Сага об Олаве сыне Трюггви 10 страница

Тогда Асгаут сказал:

– Не зря тебя прозвали Олавом Толстым. Больно высокомерно ты отвечаешь на слова, которые велел передать тебе такой могущественный правитель. Тебе невдомек, во что тебе обойдется гнев конунга. Многие, кто, как мне кажется, были помогущественнее тебя, уже испытали на себе его гнев. Если ты хочешь удержать власть в своих руках, тебе надо поехать к нему и стать его человеком. Тогда мы вместе с тобой попросим, чтобы он разрешил тебе править этой страной.

Конунг тогда спокойно отвечает:

– Я хочу дать тебе другой совет, Асгаут. Поезжайте обратно на восток р вашему конунгу и скажите ему, что ранней весной я отправлюсь к границе, которая издавна разделяет владения конунга Норвегии и конунга шведов. Пусть и он туда приедет, если хочет, чтобы мы заключили мир, с тем условием, чтобы каждый правил той страной, которой он рожден править.

Тут посланцы уходят и собираются в путь, а конунг идет к столу. Потом посланцы снова пришли во двор конунга, но когда их увидели стражи, стоящие у дверей, они сказали об этом конунгу. Он не велел их пускать и сказал:

– Я не хочу говорить с ними.

Посланцы ушли несолоно хлебавши. Торгаут говорит, что он со своими людьми хочет вернуться в Швецию, но Асгаут отвечает, что он хочет выполнить поручение конунга. Тут они расстаются. Торгаут отправляется в Стринд, а Асгаут сам двенадцатый едет в Гаулардаль и дальше в Оркадаль. Он хочет поехать на юг в Мёр и выполнить там поручение конунга шведов. Но когда Олав конунг узнал об этом, он послал за ними вдогонку гостей. Они догнали их в Несе у Стейна, схватили и повели на гору Гауларас. Там они сделали виселицу и повесили их так, чтобы их можно было видеть с фьорда, где часто ходят корабли. Торгаут узнал об этом еще до того, как он покинул Трандхейм. Он отправляется в путь, возвращается к конунгу шведов и рассказывает ему о том, что произошло. Конунг был очень разгневан, когда узнал обо всем, и не поскупился на угрозы.

 

LX

 

Весной Олав конунг набрал войско в Трандхейме и собрался на восток. Тогда же из Нидароса отправлялся корабль в Исландию. Олав послал с ним свои знаки и велел передать Хьяльти сыну Скегги, чтобы тот явился к нему. Он просил передать законоговорителю Скафти и всем другим исландцам, причастным к законодательству, чтобы они отменили те законы, которые, как он считал, противоречат христианской вере. Всем исландцам он послал свои заверения в дружбе.

Конунг направился на юг вдоль побережья, останавливаясь в каждом фюльке и созывая бондов на тинг. На каждом тинге он велел читать христианские законы и заповеди. Он запрещал многие дурные обычаи и языческие обряды, потому что ярлы жили по старым законам и никому не навязывали христианских обычаев. В то время повсюду на побережье люди были крещены, но большинству христианские законы оставались неизвестны, тогда как в горных долинах и горах все и подавно оставались язычниками, так как, когда люди предоставлены самим себе, они крепко помнят веру, которой их научили в детстве. Тех, кого Олав не мог уговорить принять христианство, он принуждал к этому силой и не смотрел на то, кто перед ними, – могущественный человек или нет.

Олав был провозглашен конунгом по всей стране на всех тингах, и никто тогда не выступил против него. Когда он стоял в проливе Кармтсунд, он послал гонцов к Эрлингу сыну Скьяльга и предложил заключить мир. На острове Хвитингсей была назначена их встреча. Когда они встретились, они стали договариваться о мире. Но Эрлингу показалось, что Олав говорит не совсем то, что ему раньше передавали гонцы Олава. Эрлинг сказал, что он хочет сохранить все те владения, которые ему пожаловал Олав сын Трюггви, а потом ярлы Свейн и Хакон, и добавил:

– Тогда я стану твоим человеком и верным другом.

Конунг говорит:

– Я думаю, Эрлинг, что тебе будет не хуже, если ты получишь от меня столько же, сколько ты получил от Эйрика ярла, человека, который погубил больше всего твоих людей. Я сделаю тебя самым могущественным человеком в стране, но я хочу сам распоряжаться своими владениями и не признаю, что лендрманны имеют право на мою отчину. Но за вашу службу я буду щедро платить.

У Эрлинга не хватило духа просить тогда конунга о чем‑нибудь еще, потому что он видел, что конунг был непреклонен. Эрлинг понял, что он может выбирать одно из двух: либо не заключать мира с конунгом и, может быть, потерять все, либо позволить конунгу решать самому. Он выбрал последнее, хотя это и было ему не по вкусу, и сказал конунгу:

– Раз я сам принимаю решение, я буду служить тебе верой и правдой.

На этом и кончился их разговор. Тут подошли родичи и друзья Эрлинга и просили его быть благоразумным, не перечить конунгу и уступить ему. Они говорили:

– Ты ведь все равно останешься самым могущественным лендрманном в Норвегии и по своим достоинствам, и по рождению, и по богатству.

Эрлинг понял, что это хороший совет и что те, кто его дают, хотят ему добра. Он так и сделал. Подчинился конунгу на тех условиях, которые тот ему поставил. Затем они расстались, и считалось, что они заключили мир. Олав поплыл тогда вдоль берега на восток.

 

LXI

 

Когда Олав вошел в Вик, и об этом стало известно, датчане, которых конунг датчан назначил там управителями, уплыли в Данию, не захотев встречаться с Олавом конунгом. Олав конунг плыл вдоль побережья Вика и собирал бондов на тинги. Все бонды подчинились ему. Он собрал там все подати, которые причитались конунгу, и провел в Вике то лето. Потом из Тунсберга он направился на восток в Фольд и оттуда поплыл еще. дальше к проливу Свинасунд, откуда начинались владения конунга шведов. Там конунг шведов поставил править землями своих людей: на севере правил Эйлив Гаутский, а на востоке до самого Эльва – Хрои Кривой. У Хрои была родня по обоим берегам Эльва и большое поместье в Хисинге. Он был человеком могущественным и очень богатым. Эйлив был тоже знатного рода.

Когда Олав со своим войском приплыл в Ранрики, он созвал там тинг. На тинг собрались те, кто жил на островах и на побережье. Когда начался тинг, держал речь Бьёрн окольничий. Он просил бондов признать Олава конунгом, как это уже сделали в других местностях Норвегии. Одного знатного бонда звали Брюньольв Верблюд. Он встал и сказал:

– Мы, бонды, знаем, где издавна по закону проходит граница между владениями конунга Норвегии, конунга шведов и конунга датчан. Она идет от озера Венир по реке Гаут‑Эльв до моря. На севере она проходит по лесам Маркир к лесу Эйдаског и по Кьёлю до Финнмёрка. Но бывало и так, что то одни, то другие захватывали чужие земли. Шведы долго владели землями до самого Свинасунда, но, сказать по правде, я знаю, что многие хотели бы больше служить конунгу Норвегии, хоть никто не осмеливается на это. Владения конунга шведов – и к востоку и к югу от нас, но конунг Норвегии скорее всего отправится отсюда на север, где у него больше сил, и нам тогда уже не справиться с гаутами. Пусть теперь конунг даст нам совет, как нам быть, так как мы готовы стать его людьми.

Вечером после тинга Брюньольв был гостем у конунга. И на следующий день они долго беседовали наедине. Потом конунг отправился по Вику на восток. Но когда Эйлив узнал, что туда приплыл конунг, он велел следить за ним. У Эйлива в дружине было тридцать человек. Он был тогда в селении над пограничными лесами и собрал там бондов.

Многие бонды сами поехали навстречу Олаву конунгу, а некоторые передавали ему свои заверения в дружбе. Бонды ездили от Олава к Эйливу и обратно и долго уговаривали их, чтобы они созвали тинг и на чем‑нибудь помирились. Эйливу они говорили, что им пришлось бы туго, если бы они не подчинились конунгу, и сказали, что у Эйлива не будет недостатка в людях. Было решено спуститься на тинг с конунгом. Тогда конунг послал Торира Длинного, предводителя гостей, сам двенадцатого к Брюньольву. У всех них под одеждой были кольчуги, а на шлемах – колпаки. На следующий день с Эйливом пришло к берегу много бондов. С ним был и Брюньольв вместе с Ториром. Конунг пристал к берегу у скалы, которая выдавалась в море. Он сошел там на берег и расположился со своим войском на той скале. Выше было поле, где стоял Эйлив со своими людьми, которые закрывали его щитами.

От имени конунга долго и красноречиво говорил Бьёрн окольничий. Когда он сел, встал Эйлив и начал свою речь. Тут вскочил Торир Длинный, взмахнул мечом и нанес им удар Эйливу по шее, так что у того голова слетела с плеч. Все бонды вскочили, а гауты бросились бежать, и некоторых Торир и его люди убили. Когда все успокоились и стало тихо, поднялся Олав конунг и сказал, чтобы бонды сели на свои места. Они так и сделали. Много тогда было сказано, и в конце концов бонды подчинились конунгу и обещали слушаться его, а он обещал им за это, что будет оставаться с ними до тех пор, пока он каким‑нибудь образом не кончит свой спор с Олавом конунгом шведов.

После этого Олав подчинил себе северную округу, а летом отправился на восток к Эльву. Он собрал все причитающиеся конунгу подати на островах и на побережье. Когда лето подходило к концу, он вернулся на север в Вик и поплыл по Раум‑Эльву. Там есть большой водопад, который называется Сарп, а к северу от водопада в реку вдается мыс. Конунг велел поперек мыса сделать вал из камней, дерна и бревен, а перед валом вырыть ров. Так он соорудил большую земляную крепость. А внутри крепости он основал торговый посад. Там он велел построить для себя палаты и поставить церковь Марии. Он велел размечать участки для других дворов и давал их людям, чтобы те там строились. Осенью он велел свезти туда все, что необходимо на зиму, и остался там зимовать, и с ним было множество народу. А во всех округах он оставил своих людей. Он запретил всякий вывоз из Вика в Гаутланд, в частности вывоз сельди и соли, без которых гаутам приходилось плохо. На йоль, он устроил большой пир и пригласил к себе многих могущественных бондов из ближайших местностей.

 

LXII

 

Одного человека звали Эйвинд Турий Рог. Он был из Восточного Агдира. Он был могущественным человеком и знатного рода. Каждое лето он ходил в викингские походы то на запад за море, то в Восточные Страны, то на юг в Страну Фризов. У него был хорошо оснащенный корабль на сорок гребцов. Он был с Олавом конунгом в битве у Несьяра и помог ему там. Когда они расставались, конунг обещал ему свою дружбу, а Эйвинд обещал помогать конунгу и впредь, когда бы тот в этом ни нуждался. Зимой, на йоль, Эйвинд был в гостях у Олава конунга и получил от него богатые подарки. С конунгом тогда был и Брюньольв Верблюд. Он получил от конунга меч, отделанный золотом, и поместье Ветталанд, а это очень большое поместье. Брюньольв сочинил вису об этих подарках. В ней сказано так:

 

Дал мне владыка

Булат и Ветталанд.

 

Конунг дал ему звание лендрманна, и Брюньольв навсегда оставался лучшим другом конунга.

 

LXIII

 

Той зимой Транд Белый отправился из Трандхейма на восток в Ямталанд собирать подати для Олава Толстого. Когда он уже собрал все подати, туда приехали люди конунга шведов и убили Транда и сопровождавших его одиннадцать человек, забрали подати и отвезли конунгу шведов. Об этом узнал Олав конунг, и ему это не понравилось.

 

LXIV

 

Олав конунг велел ввести христианство в Вике таким же образом, как он сделал это на севере страны. И дело шло успешно, поскольку жители Вика были знакомы с христианскими обычаями намного лучше, чем люди на севере, так как и зимой и летом там бывало много датских и саксонских купцов. К тому же и сами жители Вика часто ездили торговать в Англию, Страну Саксов, Страну Флемингов и в Данию, а некоторые бывали в викингских походах и оставались зимовать в христианских странах.

 

LXV

 

Весной Олав конунг послал гонца к Эйвинду и просил его приехать. Они долго беседовали наедине. Вскоре после этого Эйвинд собрался в викингский поход. Он плыл на юг по Вику и пристал к берегу у Хисинга, на островах Эйкрейяр. Там он узнал, что Хрои Кривой отправился на север на Ордост, собрал там подати и налоги для шведского конунга и теперь должен был возвращаться с севера. Тогда Эйвинд поплыл в пролив Хаутасунд, а с севера по этому проливу плыл Хрои. Там они встретились, и завязался бой. Хрои погиб, и с ним полегло около тридцати его людей. Эйвинд захватил все добро, которое было у Хрои. Потом Эйвинд отправился в Восточные Страны и все лето был в викингском походе.

 

LXVI

 

Одного человека звали Гудлейк Гардарикский. Он был родом из Агдира. Он много ездил и был богатым купцом. Он ездил по торговым делам в разные страны и часто бывал на востоке в Гардарики, поэтому его прозвали Гудлейк Гардарикский. Той весной Гудлейк снарядил свой корабль и собрался летом плыть на восток в Гардарики. Олав конунг послал к нему сказать, что хочет встретиться с ним. Когда Гудлейк приехал к конунгу, тот сказал ему, что хочет заключить с ним соглашение. Он просил Гудлейка купить дорогие вещи, которые трудно достать здесь в Норвегии. Гудлейк говорит, что сделает то, о чем его просит конунг. Конунг велит дать Гудлейку столько денег, сколько тому понадобится, и Гудлейк летом отправляется в Восточные Страны. Они остановились надолго у Готланда, и случилось то, что случается часто, – не все смогли удержать язык за зубами, и готландцы узнали, что корабельщик едет с деньгами Олава конунга. Летом Гудлейк отправился в Восточные Страны, побывал в Хольмгарде и купил там драгоценных тканей для праздничных нарядов, дорогие меха и роскошную столовую утварь. Осенью Гудлейк отправился обратно, но дул сильный встречный ветер, и они долго простояли у Эйланда. Торгаут Заячья Губа узнал, что везет Гудлейк. Он подплыл к нему на боевом корабле и сразился с ним. Гудлейк и его люди долго оборонялись, но у Торгаута людей было намного больше. Гудлейк и многие его люди погибли, а многие были ранены. Торгаут захватил все их добро и драгоценные вещи, купленные для Олава конунга. Всю добычу Торгаут и его люди поделили поровну, но Торгаут сказал, что драгоценности Олава должны достаться конунгу шведов, и добавил:

– И это будет частью той подати, которую он должен получать с Норвегии.

Потом Торгаут отправился на восток в Швецию.

Об этих событиях скоро стало известно. Немного позже к Эйланду подплыл Эйвинд. Когда он узнал, что произошло, он поплыл на восток вдогонку за Торгаутом и его людьми. Они встретились в Шведских Шхерах, и завязался бой. Тут погиб Торгаут и большинство его людей, а многие попрыгали в воду. Эйвинд взял все то добро, которое Торгаут захватил у Гудлейка, а также драгоценности Олава конунга и в ту же осень вернулся в Норвегию и поднес Олаву конунгу его драгоценности. Конунг его поблагодарил и обещал ему еще раз свою дружбу. К тому времени Олав конунг уже три зимы был конунгом Норвегии.

 

LXVII

 

Тем же летом Олав конунг собрал войско и отправился на восток к Эльву и долго там пробыл. Он посылал гонцов к ярлу Рёгнвальду и его жене Ингибьёрг дочери Трюггви, а они посылали людей к нему. Ингибьёрг приложила много сил, чтобы помочь Олаву конунгу и во всем его поддерживала. Она делала это по двум причинам: во‑первых, она была в близком родстве с Олавом конунгом, а во‑вторых, она не могла простить конунгу шведов того, что тот был причастен к гибели ее брата Олава сына Трюггви. Поэтому она считала, что имеет право на участие в делах конунга Норвегии. Под влиянием ее уговоров ярл был очень расположен к Олаву конунгу. В конце концов конунг и ярл договорились о встрече и встретились на Эльве. Они беседовали о многом, но особенно долго они говорили о вражде между конунгом Норвегии и конунгом шведов. Оба говорили, что как жители Вика, так и гауты, терпят бедствия от того, что между конунгами нет мира и нельзя торговать, и это было сущей правдой. В конце концов они заключили мир до следующего лета. Когда они расстались, то поднесли друг другу подарки и поклялись в дружбе. Потом конунг направился на север в Вик и собрал там все подати, которые ему причитались, до самого Эльва, и все местные жители ему подчинились. Олав конунг шведский так ненавидел Олава сына Харальда, что никто в его присутствии не смел называть того его настоящим именем. Его называли Толстяком и всегда сильно поносили, когда о нем заходила речь.

 

LXVIII

 

Бонды в Вике посовещались и решили, что лучше всего для них будет, если конунги заключат между собой мир. Они говорили, что плохо придется бондам, если конунги будут продолжать разорять земли друг друга. Но никто не мог набраться смелости и рассказать конунгу об этих толках. Тогда они попросили Бьёрна окольничьего, чтобы он обратился к конунгу с просьбой: пусть тот пошлет людей к конунгу шведов, чтобы те от его имени предложили ему мир. Бьёрн сначала не хотел делать этого и отговаривался, но когда его стали просить многие друзья, он в конце концов обещал поговорить с конунгом. Он сказал, однако, что предчувствует, что конунг не захочет ни в чем идти навстречу конунгу шведов.

Тем летом из Исландии приплыл Хьяльти сын Скегги по вызову конунга. Он явился к Олаву конунгу, и тот хорошо его принял. Конунг пригласил Хьяльти остаться у него и посадил его рядом с Бьёрном окольничьим. Они стали сотрапезниками и скоро подружились.

Однажды, когда Олав конунг созвал своих людей и бондов, чтобы поговорить о делах в стране, Бьёрн сказал:

– Что ты думаешь, конунг, о немирье между тобой и шведским конунгом Олавом? Уже много полегло людей и у нас и у них, но до сих пор не принято решение о том, кому какой частью страны владеть. Ты со своими людьми был в Вике два лета и одну зиму, оставив на произвол судьбы все земли к северу отсюда, и тем, у кого на севере остались имущество и отчина, надоело оставаться здесь. Лендрманны и другие знатные люди, и бонды считают, что нужно на что‑то решиться. И так как сейчас с ярлом и вестгаутами заключен мир, а они наши самые близкие соседи, то все считают, что сейчас было бы самым лучшим, если бы ты послал послов к конунгу шведов и предложил ему мир. Многие из тех, кто сейчас с конунгом шведов, будут рады миру, потому что он на пользу и этой и той стороне.

Эта речь Бьёрна всем понравилась. Тогда конунг сказал:

– Лучше всего, Бьёрн, если то, о чем ты здесь говорил, сделаешь ты сам. Поезжай‑ка послом к конунгу шведов, и если твой совет хорош, тебе же и будет лучше, но если ты подвергнешься какой‑нибудь опасности, то будешь сам виноват. Впрочем, ведь твоя обязанность говорить на людях то, что я велю сказать.

Тут конунг встал и пошел в церковь. Он велел, чтобы для него отслужили мессу и отправился потом к столу.

На следующий день Хьяльти спросил у Бьёрна:

– Почему ты такой хмурый? Ты заболел или сердишься на кого‑нибудь?

Тут Бьёрн рассказал об их разговоре с конунгом и о том, что тот дал ему поручение. Хьяльти говорит:

– Так всегда бывает с теми, кто служит конунгу! Все они уважаемые люди, и почестей им оказывают больше, чем другим, но жизнь их часто оказывается в опасности. Однако, как бы то ни было, они не должны ударить лицом в грязь. Впрочем, удача конунга велика. И если все хорошо обернется, эта поездка принесет тебе большую славу.

Бьёрн сказал:

– Легко тебе говорить так об этой поездке. Может, ты сам хочешь поехать вместе со мной? Конунг сказал, чтобы я отправился в путь, взяв с собой своих людей.

Хьяльти говорит:

– Конечно, если хочешь, то я поеду, потому что, если мы расстанемся, трудно мне будет найти другого такого сотрапезника.

 

LXIX

 

Через несколько дней, когда Олав конунг был на совете, явился Бьёрн, и с ним одиннадцать человек. И Бьёрн говорит конунгу, что они готовы отправиться в путь, и лошади их уже оседланы.

– А теперь, – говорит Бьёрн, – я хочу знать, с каким делом я еду и что ты нам поручаешь.

Конунг говорит:

– Вы должны передать конунгу шведов такие мои слова: я хочу, чтобы между нашими странами был мир и чтобы граница между ними проходила там, где она проходила при Олаве сыне Трюггви. И пусть этот договор будет скреплен так, чтобы никто из нас его не нарушал. И если мы заключим мир, то не надо вспоминать о потерях в людях, потому что конунг шведов не сможет деньгами возместить нам потерю тех людей, которые погибли от руки шведов.

Потом конунг встал и вышел с Бьёрном и его людьми. Он вручил Бьёрну роскошно отделанный меч и золотой перстень и сказал:

– Даю тебе этот меч, его подарил мне этим летом Рёгнвальд ярл. Ты должен поехать к нему и передать, что я прошу его помочь вам советами и поддержкой выполнить мое поручение. Я считаю, что ты хорошо выполнишь поручение, если конунг шведов тебе ясно ответит – да или нет. А этот перстень ты передашь Рёгнвальду ярлу. Он должен узнать этот знак.

Тут к конунгу подошел Хьяльти, приветствовал его и сказал:

– Мы очень хотим, чтобы твоя удача, конунг, не покинула нас в пути.

И он выразил желание вернуться целым и невредимым. Конунг спросил, куда тот собирается ехать.

– С Бьёрном, – отвечает Хьяльти. Конунг говорит:

– Раз ты едешь с ними, то эта поездка должна хорошо кончиться, так как тебе часто сопутствовала удача. Будь уверен, я буду всей душой с вами, если это сможет вам помочь, и пусть моя удача будет с тобой и со всеми вами.

Бьёрн отправился в путь со своими людьми и приехал в усадьбу Рёгнвальда ярла. Их там хорошо приняли. Бьёрн был известным человеком. Те, кто когда‑либо видел Олава конунга, сразу узнавали Бьёрна по его виду и по речам, потому что на каждом тинге Бьёрн говорил от имени Олава конунга.

Ингибьёрг, жена ярла, подошла к Хьяльти и приветствовала его. Она знала его, потому что была со своим братом Олавом сыном Трюггви в то время, когда с ним был и Хьяльти, кроме того Вильборг, жена Хьяльти, была в родстве с конунгом. Дело в том, что у Кари Викинга, лендрманна из Вёрса, было два сына – Эйрик Бьодаскалли, отец Астрид, матери конунга Олава сына Трюггви, и Бёдвар, отец Алов, матери Гицура Белого, отца Вильборг.

Их там хорошо принимали. Однажды Бьёрн и его люди завели разговор с ярлом и Ингибьёрг. Бьёрн сказал о своем поручении и показал ярлу перстень – знак конунга. Ярл тогда спрашивает:

– Что ты, Бьёрн, такого сделал, что конунг хочет твоей смерти? Вряд ли тебе удастся выполнить твое поручение. Я думаю, что нет такого человека, который бы смог сказать эти слова конунгу шведов и уйти безнаказанным. Олав конунг шведов слишком высокомерен, чтобы выслушивать речи, которые ему не по вкусу.

Бьёрн тогда отвечает:

– Ничего со мной не случилось такого, за что на меня мог бы разгневаться Олав конунг, но многие его замыслы могут показаться опасными и особенно тем, у кого не хватает мужества. Но все его замыслы до сих пор удавались, и мы надеемся, что и дальше так будет. Сказать по правде, ярл, я намерен поехать к конунгу шведов и вернусь назад, пока не заставлю его выслушать то, что поручил передать ему Олав конунг, если только смерть или плен не помешают мне выполнить поручение конунга. Я сделаю так, даже если ты не захочешь помочь мне.

Ингибьёрг сказала:

– Мое мнение я скажу прямо. Я хочу, ярл, чтобы ты приложил все силы и помог послам Олава, так чтобы они смогли передать слова Олава конунгу шведов, что бы тот ни ответил. И хотя этим мы можем навлечь на себя гнев конунга шведов или потерять все наше имущество и владения, по мне лучше уж это, чем если все узнают, что ты отказался помочь посольству Олава конунга, потому что испугался конунга шведов. Ты знатного рода, и у тебя много родичей, и по всему твоему положению ты можешь свободно высказывать здесь в Шведской Державе все, что захочешь, и все прислушаются к твоим словам, кто бы тебя ни слушал: многие или немногие, могущественные или немогущественные, или даже сам конунг.

Ярл отвечает:

– Нетрудно понять, на что ты меня толкаешь. Ты, должно быть, добьешься того, что я пообещаю людям конунга помочь им выполнить их поручение к конунгу шведов, понравится это ему или нет. Но я намерен действовать так, как считаю нужным. В таком трудном деле не надо спешить, и я не стану стремглав бросаться за Бьёрном или кем‑нибудь другим. Я хочу, чтобы они оставались у меня до тех пор, пока я не уверюсь, что в этом деле можно добиться успеха.

И когда ярл таким образом объявил, что он поможет им и приложит для этого все свои силы, Бьёрн поблагодарил его и сказал, что будет следовать его советам. Бьёрн и его люди оставались у ярла долго.

 

LXX

 

Ингибьёрг очень хорошо их принимала. Бьёрн говорил с ней о своем поручении и сказал, что его беспокоит, что их поездка так надолго откладывается. Они часто говорили об этом с Хьяльти, и Хьяльти сказал:

– Я поеду к конунгу, если хотите. Я не норвежец, и шведы мне ничего не сделают. Я слышал, что исландцам хорошо живется у конунга шведов. Сейчас у него живут скальды Гицур Черный и Оттар Черный, мои знакомые. Там я постараюсь разузнать, что могу, о конудге шведов: такое ли безнадежное наше дело, как об этом здесь говорят, и нельзя ли уладить все как‑нибудь по‑другому. Я попытаюсь придумать что‑нибудь, что могло бы нам помочь.

Ингибьёрг и Бьёрну это предложение показалось разумным, и они так и решили сделать. Ингибьёрг собирает Хьяльти в дорогу, дает ему двух гаутов и приказывает им поехать с Хьяльти, служить ему и в случае надобности быть его посланцами. На дорогу Ингибьёрг дала ему двадцать марок серебра. Она послала с ним свои знаки Ингигерд, дочери конунга шведов, и просила передать ей, чтобы та постаралась всеми средствами помочь в его деле, если это будет необходимо. Хьяльти собрался и отправился в путь. Когда он приехал к конунгу шведов, он быстро нашел там скальдов Гицура и Оттара. Они были ему очень рады и сразу же пошли с ним к конунгу и сказали, что приехал их соотечественник, человек очень уважаемый в Исландии, и просили конунга, чтобы тот хорошо его принял. Конунг велел, чтобы Хьяльти и его люди остались у него.

Когда Хьяльти пробыл там некоторое время и его лучше узнали, то все его стали очень уважать. Скальды часто бывали у конунга, потому что они были смелы на правду. Они часто сидели днем у престола конунга, и Хьяльти был с ними. Скальды очень хвалили Хьяльти, и конунг стал обращаться к нему, беседовал с ним и расспрашивал о том, что делается в Исландии.

 

LXXI

 

Еще до того, как Бьёрн отправился в дорогу, он попросил Сигвата скальда, который был тогда у Олава конунга, чтобы тот поехал с ним. Многим тогда эта поездка не нравилась. Бьёрн и Сигват были друзьями. Сигват сказал:

 

Дорожил я дружбой

Окольничьих добрых,

Бывал близок к ближним

Людям войнолюба.

Бьёрн, и ты, премудрый,

Ратуя за правду,

За скальда нередко

Вступался в палатах.

 

Когда они проезжали по Гаутланду, Сигват сложил такие висы;

 

Весело бывало

Спорить с бурей в море,

Ветры парус вздутый,

Разъярясь, терзали.

Мчался конь кормила,

Кипели под килем

Валы. Пенным долом

Мы ладьи гоняли.

 

Мы пускали вепрей

Эгира [260]у брега

Славного по воле

Волн в начале лета,

А под осень выпал

Скальду путь на пустошь

Бурьянную коня

Гнать. Пусть смотрят девы!

 

Когда они однажды вечером ехали по Гаутланду, Сигват сказал:

 

Путь копытом топчет

Мой конёк в потёмках.

Скачет, – вот и вечер –

Отощал, к палатам.

Несет – сбиты ноги –

Конь меня, – но кончен

День, подходит полночь –

По долам от данов.

 

А когда они ехали по городу Скарар по дороге, ведущей ко двору ярла, Сигват сказал:

 

Светлые, завидят

Из окон нас жены,

Как, пыля, протопчем

К Рёгнвальду дорогу.

Скакунов ретивых

Пустим вскачь, пусть слуха

Дев их бег достигнет

В дальних домах, добрых.

 

 

LXXII

 

Однажды Хьяльти вместе со скальдами был у конунга. И вот Хьяльти сказал:

– Вам известно, конунг, что я приехал сюда, чтобы встретиться с тобой, и для этого я проделал долгий и грудный путь. Когда я переплыл море и услышал о Вашем величии, то я подумал, что было бы неразумно возвращаться домой, не повидав тебя во всем Вашем великолепии. Сейчас между Норвегией и Исландией есть такой закон: когда исландцы приезжают в Норвегию, они должны платить пошлину. Когда я переплыл море, я собрал пошлину со всех людей на моем корабле и поехал сюда, чтобы заплатить ее Вам, так как знаю, что Норвегия по праву принадлежит Вам.

Тут он показал конунгу серебро и высыпал на колени Гицура Черного десять марок. Конунг сказал:

– Мало кто в последнее время привозил нам подобное из Норвегии. Я очень благодарен Вам, Хьяльти, за то, что вы приложили столько сил, чтобы привезти пошлину мне, а не заплатили ее нашим недругам. И я хочу, чтобы ты принял эти деньги в подарок от меня вместе с моей дружбой.

Хьяльти поблагодарил конунга многими словами. С тех пор Хьяльти был в чести у конунга и часто с ним беседовал, так как конунг считал его – и справедливо считал – мужем мудрым и красноречивым.