Трансформация системы числительных под влиянием математического мышления

В современном русском языке слова, являющиеся отвлеченными обозна­чениями чисел и выраженного в числах количества, счета, образуют обо­собленную грамматическую категорию имен числительных, или счетных. Соответствующие ряды слов в истории русского языка объедини­лись в самостоятельный грамматический класс, порвав старые связи с класса­ми существительных (пять — пяти и т. д.) и отчасти (два — две, оба — обе, три, четыре, а также собирательные формы: двое, трое, четверо и T.nJ местоиме­ний и прилагательных*. Пережитки старинных морфологических отношений,

• Ср. замечание Ф. Энгельса о происхождении понятия числа: «Понятия числа и фигуры взяты не откуда-нибудь, а только из действительного мира. Десять пальцев, на которых люди учились считать, т. е. производить первую арифметическую операцию, представляют собой все, что угодно, только не продукт свободного творчества разума. Чтобы считать, надо иметь не только предметы, подлежащие счету, но обладать уже и способностью отвлекаться при рассма-

видоизмененных, но не до конца переосмысленных, еще сохранились в грам­матической системе современных числительных. Поэтому при наличии явных признаков самостоятельной грамматической категории современные русские имена числительные представляют довольно пеструю морфологическую кар­тину. В грамматических формах числительных — при господстве синтетизма — наблюдаются явления аналитического строя и обозначаются своеобразные приемы агглютинации компонентов (при образовании составных именований: с тысяча двести пятидесятью бойцами). Грамматические судьбы класса имен числительных в русском языке связаны с эволюцией идеи числа в европейских языках*.

Категория числа (по крайней мере в пределах счета до тысячи) в западноевропей­ских языках освобождена от предметности. Понятие числа здесь математизировано, если можно так выразиться. Название числа является абстрактным показателем количе­ства однородных предметов, обозначением их счета⁴. Во многих языках, например латинском и греческом, французском, немецком, английском, числительные имена (по крайней мере с 4) не имеют ни форм рода и числа, ни форм падежей, а следовательно, сами по себе не определяются прилагательными**. Они замкнуты в своеобразную ка­тегорию количественных слов, которые лишены морфологического разнообразия и могут быть лишь определяющими членами предметных словосочетаний. В самом деле, французские cinq, six, sept, huit, neuf, dix, onze, douze, treize и т. д., немецкие vier, fiinf, sechs, sieben, acht, neun и т. д. (ср. латинские qualtuor, quinque и т. д., греческие pente и т. д.) не имеют морфологических примет ни существительности, ни прилага-тельности***. Они ограничены ie только морфологически, но и синтаксически обяза­тельной связью и соседством с теми предметными именами, счет и количество ко­торых в пределах множества они выражают в точных цифрах. В сущности, в европейских языках имена числительные (до определенного предела) — это аб­страктные показатели выраженного в цифрах числа однородных предметов. Это пре­жде всего своеобразные определяющие слова — морфемы в обозначениях сосчитанных предметов****. Функция большей части счетных слов в европейских языках графически может быть представлена в таком виде: sept cents = 7 cents; fiinf Kinder = 5 Kinder. Та­ким образом, математическое отвлеченное мышление вторглось в общий язык и трансформировало систему числительных имен, лишив их отчетливых форм имени, оторвав их от структуры существительных и прилагательных*****.

тривании этих предметов от всех прочих их свойств кроме числа, а эта способность есть резуль­тат долгого, опирающегося на опыт, исторического развития» '. Ср. также статью С. Д. Кацнель-сона «Энгельс и языкознание»².

* Ср. замечание А. А. Потебни: «Общие языки, как математический... только стремятся стать общечеловеческими, а на самом деле суть европейские...»³

** Ср. более разнообразные примеры употребления имен числительных в языках разных систем у И. И. Мещанинова⁵.

*** А. Будилович заметил: «В числительных выражаются не объективные признаки предмета, а соотношение его с другими в категории количества»⁶.

**** В. Классовский в книге «Нерешенные вопросы в грамматике» писал: «То, что мы назы­ваем числом, есть не более как или одна из сторон выразимости формы предметов (например, четыре ноги у лошади), или соизмерение одной величины с другою, принимаемою за масштаб /'например, деньги соизмеряются с рублем, считаются на рубль). Следовательно, число чрез се­бя и для себя не существует в природе. Этим числительное имя как часть речи сходится с ме­стоимением, служащим также к указанию несуществующего чрез себя и для себя»⁷. Но «если числительное связывается с именем в одном общем синтаксическом построении и само в от­дельности не дает законченного содержания высказывания предметного характера, то в то же время числительное не снижается до роли служебного слова. Оно, своим содержанием количе­ственного признака, сохраняет свое собственное значение слова»⁸.

***** В этой связи уместно вспомнить теорию Потебни «об устранении в мышлении субстан­ций, ставших мнимыми», или «о борьбе мифического мышления с относительно научным в области грамматических категорий». «Например, — пояснял Потебня,—математика, опери­рующая с отвлеченным числом, отвлеченною величиной", возможна лишь тогда, когда язык перестает ежеминутно навязывать мысль о субстанциональности, вещественности числа, а в про­тивном случае величайший математик и философ, как Пифагор, должен будет остаться на этой субстанциональности» (из автобиографии Потебни, напечатанной у Пыпина в «Истории русской этнографии», т, 3, с. 423-424).

В самом деле, что можно считать характерным признаком математических зна­ков с грамматической точки зрения? Они имеют синтаксис, но лишены морфологии. 5, 6, 7, 0 и т. п. меняют свое значение в зависимости от своего места в ряду чисел. Особенно разительно эта синтаксическая обусловленность значения арифметического знака демонстрируется нулем, который ставится выразителем сложных арифметиче­ских изменений при присоединении к другим числам (ср.: О, 1 и 10).

Подчиняясь влиянию математического мышления, числительные унифицируют свои формы. В своих сцеплениях, в своих сложениях они воспроизводят математиче­ский порядок чисел. В числительных синтаксис явно преобладает над морфологией. В самом синтаксисе их при употреблении составных названий чисел приобретает осо­бенную важность самый порядок следования цифровых обозначений (ср. падежную неизменяемость всех числительных, кроме последнего, в составных обозначениях чисел на русском языке). Их структура в значительной степени аналитична. Еще Ф. И.Бу­слаев писал: «Имена числительные хотя могут восходить до бесконечности, но от­личаются от прочих частей речи тем, что вращаются повторением немногих основных названий»⁹.

Влияние математического мышления ярко отражается на употреблении неко­торых математических терминов в современном русском языке. Математическое вы­ражение иногда сохраняет признаки своей морфологической обособленности. Иллю­страцией может служить слово минус. Оно имеет такие значения: 1) знак вычитания в математике, обозначаемый горизонтальной чертой (—); 2) только в единственном числе: отрицательная величина (в математике), например: минус на минус дает плюс; 3) переносно: убыток, недостаток, ущерб, например: У этой книги много минусов; На­ша квартира имеет один очень существенный минус: в ней пет ванны; 4) за вычетом, если вычесть, отнять, без: Мне следует получить пятьсот рублей минус семьдесят пять рублей аванса.

Вот это последнее употребление, перенесенное из языка математики, не умещает­ся в систему грамматических категорий русского языка. Минус здесь не существитель­ное, не прилагательное, но и не наречие, так как не определяет ни глагола, ни имени прилагательного, ни существительного. Скорее всего это — количественное слово но­вой формации, это — математический показатель при названии числа или предмета. Совершенно аналогичную картину представляет употребление слова плюс в соответ­ствующем значении*.

С другой стороны, некоторой параллелью к употреблению слов плюс, минус мо­жет служить и применение таких слов, как минимум, максимум. В слове минимум ря­дом с предметным значением: наименьшая величина, в противоположность максиму­му (минимум атмосферного давления, минимум заработной платы, прожиточный минимум) развилось количественное значение: самое меньшее, не меньше чего-ни­будь, по крайней мере. Например: Здесь работает минимум тысяча человек. В этом значении слово минимум теряет все морфологические приметы существительного. Оно переходи! в категорию неизменяемых модальных слов, служащих для выражения субъективно определяемого количества. В предложении Эта работа потребует для своего выполнения минимум два дня слово минимум нельзя считать за наречие (но ср. скрещение категорий наречия и модальности в слове минимально, например: Лекция­ми он занят минимально и Он выступает в театре минимально пять раз в месяц).

2. ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ КАТЕГОРИИ ИМЕН ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ

§ 2. Отсутствие грамматического рода в числительных от трех до тысячи

Категория имен числительных в русском языке еще не достигла той сте­пени абстрактности, которая характерна для западноевропейских языков**. Но и в современном русском языке имена числительные (во всяком случае, до сло-

* Анализ значений математического выражения «плюс» см. в статье Г. Риккерта «Одно, единство и единица» (Логос, 1911 — 1912, кн. 2 и 3, с. 160—167).

** Некоторые общие соображения по истории русских числительных см. в «Заметках по русским числительным» С. П. Обнорского (сборник «Академия наук -- Н. Я. Марру», 1935).

ва тысяча), в общем, лишены оттенка предметности. Поэтому они (от трех до тысячи) не имеют грамматического рода (ср.: три, четыре, десять, пять­десят, сто и т. п.).

Нельзя сказать круглый пять или круглая пять. Разговорное выражение круглое пять обозначает не число, а школьную отметку, «балл 5» как оценку знаний (по какому-нибудь предмету или по всем предметам). Процесс суб­стантивации числительных сопровождается резкими семантическими сдвигами (ср. выражение, встречающееся в вульгарном просторечии: все пять, т. е. все пять пальцев, рука)*. Отсутствие родовых различий, неспособность сочетать­ся с прилагательным решительно отличают имена числительные от количе­ственных существительных**. Поэтому приходится признать в корне оши­бочным мнение А. А. Шахматова, что существительные пара, пяток, десяток, половина, сотня и т. п. следует относить к числительным «совокупительным», «как только они вызывают количественное представление не само по себе, а в сочетании с существительным: пара лошадей, пара сапог, сотня яиц, дюжина ложек, осьмушка табаку и т.п.»¹². Ведь существительные пара, десяток и т. п. в этом сочетании свободно соединяются с согласуемым именем прила­гательным: разрозненная дюжина ложек, парадная пара сапог, вторая сотня яиц и т. п.

§ 3. Следы родовых различий в числительных

один, два, ода, полтора

Среди числительных есть четыре слова, в которых обнаруживаются ро­довые различия. Прежде всего это местоименное прилагательное один, входя­щее и в разряд числительных. Будучи формой, в которой скрещиваются две грамматические категории, числительное один сохраняет морфологическую систему местоименного прилагательного. Ср.: один, одна, одно и имени­тельный множественного одни (t&y. же как этот, эта, это, эти) при кос­венных падежах: одного, одной, одному, одних, одним и т. п. Система форм слова один та же, что у слов этот, сам.

Совсем по-иному род выражается в числительном два. Формы рода раз­личаются в именительном и винительном падежах: два —две; форма две— женского рода, форма два — мужско-среднего. Но грамматический род здесь выражается так необычно, что в этом отношении слово два — две ближе к другим числительным, лишенным форм рода, чем к именам существи­тельным или прилагательным. В самом деле, слово два — две в именительном и винительном (неодушевленном) падежах заимствует свой род от следующе­го за ним в форме родительного падежа имени существительного, с которым оно не согласуется ни в числе, ни в падеже (например: два солдата, две кол­хозницы и т. п.). В косвенных падежах у этого числительного родовых разли­чий нет: формы двух, двумя и т. д. лишены рода. К слову два — две примы­кает числительное оба — обе. В этом числительном книжный язык искусствен­но поддерживает родовые различия и в косвенных падежах (в женском роде основа обей- и в мужско-среднем обои), но в разговорной речи формы кос-

* Еще Н. И. Греч писал: «Имена числительные пять, шесть, семь, восемь, девять, десять и сложные с сим последним (двадцать, тридцать, пятьдесят) родов и чисел не имеют»¹⁰.

** Ср замечание В. Ф. Андреева: «Имя существительное есть такое самостоятельное поня­тие, которое означает субстанцию, реальную или отвлеченную; следовательно, оно (то есть су­ществительное) может означать и число, но неопределенное: количество, сумма, итог и пр. (часть, множество, свет, тьма, т. е. бесчисленное множество.— В. В.)... Все эти слова, будучи понятиями числа, потому не считаются числительными, что они число выражают неопределен­но... Весьма близки к только что перечисленным существительным по значению и форме сле­дующие настоящие числительные: миллиард, миллион, тысяча, сотня, десяток, единица и пр.»¹¹.

венных падежей женского рода с основой обей- употребляются все меньше, вытесняемые формами обоих, обоими и т. п.*

Остается еще одно родовое имя числительное: не-женское полтора, жен­ское— полторы (полтора дня, полторы недели). Но для непосредственного языкового сознания строй слова полтора, полторы ни на что не похож. Это слово представляется изолированным (ср. полтора, полутора и т. п.). Неясен и самый морфологический принцип выражения родовых различий в формах этого слова, так как окончания -а, -ы, исторически восходящие к форме роди­тельного падежа именного склонения, для современного языкового сознания в полтора — полторы грамматически не осмыслены. Наблюдения над синтак­сическим употреблением этого слова не оставляют сомнений, что здесь формы рода — полуразрушенный пережиток прошлого. Род этого числитель­ного приспособляется к роду следующего за ним в родительном падеже един­ственного числа имени существительного (так же как в словах два — две, оба - обе). Однако полтора с переносом ударения на первую часть сочетается и с существительными pluralia tantum, не имеющими родовых различий. На­пример: Ребенок прожил только полтора суток (но ср. у Гончарова: «...из каюты, в которой просидел полторы суток...», «Фрегат Паллада»).

С другой стороны, в качестве косвенных падежей этого слова обычно употребляется без различения родов одна общая форма непрямого падежа — полутора в сочетании с косвенными падежами множественного числа имени существительного¹⁵.

§ 4. Взаимодействие имен числительных и существительных в сфере категории рода

Миллион, миллиард и другие обозначения больших величин не принадле­жат к категории числительных, так как мыслятся как предметно-собира­тельные обозначения множества. Они обладают всеми признаками суще­ствительных, между прочим и грамматическим родом. Промежуточное между существительными и числительными положение занимает слово тысяча. Оно все сильнее и сильнее втягивается в орбиту имен числительных. Ср. употреб­ление творительного падежа тысячью по аналогии с пятью, десятью** и т. п., а также конструкции вроде: «невеста с тысячью душами» (Писемский, «Тыся­ча душ») — вместо ожидаемого с тысячью душ***.

* К. С. Аксаков в статье «Несколько слов о нашем правописании» писал: «Употребление различия: обоих, обеих (следовало бы употреблять одно, и именно: обоих) кажется нам совер­шенно ложным и неуместным»¹³. Г. Павский выражается еще резче, приписывая формы обеих и т. п. «мудрованию немудрых грамматистов»: «Зачем же выдумали и внесли в грамматику обеих, обеими, обеим¹} Не зараженные грамматическими выдумками простолюдины всегда ска­жут: с обоих сторон, а не с обеих сторон; обоим дочерям, а не обеим дочерям, и в этом случае инстинкт научил их лучшему склонению, нежели учит школа»¹⁴.

•* Форма тысячью отмечена как нормальная еще в «Anfangsgriinde der russischen Sprache». Возможно, что в этой двойственности форм отражается и древняя двойственность морфологиче­ских типов и склонений — тысяча и тысячь¹⁶.

•**' Ср. широкое распространение согласования слова тысяча в косвенных падежах (при на­личии обозначения числа тысяч) с определяемым существительным:

Тут был К. М., француз, женатый На кукле чахлой и горбатой И семи тысячах душах.

(Пушкин, «Евгений Онегин»)

«Я в девяти тысячах милях от отечества» (Гончаров, «Фрегат Паллада»). Но ср. синтакси­ческие особенности употребления форм слова тысяча вне связи с другими числительными: «На-калыватель должен был тысячью мелких уколов усиливать кровообращение» (Короленко, «Ис­тория моего современника»); «Внутри его все стонало, гремело и выло тысячью буйных и огненных голосов» (Л. Андреев, «Иуда») и т. п.

Но признаков женского рода слово тысяча не теряет (в силу окончания -а). К тому же оно имеет и формы числа.

Сближение количественных имен существительных с числительными про­является в ослаблении у них категории рода и, следовательно, значения пред­метности. Эти процессы наблюдаются в своеобразном синтаксическом сочета­нии некоторых существительных, обозначающих счет, количественные или числовые понятия и различия, с формой прошедшего времени глагола средне­го рода: прошло четверть часа; настало половина второго; осталось треть работы; «Прошло полчаса, час... и я не спал» (Чехов, «Ночь перед судом»); ср. «Мы переезжаем туда в июне, а до июня осталось еще... февраль, март, апрель, май... почти полгода» (Чехов, «Три сестры»).

Однако род у имен существительных этого типа завуалирован лишь в ко­личественных сочетаниях с глаголом. Он ярко обнаруживается при присоеди­нении к ним определяющего имени прилагательного Гер.: осталось четверть часа и осталась добрая четверть часа до отхода поезда). Необходимо иметь также в виду, что отношения между глагольной формой на -ло и количе­ственными обозначениями в форме именительного падежа не-среднего рода могут получить и иное синтаксическое объяснение.