Феномен человека как объект философского анализа.

Философия всегда интересовалась человеческим познанием себя, и занятие этим вопросом считалось человеческой обязанностью и привилегией. Более того, как отмечает Л. Ландгреб в книге «Философия современности», «в каждом философском вопросе сам человек прямо или косвенно поставлен под вопрос». Когда Сократ спрашивай афинянина о добродетели или когда Аристотель рассказывал о душе, то каждый из них говорил о человеческой природе. В действительности они сыграли очень важную роль в «изобретении» идеи человека как рационального животного. Христианство тоже размышляло о человеческой природе и развило особую концепцию человека, которой отцы церкви дали философскую формулировку'. Последующая христианская философия и философские школы, такие, как стоики или неоплатоники Ренессанса, - все они включили познание человеком себя в свои задачи. Декарт предвосхитил развитие «современной» философии, сделав в вопросе о самопознании новый поворот. Превратив несомненность «Я», бесспорность существования сознательного мышления в краеугольный камень всего своего философского подхода, он сделал философию более точно антропоцентричной.

Большая часть последующей философии сосредоточила свое внимание на эпистемологии и таким образом исследовала познавательные возможности, т.е. силу перцепции, мышления и воображения, хотя эмпиристы, рационалисты и Кант проводили эту линию другими путями. Гегель дополнил и в некотором смысле вышел за рамки развития философской традиции, сосредоточившей внимание на чистом сознании и его содержании, и история философии XIX века — это подлинная философия реакции против этой традиции, особенно в ее гегелевской форме. Природа познавательного субъекта теперь была радикально исследована. Керкегор, Фейербах, Маркс, Ницше и Дильтей - эти некоторые из наиболее значительных критиков предыдущей традиции — настаивали на том, что сознание — это только часть унитарного целою, в котором на мысль воздействуют различные факторы, составляющие человеческую личность.

Различные философы указывали на разные аспекты, которые на деле дополняли друг друга. Нет ничего нового в признании, что человек - это биологическое су­щество, животное с инстинктами и потребностями, производитель товаров, нужных для выживания, существо, социально оформленное и культурно смоделированное, управляемое скрытыми психологическими силами и движимое чувствами и побуждениями. Не ново заявлять, что человек определяет себя своим собственным выбором. Новым выступает предложение, что на наше сознание, на наше мышление и познавательные акты можно воздействовать, если не извра­щать их (это известный парадокс самоотнесенности: если теория правильна, она может быть неправильной). Философы по-разному отнеслись к этому положению; одни остались уклончиво тривиальными, говорили, что они специалисты только "в таких невинных вопросах, как прояснение терминов: другие стали выражаться неопределенно и безответственно метафизично.

Однажды появившись, эта проблема не исчезнет. Как только мы задумались об автономности сознания, нам сразу придется решить, как, пользуясь традиционным философским языком, нам поместить эпистемологию в онтологию, или, говоря другими словами, рассмотреть основные проблемы познания в рамках философской антропологии. История философии свидетельствует о том, что постижение феномена человека всегда опиралось на открытия конкретных наук. Но можно ли на путях соединения разнородных данных построить единую и целостную теорию человека. Совершенно очевидно, что такого рода знание имело бы чисто «суммарный эффект», т.е. содержало бы в себе сложение выводов, противоречащих друг другу или в лучшем случае просто дополняющих различные фрагменты.

Философия не только опиралась на конкретное знание в постижении человека. Она накопила собственные традиции, позволяющие осмыслить данную проблему, выявила самостоятельные подходы к целостному анализу человека. Примером плодотворного соединения философского и естественнонаучного знания может служить специфическое направление -философская антропология, возникшая в 20-х годах XX столетия.

Рождение философской антропологии было стимулировано прежде всего попытками синтезировать накопленные в истории философии представления о человеке. Кроме того, первая мировая война нанесла удар по абстрактным просветительским схемам. Она заставила осознать драматизм человеческого существования. Наконец, к этому времени были собраны различные сведения в области биологии, психологии, медицины, которые нуждались в синтезировании. Всякая дисциплина, и особенно философская, должна ясно определить свои границы и свою цель. Еще в древности считали, что для многих дисциплин может быть общим один объект, но эти дисциплины отличаются друг от друга формой исследования этого объекта.

Можно рассматривать человека как целостность, помогающую познать вселенную. Но в философской антропологии вселенная занимает второстепенное место, играя роль орудия познания, а прямой объект изучения — сам человек. При анализе человека встречаются друг с другом естественные науки и науки о культуре. Для философской антропологии важно осуществление принципа «познай себя самого». Если человек — мерило всего, то важнее всего узнать, что представляет собой это мерило.

Философ Э. Гуссерль сделал большой вклад в упрочение философской антропологии. Он считает, что философская антропология помогает развитию и углублению феноменологической психологии. Гуссерль отмечает, что самое существенное свойство человека способность одновременно быть субъектом и объектом. Эта способность находит свое выражение в языке. Она объясняет преднамеренность и целенаправленность человеческой деятельности.

Философской антропологии можно дать такое определение: универсальная наука о человеке, занимающаяся его психической, индивидуальной и социальной сущностью. Гуссерль отводит философской антропологии центральное место среди философских дисциплин. Философская антропология занимает важное место среди наук о культуре. Всякое познание, каким бы оно ни было, ближе всего стоит к самому себе. Поэтому философская антропология совершила бы открытие, если бы приблизилась к своей сущности. Она правильно делает, когда ищет человека там, где проявляется его рациональность. Абстрагировавшись от всего, что не есть человек, философская антропология останавливается перед его сущностью и спрашивает, что она из себя представляет. Человек много веков служил знанию, признавая его большую ценность, и все же в настоящее время не­обходимо размышлять о человеке, т.е. использовать знание для того, чтобы лучше познать человека. В исследовании проблемы человека нужно избегать двух крайностей. Габриэль Рей называет их довольно неудачно философией гуманизма и философией надгуманизма. В первой преобладает субъект, и все внимание сосредоточено на познании его подлинное™, его положительности и красоты. Вторая рассматривает человека чрезвычайно объективировано, вне его внутренней сущности, как смертную реальность, подчиненную законам пространства, времени и чувственным категориям.

Стремление к безграничному самопознанию говорит о том, что люди пришли к высшей точке своего развития в процессе эволюции, которому они подчинены. Самопознание требует такого мышления, которое уже достигло высокого уровня вследствие умственных упражнений в других областях знания. Существо биологическое, человек обладает духовными свойствами. Природа не просто наделила его способностями — он должен был развивать их в себе в борьбе с суровой природой, в борьбе с другими живыми существами, более сильными и более приспособленными к физической борьбе, чем он. Первобытный человек и человек более позднего времени, уже продвинувшийся в своей эволюции, вынуждены были развиваться физически и интеллектуально в постоянной тревоге за свое существование. Расслабленность означала для него возможность уничтожения. Человеку нужно было привыкнуть к себе самому, к своему новому положению в природе, утвердиться в этом новом положении. В этих условиях размышление о своем внутреннем мире могло быть только поверхностным, случайным. Даже еще сегодня составляют исключение люди, сознательно посвящающие себя анализу человеческой сущности. У. Джеймс утверждает, что откликнуться на призыв философии людей заставляет случайное стечение обстоятельств.

В христианстве теология и антропология идут рука об руку. Христианизированные платонизм и неоплатонизм только делают вид, что приводят различие между чувственным и духовным. Святой Августин — это великий и непревзойденный до наших дней пример того, как человек находит себя самого в духовной сфере. Вклад в философскую антропологию Августина и школ, с большей или меньшей последовательностью руководствовавшихся его указаниями, состоит в увеличении тенденции к интроспекции. Исследование человека занимает центральное место не только в философии, но и в теологии, отвечающей этому требованию.

Христианство в области познания человека сделало меньше, чем можно было от него ожидать. В решении этой проблемы нужно сохранить сильные стороны христианства наряду с греко-романской философией самопознания. Антропология очень чутка ко всякого рода научным достижениям, поскольку они знаменуют собой прогресс человека. Современные наука и культура отражают эту взаимозависимость и способствуют ей. В современную эпоху быстрого технического развития каждое научное достижение представляет собой ступень к новому подъему. Большой ошибкой античности и схоластики было сосредоточивание всего внимания на мелких науках и проблемах. В современном же мире ученые смотрят на человеческое знание как на одно целое, каждая часть которого связана как с прошлым, так и с будущим. Ганс Фрейер справедливо пишет в «Теории современной эпохи»: «В целом очень трудно объективно сказать, какая из эпох человеческой истории наиболее важна. Это особенно трудно определить, когда речь идет о своей эпохе. Ведь обычно кажется самой высокой та вершина, на которой стоишь».

Этим объясняется отсутствие твердости в суждениях о столь гонкой науке, которая связана с исследованием человека. Занимающийся этой наукой в нашем веке оказывается окруженным морем доктрин, которые нельзя отвергнуть, не уделив им должного внимания. Существует так много мнений, что трудно все их принять во внимание. Можно теперь позавидовать той уверенности, с какой философы предшествующих эпох создавали свои системы. Николай Гартман в «Онтологии» указывал, что прошло время построения великих систем и теперь нужно довольствоваться тем, что всякий прогресс с учетом духовной сферы означает исправление ошибок и в этом состоит внутренний смысл «очевидной относительности истины». Если человек идет вперед, исправляя допущенные им ошибки, он стремится к свободной и чистой истине.

Образ мыслей Канта и решение им философских проблем основывается на предположении, что всякая наука, особенно философская, должна быть наукой о человеке, что всякое достижение науки помогает человеку лучше познать себя. В «Антропологии» Кант говорит, что человек, сам себя изучающий, составляет самый важный предмет познания, так как через него можно познать Вселенную. В «Критике чистою разума» Кант уделяет антропологии гораздо больше внимания, чем в книге со столь громким названием.

Кант распределяет задачу познания человека между психологией, этикой, социологией и политикой. Мартин Хайдеггер указывает, что нельзя раздувать антропологию настолько, что она утрачивает свою ясность. Он в книге «Кант и проблемы метафизики» пишет: «Антропология может стать философской, если, будучи антропологией, она будет определять или цель философии, или ее отправной пункт, или то и другое вместе». Хайдеггер подчеркивает, что антропологическая проблема — в основном не философская, а метафизическая. Он указывает, что истинная философская антропология должна быть связана с метафизикой; что постановка антропологической проблемы и ее решение зависят от отношения исследователя к метафизике или же состояние метафизики зависит от отношения исследователя к проблеме человека.

Хайдегтеровская интерпретация Канта явно ограничена, и эта ограниченность делает невозможным решение им проблемы человека. Философское знание требует от ученого идти на риск, потому что оно тесно связано с будущим. Создание философской антропологии равноценно свершению человеком в наивысшей степени гуманного поступка: исследованию себя самого прямо, искренно, исчерпывающим образом. В этом случае отражение приобретает самую тонкую и совершенную форму, как будто бы в зеркале человеческого ума исчезло все лишнее и человек видит себя таким, каков он есть, или же близко к этому. Познание самого себя означает гораздо больше, чем спекуляция. Это значит увидеть индивида, единственного и определенного, в сфере общей культуры, политики, религии и любой другой. Уже благодаря тому, что философская антропология исследует эти сферы, она делает большой шаг вперед. На следующем этапе она должна прийти к выводам, которые углубляли бы ее.

Макс Шелер в книге «Метафизика свободы» утверждает, что никогда прежде человек не изучался так внимательно, как сегодня. Философская антропология, хотя это не сумма и не энциклопедия всех наук, включает в себя. прямо или косвенно, все достижения наук, связанных с исследованием человека. В антропологии исследователь познает себя не как абстракцию, а в своей экзистенции. В философской антропологии самопознание служит не только целью, но и методом. Человек как бы клюет свое мясо и душу без сожаления и совершенно отвлеченно.

С момента появления на свет, и даже еще в утробе матери, человека рисуют в воображении, т.е. представляют, каким он должен быть. Это предформирование сопровождает человека всю его жизнь. Человеческой субъективности постоянно угрожает уничтожение. Исходя из этого явления важно не преувеличивать ценности человеческого суждения. Человек делает заключения, которые определяются тем, что он сам собой представляет: а он - существо, в чрезвычайной мере предварительно сформированное. Поэтому человек всегда стоит перед опасностью сделать объективной истиной то необъективное, что он собой представляет.

Антропология требует постоянного и напряженного наблюдения и списывания. В ней неприемлемо прямое приложение существующих законов.

В философской антропологии исследование идет по кругу, и чем ближе исследователь подходит к объекту исследования, тем труднее ему кажется достижение центральной точки.

Антропологические проблемы — это проблемы чисто человеческие, поэтому нельзя отстраниться от них, как от чуждого явления. Однако надо быть очень внимательными, чтобы не заниматься решением частных и временных вопросов, которые уводят от решения основной проблемы. Создавать антропологию, исследующую лишь внешние стороны человека, было бы так же бессмысленно, как изучать человека не обращая на него внимания.

Единая субъективно-объективная обусловленность человека начинает раскрываться в социальном кругу — от семьи до общества. Это же характерно и для современности. Желание выделить человека в чистом виде, подобно тому как выделяются химические элементы для изучения их свойств, невыполнимо. Сложность природы делает невозможным абсолютное отчуждение.

Связь человека с современным обществом и культурой так глубока, что с трудом поддается анализу. Она одновременно духовная и историческая. Человек наследует весь комплекс прошлого, которое в основном делает его таким, каков он есть в настоящем. Психоаналитические исследования бессознательного и подсознательного показали, насколько сильные и глубокие течения циркулируют внутри сознания, составляющего человеческое «Я» в настоящий момент.

Каждый человек есть связующее звено между горизонтальностью и вертикальностью в процессе становления сознания. В человеке сходится множество координат, идущих из прошлого, настоящего и даже будущего, он их продукт, их результат. Чтобы понять, что представляет собой человек, нужно вести исследование в направлении этих координат, т.е. вширь, вглубь и вверх, тем самым сохраняя все нити, идущие к «Я» из комплекса этих измерений.

Познать себя означаем представить себя широко, чтобы потом вновь сконцентрировать внимание на своей сущности, т.е. вначале нужно понять, каков человек, зачем он существует и как он существует. За тем эти три вопроса сливаются в один: что такое человек? По мере осмысления проблемы человека круги познания расширяются в про­странстве и во времени. Самопознание станет совершенным в том слу­чае, если человек сможет объять все - прошлое, настоящее и будущее в их целостности.

Понять себя исчерпывающим образом невозможно, потому что человек - неисчерпаем. Он все время идет вперед. Если бы человек смог окончательно выполнить эту задачу, то уже не был бы человеком, а его внутреннее содержание и способность к познанию превратились бы в сверхъестественные. Познавая себя, человек все время стремится вперед к свету. Антропология как-цельная наука никогда не достигнет границ, которые бы полностью удовлетворяли человека.

Стремление человека к свету Макс Шелер в книге «Метафизика свободы» почти отождествляет с идеей Бога: «Человек как абсолютное целое, содержащий в себе все человеческие свойства всех человеческих историй в эмпирическом смысле, нам так же близок и так же далек от нас. как Бог. потому что мы воспринимаем дух и жизнь как два его атрибута, — они и есть сущность человека, только в бесконечной форме». Эта аналогия неточна, но она очень образно характеризует никогда не прекращающийся процесс исследования человека.

Карл Ясперс писал, что сущность человека не исчерпывается тем, что мы знаем о нем; а мы знаем только основы его поведения и его образа мыслей; человек же гораздо больше того, что можно знать о нем.

Современный исследователь, вслед за Гегелем, стремится найти такую точку, откуда была бы видна цельная, абсолютная истина. Только в отличие от немецкого философа он уже не надеется увидеть ее.

Философская антропология это ответ на реальные потребности и она сможет удовлетворить эти потребности. Наше стремление к познанию и наша моральная ориентация должны базироваться на очень общих идеях и ими руководствоваться, а среди этих идей самая важная — наша идея человека.

Все прочие философские науки, хотя и изучают человека, ограничены своим односторонним подходом. Ни одна из них не занимается и не может заниматься рефлексией о человеке в целом. Если мы обратимся к космологии, то сразу увидим, что она не имеет никакого отношения к человеку как таковому, рассматривая его лишь в качестве осколка природы.

Лишь психология была той философской дисциплиной, которая постоянно стремилась включить в сферу своего рассмотрения различные проблемы, касающиеся человека, но, получив их, она распорядилась ими так же. как и другие науки, - превратила в частные аспекты.

Вместе с тем нельзя рассматривать философскую антропологию как абсолютно независимую науку. Во-первых, потому, что при изучении такого многопланового объекта, как человек, мы не можем рассчитывать на успех, оперируя знаниями, принадлежащими какой-либо одной науке. Мы должны осуществить настоящую интеграцию различных наук, и задача антропологии - объединить их на более высоком уровне. Кроме того, антропология, будет жизнеспособной лишь наряду с другими философскими науками о человеке.

Все другие науки, рассуждая о человеке, так или иначе выделяют его телесную или духовную сторону. И тем скорее они называю! себя чисто гуманитарными, чем больше обращают внимания на сторону духовную. Однако в человеке равно представлены обе стороны: он в сущности является и тем и другим. И как таковой ведет бесконечный диалог со всеми остальными существами, постигая их сущности и синтезируя их таким образом, что его со всем основанием можно назвать «микрокосмосом» Изучать человека - значит в определенном смысле изучать все сущее.