Литературная деятельность св. Кирилла Иерусалимского

Как писатель св. Кирилл известен почти исключительно своими 24 словами, произнесенными в 348 г. ([дата] определяется на основании указаний XIV слова о времени Пасхи [cap. 10; cf. IV, 30; XVIII, 7]) в храме Воскресения для готовящихся принять крещение в день Пасхи и [затем для] принявших его. Слово предогласительное[1421], составляющее предисловие к огласительным словам, произнесено было в воскресенье, 18 огласительных слов[1422] ^— в будние дни Четыредесятницы до великой субботы включительно, затем в пасхальную ночь совершено было крещение, и остальные пять слов[1423]произнесены были в пасхальную седмицу. Так как в последних сообщаются новопросвещенным (которым ранее не открывалось учение о таинствах) полные сведения о крещении, миропомазании и Евхаристии, которые они приняли в день Пасхи, то они называются «тайноводственными».

В основу огласительных слов положен древний символ иерусалимской Церкви; но в истолковании его — сообразно с целью ознакомить просвещаемых прежде всего с тем, что им предстоит пережить и принять при самом вступлении в Церковь, — члены о покаянии и крещении раскрываются прежде других членов символа веры. Таким образом, содержание огласительных и тайноводственных слов св. Кирилла представляется в следующем виде.

Предогласительное слово разъясняет готовящимся ко крещению превосходство их нового состояния и соединенные с ним обязанности и указывает, как они должны проводить время до крещения, подготавливаясь к достойному принятию его. Прежде всего от них требуется полное, от всей души и искреннее, не омрачаемое никакими нечистыми побуждениями желание получить крещение, без чего одно внешнее крещение будет для них не только бесполезно, но и прямо гибельно. Затем они должны с полной серьезностью принять заклинания, внимательно выслушать оглашения, не пропуская ни одного из них, и неуклонно следовать пути добродетелей, упражняясь во всех видах добра.

Первое оглашение призывает ко крещению, указывает необходимость его для человека и благодетельные результаты и увещает к достойному подготовлению себя к принятию его, так как Бог дает изобильную благодать не без разбора, не без внимания к душевному настроению человека. Во II слове раскрывается необходимость покаяния в грехах для готовящегося ко крещению и исповедания их за всю прошедшую жизнь. Для этой цели св. Кирилл изображает гибельность греха для человека, его происхождение из злоупотребления человека свободой воли и искушения диавола, и примерами из Священного Писания доказывает, что средство исцеления от грехов заключается в раскаянии со стороны человека и в бесконечной благости Божией. Это средство есть крещение, о котором говорится в III слове, — в нем Бог отпускает грехи всем раскаивающимся в них грешникам; оратор прославляет величие таинства, доказывает необходимость его для спасения, указывает видимую его сторону — воду, омывающую тело, и невидимую — благодать Духа Святого, очищающего душу от греховной скверны, чудесные следствия крещения: отпущение грехов, даже самых тяжких, соединение со Христом, уподобление [Ему] и т. п.[1424]

ВIV слове проповедник переходит к сообщению оснований христианского вероучения, к изложению и изъяснению символа. Но прежде подробного изложения он признаёт нужным дать краткий обзор догматов христианских, подлежащих в дальнейшем обстоятельному раскрытию, и, указав на одинаковую необходимость для спасения правой веры и добродетельной жизни, сжато излагает сущность учения о Боге, об Иисусе Христе, Его воплощении, крестной смерти, погребении и нисхождении в ад, о воскресении Его, вознесении на небо, сидении одесную Отца и Втором пришествии, о Святом Духе, о природе человека, его душе и теле, о всеобщем воскресении и последнем Суде. За изложением этих догматов следует указание источников их — богодухновенного Писания, книги которого затем перечисляются — канонические Ветхого[1425]и Нового Завета (за исключением Апокалипсиса)[1426].

С V слова начинается изъяснение символа объяснением слова «верую», причем св. Кирилл доказывает силу веры, прославляет достоинство ее, необходимость, спасительные действия и различает два вида веры: веру как согласие человека на усвоение преподаваемой истины и веру как благодатную, чудотворную силу, даруемую от Бога истинно верному христианину. Убеждая принимать верой только учение кафолической Церкви, сообщаемое им теперь, св. Кирилл в заключение дает текст иерусалимского символа для заучивания наизусть[1427], с предупреждением не открывать его никому, кроме христиан, и не записывать.

Следующие четыре огласительных слова разъясняют первый член символа. Прежде всего речь ведется о единстве Бога — против язычников и некоторых еретиков, по преимуществу манихеев, причем излагается их учение, возникновение и дальнейшая история (VI слово). В VII слове разъясняется учение о Боге Отце, что Он в собственном и истинном смысле Отец Сына Своего Иисуса Христа вследствие вечного и совершеннейшего рождения и что Отцом всех людей Он называется в совершенно ином смысле. VIII огласительное слово, изъясняя слово «Вседержитель», опровергает язычников, иудеев и тех из еретиков, которые признавали два начала в мире и считали всякое богатство собственностью диавола, и раскрывает учение о Божественном Промысле, власти и господстве, распространяющихся на всё в мире. Наконец, учение о Боге как о Творце и Устроителе всего видимого и невидимого мира излагается в IX слове; мысль, что мир вполне достоин быть произведением Божественной мудрости, доказывается сжатым описанием мира и его частей.

Второй член символа св. Кирилл излагает в двух огласительных словах — X и XI. В десятом он доказывает необходимость веровать в Сына Божия, указывает основание, почему Он называется Единым, и приводит из Ветхого Завета свидетельства о Его бытии до воплощения и о Его вечном, истинном, присущем Ему и прежде вочеловечения господстве над всем во вселенной. Затем дается объяснение двух имен Господа — «Иисус» и «Христос», и изображаются два Его служения как Спасителя и вечного Первосвященника. Одиннадцатое огласительное слово посвящено доказательству того, что Иисус Христос есть Сын Божий Единородный, Сын по естеству, подробно раскрывает непостижимость рождения Сына, показывает, что Сын есть Бог истинный, так пребывающий во Отце и Единый с Ним по божеству, царству, воле, действиям, что и не сливается с Отцом, и не чужд Его так, как тварь, но совершеннейшим образом подобен Ему во всем[1428]и отличен от творений; наконец, утверждает вечность Сына и рождения Его и учит, что Сын есть нераздельный от Отца Творец и Царь всего видимого и невидимого и самих веков.

В следующих затем четырех огласительных словах речь идет о воплощении Иисуса Христа. После разъяснения необходимости исповедовать во Христе человечество и божество, защищается (в XII слове) истинность воплощения против заблуждений иудеев и еретиков, излагаются причины воплощения Сына Божия и изображаются обстоятельства его, предсказанные пророками, место, время и другие подробности рождения, особенно факт рождения от Девы. В XIII слове проповедник переходит к страданиям, смерти и погребению Иисуса Христа, показывает истинность и необходимость этих событий, подробно говорит об удовлетворении Христом правды Божией за грех всех людей pi описывает все обстоятельства крестной смерти Спасителя, постоянно указывая на точное исполнение в них ветхозаветных пророчеств. XIV слово предлагает подробное учение о воскресении Господа, вознесении Его и сидении одесную Отца. XV говорит о втором Его пришествии, предшествующих и сопровождающих его знамениях, описывает всемирный суд и утверждает вечность Царства Христова. XVI и XVII оглашения содержат изложение учения о Святом Духе, Его божестве и благодатной деятельности в мире.

Следующий член иерусалимского символа — о едином крещении покаяния во оставление грехов — оставлен здесь без объяснения, потому что полное раскрытие его дано в первых огласительных словах. В XVIII слове защищается воскресение плоти против возражений язычников, самарян и еретиков и описываются свойства воскресших тел. Затем речь ведется о Церкви кафолической, ее основании, ее признаках, ее имени и достоинстве и, наконец, о вечной жизни, которая предлагается в Церкви всем познавшим истину и живущим праведно, и о многоразличных путях к наследованию этой жизни, дарованных в Церкви людям от Бога по Его бесконечной благости. В заключение св. Кирилл указывает на предстоящие в пасхальную седмицу тайноводственные наставления и призывает своих слушателей возрадоваться о том счастье, которое предстоит им принять в крещении.

Пять тайноводственных слов (по общему счету XIX—XXIII) по объему значительно меньше предыдущих; в них объясняются новопросвещенным три таинства, которых они перед этим удостоились: крещение, миропомазание и причащение. В первом слове св. Кирилл раскрывает символическое значение тех обрядов, которые предшествуют крещению и совершались в преддверии баптистерия, именно — отрицания сатаны и всех дел его, гордыни и служения диаволу и сочетания со Христом через краткое исповедание веры во Св. Троицу и в крещение. Второе слово объясняет таинственное значение и благодатную силу действий, совершаемых уже при самом крещении: отложения одежды, помазания освященным елеем, нового исповедания веры и троекратного погружения. В третьем тайноводстве проповедник говорит о миропомазании, совершавшемся непосредственно после крещения, указывает начало его в сошествии Св. Духа на Иисуса Христа при крещении, объясняет внутреннее значение его, внешний образ совершения и прообразы его в Ветхом Завете. Два последние тайноводственные слова объясняют таинство Евхаристии. Четвертое слово говорит о сущности этого таинства, его элементах и таинственном действии, указывает его ветхозаветные прообразы. Главная цель этого слова — утвердить слушателей в том, что хлеб и вино в Евхаристии истинно прелагаются в Тело и Кровь Иисуса Христа, хотя вид хлеба и вина и остается. В пятом слове излагается с необходимыми объяснениями порядок совершения литургии верных: умовение рук священнослужителем, целование мира, «горе имеим сердца», молитва благодарения и освящения даров, поминовение живых и умерших, молитва Господня (с объяснением каждого ее прошения), «святая святым», причащение Тела и Крови Господней и благодарение.

Проповедник при изложении учения веры в катехизических словах по каждому отдельному вопросу сперва указывает разные заблуждения относительно него, противополагает им церковное понимание и обосновывает их необходимыми доводами преимущественно из Священного Писания и, наконец, разбирает возражения противников. Приводя в подтверждение догматических положений места из Священного Писания, св. Кирилл, как и сам он заявляет, принимает во внимание только буквальный смысл их, к толкованиям же аллегорическим обращается хотя и нередко, но лишь для выяснения учения, а не для доказательства, опасаясь к учению Церкви примешать какие-либо частные мнения. С изъяснением догматического учения проповедник нередко соединяет и правила нравственности: внушает избегать языческих и иудейских суеверий, посещения игр и зрелищ, общения в жизни с еретиками, советует, наконец, усердие к молитве, сохранение чистоты тела, чтение полезных книг, особенно Священного Писания, восхваляет благоговейное отношение к таинствам, сохранение девства и монашеских обетов.

Катехизические слова произносились св. Кириллом, как отмечается во многих рукописях, «без приготовления» и записывались слушателями. Этим, несомненно, объясняются некоторые недостатки изложения: некоторая неупорядоченность в расположении материала, частые повторения, растянутость, неправильности в цитатах из Священного Писания, — очевидно, проповедник не исправлял записей перед опубликованием. Но если не придавать значения этим недостаткам, то слова св. Кирилла обладают и значительными достоинствами. Это действительно катехизические поучения: изложение сжатое, простое, ясное, общепонятное, чуждое всяких прикрас, исполненное спокойного достоинства, и, однако, сильное и проникновенное. Язык — отеческого, любвеобильного увещания и предупреждения, совершенно безыскусственный, иногда даже неправильный, народный. Но под этим скромным покровом скрываются основательные знания и педагогическое искусство. Даже трудные догматические истины раскрываются в доступных положениях и приближаются к сознанию слушателей посредством противопоставления заблуждениям. Краткие примеры и сравнения из жизни и природы, восклицания ужаса и удивления, олицетворения и драматизирование способны приковывать внимание слушателей, а указание на непосредственную близость священных мест, бывших свидетелями искупительных подвигов Спасителя, несомненно производили сильное впечатление на слушателей.

Что касается подлинности катехизических поучений, в этом отношении имеется решительное свидетельство блж. Иеронима, который пишет: extant ejus (т. е. Кирилла) κατηχήσεις, quas in adolescentia composuit [сохранились его κατηχήσεις (оглашения), которые он сочинил в молодости] (De vir. ill. 112). Если в некоторых рукописях тайноводственные слова надписываются именем «Иоанна, епископа Иерусалимского», преемника св. Кирилла, или даже «Кирилла и Иоанна», то этому обстоятельству нельзя придавать значения ввиду того, что все огласительные и тайноводственные слова представляют, собственно, одно целое как по содержанию, так и по языку и должны быть усвоены одному автору; а свидетельства, удостоверяющие принадлежность св. Кириллу то одного, то другого слова настолько многочисленны и авторитетны, что не может быть сомнения относительно действительного автора всех огласительных и тайноводственных слов[1429].

Кроме катехизических слов, с именем св. Кирилла Иерусалимского известны: 1) «Беседа о расслабленном при купели»[1430], представляющая объяснение Ин. 5: 1-16, с некоторыми назидательными уклонениями, призывающими к вере во Христа-Исцелителя, к нравственному исправлению жизни, научающими правильно смотреть на книгу Песнь Песней как на пророчество о Христе и Его страданиях. Беседа заключает в себе многочисленные и очевидные параллели с катехизическими [словами]. Произнесена была св. Кириллом еще тогда, когда он был пресвитером: в заключении беседы проповедник высказывает опасение, что слово его оказалось слишком длинным и, может быть, воспрепятствовало «отеческому поучению» [(cap. 20)], т. е. наставлению епископа. Ввиду особенностей стиля, неправильностей в строении речи, повторений и уклонений от основной темы речи можно думать, что и эта беседа была записана слушателями.

2) «Послание к благочестивейшему царю Константию о явившемся на небесах и виденном в Иерусалиме знамении Креста из лучей света»[1431]. Послание написано в самый день явления, чтобы возможно скорее возвестить о нем императору и возбудить его душу к благочестию и к прославлению «Святой и единосущной Троицы, истинного Бога нашего» [(cap. 8[1432])]. Выражение «единосущная Троица» дает основание заподозривать подлинность послания, так как термин «единосущный» в катехизических поучениях не встречается.

Высказывалось предположение, что указанное выражение представляет позднейшую вставку; но рукописи, насколько известно, не обнаруживают в этом отношении никакого колебания[1433], — остается предположить, что св. Кирилл впоследствии примирился с этим никейским термином.

3) Несколько небольших фрагментов сохранились в догматических флорилегиях как свидетельство о двух естествах во Христе, именно: два отрывка из беседы о чуде на браке в Кане Галилейской[1434], одно предложение из беседы на Ин. 16: 28[1435]и из беседы на Ин. 17: 5[1436].

Неподлинны: «Беседа на Сретение Господне»[1437]и письма — Кирилла к Юлию Римскому и Юлия к Кириллу о дне Рождества Христова[1438], Августина Иппонского к Кириллу и Кирилла к Августину о смерти и чудесах блж. Иеронима[1439]. Сохранившаяся на арабском языке «Беседа Кирилла, епископа Иерусалимского, об обретении Креста» еще не исследована.