Вдоль ручья — осинки. Под осинками — подосиновики. Бра­вые ребята — в белых майках и красных тюбетейках. Кладу в кузовок третий слой — красный.

Через осинник — лесная тропка. Петляет, виляет и куда ве­дет — неизвестно. Да и не все ли равно!

Иду — и за каждой вилюшкой то лисички — желтые граммо- фончики, то опенки — ноги тонки, то сыроежки — говорушки, а потом пошли всякие — блюдечками, чашечками, вазочками и крышечками. В вазочках печенье — сухие листики. В чашеч­ках чай — лесной настой. Верхний слой в кузовке разноцвет­ный. Кузовок мой — с верхом.

А я все иду: смотрю, слушаю, нюхаю. Хорошо!

Кончилась тропинка, кончился и день. Тучи затянули небо. Никаких примет ни на земле, ни на небе. Ночь. Темнота.

Пошел по тропинке назад — сбился. Стал ладонью землю щупать.

Щупал, щупал — нащупал тропу.

Так и иду, а как собьюсь — ладошкой щупаю. Устал, руки исцарапал. Но вот шлеп ладошкой — вода! Зачерпнул — зна­комый вкус. Тот самый ручеек, что настоян на мхах, цветах и травах!

Правильно ладошка меня вывела. Это я теперь языком про­верил! А кто дальше поведет?

Дальше повел нос.

Донесло ветерком запах с той самой горушки, на которой варилось днем земляничное варенье. И по земляничной струй­ке, как по ниточке, вышел я на знакомую горку. А отсюда уж слышно: чешуйка сосновая на ветру стрекочет!

Дальше ухо повело. Вело, вело и привело в сосновый бор. Дело к полуночи. Луна проглянула, лес осветила. Увидел я в ни­зине веселую березовую рощу. Стволы белые блестят в лунном свете — хоть жмурься. Трепещут листья на ветерке, как лунная рябь на воде.

До рощи дошел на глазок.

Отсюда прямая дорога к дому. Люблю грибы собирать!

Идешь по лесу, и все у тебя при деле: и руки, и ноги, и глаза, и уши. И даже нос и язык!

Дышишь, смотришь, нюхаешь. Все запоминаешь! Хорошо!

О карикатуре*

Искусство карикатуры возникло на земле задолго до того, как появилось само слово «карикатура». Искусство это было рождено замечательным и неотъемлемым свойством челове­ческой натуры — чувством юмора, способностью смеяться. Давным-давно заметили люди, что смех оказывает глубокое и сильное, подчас чудесное воздействие на психику человека, его настроение, душевное состояние, отношение к происходя­щему.

В должный момент сказанное меткое насмешливое слово способно заставить человека задуматься над своим поведением, увидеть в новом свете свои поступки. Умная шутка часто ока­зывается убедительнее пространных, правильных, но скучных наставлений. Едкий, злой сарказм может чувствительно задеть самолюбие человека, вывести из равновесия, сыграть роль са­тирического зеркала.

Смех может, с одной стороны, развеселить человека, развлечь его, приободрить, придать уверенность в себе. С другой стороны, смех помогает бороться с отрицательными явлениями в обще­ственной жизни, бичуя их, выставляя на всеобщее посмешище.

Вот эти-то сильные стороны смешного и используют в своем творчестве художники-карикатуристы.

При этом художники, обладающие умением зорко подмечать и метко передавать смешные черточки в облике и поведении людей, прибегали и прибегают для большей выразительности к нарочитому преувеличению подобных характерных примет. Иными словами, рисуя определенные типажи в определенных обстоятельствах, художники показывали их не в натуральном, правдоподобном обличье, а накладывали, нагружали на их под­линные, реальные черты еще и комические качества. Именно поэтому, надо полагать, подобные веселые и насмешливые рисунки издавна стали называть карикатурами, что в перево­де с итальянского означает «нагружать».

При этом следует подчеркнуть, что в различные историче­ские эпохи карикатура являлась прежде всего средством клас­совой борьбы.

Естественно, что в этой борьбе сатирическое искусство при­меняло различные средства и приемы.

Искусство живое, острое, веселое, карикатура издавна была распространена во все времена, во всех странах. Она получи­ла широчайшее распространение во всем мире, заняла видное место в истории культуры народов, в их общественной жизни. Формы, стили и жанры карикатуры бесконечно разнообразны. Она комментирует и трактует крупнейшие злободневные про­блемы международной жизни, веселит забавными юмористиче­скими шутками и одновременно высмеивает пошлость, мещан­ство, стяжательство и другие пороки.

Смешно нарисованная, метко направленная карикатура — острое оружие общественности, она желанная гостья и в много­миллионном органе печати, и в школьной стенгазете, и в завод­ской многотиражке.

Подлинная художественная карикатура всегда имеет ясную задачу: что высмеивается и с какой целью высмеивается. Бес­тактная, неумная карикатура может незаслуженно оскорбить и унизить человека и при этом поставить в глупое, недостойное положение не только того, кто на ней изображен, но и того, кто ее рисовал.

Карикатура живет по своим собственным своеобразным зако­нам, которые состоят в том, что она на первый взгляд никаким законам не подчиняется. Ведь карикатуристу предоставляется полный простор и право прибегать для раскрытия своего сати­рического замысла к любым условностям, гиперболам, внешним несообразностям. В карикатуре самым причудливым и дерзким образом может совмещаться несовместимое: реальное может пе­реплетаться с фантастическим, правдоподобное с немыслимым. Живые существа могут превращаться в механизмы, люди — в зверей, звери — в географические понятия, неодушевленные предметы могут приобретать человеческий облик, конкретные лица могут вдруг становиться деревьями, фруктами, насекомы­ми, пресмыкающимися, делаться двуликими, многорукими, многоногими. Да разве мыслимо перечислить и предусмотреть бесконечное множество приемов и средств, которыми пользует­ся карикатура!

Оружие смеха*

Оружие смеха... Как часто видим мы эти слова в заголовках статей и заметок, когда речь идет о политической карикатуре, сатирическом рисунке, агитационном плакате! Сравнение по­литической сатиры с оружием, а художников-карикатуристов с бойцами или снайперами давно стало традиционным, так как точно отмечает самую характерную черту сатирической графи­ки как изобразительного искусства.

Конечно, всякое искусство, отстаивающее прогрессивные идеи, в той или иной мере является оружием, поскольку оно в борьбе утверждает передовые или опровергает устаревшие, ошибочные принципы. Но это воинствующее начало, эта боевая целенаправленность, бесспорно, больше всего и прежде всего свойственны искусству сатирическому.

В самом деле, трудно себе представить сатирическое произ­ведение, которое нейтрально отражало бы те или иные явле­ния, те или иные стороны жизни общества. Немногого стоит политическая карикатура, которая никого не задевает, ничего не разоблачает. Возникает вопрос: зачем она, собственно, сде­лана и в чем ее смысл? Ведь тогда сатира перестает быть сати­рой и тем самым перестает быть оружием, назначение которого в том и состоит, чтобы по-боевому разить и разоблачать все, что враждебно и противно интересам народа, высмеивать, клеймить и пригвождать к позорному столбу все, что несовместимо с его моральными принципами.