобы за океаном думали, что все произошедшее — это фейк.

— Фейк? — Майор не понял слова.

— Ну, подделка, но такая… тщательная. Тогда мы нарочно солдатиков нарядили в офицерские шинели с погонами милиционеров. Дилетанты клюнули, за большие деньги его купили. А когда спецы в научных отделах ЦРУ глянули, то посмеялись. — На Вадима наплыли ностальгические воспоминания. Веселые времена были.

— Я не понял, зачем? Шутники, да? — Майор налил себе еще раз и чуть добавил Малахову.