Северная Месопотамия и касситская Вавилония 3 страница

По примеру месопотамских государств в Древнехеттском царстве были составлены писаные законы, но они заметно уступали более ранним Законам Хаммурапи и по систематичности изложения материала, и по глубине юридической мысли. Да и само общество, отраженное в них, представляется более архаичным. Хеттский судебник местами производит впечатление записи отдельных прецедентов («если некто возьмет чужого быка за хвост и переведет его через реку, решение такое‑то»). Тем не менее некоторые принципы, лежащие в основе этих законов, заслуживают внимания. Хетты, например, отчетливо различали проступки неумышленные («лишь рука его совершила зло») и преступления, на которые человек шел сознательно. Во втором случае наказание было значительно более тяжкое.

Богазкёйский царский архив клинописных документов содержит государственные договоры и анналы, фрагменты мифов и огромное число ритуальных текстов. В отличие от народов Месопотамии хетты почти не оставили хозяйственных документов. Причина заключается в том, что эти документы не предназначались для вечного хранения, а потому и не попадали в архив. И записывали их не на глиняных табличках, а на деревянных дощечках; при этом использовалась не клинопись, а другая система письма – местная иероглифика. Иероглифических документов (из‑за недолговечности материала) сохранилось очень мало, и сам язык их поэтому известен значительно хуже, чем «клинописный хеттский». Суждение о хеттском обществе приходится составлять на основе анализа упомянутого выше судебника да нескольких случайно сохранившихся дарственных грамот.

Наиболее яркой чертой, бросающейся в глаза при первом же чтении хеттского судебника, является противопоставление «людей» («мужчина», «женщина») тем лицам, которые обозначаются идеограммой, в Шумере использовавшейся для рабов. За любое уголовное преступление по отношению к «свободному мужу» предусматривается наказание, вдвое тяжелее, чем за «холопа». За свое собственное преступление «холоп», как правило, отвечает сам. Но за него может заплатить штраф и его хозяин. Если же последний отказывается платить, то лишается своего «холопа», и тот, очевидно, поступает в собственность пострадавшего. Из судебника видно, что «холоп» может жениться (в том числе на свободных женщинах), обзаводиться детьми и передавать им наследство, но все это не освобождает его от личных и имущественных обязанностей перед хозяином.

В анналах хеттских царей неоднократно упоминается о депортации населения из побежденных стран. Мужчин, женщин, детей гнали в страну хеттов точно так же, как крупный и мелкий рогатый скот. Добычу затем распределяли, переселенным семьям выделяли земельные участки для обработки, предоставляли хозяйственные постройки, давали скот и орудия труда, с тем чтобы они трудились на храм, дворец или частное лицо. Иногда из пленных и перемещенных лиц искусственно создавали семьи. Разумеется, хеттов совершенно не занимал вопрос о чувствах этих людей: важно было создать некий дом, т. е. полноценное хозяйство, с которого можно взимать подати.

Как свидетельствуют дарственные грамоты, поля, сады и виноградники вместе с рабочим скотом, инвентарем и самими семьями работников по распоряжению властей могли быть отняты у одного вельможи и переданы другому. Рабочий люд был не свободный, а зависимый, и смена хозяина означала для него главным образом то, что теперь надо было выполнять повинности для другого лица.

XV век до н. э. иногда в научной литературе именуют периодом Среднехеттского царства. О нем очень мало известно. Обширное хеттское государство раздирали усобицы, в его дела активно вмешивалось соседнее государство Митанни. Зато после смутного времени наступает период расцвета, обширных завоеваний и создания великой державы – Н о в о х е т т с к о г о царства. Не без помощи хурритов (митаннийцев) хеттская армия осваивает новую боевую технику – легкие колесницы, запряженные лошадьми. Хетты подчиняют себе основную часть Малой Азии и выходят за ее пределы.

Экспансия хеттов направляется в сторону Закавказья и Восточного Средиземноморья, а также на запад – к берегам Эгейского моря. В Закавказье они покоряют варварские племена, а на западе захватывают богатые приморские города. Но основная борьба развернулась в Северной Сирии, где хеттам противостояла могучая Египетская держава во главе с энергичным и амбициозным фараоном Рамсесом II. Хеттское иго казалось сирийцам не таким тяжким, как египетское, и потому против Рамсеса II к началу XIII в. до н. э. образовалась грозная коалиция. Битва при Кадеше в 1286 г. стала решающей пробой сил, и, возможно, хетты были близки к окончательной победе.

Однако следует признать, что главным противником хеттского царя был вовсе не фараон, сколь бы грозными ни были его военные корпуса, названные именами египетских богов. Основная беда заключалась в рыхлости самого Новохеттского царства, поддерживать единство которого было нелегко. Хеттские документы выразительно подчеркивают эту особенность политической структуры своей державы, когда говорят о «странах», из которых она состоит. Эти «страны», согласно хеттским писцам, делятся на «внутренние», т. е. входящие в державу, и «внешние», в нее не входящие. Но в случае какого‑либо кризиса количество «внешних стран» многократно увеличивалось за счет того, что многие «страны» переставали быть «внутренними».

Военные успехи хеттов не могли быть развиты: в наступившей после смерти хеттского царя династической смуте им было не до завоеваний или оказания помощи сирийцам, которые возлагали на них большие надежды. И спустя 16 лет после битвы при Кадеше Рамсес II заключил с Хаттусили III договор, по которому они разделили Восточное Средиземноморье. Северная его часть, издавна заселенная не только семитоязычными народностями, но и хурритами, оказалась под властью хеттских царей. Благодаря тому, что хетты активно проникали в области, принадлежавшие прежде Митанни, они испытывали все более сильное культурное влияние хурритов.

Хеттская культура – многослойное и сложное явление. Пантеон, известный нам по клинописным текстам, преимущественно индоевропейский. В хеттском боге Сиу без труда узнается индоевропейское божество дневного света, соответствующее греческому Зевсу и древнеиндийскому Дьяусу. Хеттский бог‑громовик Пирва напоминает литовского Перкунаса, славянского Перуна, индийского Парджанью. Некоторые мифологические персонажи с соответствующими атрибутами и преданиями заимствованы из Месопотамии (например, аккадский Ану – шумерский Ан). Часть ритуалов, описанных в текстах Богазкёйского архива, имеет дохеттское (хаттское) происхождение, а в знаменитой священной «галерее» рельефов на скалах Язылыкая изображены боги и богини объединенного хетто‑хурритского пантеона.

Хетты оставили своеобразные жанры литературного творчества: царские анналы, подробные жизнеописания царей (например, «Автобиография Хаттусили III»), а также записи молитв. Особенно трогательны и эмоциональны молитвы царя Мурсили во время чумы: царь, обращаясь к богам, вспоминает свое прегрешение, из‑за которого страну постигла беда, и умоляет даровать ему прощение.

Малая Азия хеттской эпохи ориентировалась не только на Восток, на хурритскую и семитские культуры, она была тесно связана с раннегреческим миром. В клинописных текстах Богаз‑кёйского архива встречается упоминание г. Вилуса. По всей видимости, это гомеровский Илион, т. е. Троя. События Троянской войны совсем недалеко отстоят по времени от последних дней Новохеттского царства. Хетты поддерживали многообразные контакты с племенами ахейцев (Ахиява), расселявшихся тогда не только в материковой Греции и на островах Эгейского моря, но и на побережье самой Малой Азии. Аполлон и Артемида в греческих мифах – божества малоазийского происхождения. Мать же их Лето (Латона) не кто иная, как малоазийская богиня Лада (Великая Госпожа).

Хеттская держава распалась примерно в XII в. до н. э. Ее гибели способствовали набеги «народов моря», упоминания о которых встречаются также в истории Египта и Восточного Средиземноморья. Археологически засвидетельствованы миграции племен с запада – с Балкан. Часть индоевропейских племен, прошедшая через всю территорию Малой Азии, осела на Армянском нагорье и, смешавшись с местным населением, позднее сформировала ядро Древнеармянского царства.

 

Сиро‑хеттский бог грозы [Рельеф IX е. до н. э. ]

 

В некоторых надписях упоминания «великого царя хеттов» встречаются вплоть до VIII в. до н. э., но этот пышный титул тогда носил царь небольшого государства в верховьях Евфрата со столицей в г. Кархемише. Он считал себя подлинным наследником Хеттского государства II тысячелетия до н. э. Культуру этого времени называют позднехеттской, или сиро‑хеттской, ибо основное население этого провинциального осколка Хеттской державы было семитским (сирийским). Именно эти «хеттеяне» появляются на страницах Библии («хеттеянином» был, например, военачальник Урия, у которого царь Давид отобрал жену – красавицу Вирсавию, впоследствии родившую ему Соломона). К настоящим хеттам‑индоевропейцам они имеют мало отношения. После ассирийских завоеваний VIII в. до н. э. и это «хеттское» царство перестало существовать.

Малая Азия I тысячелетия до н. э. известна по немногочисленным археологическим находкам и довольно богатой античной исторической традиции. В начале тысячелетия в центральной части полуострова существовало крупное и богатое государство Фригия. Согласно легендам, его царь Мидас превращал в чистое золото все, к чему прикасался. Позднее ведущую роль в Малой Азии начинает играть Лидийское царство с центром в г. Сарды. Лидийский царь середины VI в. до н. э. Крез прославился своим богатством.

Предания о сказочных сокровищах малоазийских царей складывались не случайно. Здесь действительно добывали золото и использовали электр (сплав золота и серебра). Именно в Лидии в VII в. до н. э. впервые в мировой истории появилась монета. Через прибрежные греческие города Ионии лидийское изобретение быстро распространилось в эллинском мире.

Фригийский алфавит не уступает по древности греческому и практически не отличается от него. Поэтому до сих пор идут споры о приоритете: фригийцы ли заимствовали греческий алфавит сразу после его возникновения, или же, напротив, греческий алфавит возник на основе фригийского.

Во всяком случае, несомненно, что до персидского завоевания государства Малой Азии были теснейшим образом связаны с греческим миром. Цари посылали щедрые дары дельфийскому оракулу; они активно участвовали вместе с греками в военно‑дипломатической игре той эпохи. В период архаики (VIII–VI вв. до н. э.) города Ионии, расположенные на западном берегу Малой Азии, были самыми развитыми центрами эллинского мира. Их расцвет не в последнюю очередь объяснялся близостью к переднеазиатскому миру с его тысячелетними культурными традициями.

 

Восточное Средиземноморье

 

Регион, прилегающий с востока к Средиземному морю, весьма разнообразен по природным условиям. Узкая приморская полоса отличается теплым и влажным климатом. За ней тянутся горы, знаменитые ливанским кедром. Тучи, гонимые ветром с моря, встретив это препятствие, проливаются дождем. Восточнее простираются сухие, пустынные и полупустынные районы, где лишь изредка встречаются оазисы (самый крупный из них – в районе Дамаска). Основная часть населения Восточного Средиземноморья в древности говорила на разных языках и диалектах семитской группы. Внутренней потребности к прочному объединению всего региона никогда не возникало: мешали как различия в хозяйственном и социальном укладе, так и противодействие соседних держав.

Издавна через территорию Восточного Средиземноморья шли торговые пути, соединявшие Египет, Месопотамию, Малую Азию и Закавказье. Караваны ослов, тяжелые повозки везли драгоценное дерево, шерсть и металлы. Из портовых городов корабли направлялись на Кипр и острова Эгейского моря. С развитием морского флота Восточное Средиземноморье стало играть ключевую роль в связях Ближнего Востока с Европой и Северной Африкой.

Традиционно установившиеся в древности контакты определяли особые отношения каждого крупного города с той или иной великой державой. Так, финикийский Библ уже в III тысячелетии до н. э. ориентировался на Египет: в городе найдено немало предметов, вывезенных из долины Нила, а также египетские надписи. Находящийся севернее г. Эбла (недавно раскопан итальянскими археологами) развивался под месопотамским влиянием. В Эбле пользовались клинописью, и документы составлялись по шумерским образцам. Город этот погиб во время очередного нашествия царя Нарамсина – завоевателя из династии Саргонидов (XXIII в. до н. э.).

Эти и некоторые другие центры представляли собой древнейшие очаги развитой городской культуры. А между ними по просторам сирийских степей кочевали племена со стадами скота. Живую картину жизни азиатов, «бродящих по пескам», рисует египетский «Рассказ Синухе», относящийся к самому началу II тысячелетия до н. э. Судя по этому источнику, жили скотоводы в шатрах, возле колодцев, за которые, как и за стада скота, они вели бесконечные распри с соседними племенами. В условиях полупустыни скотоводы носили грубые одежды на грязном теле, а покойников хоронили, завернув их в бараньи шкуры.

Еврейские предания о родоначальниках племен рисуют сходные картины архаичного быта. В Ветхом Завете мы читаем о больших семьях, во главе которых стоит патриарх, окруженный женами, наложницами и многочисленными детьми, в том числе от рабынь. Поскольку все подчиняются старшему, вопросу о первородстве придается важнейшее значение (библейский сюжет об Исаве, продавшем первородство своему брату Иакову за чечевичную похлебку). Семья нуждается в наследнике‑мужчине, и, если жена бездетна, она сама дает мужу рабыню, чтобы та родила ему сына. Но горе той рабыне, которая, родив ребенка, осмелится равнять себя с госпожою!

В первой трети II тысячелетия до н. э., в эпоху бронзового века, происходит рост таких городских центров, как Халпа (совр. Халеб, или Алеппо) и Кадеш. Создаются крупные военно‑политические объединения, готовые к внешней экспансии. Семитские (а, может быть, и хурритские) племена из этого региона мощной волной захлестнули Египет во время нашествия гиксосов. Лишь в начале XVI в. до н. э. фараоны XVIII династии сумели восстановить независимость и могущество своей страны. И тогда уже Восточное Средиземноморье сначала вошло в состав Египетской державы, а затем стало объектом соперничества Египта с Хеттским царством. После мира, заключенного между

Рамсесом II и Хаттусили III в 1270 г. до н. э., регион был поделен между этими великими державами.

Во II тысячелетии до н. э. завоевания малых стран редко заканчивались полным их уничтожением. Обычно они превращались в зависимые территории, находящиеся под управлением тех представителей местной элиты, которые были лояльны к победителям.

Богатейший материал по истории этой эпохи дали раскопки одного из северных сиро‑финикийских городов, который в древности назывался Угарит (совр. Рас‑Шамра). Угаритский архив хозяйственных документов напоминает месопотамские. Он позволяет судить о социальной структуре города: это царь и «люди города Угарита» (свободные полноправные граждане), «царские люди» (т. е. те, кто состоял на царской службе и получал жалованье, не принадлежа к членам гражданской общины) и, наконец, рабы.

С конца II тысячелетия до н. э. в регионе складывается совершенно новая международная обстановка. Обе великие державы – Хеттская и Египетская, еще недавно ожесточенно соперничавшие в борьбе за Восточное Средиземноморье, перестали существовать, и к началу XI в. до н. э. Сирия, Финикия и Палестина получили возможность для самостоятельного политического развития. К тому же сама эпоха благоприятствовала установлению широких торговых связей, развитию городов и профессиональных ремесел. И тогда пробил час финикийцев! Они славились как искусные мастера – ювелиры и резчики по слоновой кости, изготовители крашеного стекла и пурпурной ткани. Занимаясь мореплаванием, финикийцы не гнушались пиратством и работорговлей. Рубеж II–I тысячелетий до н. э. – это время расцвета финикийских городов, прежде всего Тира и Сидона.

Своеобразным был политический строй этих небольших городов‑государств. В них действовали органы самоуправления: советы старейшин и собрания граждан; выборные городские магистраты ведали повседневными делами. В некоторых финикийских городах существовала царская власть, но цари отнюдь не были похожи на восточных деспотов, какой бы роскошью они себя ни окружали. Представители политической элиты, преумножавшие свои капиталы, в частности, на международной торговле и пиратстве, имели возможность поставить на престол человека, угодного именно им. Наиболее известным из финикийских правителей считается Хирам Тирский – современник и союзник древнееврейского царя Соломона (X в. до н. э.).

Самостоятельность финикийских городов, однако, была относительно недолгой – до появления нового крупного хищника (а богатые финикийцы были лакомой добычей). В VIII–VII вв. до н. э. Восточное Средиземноморье оказалось под контролем Ассирийской державы.

В истории многих древних государств бывали периоды, когда возникало избыточное население (главным образом вследствие ускоренной имущественной дифференциации, приводившей к появлению «лишних людей» и ожесточенной социально‑политической борьбе). Результатом относительного перенаселения становились миграции и основание колоний. Это был замечательный способ решения политических конфликтов: потерпевшая поражение «партия» не провоцировала мятежи и гражданские войны, а просто уезжала и основывала собственный город, где имела возможность устроить все так, как считала нужным. Более того, отношения с метрополией не портились, ведь жители того и другого города имели общее происхождение, общих богов и общие интересы. В политическом же отношении колония обычно была независима.

Поскольку финикийцы – народ мореходов, то их колонии вырастали вдоль морского побережья. Они преследовали торговые цели. Заморский торговый форпост – эмпорий – разрастался в город, а потом, заселяя сельскую округу и покоряя местное население, горожане‑колонисты создавали небольшое государство. Такие очаги финикийской культуры возникали главным образом в западной части Средиземноморья: в Северной Африке, на острове Сардиния, на Пиренейском полуострове.

Самым крупным городом, который создали puni (так римляне называли финикийцев), был Карфаген, основанный в конце IX в. до н. э. выходцами из г. Тира. По‑финикийски его название звучит как Карт‑хадашт и означает буквально «новый город» (в отличие от метрополии – Тира), по‑нашему – Новгород. К III в. до н. э. Карфаген объединил вокруг себя большинство финикийских колоний, стремясь к полной гегемонии над западной частью Средиземноморья. Здесь он столкнулся с Римской республикой: более 100 лет велись кровопролитные Пунические войны, закончившиеся разгромом и полным уничтожением Карфагена. Для римлян борьба была смертельно опасна, но победа над Карфагеном стала прологом создания великой средиземноморской державы – Римской империи.

 

Финикийская колонизация

 

Финикийская культура прежде всего интересна как тип западносемитской культуры, но, к сожалению, известна она лишь фрагментарно – по редким надписям и изображениям, по смутным преданиям, сохранившимся у античных писателей. В каждом финикийском городе поклонялись божеству‑покровителю. Все они имели одну особенность – у них были не настоящие имена собственные, а, скорее, обозначения единого безымянного бога: Ваал, Молох, или Мелек, т. е. «владыка», «царь», «господь» (например, богом г. Тира был Мелькарт – букв. «царь города»). Божественной супругой его считалась та или иная разновидность Астарты, которая соответствовала восточносемитской богине любви и плодородия Иштар.

Боги западносемитских племен кажутся неумолимо жестокими. В особо драматических ситуациях отец семейства приносил им в жертву самое дорогое, что имел: он должен был зарезать сына‑первенца как жертвенную овцу. Многие черты религиозных представлений (и даже конкретные мифологические сюжеты) сближают угаритскую, финикийскую и другие западносемитские культуры с той, которая изучена лучше всего, – с древнееврейской.

Из крупнейших достижений финикийцев следует назвать изобретение в последней трети II тысячелетия до н. э. алфавитного письма. Эволюция письменности на Ближнем Востоке шла последовательно от словесно‑слоговой системы к чисто слоговой. Финикийский алфавит состоял из 24 символов, обозначавших только согласные звуки. В этом смысле он был «почти алфавитом», поскольку гласные как бы домысливались (ученые говорят о знаках согласных с «нулевым», т. е. произвольным, гласным). Таким образом, финикийский алфавит сохранял наследие слоговых систем письма. Но значение его появления представляется огромным.

Еще через несколько веков, к VIII в. до н. э., греки (а может быть, фригийцы), заимствовав финикийский алфавит, добавили несколько знаков для гласных – так было изобретено чисто фонетическое письмо. Оно имело огромные преимущества перед другими системами прежде всего из‑за своей простоты и демократичности. Благодаря изобретению алфавита широкие массы смогли освоить грамотность и перейти к совершенно новому типу письменной культуры, радикально менявшему сознание людей.

Все алфавитные системы мира – от Столпов Мелькарта (Гибралтара) до Южной Индии – восходят в конечном счете к финикийскому алфавиту. Исключение составляют лишь несколько очень поздних, искусственно созданных систем (грузинский, армянский, корейский алфавиты), на изобретателей которых финикийский алфавит или его наследники оказали большое, но косвенное воздействие.

Особого внимания заслуживает история южной части Восточного Средиземноморья – Палестины (Ханаана). Здесь совершались события, имевшие важнейшее значение для истории мировой культуры.

Ветхозаветные предания повествуют о странствиях еврейских патриархов с их обширными семьями и стадами скота по всему пространству между Уром Халдейским, г. Харраном в верховьях Евфрата и границей Египта. В этих по преимуществу степных и полупустынных районах с глубокой древности обитали носители западносемитских диалектов. Очевидно, среди них были и предки евреев. Сказочное по форме повествование о том, что евреи долгое время пребывали в рабстве у фараона, также кажется правдоподобным: оно может быть увязано с египетскими завоеваниями эпохи Нового царства. Кульминацией истории служит рассказ об исходе, т. е. выходе евреев из Египта.

Моисей, тот человек, который освободил евреев, естественно, должен был иметь биографию, полную чудес (таких же, какие окружают рождение и жизнь самых великих правителей). Сама египетская царевна, спустившись со служанками к Нилу, нашла младенца в камышах. Это и был Моисей. Он получил воспитание при дворе фараона, а когда возмужал, то, увидев унижение своего народа, решил вывести его из Египта. С Божьей помощью он осуществил свое намерение. Колесницы фараона, посланные догнать беглецов, не смогли этого сделать: перед евреями расступилось Красное море, и, как сказано в Ветхом Завете, «пошли сыны Израилевы среди моря по суше» (Исход, 14:22).

На горе Синай Моисей от самого Яхве – бога‑покровителя еврейских племен – получил каменные скрижали. Господь сказал ему слова закона и заповедей: «Почитай отца твоего и мать твою. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства…», а также: «Не делай себе кумира» и «Помни день субботний, чтоб святить его». Этнические обычаи, близкие к тем, что мы находим и у других западносемитских народностей, получали божественную санкцию. Яхве заключил договор (Завет) со своим народом, обещая привести его в такую землю, где «течет молоко и мед». Сорок лет затем водил Моисей евреев по пустыне Синая, пока Бог не привел их в «Землю обетованную».

Исход – основополагающее событие священной истории Ветхого Завета. Если же обратиться к документальным свидетельствам, то первое упоминание о племенном союзе евреев встречается в надписи одного из египетских фараонов XIII в. до н. э.: среди других семитоязычных полукочевых народностей, обитавших тогда на северо‑восточных границах Египта, значится и «Исраил» (Израиль).

«Земля обетованная» уже была заселена, и евреям пришлось вести долгую и нелегкую борьбу с жителями Ханаана. В конце концов укрепления ханаанеян были захвачены или разрушены. Последующая культурная ассимиляция местного населения евреями, очевидно, облегчалась тем, что это были родственные семитские народности.

Между тем у евреев появился грозный противник – филистимляне, принадлежавшие к так называемым народам моря. Они вторглись в Ханаан в конце II тысячелетия до н. э., основали на побережье свои города и покорили живших здесь евреев и другие семитские народности. От этнического имени филистимлян – пелестим «Земля обетованная» получила название «Палестина».

Евреи в то время находились на стадии развития, непосредственно предшествующей государственности. У них не было единой власти, во главе родо‑племенных коллективов стояли старейшины и «судьи». Внешняя угроза, как это обычно бывает, ускорила консолидацию и становление государственности. Главой военной коалиции израильтян, противостоящей филистимлянам, был Саул.

Зять Саула Давид стал истинным основателем древнееврейского царства, объединившим все «колена» (родо‑племенные объединения). Давид отстроил и укрепил столицу – г. Иерусалим и заложил основы государственной администрации. Его сын Соломон (965–928 гг. до н. э.) продолжил политику отца, оставив по себе славу как о великом и мудром государе. Он воздвиг себе пышный дворец, который строили знаменитые финикийские мастера, присланные Хирамом Тирским. Вместе с царем Тира Соломон организовал морскую экспедицию в далекую южную страну Офир. Завязались связи и с Южной Аравией, откуда к Соломону прибыла правительница Сабы (совр. Йемен) – библейская «царица Савская».

 

Антропоморфный филистимский саркофаг [Конец II тысячелетия до н. э. ]

 

Главная проблема древнееврейского (Израильско‑Иудейского) царства времен Соломона состояла в том, что знать, опиравшаяся на многочисленных клиентов и соплеменников, вовсе не была заинтересована в усилении монархической власти.

 

Владыка Ассирии принимает дань от царя Израиля [Рельеф из дворца в Кальху. IX в. до н. э. ]

Борьба разворачивалась и в религиозной сфере. Усилению царской власти должна была способствовать централизация культа. Соломон построил в Иерусалиме храм, где поместил святыни Яхве. Местные святилища начали отступать на второй план, а храм Соломонов становился главным, а затем и единственным местом богослужения. Исчезали и статуи родовых божеств (упоминавшиеся еще при Давиде): религия Яхве не только не требовала поклонения изображениям, но и прямо запрещала таковое.

Единство разных «колен» – северных (Израиль) и южных (Иудея) областей расселения евреев – оказалось непрочным. Вскоре после смерти Соломона государство распалось на северное царство со столицей в г. Самарии и южное – со столицей в Иерусалиме. Многие десятилетия продолжались распри между ними, в которые с охотой вмешивались соседние царства – то Дамасское, то Египетское. Войны вели к ослаблению обоих противников.

Социальные процессы, характерные для большинства стран Ближнего Востока в первой половине I тысячелетия до н. э., в полной мере затронули и еврейское общество. Имущественное расслоение приводило к концентрации земель в руках немногих.

Традиции общинной и родственной взаимопомощи предавались забвению. Развивались задолженность и закабаление бедняков. В это время сформировалось мощное идеологическое движение так называемых пророков. Входя в состояние экстаза, или религиозного исступления, они обличали современников в преступлениях против ближних – в корыстолюбии и отсутствии милосердия, ибо все это грех и «мерзость пред Господом».

Внешнеполитическое положение Израиля и Иудеи было необыкновенно сложным: эти мелкие государственные образования не имели сил противостоять крупным державам. Они могли лишь ориентироваться на одну из них, но всегда оставался риск сделать ставку на того, кому суждены поражение и бесславная гибель. И здесь пророки выступали в качестве политических ораторов, предлагая советы царям.

В 722 г. до н. э. ассирийцы уничтожили Израильское царство и разрушили его столицу – Самарию. Иудея осталась одна, без брата‑соперника. И пророческое движение вспыхнуло с новой силой. Иудейские пророки усматривали причины катастрофы, постигшей израильтян, в их отклонении от заветов Господа, заветов, которые они сами и формулировали в духе религиозного мировоззрения, складывавшегося в их среде.

Цари не были последовательны: они нередко искали помощи у чужеземных богов, тем самым изменяя Господу. Бог, по толкованию пророков, наказывая избранный им народ, тем самым проявляет свою любовь к нему и стремится вывести его на верный путь строгого монотеизма.

Кроме того, Богу не так угодны жертвы и воскурения, как соблюдение его завета о милосердии к ближнему своему. Пророки, таким образом, были провозвестниками не формально‑обрядовой, а этической религии. Между человеком и Богом устанавливалась личная связь.