Персонажи древнегерманской мифологии: верховный бог и его сын, бог света и красоты

характеризующихся недооценкой человека во всей полно­те его проявлений.

К сожалению, люди обычно полагают, будто их окружа­ет и затрагивает только то, что входит в сферу их сознания: для каждой неизвестной вещи существует специалист, зна­ния которого кодифицированы в форме той или иной нау­ки. Подобная иллюзия кажется тем более правдоподобной, что в наше время уже никому не дано охватить единым взглядом всю совокупность дисциплин со всеми их пробле­мами. Но все же самые субъективные, самые действенные переживания человека — переживания, оставляющие глу­бокие следы и определяющие развитие личности, — как раз и являются самыми невероятными; пытаться объяснить их с помощью науки означает оказаться в тупике. Книга Менделя о летающих тарелках¹ может служить типичным примером. Научный интерес слишком легко сводим к ве­щам, которые достаточно часто встречаются, характеризу­ются высокой степенью вероятности и составляют нечто усредненное; именно на этом и основывается любая эмпи­рическая наука. Но подобная основа имеет смысл только при условии, что она служит для возведения здания, кото­рое не подавляет собой все выходящее за рамки ординар­ного.

В пограничной ситуации наподобие той, которая имеет место в анализируемом сне, нужно правильно воспринять ее исключительность, а точнее — то, что выглядит как не­что исключительное, но на деле испокон веков было при­суще подобным ситуациям: корабль мертвецов приближа­ется к Земле со своим экипажем, выстроенным, как для торжественного парада, вдоль палубы. Новая душа вступа­ет в братство мертвых и пускается в странствие.

Появление подобных архетипических представлений всегда свидетельствует о необычных ситуациях. Наша ин­терпретация отнюдь не притянута за уши: дело просто в том, что внимание рассказчицы также было направлено именно в ту сторону, о которой мы попытались здесь сказать; мы лишь следовали за движением ее мыслей. Рассказчица, захваченная врасплох многоликими образа­ми, как бы по невнимательности «не замечает» главного — приближения смерти, которая в определенном смысле ка­сается ее в той же мере, что и ее подруги. Тема «экипажа» космического корабля нам уже знакома по предыдущему сну о металлическом пауке и появится вновь в шестом сне. Инстинктивное отвращение, испытываемое нами к глубин­ному аспекту темы смерти, несомненно, объясняет ту скромную роль, которую данная тема играет в литературе О НЛО — как если бы авторы этой литературы говорили вслед за Фаустом: «Не призывай знакомый этот рой...»¹. Но специально «призывать» его уже нет нужды — царящей над миром атмосферы тревоги достаточно, чтобы обеспе­чить его постоянное присутствие.

ШЕСТОЙ СОН

Этот сон ведет свое происхождение из Калифорнии — поистине классического края НЛО; рассказом о нем я обя­зан любезности доктора Г. Клагера (Н. Y. Kluger) из Лос-Анджелеса. Источник сновидения — женщина двадцати трех лет.

«Вместе с одним человеком я стояла на площади или в центральной части какого-то города, имеющей форму к руга. Стояла ночь; мы глядели на небо. Внезапно я увидела, как нечто круглое и светящееся приближается к нам с очень большого расстояния. По мере приближения»пот предмет увеличивался в размерах. Я поняла, что это летающая тарелка и подумала, что это нелепая шутка. Огромный светящийся круг в конце концов закрыл собой все небо. Корабль — а это был именно корабль — подлетел настолько близко, что я смогла различить некие фигуры, расхаживающие по его палубе. Вначале я приняла происходящее за чей-то розыгрыш, но потом ре­шила, что все, что я вижу, вполне реально. Я обернулась и обнаружила за своей спиной человека с кинопроекто­ром; взгляд его был устремлен в небо. За нами находилось здание типа гостиницы. Там были люди, проецировавшие в небо то самое изображение, которое я видела. Я сказала об этом всем окружавшим меня людям.