Три источника человеческих знаний

7. Если мы разделим все наши знания по источникам, из которых они происходят, то увидим, что этих источников не один, как признают крайние эмпиристы и идеалисты, и не два, как признает, например, Локк, но три; а именно: 1) впечатления внешнего мира на наши органы чувств - зрение, слух, осязание, обоняние и вкус; 2) опыты произвольных движений и связанное с ними мускульное чувство и 3) наблюдение душою своей собственной деятельности, т. е. самонаблюдение, или рефлексия, как назвал Локк эту деятельность души, или самосознание, как называют ее другие. Мы же видим, что одними внешними опытами, как того хотят крайние эмпиристы, невозможно объяснить появления в нас идей пространства и времени, которые, однако, служат основанием всех наших математических знаний. Время и пространство не производят влияния ни на одно наше внешнее чувство. Что же касается до попыток вывести все знания человека из созерцания души, попыток, родоначальником которых считают Платона, то мы видели в философии Гегеля и Шеллинга, до каких бесплодных фантазий может достичь мысль человеческая, оторвавшись от опыта и наблюдения. Кроме того, всмотревшись внимательнее в самые эти фантазии, будто бы выводимые из чистого самосозерцания души, мы найдем, что большое количество своего материала эти идеалистические фантазии берут так же из опыта, но только по какому-то странному самообольщению не сознают этого или не хотят сознать *. Мы увидим далее, что оба эти источника знаний действительно существуют и что для объяснения происхождения многих наших знаний нам необходимы оба: как тот, который дают нам внешние опыты и наблюдения, так и тот, который дается нам опытами и наблюдениями внутренними. Теперь же мы видим, что кроме этих двух источников наших знаний существует еще третий: эта наша собственная произвольная деятельность, результат которой передается нам нашим мускульным чувством, или чувством наших собственных произвольных движений. Мы не имеем слова, чтобы отличить этот опыт движений от внешних и внутренних опытов; но разница между ними очевидна: то опыт, а это действие, то средство к деятельности, а это сама деятельность. И замечательно, что только то, что мы можем представить себе в форме движений, кажется нам действительным, точным знанием. Только приравняв к движению какое-нибудь явление, наблюдаемое нами или во внешни природе, или в нашей собственной душе, мы постигаем его, т. е. видим возможность его произвести. Вот какой смысл, как мы думаем весьма простой, имеет и энтелехия Аристотеля, так часто объясняемая в самых противоположных значениях. " Движение (внешнее, конечно), покой, протяжение, форму, число, единицу, - говорит Аристотель, - все это мы воспринимаем движением " **. Как в этой главе, так и в предыдущей мы развивали и доказывали на опытных основаниях одну эту сжатую фразу величайшего мыслителя всех веков!

______________________

* Для гегелевской философии это прекрасно доказано Геймом.

** Aristoteles. De animai L. III. Cap. I.

______________________

8. Не только в каждой науке, системе знаний, но почти в каждом отдельном человеческом знании соединяются элементы, проистекающие из всех этих трех источников знания. Однако же нетрудно видеть, что в одной науке преобладают элементы, проистекающие из внутреннего самонаблюдения, в другой из внешнего наблюдения, а в третьей - из опыта движений. В описательных науках природы (например, описательной зоологии, ботанике, минералогии) сильно преобладает внешнее наблюдение; в науках философских и исторических - самонаблюдение; в науках математических - опыт движений.

9. Самосознание как один из источников наших знаний должно быть рассмотрено нами в третьем отделе нашей антропологии, когда мы будем говорить об особенностях души человеческой, ибо, как мы увидим далее, это есть главная черта, отличающая человека от всех других живых существ. Но уже и теперь придется нам для уяснения себе рассудочного процесса рассмотреть происхождение некоторых знаний, проистекающих как из самосознания, так и из опыта движений, ибо без этого многое в рассудочном процессе осталось бы для нас непонятным. К таким знаниям причисляем мы идеи: субстанций и признаков, материи и силы, причины и следствия. Все эти идеи до того вплетаются нами в каждый рассудочный процесс наш, что, не объяснив их происхождения, мы не можем идти далее.