Глава третья. Я помню чудное мгновенье:

 

 

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

 

А. С. Пушкин

 

 

Вадим вошел в свою квартиру и сразу заметил на полу пакет. Это Сизов передал еще с десяток более детальных фото, подсунул под дверь. Изучение фотографий заняло у Вадима около часа. И вправду, удалось найти одно фото, где на шее трупа были отчетливо видны две небольшие ранки, словно кто-то проткнул артерию жертвы чем-то острым. Впрочем, перерезанные вены на запястьях не оставляли никакой почвы для сомнений относительно причины смерти. Кроме того, на одном фото удалось обнаружить и следы от веревки на локтях. В общем, картина складывалась простая. Девушку связали, стали тыкать чем-то в сонную артерию, потом просто перерезали вены. Когда жертва умерла, следы крови тщательно вымыли, замаскировали порезы на запястьях и подбросили труп на заброшенную стройку. В общем — достаточно бредовый случай. Скорее всего какие-то ритуальные разборки в подростковых неформальных группировках.

После долгого разговора с Сизовым удалось выяснить адрес школы, где училась погибшая девочка, и примерный круг ее общения.

На этот раз уйти от слежки оказалось еще проще, чем вчера. Машины напротив подъезда не было. Молодой человек спортивной наружности сначала было пошел следом, но после того, как Малахов резко развернулся и двинулся ему навстречу, перешел на другую сторону улицы и скрылся. Вадим сделал очевидный вывод, что слежка была скорее демонстрацией силы и пристального внимания, а не реальным способом проследить за работой Малахова.

Занятия в 320-й школе Новобелического района подходили к концу. Уже выскочили к монументу танкистам — башне танка Т-54 — стайки учеников младших классов, ожидая, когда их разберут родители, бабушки и няньки, стали появляться во дворе школы степенные старшеклассники. Малахов, спрятавшись за большой ивой, пахнущей молодой зеленью, спокойно ждал своего часа. А вот появилась и та, с кем он хотел поговорить. Невысокая, коренастая девочка. Черные, крашенные дешевой краской, волосы. Прыщавое лицо, пирсинг в губе, брови и носу. Пирсинг хоть и был сделан давно, в силу то ли юношеского гормонального дисбаланса, то ли просто банальной нечистоплотности, привел к воспалению. На носу он выглядел как большой фурункул.

— Марина, можно тебя на полслова? — окликнул девочку Малахов.

Та лениво затушила сигарету о ближайшее дерево и так же лениво спросила:

— Чево надо, мужчина?

— Я хочу с вами поговорить о ваших друзьях, — попытался начать разумный диалог Малахов.

— Мужик, иди в жопу. — Девица прибавила еще совсем грязное ругательство, сплюнула на землю и зашагала прочь.

Малахов, человек опытный в общении со сложными людьми, был просто ошеломлен потоком ненависти и неприязни со стороны девушки. Дождавшись, когда Марина выйдет за пределы школьного двора, Вадим стремительно зашагал вслед строптивой свидетельнице и, догнав ее, жестко взял за локоть.

— Марина, я хочу поговорить о смерти твоей подруги, — начал он, но тут девушка заорала совершенно безобразным образом. Она повалилась на землю, стала дергать руками и ногами, как эпилептик, при этом орать на всю округу: «Помогите, убивают, спасите!» Орала она так самоуверенно, так громко и нахально, что Малахов инстинктивно отскочил от девицы. На крики никто не обращал внимания. Подошел какой-то пацан цыганского вида, спокойно посмотрел на бьющуюся в деланой истерике Марину, повернулся к Малахову и попросил десять рублей за молчание. Но, увидев на лице Вадима искреннее желание дать в морду, неспешно ушел.

— Девочка, ты напрасно кричишь. Я ведь пришел только потому, что желаю тебе и твоим друзьям добра. Мне от тебя ничего не надо, я только хочу помочь. Давай просто поговорим, Марина. Хочешь закурить?

— Травку? — Без всякого перехода Марина заговорила совершенно нормально.

Она легко подскочила, отряхнула свой неимоверный балахон и протянула руку, ожидая сигарету.

— Нет, я траву не курю и тебе не советую, — ответил Вадим и протянул ей пачку «Мальборо».

— Тоже мне, учитель. Ты не учи, лучше помоги материально. — Девица заржала от собственной банальной шутки. Судя по всему, она поняла, что ничего плохого не произойдет, и успокоилась.

— Да, ради бога, кури на здоровье. Я просто хотел с тобой поговорить об Арине. — Малахов закурил. — Давай пойдем посидим, вон скамейка свободная во дворе.

Марина после первой глубокой затяжки полностью успокоилась и, ничего не говоря, направилась к скамейке. Там она устроилась поудобней, поерзав на заднице, всем видом показывая, что готова к разговору.

— Скажи, Марина, а почему ты так испугалась, когда я с тобой хотел побеседовать? Я что, такой страшный? — Вадим хотел расположить к себе девушку, он говорил мягким, вкрадчивым голосом, играя роль доверительного собеседника.

— А я думала, что вы из этих… А кстати, вы кто?

— Я частный детектив. Родители Арины просили выяснить некоторые детали ее гибели. Они уверены, что ее убили. — Вадим добавил в интонации нотки глубокой скорби.

— А документ есть? — Марина втянула неожиданную соплю.

— Да, пожалуйста. — Вадим достал служебное удостоверение, развернул его и дал в руки девушке.

— А тут написано, что вы консультант по приватным проблемам, — уныло протянула Марина, возюкая черным ногтем по удостоверению.

— Ну, понимаешь… Частный детектив — у нас нет такой профессии. Это только в кино и в книжках. А реально я занимаюсь тем, что помогаю людям решать всякие проблемы. Вот, например, такую, как эта.

— Не люблю я книжки читать, — заявила Марина. — Нет времени у меня на эту ерунду. Вот кино — это класс. Мы вчера с телками ходили на…

— Да, конечно, — мягко перебил ее Малахов. Про кино ему было неинтересно. — Ты сказала, что подумала, что я из этих… Из кого?

— Да приходили тут. Понтовитые такие. Говорили, что, если слово скажу, уроют. Вот, руки крутили. — Марина сдвинула рукав балахона и показала лиловый синяк на запястье. — А я же ничего не знаю! Зачем они мне руки крутили?

— Наверное, хулиганы какие-то. А ты и вправду ничего не хочешь рассказать об Арине? Я не собираюсь у тебя никаких секретов выпытывать. Просто мне нужно понять, что она была за человек. Чем интересовалась, где бывала. — Вадим сделал жест рукой, словно пытался раскрутить красноречие девушки.

— Арина классная девка была! — Внезапно Марина, словно сбросив тревогу и оцепенение, начала вспоминать. — Ты шо, мы с ней же почти всю жизнь знакомы. В сад еще вместе ходили. Ох, мы там бандитки были! Зацени, как в старшей группе уже были, так нас уже и звали так — «Банда двух!». Вот тока у нее мамаша прикоцаная. Все хахалей меняла, вот Аринка почти все время у меня сидела, мои предки наманые, не гнали ее. А потом, она как с этим связалась, с Морой, так все пошло через… — Марина замялась, кураж первых секунд встречи прошел, и она постеснялась использовать бранное слово. — Ну, плохо все пошло. Мора он же гот, ну ты понял. Ну мы с Ариной тоже в готы пошли. Сначала было прикольно, всякие там у них собрания, ритуалы. Нас посвятили даже. И шмотки у них такие клевые. Вот если не гот, так могут и накостылять за готский прикид, а так сразу все знают, что мы свои, что нас не тронь!

— А Мора, это кто? — прервал ее Вадим.

— Ну, он типа с Ариной ходил, нормальный такой пацан, тихий. Но сильно на готов запал, ну и нас привел. — Марина увлеклась разговором, стала говорить свободней и даже раскраснелась, насколько это можно было рассмотреть сквозь толстый слой косметики.

— А с ним поговорить можно?

— Нет, нельзя, — отрицательно покачала головой девушка. — Он давно уже ушел куда-то. Он не с нашего раёна. — Марина погасила окурок и вопросительно посмотрела на Малахова.

— Ты что, одну за другой куришь?

— Да нет, я бы… Мужчина, у вас нет с собой пива или слабоалкоголки? — нагло и простодушно спросила Марина.

— Как-то не ношу. — Вадиму никак не хотелось спаивать несовершеннолетнюю. — Не привык.

— А червонец есть? Я метнусь. А то разговор такой, — ничуть не смутилась девушка, — за душу берет. Я как подумаю, так все внутри переворачивается, и говорить тяжело.

— Ага, а где я тебя потом найду? — усмехнулся Вадим и сразу понял, что совершил ошибку.

— Вы шо, не верите мне? — На лице у Марины появилось выражение оскорбленной невинности. Она даже сделал движение, словно собралась уходить.

— Нет, верю, верю, — поспешил ответить Малахов. — Но я бы очень хотел продолжить разговор о твоей подруге.

— А толку? Ну, поговорите, она что, воскреснет? — Марине не терпелось выпить.

— А узнать правду и наказать виновных — не имеет смысла? — Вадим посмотрел прямо в глаза собеседнице.

— Но я же ничего не знаю! — с истерикой ответила та.

— Ладно, на деньги и приходи. — Вадим понял, что дальше разговор может и не продолжиться.

— Тут много. — Марина взяла купюру и немедленно сунула ее в карман.

— Сдачи принесешь, не проблема. — Малахов улыбнулся.

Девушка зашагала в направлении небольшого павильончика, скрытого робкой весенней листвой. Малахов, дождавшись, когда несуразная фигура скроется за углом, поднялся и пошел следом. Он не очень доверял своей собеседнице и поэтому остановился чуть в стороне и стал наблюдать. Через несколько минут, видимо в магазине была очередь, Марина вышла, держа в руках три жестяные банки лилового цвета. Воровато оглянувшись, девушка откупорила одну из них и почти не отрываясь выпила. Выкинув банку в урну, она смачно рыгнула и двинулась назад, во двор, чем удивила Малахова. Он вышел ей навстречу.

— А, ты уже. А я думал, сигарет бы еще купить. Ну ладно, потом.

— А я вам тоже баночку взяла. — Лицо Марины порозовело, и в глазах появился блеск. — А то что я одна буду пить.

— А что это за… — поинтересовался Вадим, принимая из рук девушки напиток.

— Ну, вы даете. Это же «Дрожь»! Мы все ее пьем. От пяти банок так ваще потаски начинаются.

— Ну ладно, попробую. — Вадим сел на скамейку рядом с Мариной и хрустнул, откупоривая банку.

Напиток вкусом напоминал карамель со спиртом.

— Вот скажи, Марина, а вот ваши готы, что они говорят о смерти Арины? — перешел Малахов к главному.

— Да что говорят, ничего не говорят. Боятся, — тихо ответила девушка.

— Чего? Просто так боятся? — Малахов поставил банку рядом с собой, моментально почувствовав изжогу.

— Нет. Не просто так. Я скажу, а потом мне тоже яремную вену прокусят. — В голосе прозвучал неподдельный страх.

— Ладно, хотя про «прокусят» — это бред. Ты такого Колохатенко не знаешь?

— Знаю, конечно. Он такой крутой. Мажор, в общем. Арина с ним на «Корчах» познакомилась.

— «Корчи» — это что? — поинтересовался Малахов.

— Ну, вы ваще. Это же самая крутая дискотека в раёне. — Марина глянула на Вадима, как на идиота.

— Ну, я старый уже для дискотек. Ну, познакомились. И?

— А ничего… Она как-то с ним по телефону говорила. Мне ничего не рассказывала. — Девушка припала опять к банке, жадно поглощая пойло.

— Ясно. А почему твои друзья-готы все-таки боятся?

— Ее вампиры убили, это же каждый знает, а каждый гот уважает вампиров. И тут нельзя болтать что попало, — полушепотом произнесла девушка.

— А вампиры — это тоже типа готов тусовка? — спросил Малахов и сразу понял, что сморозил глупость.

— Мы не тусовка! Мы настоящие, это наша жизнь! — Марина искренне возмутилась. Она потрясла банку, определяя, сколько там еще осталось, и расстроилась.

— На, можешь мой допить. — Малахов протянул свою банку в ответ на многозначительный взгляд девушки. Он понимал, что здоровья это ей не прибавит, но, с другой стороны, она, видимо, и так сегодня выпьет еще не одну банку этого хлёбова.

— Спасибо, а то ведь пропадет. — Разговор был спасен.

— Так вот, этот Колохатенко, он кто был? Тоже гот? — Вадим, чтобы перебить во рту вкус напитка, закурил. Девушка немедленно попросила сигарету.

— Да нет. Он какой-то странный. Лощеный, весь в нехилых шмотках. Прикинь — «Корчи», там кто в чем, ну, мы, готы, понятно, прилично одеты, а всякие эмо или, там, панки… Мы как раз тогда должны были эмо мочить, договорились. А он Арину и увел. А классно помахались тогда, классно! Я эмке одной весь ее чуб фиолетовый на фиг вырвала.

Язык у девушки как-то сразу начал заплетаться, и речь стала сбиваться.

— Ладно, последний вопрос. А потом ты Колохатенко видела на «Корчах»? Ну, после смерти Арины?

— А? — Глаза Марины уже просто разъезжались, она пыталась затянуться погасшей сигаретой. — Колохатенко. А, этот. Бывает там. Только меня не узнает, сволочь.

— Ну, хорошо, ты бы пошла домой, что ли? А то развезет от этой «Дрожи».

— Не развезет, — совсем нетвердо ответила девушка и икнула. — Пока.

Нетвердой походкой, закинув за плечо сумку-торбу с тетрадками и книгами, Марина пошла куда-то. Куда — видимо, и сама не очень понимала.