Судебная лингвистическая экспертиза по делам, связанным с угрозой

Общая характеристика экспертных задач

Угроза как форма речевого поведения является наименее разработанным в юридической лингвистике явлением. Связывается это, безусловно, с внешними причинами – с малым количеством дел, по которым фактически привлекается эксперт для дачи заключения. На глубинном уровне, вероятно, это связано с отсутствием необходимости в привлечении специальных познаний при расследовании правонарушений, в состав которых входит угроза. Это, по нашему мнению, определяется тем обстоятельством, что угроза как форма речевого поведения, во-первых, достаточно четко противопоставляется другими формам поведения, во-вторых, угроза может принимать и невербальные формы, к которым, в частности, относится демонстрация оружия, поэтому доказательства наличия / отсутствия угрозы в большинстве случаев не представляет большой трудности. Поэтому при описании угрозы в аспекте юридико-лингвистической экспертологии необходимо в будущем указать на круг тех ситуаций, в которых квалификация речевого акта угрозы представляет собой определенную «трудность» и в связи с этим может потребовать привлечения специалиста-лингвиста. Другими словами, требуется ответить на вопрос: «Какие ситуации, когда говорящий использует угрозу, не смогут быть квалифицированы как угроза без привлечения лица, обладающего специальными познаниями в области лингвистики?» Рассматривая угрозу в разделе, посвященном исследованию экспертных задач, а не в разделе, посвященном описанию задач, которые не требуют привлечения познаний из области лингвистики, мы исходим из гипотетической возможности нейтрализации угрозы в определенных типах контекстов, а потому сохраняется возможность, что рядовой носитель языка будет квалифицировать однозначно то, что только обладает вероятностью[60].

В делах, связанных с угрозой, лингвист может решать, по нашему мнению, только одну задачу, которая связана с квалификацией речевого поведения говорящего как являющегося / не являющегося речевым актом угрозы. Задачи пропозиционального тождества такие, например, как квалификация угроз как угроз применением насилия или нанесением тяжкого вреда здоровью и т.п. не входят в компетенцию лингвиста-эксперта.

Угроза как феномен права

Угроза как определенное действие (вербальное и невербальное) трактуется современным правом как юридический факт[61], относящийся к типу неправомерных действий. Таким образом, угроза – это вид неправомерного поведения, которое является запрещенным. Угроза различными способами входит в состав правовых норм. Так, например, в гражданско-правовом аспекте наличие угрозы влечет недействительность сделки (ст. 179 ГК РФ), так это нарушает принцип автономии воли участников регулируемых гражданским законодательством отношений (ст.ст. 1, 2 ГК РФ). Сюда же относится и норма семейного кодекса, определяющая возможности обратного истребования алиментов, в частности, при условии совершения сделки об уплате алиментов под влиянием угрозы (п. 2 ст. 116 ГК РФ). В трудовом праве, направленном на регулирование трудовых отношений, наличие угрозы входит в состав понятия принудительного труда, который согласно ст. 4 ТК РФ запрещен.

Но максимально разнообразно угроза оценивается в уголовном праве. Наличие / отсутствие события угрозы способно отягчать и смягчать (вплоть до исключения преступности деяния ст. 40 УК РФ) наказание. Угроза образует квалифицированный состав[62] таких преступлений, как нарушение неприкосновенности жилища, воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий, фальсификация избирательных документов, грабеж, хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ, превышение должностных полномочий и т.п.

Угроза образует основной состав таких преступлений, как доведение до самоубийства, изнасилование, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, вымогательство и многих других.

Под угрозой в праве понимается способ действия, используемый в целях оказания психологического давления на объект угрозы. Угроза является способом достижения преступного результата или сама является преступлением, в том смысле, что действие, называемое словом «угроза» образует состав такого преступления как угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ).

Угроза может быть вербальной и невербальной (демонстрация оружия), может иметь как устную, так и письменную формы, высказываться непосредственно, а также при помощи третьих лиц.

Помимо самого речевого (шире – семиотического) действия, которое называется словом «угроза», юридизируются также следующие характеристики этого действия:

1. Перлокутивный эффект угрозы. Угроза должна обладать признаком «реальности». Угроза реальна, если у воспринимающего угрозу имелись основания опасаться ее осуществления, при этом неважно, намеревался ли угрожающий исполнить ее или нет. «Однако кассир Г.Н., услышав шум, заперлась в кассовом помещении. Тогда С., действуя в осуществление их общего с К. и Х.З. преступного умысла, направленного на похищение чужого имущества путем разбойного нападения, потребовал от Г.Н. открыть дверь в кассу, угрожая при этом применением к Г. насилия, опасного для жизни и здоровья, высказывая в его адрес угрозы убийством. Воспринимая указанные угрозы убийством в адрес Г. как реальную опасность для его жизни и здоровья, Г.Н., действуя под принуждением, впустила С. и Х.З. в кассовое помещение, откуда они открыто похитили деньги в сумме 12902 руб. 40 коп. и зарядное устройство к сотовому телефону стоимостью 500 руб., завладев чужим имуществом на общую сумму 13402 руб. 40 коп» [Постановление, 2007]

2. Пропозициональное содержание[63] высказываний, входящих в речевой акт угрозы, констатация намерений говорящего при условии невыполнения слушающим требуемого от него говорящим.

А) Пропозиции, содержащие информацию о жизни и здоровье Х-а.

Эти пропозиции образуют, например, самостоятельный состав преступления ст. 119 УК РФ. «Объективная сторона заключается в двух альтернативных действиях:

1) угроза убийством;

2) угроза причинения тяжкого вреда здоровью.

«Если имела место угроза причинения вреда здоровью средней тяжести, легкого вреда, уничтожения имущества и т.д., то деяние не может быть квалифицировано по комментируемой статье» [Постатейный комментарий…, 2006].

Б) Пропозиции, содержащие информацию о распространении негативной информации о лице, независимо от истинности и ложности такой информации, определяются как шантаж и входят в объективную сторону, например, преступления, предусмотренного ст. 133 (Понуждение к действиям сексуального характера).

В) Пропозиции, содержащие информацию о применении насилия по отношению к объекту угрозы. (Основной состав таких преступлений, как принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, изнасилование, насильственные действия сексуального характера).

Г) Пропозиции, содержащие информацию об уничтожении, повреждении или изъятии имущества. Ст. 133. Понуждение к действиям сексуального характера

Д) Пропозиции, содержащие информацию о совершение взрывов, поджогов или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий (Ст. 205 УК РФ Террористический акт)

В) Если одним из компонентов речевого акта угрозы являются высказывания о требовании передачи имущества, то угроза входит в состав преступления, предусмотренного ст. 163 УК Вымогательство.

Еще раз отметим, что мы не ставили цели – дать исчерпывающее описание феномену угрозы в праве, но хотели показать, что правом угроза оценивается как отдельный вид неправомерных действий, и если привлечение специалистов в области лингвистики к решению дел, относительно которых необходимо установить факт наличия / отсутствия угрозы, будет носить системный характер, то мы должны быть готовыми к тому, что в законодательстве нет четкого определения слову «угроза» и это, по существу, не является его (законодательства) целью. Мы также должны быть готовы к тому, что вопросы пропозиционального содержания не будут входить в компетенцию-лингвиста эксперта, так как в большинстве случаев он не может установить, была ли конкретная угроза угрозой причинения тяжкого вреда здоровью, либо она была угрозой причинения вреда здоровью средней тяжести.

 

Угроза как речевой акт

Структура речевого акта угрозы:

1. Участники. Участник 1 – тот, кто высказывает угрозу, Участник 2 тот, в отношении кого высказывается угроза. Участник- 3 третье лицо (канал передачи информации).

2. Условия успешности. У2 не желает наступления негативных состояний.

3. Условия искренности. У1 произносит высказывание с целью побудить У2 к совершению определенных действий.

По А. Вежбицкой речевой акт угрозы описывается следующей формулой:

 

говорю: я хочу, чтоб ты знал, что если ты сделаешь[64] Х, то я тебе сделаю нечто плохое

думаю, что ты не хочешь, чтобы я это сделал

говорю это, потому что хочу, чтобы ты не сделал Х [Вежбицка, 2007].

 

Думаем, что содержательно данный речевой акт должен быть расширен за счет введения условия о знании коммуникантов, что говорящий в состоянии выполнить Х. Таким образом, более полное представление речевого акта угрозы будет таково:

 

А) Думаю, что ты не хочешь, чтобы я сделал тебе нечто плохое

Б) Думаю, что ты знаешь (или можешь думать), что я могу сделать тебе нечто плохое

В) Хочу, чтобы ты знал (думал), если ты сделаешь Х, то я сделаю тебе нечто плохое

Г) Говорю: если ты сделаешь Х, то я сделаю тебе нечто плохое

Д) Говорю это для того, чтобы ты не делал Х.

 

Такая структура объясняет возможность игрового (суггестивного) функционирования угрозы, когда угроза употребляется, например, в среде друзей, при такой «угрозе» пункт Б трансформируется в следующее условие: «Знаю, что ты знаешь, что я не могу сделать тебе чего-то плохого». Пункт В, выделенный в качестве отдельного объясняет наличие таких случаев, какие нами были описаны в разделе, посвященном оскорблению, и в случае угрозы также имеют место, это случаи отказа от угрозы или угрозы «про себя».

Угроза, как и оскорбление, возможно в двух формах – контактной и дистантной. При дистантной угрозе автор речевого акта знает и желает, чтобы его слова были переданы Участнику 3.

Угроза как речевой акт способна к нейтрализации, нейтрализуется она с речевым актом «предостережение» [Вежбицкая, 2007, с. 73].

Компоненты, которые способны к нейтрализации, имеют отношение к способу возникновения негативного события. Тогда как при угрозе негативное событие представляется как результат деятельности говорящего, при «предостережении» факт наступления события не зависит от говорящего, но зависит только от будущего поведения слушающего.

Нейтрализацией этого речевого акта будут являться речевые произведения, содержание которых соотносимо с безличной конструкцией «С вами может случиться, что угодно». Очевидно, данное содержание соотносимо как с угрозой, так и с предостережением. Если в результате исследования выявлено именно такое содержание, то возможны только вероятностные выводы.

Угроза может быть прямой и косвенной. Косвенная угроза выражена на импликативном уровне структуры текста, иными словами, текст имплицирует содержательные компоненты, соотносимые с угрозой.

В общем случае косвенная угроза выражается констатирующими высказываниями о будущих негативных состояниях мира.

 

Говорю: я хочу, чтоб ты знал, если ты сделаешь Х, то наступит нечто плохое

думаю, что ты не хочешь, чтобы это наступило

говорю это, потому что хочу, чтобы ты не сделал Х.

 

Естественно, что последний смоделированный нами вариант речевого поведения является особым случаем описанного в [Вежбицка, 2007] речевого акта угрозы. В этом случае интерпретация определенных высказываний как угрозы связана с возможностью извлечения из общего контекста смысла «сделаю так» или «могу сделать так».

Приведем примеры косвенной угрозы и ее квалификации:

- Бери свои манатки, в машину садись. Мы тебя не тронем, я тебе слово даю. Слово пацана. Тебя никто не тронет. Бери м-, пожитки, поехали в машину. Я тебе слово даю, никто тебя не тронет ни пальцем. Жень. Поверь мне. Я с тобой разговариваю. Приехали бы сейчас панкратионовцы, они бы тебя сломали бы. Ты знаешь, что такое вид спорта панкратион? Пошли.

В данном тексте для говорящего и для слушающего очевидно, что всегда сохраняется возможность наступления негативного последствия, которое может быть названо «приезд панкратионовцев с целью «сломать» слушающего», при этом для слушающего очевидно, что говорящий способен сделать так, чтобы приехали панкратионовцы. Говорящий знает, что слушающий знает об этом, и использует это как способ заставить слушающего пойти в машину.