Свобода и морально-экологическая ответственность

Для формирования морально-экологической ответственности требуются целенаправленные усилия каждого человека, всего обще­ства, и в первую очередь, соответствующие воспитание и образова­ние, которые и должны способствовать становлению у граждан эко­логически активной нравственной культуры. Потребуется опережающая и кардинальная перестройка всего общественного со­знания, его предельно широкая экологизация, преодоление склады­вавшихся тысячелетиями экологической беззаботности и безграмот­ности. Но уже сегодня экологическая трансформация сознания и деятельности должна двигаться от простой экологической грамот­ности к обретению высокой экологической культуры.

Именно поэтому настала пора расширить классическое антро­поцентрическое понимание этики и включить в него экологичес­кую этику, то есть ставить вопрос не только о том, что хорошо или плохо для человеческого сообщества, но и о том, что хорошо или плохо для всей системы «человечество плюс природа» (О. Кин-не). Этот новый подход может быть сформулирован в следующих принципиальных постулатах морально-экологической ответствен­ности:

- необходим переход от «модели преобладания» к «модели сосуще­ствования» человека и природы, предполагающий установление устой­чивого равновесия между нашим современным существованием и эко-системным прошлым;

- новая концепция охраны окружающей среды должна включать в себя защиту среды обитания и «братьев наших меньших» не столько для человека, сколько от человека;

- необходимо научиться управлять «животным», которое находится внутри нас, для чего мы должны развивать в себе такие качества, как самоограничение, ответственность, честность, справедливость; укреплять веру в такие ценности, как любовь, альтруизм, взаимопомощь, права че­ловека и права Живого;

- следует стремиться сглаживать конфликты и примирять экономи­ку и производство с экологией, оценивая и то, и другое моральными критериями.

Человечество должно найти в себе достаточно доброй воли, вре­мени и энергии, чтобы взяться за решение всех этих проблем, иначе homo sapiens, «человек разумный» во вполне обозримом будущем исчезнет со сцены жизни.

Глава 14.

Биомедицинская этика: открытые проблемы

Жизнь ничего не стоит, но ничто не стоит жизни.

Андре Мальро

Пути научных исследований почти столь же разно­образны, как и человеческие характеры.

Уотсон

Существуют разные точки зрения на соотношение экологичес­кой и биомедицинской этики. Не вдаваясь в их подробное рассмот­рение, обозначим свою позицию. Мы считаем, что биомедицинская этика, так же как и биоэтика, являются составными частями эколо­гической этики. Последняя играет роль их методологического осно­вания, выдвигая на первый план неантропоцентристские принципы. При этом если экологическая этика выступает как моральный ре-гулятив отношений человека и окружающей среды в целом, а био­этика регулирует отношение человека к живой части этой среды, ориентируя его на «благоговение перед жизнью» и защиту прав биоса, то есть всего живого, то биомедицинская этика выдвигает на первый план защиту жизни и здоровья человека.

Биоэтика и биомедицинская этика самым непосредственным обра­зом связаны друг с другом. Сегодня многие исследования и действия специалистов в сфере как биологии, так и медицины затрагивают не­посредственные жизненные интересы человека, требуя моральной оп­ределенности в отношении проблем жизни и смерти: их понимания, их границ и пограничных ситуаций, прав человека на жизнь и на смерть, прав человека, не получающего статуса «полноценного» и др. Но вме­сте с тем не следует отождествлять био- и биомедицинскую этики. Биоэтика охватывает медицинскую этику и простирается за ее пределы, будучи шире последней. Во-первых, она рассматривает проблемы цен-

ностного характера, свойственные всем профессиям, связанным с Жи­вым, включая профессии биологов, медиков и смежные с ними. Во-вто­рых, она простирается на все биомедицинские исследования вне зависи­мости от того, имеют ли они прямую связь с лечением больных. В-третьих, она включает широкий спектр социальных вопросов, связанных с обще­ственным здравоохранением, безопасностью труда, этикой контроля за популяционными процессами. В-четвертых, она выходит за рамки жиз­ни и здоровья человека, касаясь проблем существования животных и ра­стений, вопросов экспериментирования на животных и соблюдения эко­логических требований. В-пятых, биоэтика не ограничивается только исследованиями, а в значительной степени ориентирована на процессы принятия решений и поэтому в целом является не только областью по­знания, но и сферой оценки практического действия. При этом речь зачастую идет о решениях этического характера, на которых реально строится медицинская практика.

Таким образом медицинская практика является смысловым ядром биоэтики, своеобразной призмой, через которую определяет­ся этическое содержание и смежных с медициной профессий, и био­медицинских исследований, и практики обращения человека с жи­вотным и растительным миром — всего, что входит в проблемное поле биоэтики. Но поскольку это поле выходит за рамки собствен­но медицины, реализуясь в иных сферах жизнедеятельности, стано­вится целесообразным обращение к биомедицинской этике.

Вместе с тем современная биомедицинская этика отличается не только от биоэтики, но и от традиционной медицинской этики. Медицинская этика является этикой по преимуществу профессиональ­ной, если не сказать корпоративной. Преобладающее внимание она уде­ляет правам и обязанностям врача по отношению к пациентам, а также нормативному регулированию взаимоотношений внутри медицинского сообщества. Вмешательство не профессионалов-медиков при этом если и допускается, то сводится к минимуму, к каким-то исключительным слу­чаям. Неявно предполагается, что врач обладает всей полнотой не только специальной, «технологической», но также и этической компетенции.

Ныне ситуация радикально и, очевидно, необратимо изменяет­ся — этические вопросы биомедицины решаются не на корпоратив­ной, а на иной, значительно более широкой основе, в том числе и эко­логической.

Ж ________ Раздел IV. Прикладная этика: проблемы и решения ______________________

14.1. Право человека на жизнь и право человека на смерть

Совершенно особое — реально-практическое значение имеет для биомедицинской этики тема отношения человека к жизни и смер­ти. Еще в древности была сформулирована высшая этическая нор­ма медицинской профессии: «Non nocere!» — не навреди: не навре­ди жизни, здоровью, благополучию, спокойствию своего пациента. Уважение к жизни и личности больного стало альфой и омегой врачебной этики — от Гиппократа до наших дней.

Особое место проблема человеческой жизни всегда занимала в русской этической мысли, которую по праву можно назвать эти­кой жизни. Для нее характерно, прежде всего, осознание самоцен­ности жизни, нравственное освящение жизни как фундаменталь­ной ценности, наполненной духовным смыслом. Этот духовный смысл жизни по-разному трактовался в различных философских концепциях.

В основании этических размышлений таких русских философов, как Ф.М. Достоевский, Вл.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.А. Булгаков, С.Л. Франк и др., лежали идеи православия. Этические концепции рус­ской религиозной философии поднимали проблемы жизни и смерти, за­давали гуманистический вектор отношения человека к миру, к жизни, к окружающей природе.

Другое направление русской философской мысли —- так называе­мая «живая этика», созданная Н.К. Рерихом и развитая рядом рус­ских представителей буддистской мысли. Согласно ей, наша планета вступила в эпоху Огня, когда возрастает роль психических энергий, ов­ладение которыми предполагает нравственное преобразование приро­ды. «Живая этика» — это этика взаимной солидарности, милосердия и справедливости, основанная на религиозных и философских ценностях буддизма. Связывал свою «космическую этику» с буддизмом и К.Э. Ци­олковский. В ряде работ он развивал философию панпсихизма, которая исходит из идеи одушевленности Вселенной, допущения бессмертия духовных атомов, блуждающих в мире и переселяющихся в разные орга­низмы.

Третье направление в русской этике жизни было гораздо ближе к ост­рым коллизиям повседневности и актуальным критическим ситуациям, требующим морального выбора. Это направление можно назвать нату­ралистическим, поскольку оно ориентируется на естественные науки, на биологию прежде всего. Представителей этого направления объеди-

Глава 14. Биомедицинская этика: открытые проблемы 307

няет стремление осмыслить жизнь как природно-исторический фено­мен и обосновать этику, исходя из идеи борьбы со смертью. Наиболее известным представителем этого направления в начале XX века был русский физик Н.А. Умов. Он обосновывает этику жизни, исходя из аптиэитропийпости жизни, задает новый ориентир этики — борьбу с си­лами хаоса, беспорядка во имя утверждения жизни. Наверное, право­мерно'отнести к этому же направлению идеи философа Н.Ф. Федорова о достижении человечеством биологического бессмертия и о телесном воскрешении умерших «отцов».

В это же время П.А. Кропоткин разрабатывает этику альтруизма, одухотворенную высшими чувствами и светлыми надеждами, внушаемы­ми современными знаниями о человеке. Кропоткин считает, что этичес­кие нормы укоренены в природном мире, а истоки альтруизма видит в ин­стинкте взаимопомощи и общительности, присущем даже животным.

Но все эти этические построения носили в большинстве своем абст­рактный, умозрительный характер. Не случайно В.В. Вересаев писал о медицине: «...как это пи печально, но нужно сознаться, что у пашей пауки до сих пор пет этики. Нельзя же разуметь под нею ту специаль­но-корпоративную врачебную этику», которая занимается лишь норми­ровкою непосредственных отношений врачей к публике и врачей между собою. Необходима этика в широком, философском смысле, и эта этика прежде всего должна охватить во всей полноте вопрос о взаимном отно­шении между врачебной наукой и живой личностью...» Причем чрезвы­чайно важным для этики Вересаев считает установление «...тех границ, за которыми интересы отдельного человека могут быть приносимы в жер­тву интересам науки...». Он подчеркивает: «...вопрос о правах челове­ка перед посягающею па эти права медицинскою наукою неизбежно становится коренным, центральным вопросом врачебной этики...»

К сожалению, советская эпоха в рамках утверждения тоталитарной системы ценностей стремилась разрушить, обесценить црофессиоиальную этику врачей. Не допускалось даже обсуждения отдельных проблем ме­дицинской этики. Но и тоталитаризм не смог подавить свободных фило-софско-этических размышлений в работах В.Ф. Войио-Ясспецкого, В.И. Вернадского, Д.П. Филатова, А.А. Любищсва. Так, в 1940 г. выдаю­щийся советский биолог Д.П. Филатов начинает писать работу «Норма поведения, или Мораль с сстествсшюисторичсской точки зрения». Для морали будущего, по сто мнению, будут характерны антиэгоистическис нормы морали и поведения людей. Свою этику Филатов называет эти­кой любви 1х уКЫЗгтЫ.

308 Раздел IV. Прикладная этика: проблемы и решения

Таким образом, важнейшей чертой создававшихся в России этичес­ких концепций являлось стремление осмыслить жизнь во всей целост­ности ее проявлений. Жизнь была понята как антиэнтропийный про­цесс, борьба со смертью и неорганизованностью природы. И этот общий принцип просветлен одним умонастроением, пронизывающим все нрав­ственные поиски русских мыслителей, — любовью к жизни.

Развитие медицинской этики в XX веке подтверждает, что корен­ной этико-мировоззренческой проблемой современной медицины является проблема отношения врача к жизни и смерти.

В Женевской декларации (1948) провозглашается: «Я буду сохранять высочайшее уважение к человеческой жизни с самого момента зача­тия». В Международном кодексе медицинской этики (1949) эта же идея выражена словами: «Врач должен всегда, помнить об обязанности со­хранять человеческую жизнь». В Международном пакте о гражданс­ких и политических правах (1966) медицинская максима, определяю­щая человеческую жизнь в качестве безусловной ценности, приобрела статус общечеловеческой моральной и правовой нормы: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется за­коном. Никто не может быть произвольно лишен жизни».

ствии возможностей для обеспечения его достойного существова­ния)? Чьи права и интересы в этом случае следует считать приори­тетными: беременной женщины или будущего ребенка?

Таким образом, налицо противоречие. С одной стороны, аборт по-прежнему остается одним из самых распространенных средств конт­роля над рождаемостью. С другой, это медицинское вмешательство (в особенности «по желанию») следует квалифицировать как мо­ральное нарушение заповеди «Не убий», а со стороны врача — еще и клятвы Гиппократа. И даже в тех случаях, в которых мы определяем его как «выбор меньшего зла», нельзя забывать, что речь идет все-таки о зле. Поэтому моральный долг каждого мужчины и каждой женщины, каждого врача — предупреждение абортов и использова­ние других, более гуманных в моральном отношении методов пре­дупреждения беременности и регулирования рождаемости.