Сцена 5: Лорд и Слуга: удачи Невельскому

Пристань

Темнота.

Свет на Слугу.

Слуга: в одной руке бювар, в другой часы. Смотрит неотрывно на циферблат. Три секунды; потом Слуга недовольно косится на источник света и отступает в темноту. Пауза.

Лорд из темноты: - Я задержался больше, чем на четверть часа – Вас здесь быть не должно. Приказ нарушили.

Слуга, с холодным достоинством: - Мой Лорд.

Лорд появляется на границе света, он прихрамывает на левую ногу.

Слуга: - Мой Лорд! – бросается поддержать.

Лорд отстраняет и дразнится: - Да, да, Вы правы, снова перетрудил колено…

Слуга: - Вы ранены, мой Лорд?..

Лорд: - Да так, пустяк: опять испорчен плащ (показывает распоротый рукав), да будет новый шрам (прикасается к левому плечу): очередная ложь очередной любовнице. Но крови здесь немного, а это (показывает пятно на поле) – лишь вино... А, право, жаль – чудесный был букет!

Слуга: - Мой Лорд?..

Лорд, очень серьезно: - Бедняга мистер «Z»! Его так подвело пристрастие к экзотике: вина хотел он проглотить довольно редкий сорт – и что же – аллергия!! Отек гортани. Умер от удушья. Хотя похоже очень на отравленье цианидом – то был, конечно же, несчастный случай – не повезло бедняге.

Слуга, тоже очень серьезно: - О да, мой Лорд - «не повезло» - вчера, сегодня, завтра – всем тем, кто встанет на дороге Вашей – и тем, чья смерть Вам выгоду несет. Мой Лорд, - принимает розу из руки Лорда, Лорд снимает плащ и с истинно английской педантичностью складывает – очень сосредоточенно.

Лорд: - Охрана ему ничем не помогла. Все были заняты: передрались за картами – и, видно, были ставки высоки: друг друга в ссоре перебили – и то, конечно же, несчастный тоже случай – угодно мне, чтобы писали так в газетах – и здесь, и за границей.

Слуга: - Как скажете, мой Лорд. Все будет так, как пожелаете, - возвращает розу.

Лорд, поднося к губам розу: - Увы, не все… - Пауза. Смотрит на цветок. – «Но я другому отдана – и буду век ему верна….» - Пауза. Очень печально: – Скажите, Джон: Вы верите… - почтенная публика ждет откровений о любви, - в породы? – Джон в недоумении, Лорд показывает свободной рукой: - Что делятся все люди на высших, низших, средних… Не верите? – иронично: - А я вот верить начал. – Пауза. Зрителям, холодно и твердо: – С меня подонок требовал, чтоб объяснил ему я – РУССКИЙ ДУХ – который рассказать возможно только… гимном – или подвигом ответным. Теперь я знаю – не отступит Невельской. Присягою он связан, и долгом командира – и дворянина, и памятью своих учителей – он не отступит. И люди за ним идут – и сквозь огонь, и воду… и эпидемию цинги. Когда не можешь людям дать богатства, должностей, и славы – у тебя один лишь выход: твой собственный пример. Таков и Невельской – и потому за ним последуют и через эпидемию чумы!! И выстоят, и долг исполнен будет – во имя Родины!! То школа Крузенштерна – и Литке, и других достойных, которые учили Невельского – примером личным – или тем, что - были. А тот подонок – школы Нессельроде. И школам этим друг друга не понять – и не ужиться.

Слуга: - Мой Лорд, - уходят оба, удаляющиеся голоса из темноты:

Лорд: - Ну, что же, Джон, куда отправимся теперь?

Слуга: - Как пожелаете, мой Лорд. Одно лишь Ваше слово – и…

Лорд: - А кстати – Вы не вспомнили, что там на гербе на фамильном на этот раз нарисовали мы? Перстень ведь потерян, и нужно новый заказать… - Пауза. - Тому мерзавцу я не солгал: помощник Невельского, что стал ему как брат – на грани гибели; но выжить он сумеет: достойный Ученик достойного Учителя. Им всем желаю я удачи – а мне, увы, должно быть, не очень повезло с учителями.

 

На сцене остаются: белый плащ с алым пятном, на плаще – роза.

Сцена 6: Невельской Г.И. и Орлов Е.Г.: о Бошняке Н.К.

Дом Невельского

Невельской, осунувшийся, постаревший, но прямой, за документами.

Невельской, глядя на лист: – Опять отказано.

Пауза.

Врывается Орлов Евгений Григорьевич, врач.

Вымотанный, растрепанный. Рубашка с закатанными рукавами, поверх какая-нибудь теплая одежда (в общем, накинул и помчался к командиру). За пазухой документы – записи Бошняка – старая, разношерстная, местами измызганная бумага.

Орлов вне себя: - Геннадий…(запыхался) Иванович!!.. Угомоните его хоть Вы! Из рук он рвется, не берет питья да требует бумаги – сам хотя в пяти шагах сейчас не отличит столба от человека – опять цинга!! Отчет ему писать!! Как могу ручаться я за лечение в таких условиях, скажите мне на милость?..

Невельской, ровно: - Сейчас к нему придет Екатерина.

Орлов в изумлении и негодовании: - Но как?.. Ведь у нее самой режим постельный еще два дня!

Невельской, очень ровно: - Сейчас к нему придет Екатерина.

Орлов, сдаваясь и тяжело опираясь о стол: - Ну, слава Богу. Екатерину Ивановну Бошняк послушает, как слушает и Вас. Меня уж уморил упрямец – отчет, мол, не закончен у него…

Невельской: - Евгений Григорьевич - мне объясните, как он.

Орлов: - Очень плох. Сильнее истощения не видел… и язвы на ногах – ужасные - боюсь, возможно зараженье крови, а ссадин, мелких ран не перечесть – и каждая, возможно, от цинги опять же в язву обратится вскоре. И лихорадка страшная; и легкие воспалены его. Открылись два старых шрама – а это опять цинга. Вам лгать не буду – шансов нет почти. Его спасет лишь чудо… или пища, в которой зелень будет свежая; но ныне весны разгар – а снега здесь по пояс. – Пауза, - И через жар и бред все требует чернила и перо, - кладет принесенные бумаги на стол, - Вот это писал он в путешествии своем: о том, как уголь он искал – и отыскать сумел.

 

Невельской (просматривает бумаги; он потрясен тем, что перенес его ученик, но держит себя в руках): - Распорядитесь: пускай, как есть, пересылают Муравьеву лично в руки. Сию минуту.

Орлов: - Но… сами Вы не станете читать?..

Невельской: - Займусь пока другим, - перебирает свои бумаги, с усилием подавляя дрожь в руках, - а это – кивок на бумаги помощника, - мне Николай расскажет сам – когда поправится… - Орлов хочет протестовать, Невельской пригвождает его взглядом и рявкает, грохая кулаком по столу: - Вы слышите, ЧТО говорю я? КОГДА поправится, КОГДА, не «ЕСЛИ»!!

Орлов: - Как скажете, мой командир, - Орлов, ободренный, уходит с бумагами. Оставшись один, Невельской позволяет себе ссутулиться. Затеняем.

Запись, голос Бошняка:

«Местное население к нам очень приветливо – многие изъявляют желание вступить в нашу православную веру, просят разбирать их ссоры, строить по-нашему жилища и разводить огородничество… к нам охотно идут в проводники, рассказывают о путях…»

«…в каждом селении меня спрашивают, не видел ли я по пути «огромных лодок» и не слышал ли об их приближении, жители боятся их страшнее пожара – я так подозреваю – речь идет об американских и английских китобойных судах, экипажи которых чинят местным обиды, причем самая страшное – насильственный захват людей… гиляков заманивают на палубу под предлогом меновой торговли – и – отдают швартовы…»

«…лишь расположение туземцев спасло нас от ужасных бедствий, ибо, от них получая тюленье мясо и юколу, мы смогли тем существовать и продолжить съемку берегов, более десяти дней находясь на пище туземцев…»

«…я ехал один 15 верст…. Накануне выпал большой снег, что сделало переход еще затруднительнее, на пятые сутки выехал на Амур, на девятые, давая собакам по одной кости, не могу сказать, что доехал, но добрел до побережья…»

«…Нужно было пересечь остров в поисках угля… было дано мне – нарта собак, дней на 35 сухарей, маленький ручной компас, а главное – крест капитана Невельского и его ободрение… уголь в глинистых слоях в большом количестве, иногда в горе, порой и в россыпи… собаки выбились из сил и не могут более тянуть нарты… иду пешим, дай Бог перевалить хребет».

 

Конец второго акта

 

 

Эпилог